II. Мотивы социального действия

Социальное действие, подобно любому другому пове­дению, может быть: 1) целерациональным, если в основе его лежит ожидание определенного поведения предметов внешнего мира и других людей и использование этого ожидания в качестве «условий» или «средств» для дости­жения своей рационально поставленной и продуманной цели; 2) ценностно-рациональным, основанным на вере в безусловную — эстетическую, религиозную или любую другую — самодовлеющую ценность определенного пове­дения как такового, независимо от того, к чему оно приве­дет; 3) аффективным, прежде всего эмоциональным, то есть обусловленным аффектами или эмоциональным со­стоянием индивида; 4) традиционным', то есть основан­ным на длительной привычке.

1. Чисто традиционное действие, подобно чисто реак­тивному подражанию (см. предыдущий параграф), нахо­дится на самой границе, а часто даже за пределом того, что может быть названо «осмысленно» ориентированным действием. Ведь часто это только автоматическая реакция на привычное раздражение в направлении некогда усвоен­ной установки. Большая часть привычного повседневного поведения людей близка данному типу, занимающему определенное место в систематизации поведения не только в качестве пограничного случая, но и потому, что верность привычке может быть здесь осознана различным образом и в различной степени (об этом ниже). В ряде случаев этот тип приближается к типу № 2.

2. Чисто аффективное действие также находится на границе и часто за пределом того, что «осмысленно», осознанно ориентировано; оно может быть не знающим препятствий реагированием на совершенно необычное раздражение. Если действие, обусловленное аффектом, находит свое выражение в сознательной эмоциональной разрядке, мы говорим о сублимации. В таком случае этот тип уже почти всегда близок к «ценностной рационализа-

' ции», или к целенаправленному поведению, или к тому и другому.

1. Ценностно-рациональная ориентация действия от­личается от аффективного поведения осознанным опре­делением своей направленности и последовательно пла­нируемой ориентацией на нее. Общее их свойство заклю­чается в том, что смысл для них состоит не в достижении

какой-либо внешней цели, а в самом определенном по свое­му характеру поведении как таковом. Индивид действует под влиянием аффекта, если он стремится немедленно удовлетворить свою потребность в мести, наслаждении, преданности, блаженном созерцании или снять напряже­ние любых других аффектов, какими бы низменными или утонченными они ни были.

Чисто ценностно-рационально действует тот, кто, не­взирая на возможные последствия, следует своим убеж­дениям о долге, достоинстве, красоте, религиозных пред­начертаниях, благочестии или важности «предмета» лю­бого рода. Ценностно-рациональное действие (в рамках нашей терминологии) всегда подчинено «заповедям» или «требованиям», в повиновении которым видит свой долг данный индивид. Лишь в той мере, в какой человеческое действие ориентировано на них — что встречается доста­точно редко и в очень различной, большей частью весьма незначительной степени, — можно говорить о ценностно-рациональном действии. Как станет ясно из дальнейшего изложения, значение последнего настолько серьезно, что позволяет выделить его в особый тип действия, хотя здесь и не делается попытка дать исчерпывающую в ка­ком-либо смысле классификацию типов человеческого действия.

4. Целерационально действует тот индивид, чье пове­дение ориентировано на цель, средства и побочные ре­зультаты его действий, кто рационально рассматривает отношение средств к цели и побочным результатам и, на­конец, отношение различных возможных целей друг к другу, то есть действует, во всяком случае, не аффектив­но (прежде всего не эмоционально) и не традиционно. Выбор между конкурирующими и сталкивающимися це­лями и следствиями может быть в свою очередь ориенти­рован ценностно-рационально — тогда поведение целе­рационально только по своим средствам. Индивид может также включить конкурирующие и сталкивающиеся це­ли — без ценностно-рациональной ориентации на «запо­веди» и «требования» — просто как данные субъективные потребности в шкалу по степени их сознательно взвешен­ной необходимости, а затем ориентировать свое поведе-^ ние таким образом, чтобы эти потребности по возможно­сти удовлетворялись в установленном порядке (принцип «предельной полезности»). Ценностно-рациональная ориентация действия может, следовательно, находиться

в различных отношениях с целерациональной ориента­цией. С целерациональной точки зрения ценностная рациональность всегда иррациональна, и тем иррацио­нальнее, чем больше она абсолютизирует ценность, на которую ориентируется поведение, ибо она тем в меньшей степени принимает во внимание последствия совершае­мых действий, тем безусловнее для нее самодовлеющая ценность поведения как такового (чистота убеждения, красота, абсолютное добро, абсолютное выполнение своего долга). Впрочем, абсолютная целерациональность дей­ствия тоже в сущности лишь пограничный случай.

5. Действие, особенно социальное, очень редко ориен­тировано только на тот или иной тип рациональности, и самая эта классификация, конечно, не исчерпывает типы ориентации действия; они являют собой созданные для социологического исследования понятийно чистые типы, к которым в большей или меньшей степени приближается реальное поведение или — что встречается значительно чаще — из которых оно состоит. Для нас доказательст­вом их целесообразности может служить только резуль­тат исследования.

III. СОЦИАЛЬНОЕ ОТНОШЕНИЕ

Социальным «отношением» мы будем называть пове­дение нескольких людей, соотнесенное по своему смыслу друг с другом и ориентирующееся на это. Следовательно, социальное отношение полностью и исключительно состо­ит в возможности того, что социальное поведение будет носить доступный (осмысленному) определению харак­тер; на чем эта возможность основана, здесь значения не имеет.

1. Тем самым признаком данного понятия служит — пусть даже минимальная — степень отношения одного индивида к другому. Содержание этого отношения может быть самым различным: борьба, вражда, любовь, друж­ба, уважение, рыночный обмен, «выполнение» соглаше­ния, «уклонение» или отказ от него, соперничество эконо­мического, эротического или какого-либо иного характе­ра; сословная, национальная или классовая общность (в последнем случае — если такие отношения выходят за рамки простых совместных действий и являются социаль­ным поведением; см. об этом ниже). Таким образом, поня­тие «социальное отношение» как таковое ничего не го-

ворит о том, идет ли речь о «солидарности» действующих лиц или о прямо противоположном.

2. Речь здесь идет о предполагаемом участниками эмпирическом смысле — о действительном или усреднен­ном в конкретном случае, о конструированном в «чистом» типе, но никогда — о нормативно «правильном» или ме­тафизически «истинном». Социальное отношение имеется даже в тех случаях, когда речь идет о таких социальных образованиях, как «государство», «церковь», «сообщест­во», «брак» и т. д., и полностью и исключительно состоит в возможности того, что доступное определению действие, соотнесенное с действием другого по своему смыслу, было, есть и будет.

Об этом следует всегда помнить во избежание суб­станциального толкования указанных понятий. «Государ­ство», например, перестает «существовать» в социологи­ческом смысле, как только исчезает возможность функ­ционирования определенных типов осмысленно ориенти­рованного социального действия. Такая возможность может быть очень большой или минимальной. Однако только в этом смысле и в той мере, в какой она действи­тельно (приближенно) существовала или существует, существовало или существует и данное социальное отно­шение. Никакого другого ясного смысла утверждение, что какое-либо «государство» существует или уже не существует, не может иметь.

3. Мы никоим образом не утверждаем, что индивиды, соотносящие свое поведение друг с другом, вкладывают в социальное отношение одинаковый смысл или что каж­дый из них внутренне принимает смысл установки своего контрагента, что, следовательно, в этом смысле здесь существует взаимность. «Дружба», «любовь», «уваже­ние», «верность договору», «чувство национальной общности», присущие одной стороне, могут наталкивать­ся на прямо противоположные установки другой. Если данные индивиды связывают со своим поведением раз­личный смысл, социальное отношение является объек­тивно «односторонним» для каждого из его участников. Однако и в этом случае их поведение соотнесено, по­скольку действующий индивид предполагает (может быть, ошибаясь или в какой-то степени неверно), что определенная установка по отношению к нему (действую­щему лицу) присуща и его партнеру, и на такое ожида­ние он ориентирует свое поведение, что может в свою

очередь иметь (и обычно имеет) серьезные последствия как для его поведения, так и для дальнейших отношений между данными индивидами. Объективно «двусторон­ним» отношение может быть лишь постольку, поскольку его содержание соотнесено таким образом, что оно со­ответствует ожиданиям партнеров; так, например, если установка отца соотносится с установкой его детей хотя бы приближенно так, как того ожидает (в отдельном или типическом случае) отец. В реальной действительности социальное отношение, полностью покоящееся на обоюд­ных соответствующих друг другу по своему смыслу уста­новках, — есть пограничный случай. Однако отсутствие обоюдности лишь тогда исключает (по нашей термино­логии) «социальное отношение», когда в результате этого исчезает взаимная соотнесенность поведения сторон. Здесь, как и всегда, есть множество самых разнообраз­ных промежуточных стадий.

4. Социальное отношение может быть преходящим^: или длительным, то есть основанным на возможности того, что повторяемость поведения, соответствующего смыслу этого отношения (то есть считающегося таковым и ожидаемого), существует. Следовательно, только нали­чие такой возможности, то есть вероятности повторения соответствующего данному смыслу поведения,,— и ничто иное — означает, что социальное отношение в данном случае «существует»; об этом всегда следует помнить во избежание неверных представлений. Утверждение, что «дружба» или «государство» существует, означает, таким образом, только одно: мы {наблюдающие) предполагаем наличие в настоящем или прошлом возможности, которая заключается в том, что на основании определенного рода установки определенных людей поведение их обычно про­ходит в рамках усредненно предполагаемого смысла. Ни­чего другого в приведенном утверждении не заключается (см. № 2). Неизбежная в юридическом мышлении альтер­натива, согласно которой правовое положение определен­ного содержания либо значимо (в юридическом смысле), либо нет, а правовое отношение либо существует, либо нет, в социологическом понимании, следовательно, не при­сутствует.

5. Содержание социального отношения может изме­няться; так, например, в политических отношениях соли­дарность может превратиться в коллизию, вызванную столкновением интересов. Следует ли в подобных случаях

говорить о возникновении «новых» отношений или о но­вом содержании, которое теперь обрели прежние, — не более чем вопрос терминологической целесообразности, зависящий от продолжительности наступившего измене­ния. Содержание социального отношения может быть также частично неизменным, частично меняющимся.

6. Смысловое содержание, констатирующее социаль­ное отношение на длительное время, может быть сформу­лировано в «максимах», следования которым, усреднен­ного или приближенного по своему смыслу, стороны ждут от своих партнеров и на которые они в свою очередь (ус-, редненно или приближенно) ориентируют свое поведение. ' Чем рациональнее — по цели или ценности — ориенти­ровано данное поведение, тем более применим такой метод. Очевидно, что в случае эротических или вообще аффективных отношений (например, основанных на ува­жении) возможность рациональной формулировки пред­полагаемого смыслового содержания значительно мень­ше, чем, скажем, при заключении делового контракта.

7. Содержание социального отношения может быть сформулировано по взаимному соглашению. Это означа­ет, что все его участники дают определенные заверения (то ли друг другу, то ли вообще) по поводу своего пове­дения в будущем. В этом случае каждый участник согла­шения рассчитывает — в той мере, в какой он рассужда­ет рационально,— прежде всего обычно на то (с различ­ной степенью надежности), что другой будет в своем пове­дении ориентироваться на смысл соглашения так, как он (то есть первое действующее лицо) этот смысл понимает. Свое поведение он ориентирует частично на подобное ожидание целерационально (в зависимости от степени его лояльности), частично ценностно-рационально—на «долг», который он усматривает в том, чтобы в свою очередь «соблюдать» соглашение в соответствии с тем, как он понимает его смысл. На этом мы здесь остановимся.