Новое Время – 1500–1918 гг.. Грамматика Пор-Рояля – 16–17 вв.

Новое Время – 1500–1918 гг.

Каждая традиция в древности и средневековье стремилась к обособлению, полностью или частично игнорируя языки иных этносов и культур. Изменение такого подхода произошло в Европе при переходе от Средних веков к Новому времени [1, с. 20].

Новое развитие западноевропейской традиции началось в 15-16 веках, когда в ряде государств завершился период феодальной раздробленности, шло становление централизованных государств. Сложилось несколько факторов, повлиявших на изучение языка. Во-первых, Западная Европа не составляла единого государства, а представляла собой множество государств, где в большинстве случаев говорили на разных языках. При этом среди этих государств не было ни одного, которое бы могло претендовать на господство – ни один язык не мог восприниматься как столь же универсальный, как латынь [1, с. 42]. Во-вторых, все основные языки Западной Европы были генетически родственны, принадлежа к двум группам индоевропейской семьи — романской и германской, и типологически достаточно близки, обладая, в частности, сходными системами частей речи и грамматических категорий [1, с. 43]. Появилась идея о возможности сопоставления языков.

Кроме того, люди знали о существовании, помимо латыни, ещё двух древних языков: древнегреческого и древнееврейского, но владели ими немногие. Теперь же в эпоху гуманизма два этих языка начали активно изучаться, а их особенности – учитываться. Другим фактором были так называемые великие географические открытия и усиление торговых связей со странами Востока. Европейцам пришлось сталкиваться с языками других народов, о существовании которых они не подозревали. И уже в 16-ом веке появляются первые миссионерские грамматики «экзотических» языков, в том числе индейских [1, с. 43].

Большее значение для развития европейской традиции и преобразования её в науку о языке сыграли первые грамматики новых западных языков. Грамматики испанского и итальянского языков появились с 15-ого века, французского, английского и немецкого – с 16-ого века. Стояла задача формирования и закрепления нормы этих языков, особенно важная после изобретения в 15-ом веке книгопечатания [1, с. 43].

Первая попытка установления групп родственных языков принадлежала Жозефу Жюсту Скалигеру (1540–1609 гг. ). В 1610-ом году посмертно вышел его труд «Рассуждение о европейских языках», где в пределах известных автору европейских языков устанавливаются 11 языковых семей [5, с. 77]. Выходят работы Иоганна Рейхлина (1455–1522 гг. ) «О началах еврейского языка», «Об акцентуации и орфографии еврейского языка», где подробно разобраны грамматики семитских языков, ранее незнакомых европейской традиции [5, с. 171; 3].

Выдающийся французский учёный Пьер де ла Раме (1515—1672 гг. ), завершил создание понятийного аппарата и терминологии синтаксиса, начатое модистами; именно ему принадлежит дожившая до наших дней система членов предложения. В конце 16-ого века в Испании Франциско Санчес (1550—1610 гг. ) создал теоретическую грамматику, написанную ещё на латыни, но уже учитывающую материал различных европейских языков [1, с. 44].

Грамматика Пор-Рояля – 16–17 вв.

Языкознание 17-ого века в основном шло в области теории двумя путями: дедуктивным и индуктивным, связанным с попыткой выявить общие свойства реально существующих языков. Не первым, но самым известным и популярным образцом индуктивного подхода стала так называемая грамматика Пор-Рояля («всеобщая», «рациональная», «философская» грамматика), впервые изданная в 1660-ом году без указания имён её авторов Антуана Арно (1612–1694 гг. ) и Клода Лансло (1615–1695 гг. ) [1, с. 44]. Авторы грамматики считали недостаточным чисто описательный подход к языку и стремились создать объяснительную грамматику [1, с. 45]. В ней грамматические категории объясняются через категории мышления [3].

У грамматики Пор-Рояля сложная судьба. Поначалу она стала очень популярной и во Франции считалась образцовой до конца 18-ого – начала 19-ого века, известна она была и за пределами Франции [1, с. 48]. Однако после становления новой, сравнительно-исторической научной парадигмы она уже не воспринималась всерьёз. Работа не лишена предвзятости по отношению к другим языкам и возвышении латыни и французского языка. К тому же, грамматика была чисто синхронной – фактор исторического развития просто не включен в концепцию. Латинский и французский языки рассматриваются в книге как два разных языка, а не как язык-предок и язык-потомок [1, с. 49]. Новый интерес к книге возник в 60-е годы 20-ого века. Во многом здесь сыграл роль Ноам Хомский, взявший из неё идею об общей логической структуре для всех языков [1, с. 48].

– – –

В 17-ом веке в Европе более активно ведутся поиски универсальных свойств языка, тем более что расширение межгосударственных связей и трудности перевода оживляли идеи о создании «всемирного языка», общего для всех [1, с. 44]. Сама же идея создания универсального языка, уйдя на периферию науки о языке, продолжала развиваться и позже [1, с. 51].

Что касается Японии, то в 17-ом веке страна стала «закрытой страной», обособившись от внешнего мира, включая Китай. Японские учёные тех лет, принадлежавшие к школе Кокугаку («национальные учёные»), занялись изучением национальных ценностей, религии и культуры. Одним из компонентов «национальной науки» стало изучение японского языка, начавшееся в 17-ом веке, но наиболее активно развернувшееся во второй половине 18-ого века и в первой половине 19-ого века. Кокугаку изучали грамматику, фонетику и этимологию. Крупнейшими языковедами того времени стали Мотоори Норинага (1730—1801 гг. ), теоретик школы Кокугаку, и Тодзё Гимон (1786—1843 гг. ), окончательно сформировавший традиционную японскую систему частей речи и глагольного спряжения [1, с. 14].