 |
Триадные заклинания и палиндромы 4 страница
|
|
|
|
В данном случае использованный в Эдде глагол сохранился во всех скандинавских языках до настоящего времени: швед, bedja, дат. bede и т. д. Он действительно может быть переведен как «молиться», и именно эти глаголы используют в своих переводах «Речей Высокого» скандинавы. Однако в скандинавских языках эти глаголы сохраняют ряд оттенков, которые просто исчезают при использовании русского аналога.
Более того, рус. молиться к настоящему времени настолько прочно вошло в наш обиход, что мы забываем о том, что данный глагол находится здесь в возвратной форме, т. е. замкнут на себя (сравн. купаться — «купать себя», играться — «играть сам с собой» и т. д. ). Это имеет совершенно определенный и глубокий смысл в народной православной культуре, но не имеет ни малейшего отношения к данной строфе Старшей Эдды.
Уже по двум этим причинам — иные смысловые оттенки и возвратная форма, перевод Корсуна («молиться») для нас непригоден.
Смысловые оттенки, присущие др. -исл. глаголу bidja, удобно проиллюстрировать, рассмотрев существующие английские переводы Эдды. Только в одном (! ) из них — в переводе Торпа — употреблен глагол to pray, который действительно стоит переводить на русский как «молиться».
Беллауз и Брэй в своих переводах используют to ask «спрашивать», «просить».
И, наконец, Одэн и Тэйлор предлагают to evoke — «призывать».
Вероятно, именно эти два аспекта и являются основными в Пятом Навыке мастера рун — умение призвать богов и просить их — именно о том, что должно.
Славься, день!
И вы, дня сыны!
И ты, ночь с сестрою!
Взгляните на нас благостным взором, победу нам дайте!
Славьтесь, асы!
И асиньи, славьтесь!
И земля благодатная!
Речь и разум и руки целящие даруйте нам!
|
|
|
Речи Сигрдривы, 3—4
Навык 6: BLOTA
Смысл этого слова в скандинавских языках не изменился за время, прошедшее с записи Эдды. У Корсуна: «... и жертвы готовить». Здесь лишнее
— только несколько сбивающее с толку «готовить». В современных, например, норвежском и датском языках это звучит как blote, «жертвовать».
Шестой Навык — умение совершать жертвоприношение во время рунического ритуала.
Навык 7: SENDA
Определения Седьмого и Восьмого Навыков перевраны у Корсуна настолько, что просто не имеют никакого отношения к реальности.
Седьмой Навык Корсун определяет вопросом «Умеешь раздать? », а в комментарии к данной строке в академическом издании Эдды мы можем прочитать: «Умеешь раздать — разделить принесенных в жертву животных и раздать присутствующим».
Между тем др. -исл. глагол senda со значением «послать» имеет общегерманский корень: совр. англ. to send, исл. senda, дат. sende, шв. sanda и т. д. — все эти глаголы, используемые в данном случае переводчиками Эдды, означают «послать», «отправить».
Ни о каких убиенных животных, которых нужно «раздать присутствующим», нет и речи.
Перевод данной строки: «Умеешь послать? »
Другой вопрос — что и кому. Вероятно, здесь идет речь об умении «отправить» руническое заклинание (или, точнее, его действие) объекту магии, отделенному расстоянием от человека, вырезающего руны. Примеры такого умения мы неоднократно встречаем в древних текстах — достаточно вспомнить проклятие Эгиля, «посланное» им через море конунгу Эйрику и Гуннхильд.
Более поздние предания и сказки часто говорят об этом в иносказательном виде. Так, например, в датской песне «Руны благородного Тидемана» (XVI век) говорится о том, что королевич Тидеман, проникнувшись любовью к прекрасной Биделиль, вырезает руны любви на дощечке и бросает ее в воду. Руническое заклятье «приплывает» к Биделиль, и та отправляется к кораблю королевича[82].
|
|
|
Итак, Седьмой Навык — умение направить действие рунического заклинания через расстояние.
Навык 8: SO A
В переводе Корсуна последний Навык характеризуется вопросом «Умеешь заклать? »
Между тем, др. -исл. глагол s6а, действительно обозначающий действие, связанное с уничтожением, расточением чего-либо, совершенно не обязательно имеет окраску жертвенности. В норвежских переводах Эдды в данной строке «Речей Высокого» используются глаголы slette — «уничтожать» и stoppe — «остановить»; в датских — ade, «расточать», «тратить» и slette — «удалять»; в английских, как правило, — to spend.
Что же можно уничтожить/ остановить, если мы говорим об искусстве применения рун? Очевидно, что — как и в большинстве других строк («резать», «окрашивать») — речь здесь идет именно о рунах: о том, чтобы уничтожить ненужное или неправильно вырезанное руническое заклинание и тем самым остановить действие рун.
Пример применения Восьмого Навыка напрашивается сам собой — то место в Саге об Эгиле, где он исцеляет больную женщину. «Тогда Эгиль поговорил с больной, потом попросил приподнять ее со скамьи и подстелить ей чистые одежды. Затем он обшарил то место, на котором она лежала, и нашел там китовый ус, на котором были вырезаны руны. Эгиль прочел их, соскоблил и бросил в огонь».
* * *
Итак, Восемь Навыков эриля, применяемых в ритуалах рунического Искусства:
1) резать руны (в том числе — составлять рунические формулы);
2) читать руны (и интерпретировать чужие формулы);
3) окрашивать руны;
4) «пытать истину» с помощью рун;
5) призывать богов и обращаться к ним;
6) приносить жертвы;
7) «посылать» магию вырезанных рун через расстояние;
8) уничтожать руны и останавливать действие рунических заклятий.
Руническая мантика
Собственно говоря, как мы уже видели, руническая мантика — это один из общих Восьми Навыков мастера рун. Тем не менее, я предпочел выделить мантику еще и в отдельную форму рунического ритуала. Прежде всего, потому, что это совершенно особая область рунического Искусства, о которой, несомненно, стоит и говорить особо.
Сегодня «гадание на рунах» стало очередной «оккультной модой» — одной из многих; изрядно профанированное, как и большинство подобных «техник», такое гадание не имеет практически никакого отношения к традиционным ритуалам и сакральным практикам. Достаточно упомянуть, что традиционно руническая мантика — как и другие архаичные мантические техники, связанные с использованием жребиев, — предполагает возможность советоваться с богами, а вовсе не удовлетворение тривиального «желания знать, что будет». Если же рассматривать технические подробности...
|
|
|
Несмотря на обилие, в целом, свидетельств о большом значении мантических техник в европейской сакральной Традиции, на настоящее время мы располагаем только одним полностью понятным и достаточно подробным историческим описанием, относящимся к рунической мантике. Речь, разумеется, идет об описании Тацита (I век н. э. ), приводимом им в «Германии»:
«Они как никто боле принимают во внимание гадания по полету птиц и по жребию. Способ гадания по жребию прост. Срубленную ветку плодоносного дерева они режут на плашки и, разметив их некими знаками, высыпают наудачу на белое полотнище. Затем жрец общины, если решается общественное дело, или сам отец семейства, если частное, вопрошая богов и небо, поднимает три [из них], одну за другой, и истолковывает в соответствии с ранее нанесенными знаками» [83] .
Фактически, перед нами описание ритуала, и описание довольно подробное. Первое, на что мы обращаем внимание, — это использование специальных деревянных плашек, на которые нанесены «некие знаки», довольно четко ассоциирующиеся именно с рунами[84]. Сегодня комплект таких плашек с нанесенными на них рунами Футарка можно купить в любом оккультном магазине; «гадание на рунах» стало широко популярным после выхода в свет в 1982 году «Книги рун» американца Р. Блюма. Блюм предложил собственную систему «рунического гадания», формально исходя из указаний Тацита, на деле же — не переняв из приведенного описания ничего, кроме факта использования плашек с руническими знаками.
Действительно, достаточно просто вчитаться в слова Тацита, чтобы увидеть: речь идет о совершенно иной процедуре, чем та, которую практикуют сегодня многочисленные гадатели. Прежде всего: «Срубленную ветку плодоносного дерева они режут на плашки и, разметив их некими знаками, высыпают наудачу на белое полотнище». Здесь нет речи об использовании готового «рунического комплекта» (я уж не говорю про покупные комплекты), напротив, Тацит совершенно ясно указывает, что вырезание рунических жребиев является частью ритуала вопрошания рун. Соответственно и пресловутый мешочек для рун (также придуманный Блюмом), без досконального описания которого не обходится, пожалуй, ни одно пособие по «гаданию на рунах», вообще не имеет никакого отношения к Традиции — он просто не нужен, учитывая, что рунические жребии изготовляются для одного-единственного ритуала обращения к богам...
|
|
|
Подобных «оплошностей» в отношении рунической мантики — множество, и
число их растет с каждой новой книгой о рунах, поскольку каждый автор считает своим долгом внести в описание рунических практик что-нибудь новое. Рассмотреть их все — невозможно (да и неинтересно), но кратко упомянуть наиболее значительные — необходимо.
Использование «пустой» руны
Двадцать пятая, «пустая», руна придумана, как и многое другое в данной области, Ральфом Блюмом и с тех пор уверенно кочует из одного издания в другое. Прежде всего, разумеется, это отступление от Традиции. Можно, конечно, говорить, что и Традиция должна развиваться (это так), но к этому случаю данная сентенция не имеет отношения: Футарк как магическая система описания мира замкнут, и добавление к нему новых символов может способствовать лишь разрушению его структуры;
«Рунические расклады»
Практически все книги о рунах приводят описания многочисленных гадательных «раскладов», в которых каждая позиция означает что-то определенное. Нет нужды упоминать, что все это — чистой воды фантазии авторов, не имеющие никакого отношения к Северной Традиции. Гораздо хуже другое — то, что данный подход имеет отношение к иной традиции: к традиции карточных гаданий. («Но смешивать два эти ремесла... ») Просто вспомните то, что мы говорили о функциях ритуала в начале этой главы.
Вопросы о будущем
«Что было, что будет, чем дело кончится, чем сердце успокоится... » Из традиции карточных гаданий многие авторы заимствуют не только идею использования раскладов (нередко — довольно вычурных), но и сам подход к задачам мантического действия. Между тем мы не только нигде в источниках не встречаем упоминаний о том, чтобы северные предсказатели (не только германские) обращались к богам с вопросом о том, «что будет», но и просто не можем сопоставлять такой интерес к собственному будущему с традиционными ценностями Севера. Как мантический инструмент, руны предназначались для того, чтобы получить совет богов...
|
|
|
Толкования для рун в «прямом» и «перевернутом» положении
Еще одна современная «придумка» — не столь катастрофическая, как «рунические расклады», и тем не менее. Обратимся к Тациту: «ветку плодоносного дерева они режут на плашки... » — как правило, ветка здорового дерева в сечении образует круг, соответственно рунические жребии, изготовленные таким образом, ни «верха», ни «низа» иметь не будут. Руна на упавшем на полотно жребии может оказаться в произвольном положении (лежащей на боку, например). Очевидно, что в ритуале, о котором говорит Тацит, прямого значения этому не придавалось.
Впрочем, это как раз та область, в которой, на мой взгляд, «развитие» вполне допустимо — именно в силу отсутствия излишнего формализма в северных ритуальных практиках. Другое дело, что подходить к этому «развитию» следует, не слепо следуя описаниям «прямых и перевернутых рун» в современных книжках, а, скорее, используя некие интуитивные соображения, возникающие непосредственно в ходе ритуала.
* * *
Говоря вообще, у Тацита мы видим либо две фазы мантического ритуала, либо смешение двух его различных вариантов.
Первая фаза, или первый вариант вопрошания характеризуется словами «и высыпают наудачу на белое полотнище». Я полагаю, что речь здесь идет не просто о подготовке, но именно о мантической процедуре: рассматривая жребии, упавшие знаком вверх, и анализируя их взаимное расположение, жрец получает некую предварительную информацию по своему вопросу.
Вторая фаза, или второй вариант вопрошания описывается так: «вопрошая богов и небо, поднимает три [из них], одну за другой, и истолковывает в соответствии с ранее нанесенными знаками». Указание на число 3, сакральное и само по себе, и в рунической Традиции в частности, явно имеет здесь принципиальное значение. Конечно, мы уже никогда не узнаем достоверно, какая именно священная триада смыслов использовалась в данном случае германскими магами начала нашей эры. Однако до тех пор, пока мы остаемся в рамках традиционных представлений, мы вправе строить собственные концепции.
Так, например, выглядит логичным сопоставить три руны тацитовых германцев с образом трех норн — северных богинь судьбы:
Мудрые девы оттуда возникли, три из ключа под древом высоким;
Урд имя первой, вторая Верданди, — резали рун, —
Скульд имя третьей; судьбы судили, жизнь выбирали детям людей, жребий готовят.
Прорицание Вельвы, 20
Имена трёх норн вполне могут служить «определителями» при последовательной трактовке трёх выпавших рун в мантическом ритуале.
1. Урд, «Судьба».
Последовательность событий и их причинно-следственная связь; действующие силы, определившие развитие событий и сложившуюся к настоящему моменту ситуацию.
2. Верданди, «Становление».
Происходящее; ситуация, как она есть; существующее.
3. Скульд, «Долг».
То, что должно; можно рассматривать этот определитель, как собственно совет богов, или — как вызов, который должен быть принят.
Несвязанные заклятья
«Несвязанными», как уже указывалось, я условно называю рунические заклятья, созданные вне связи с такими магически статичными «вещами», как сила Земли или символы традиционной космографии. При этом не подразумевается рунологической специфики (одна и та же руническая формула нередко может быть использована и как связанное, и как несвязанное заклятие), но — подразумевается специфика ритуальная.
В абсолютном большинстве случаев ритуалы создания несвязанных заклятий представляют собой нанесение рун (рунических формул) на мобильные объекты, которые в данном контексте можно классифицировать следующим образом:
1. Не-амулеты.
Воздействие оказывается на сам материальный объект с целью — в общем случае — изменения тех или иных его качеств. В качестве простых примеров можно было бы привести некоторые образцы холодного оружия с руническими надписями, многие бытовые предметы и т. д.
Более сложный пример — важный для нас с точки зрения описания ритуала
— мы встречаем в исландской Саге об Эгиле — там, где на пиру у конунга Эрика ему подносят рог с отравленной брагой:
«Но Эгиль взял нож и воткнул его себе в ладонь. Потом он принял рог, вырезал на нем руны и окрасил их своей кровью. Он сказал:
Руны на роге режу,
Кровь их моя окрасит.
Рунами каждое слово Врезано будет крепко.
Брагу девы веселой Выпью, коль захочу я.
Только на пользу ль будет Брага, что Бард мне налил?
Рог разлетелся на куски, а напиток пролился на солому».
2. Амулеты, т. е. магические «посредники», носители воздействия.
Нам известно несколько исторически достоверных описаний ритуальных действий, связанных с созданием при помощи рун предметов — носителей магии. Самый известный пример такого описания — рассказ о том, как Эгиль Скаллагримссон исцелил больную женщину, уничтожив неправильные руны на костяном амулете и вырезав на нем новые.
Другое — гораздо более подробное — описание ритуала создания несвязанного рунического заклятья мы встречаем в Саге о Греттире:
«Так идет осень, и остаются три недели до начала зимы. Тогда старуха попросила отвезти ее к морю. Торбьёрн спросил, что ей там нужно.
— Дело-то маленькое, но, может статься, предвещает большие события,
— говорит она.
Сделали, как она просила. И, выйдя к морю, она заковыляла вдоль берега, как будто ей кто показывал дорогу. На пути у нее лежала большая коряга — ноша как раз по плечу одному человеку. Она взглянула на нее и попросила перевернуть. Снизу коряга была как бы обуглена и обтёрта. Она велела отколоть щепочку с гладкого места. Потом взяла нож, вырезала на корне руны, окрасила их своею кровью и сказала над ними заклинания. Она обошла корягу, пятясь задом, и нашептала над ней много колдовских слов. После этого она велела столкнуть корягу в море и заговорила ее, чтобы плыла она к Скале Острову, Греттиру на погибель. Оттуда она направилась домой, в Лесной Залив. Торбьёрн сказал, что не возьмет в толк, к чему все это. Старуха сказала, что скоро, мол, узнает. Ветер дул с моря, но старухина коряга поплыла против ветра и быстрее, чем можно было ждать.
А Греттир, как рассказывалось, жил на Скале Острове со своими сотоварищами и ни о чем не тужил. На другой день после того, как старуха заколдовала корягу, Греттир и Иллуги спустились со скалы за дровами для костра. И, подойдя к западной стороне острова, они увидели, что прибило к берегу корягу. Тогда Иллуги сказал:
— Вот сколько сразу дров, родич. Отнесем-ка корягу домой.
Но Греттир толкнул ее ногой и сказал:
— Злая коряга и послана злым. Поищем лучше других дров. —
И, отпихнув корягу в море, сказал, чтобы Иллуги остерегался брать ее домой, «ибо она послана нам на беду».
Потом они пошли к хижине и ничего не сказали об этом рабу. На другой день они снова наткнулись на эту корягу, и она была уже ближе к лестницам, чем накануне. Греттир отпихнул ее в море подальше, говоря, что никак нельзя брать ее домой.
Прошла ночь. Тут поднялся сильный ветер, да еще с дождем. Им не захотелось выходить, и они велели Шумиле пойти за дровами. Тот был очень недоволен, говоря, что это сущее мученье — мерзнуть в такую непогоду. Он спустился с лестницы и нашел старухину корягу, и решил, что ему здорово повезло. Поднял он корягу, доволок её еле-еле до дому и бросил с грохотом наземь. Греттир услышал:
— Шумила раздобыл что-то. Надо сходить посмотреть, что это такое.
Берёт топор и выходит. А Шумила сказал:
- Ну-ка, разруби так же ловко, как я дотащил её сюда.
Греттир рассердился на раба и со всего маху ударил топоромпо коряге, не разглядев, что это такое. И топор, ударившись, в тот же миг повернулся плашмя, отскочил от дерева и прямо по правой ноге Греттиру, и разрубил её до кости. Тут Греттир взглянул на корягу и сказал:
— Вот и пересилил тот, кто хотел зла. И на этом дело не кончится. Ведь это та самая коряга, которую я два дня подряд отпихивал в море... »
3. Магические инструменты.
Третий тип мобильных магических объектов, с созданием которых связаны рунические ритуалы, — это магические инструменты, т. е. предметы, сами являющиеся средством творения магии. В этой книге мы рассматривали немало примеров таких инструментов (Крагехулльское копье, рунические жезлы и т. д. ), но вот описаний связанных с ними ритуалов, увы, не сохранилось.
* * *
Впрочем, я полагаю, что сама структура ритуалов создания амулета и создания магического инструмента различаются не столь сильно. Давайте попробуем отследить ключевые точки этой структуры на только что приведенном примере из Саги о Греттире. Итак...
1. «И, выйдя к морю, она заковыляла вдоль берега, как будто ей кто показывал дорогу». Первый принципиальный момент; текст саги характеризует его предельно недвусмысленно, — речь идет об умении следовать Силе. Предмет, который станет амулетом или (тем более) магическим инструментом, не может быть случаен.
2. «Потом взяла нож, вырезала на корне руны». Rista, применение Первого Навыка мастера рун.
3. «Окрасила их своею кровью»... Faa, применение Третьего Навыка мастера
рун.
4. «... и сказала над ними заклинания. Она обошла корягу, пятясь задом, и нашептала над ней много колдовских слов». Bidja, Пятый Навык.
Вероятно, здесь мы должны понимать его несколько шире, чем в эддической интерпретации; так или иначе, огласовка, озвучивание магии, совершаемой с помощью рун, является обязательным элементом рунического ритуала — он присутствует практически во всех известных нам описаниях. Три классических примера из Саги об Эгиле: каждый раз вырезание рун сопровождается произнесением соответствующей висы. Пример из Саги о Босе, рассмотренный нами в предыдущей главе, — перед тем, как начертать руны, колдунья Бюсла произносит стихотворное заклинание. Ещё один пример, поздний и несколько наивный, зато прямо указывающий на роль произнесения заклинания вслух, можно видеть в одном из вариантов известной исландской сказки о королевиче Хлинике, где девушке удается спасти своего жениха из плена у сестер- великанш, обманом заставив их расшифровать выполненную рунами магическую надпись и затем прочитав ее вслух.
Связанные заклятья
Специфика ритуалов создания «связанных» рунических заклятий заключается в том, что руническая магия выступает в данном случае не «сама по себе», но в связи с определенными статичными магическими реалиями.
Классический пример такого ритуала — знаменитое описание нида Эгиля Скаллагримссона против Эйрика и Гуннхильд (Сага об Эгиле):
«Но когда они уже держали паруса наготове, Эгиль снова поднялся на остров. Он взял орешниковую жердь и взобрался с ней на скалистый мыс, обращенный к материку. Эгиль взял лошадиный череп и насадил его на жердь. Потом он произнес заклятье, говоря:
— Я воздвигаю здесь эту жердь и посылаю проклятие конунгу Эйрику и его жене Гуннхильд, — он повернул лошадиный череп в сторону материка. — Я посылаю проклятие духам, которые населяют эту страну, чтобы они все блуждали без дороги и не нашли себе покоя, пока они не изгонят конунга Эйрика и Гуннхильд из Норвегии.
Потом он всадил жердь в расщелину скалы и оставил её там. Он повернул лошадиный череп в сторону материка, а на жерди рунами вырезал сказанное им заклятие.
После этого Эгиль вернулся к своим спутникам на корабль. Они подняли паруса и вышли в море».
Текст этого заклинания, как в свое время было показано М. Ульсеном, сохранился в двух висах Эгиля:
Да изгонят гада на годы строги боги у меня отнявша нудой ношу судна!
Грозный вы на гнусного гнев на святотатца рушьте, Тор, и края ас Фрейр и Ньёрд скорее!
Г онит меня ныне князь поправший право братобойцу буйством блазнит баба злая верит он наветам ветру речи вредной смолоду умел я месть вершить по чести[85].
Как мы уже указывали ранее, каждая из этих двух вис, будучи записанная рунами, содержит 72 знака — трижды число рун Футарка, но сейчас нас интересует не структура заклинания, а сам совершенный Эгилем ритуал. Мы видим здесь два специфических элемента. Во-первых, это использование магии Земли: именно этим обусловлен и выбор места (пустынный остров в море), и сам акт вонзания жерди с заклятьем в землю. Во-вторых, это очевидная привязка к космографической символике: вертикально установленная на скале жердь не может не ассоциироваться с Мировой Осью, и насаженный на ее верхний конец лошадиный череп дополнительно подчёркивает эту параллель. (Вспомним, что архетипически конь связан с переходами между мирами, и что скандинавское имя Древа Мира — Иггдрасиль — в дословном переводе означает «Скакун Игга», т. е. Одина. ) Магическое значение этой операции довольно очевидно — в её результате руническое проклятие оказывается вырезанным не на случайном куске древесины или кости, а на стволе аналога Мирового Древа, его отражения.
О том, что перед нами не одиночный случай, а использование специфического подхода к реализации ритуала рунического Искусства, можно судить по тому, что аналогичные описания мы встречаем и в других источниках. Так, например, практически совершенно подобный ритуал используют в Саге о людях из Ватнсдаля братья Ёкулль и Факсабранд.
Воткнутые в землю жерди (столбы, копья и т. д. ) с нанесенными на них руническими заклинаниями использовались, согласно упоминаниям в ряде источников, и в других специфических северных ритуалах. Так, например, они задействованы в обряде побратимства, как его описывает Сага о Г исли:
«Вот идут они на самую середку косы и вырезают длинный пласт дерна, так, чтоб оба края его соединяются с землей, ставят под него копья с тайными знаками такой длины, что стоя как раз можно достать рукой до того места, где наконечник крепится к древку. Им, Торгриму, Гисли, Торкелю и Вестейну, надо было, всем четверым, пройти под дерном. Потом они пускают себе кровь, так что она течет, смешиваясь, в землю, выкопанную из-под дерна, и перемешивают все это, кровь и землю. А потом опускаются все на колени и клянутся мстить друг за друга, как брат за брата, и призывают в свидетели всех богов».
Здесь сила Земли играет особенно большую роль: Земля выступает еще и свидетелем клятвы (аналогичные обряды принесения клятв на Земле известны у
всех североевропейских народов); кроме того, описанный ритуал имеет еще и очистительную функцию, и функцию испытания. В этом качестве мы встречаем его, например, в Саге о людях из Лаксдаля:
«Это очистительное испытание состояло тогда в том, что нужно было пройти под полоской дёрна, отделённой от земли. Оба конца этой полоски дёрна были закреплены в земле, и тот человек, который подвергался испытанию, должен был пройти под этой полоской.
Язычники чувствовали не меньшую ответственность, когда им приходилось подвергаться этому обряду, чем теперь христиане, когда они проходят через очистительное испытание. Тот считался чистым, который проходил под полоской дёрна так, что она не обрушивалась на него».
Послесловие
Примерно так же, как многие люди, оказавшись в беде или в состоянии кризиса, осознанно или инстинктивно ищут поддержки у родителей, у старых друзей, иногда — просто у места, где они родились и выросли, — так же народы, столкнувшиеся с опасностью увядания, старости или культурной катастрофы, обращаются к своему героическому прошлому, иногда — пытаясь найти и оживить прежний источник силы, иногда — стремясь «подкормить» чувство собственной значимости, не находящее более подтверждения в реальном положении дел.
В этом отношении интерес к историческому, культурному и духовному наследию дохристианских времен, интенсивно просыпающийся сейчас в европейских странах, симптоматичен. «Старая добрая» Европа умирает. Это очевидно, и очевидно уже пару десятилетий.
Сможет ли обращение к Традиционной, дохристианской культуре дать Европе тот импульс, который необходим для начала настоящего Возрождения, для пробуждения новой Силы и перехода к новому расцвету? Может быть, да. Может быть, нет. Это зависит от слишком многих факторов. В конечном итоге, если мы говорим о Северной Традиции, боги лишь предлагают нам возможности, но не ограничивают нашу свободу использовать их или отвергать. Так во многих сагах герой встречает Одина — Всеотца, — и принимает или отвергает помощь, узнав или не узнав Бога в страннике, одетом в синий плащ и надвинутую на глаза шляпу. И получает выбранное — княжеский стол или смерть, иногда доблестную, а иногда и бесчестную.
Мы не знаем будущего; не знаем, что выберет поглощённая обыденными хлопотами Европа, когда перед ней явится странник в синем плаще. Однако мы уверены, что возможность предложена будет. Собственно, она уже предложена...
... Давно известно, что приятие культуры как формальной схемы ничего не меняет. Кто-то из известных путешественников позапрошлого века, занимавшийся этнографией сохранившихся традиционных сообществ индейцев, писал, что индейцы считают целебную магию бессмысленной до тех пор, пока больному не объяснено божественное происхождение и сакральный смысл заклятий и снадобий. Так же обстоит дело и с культурой: она ничего не значит, пока мы принимаем ее формально, но становится непреодолимой силой, будучи воспринята «нутром», сердцем...
Но чтобы это произошло, нужно — как и в примере с целебной магией индейцев — понимать происхождение культуры и Силы, её питающей, видеть её истоки.
Когда мы говорим о европейской сакральной Традиции — шире, о европейской традиционной культуре, — мы обращаемся к огромному по протяженности историческому этапу, в течение которого и происходило на самом-то деле реальное формирование европейской цивилизации. Раннее Средневековье, принесшее с собой христианство и новую культуру, фактически застало нашу цивилизацию уже сформировавшейся. Да, мы многое пережили с тех пор и во многом изменились, однако развитие цивилизации подобно развитию человека: как бы ни менял его опыт, приобретаемый во взрослой жизни, основой личности все равно остается то, что заложено в детстве.
(Особенно если вспомнить, что эпоха Традиции длилась существенно дольше, чем все последующие эпохи вместе взятые. )
Очень многие европейские мыслители склонны видеть истоки европейской культуры в классической античности. Но это не так. Древняя средиземноморская культура — прекрасный камень в короне матери-Европы, но не её исток. Словами А. А. Хлевова, автора ряда замечательных работ по культуре и истории древнего Севера, «Средиземноморская цивилизация является приемной матерью по отношению к Европе, в то время как глухие леса тацитовой Германии и " острова Скандза" — ее природная, биологическая прародительница... Главной и магистральной линией преемственности европейской цивилизации является германо-кельто-славянская, но не античная, и она гораздо в большей степени, чем последняя, близка нашему восприятию».
|
|
|
