 |
Жена, подруга и любовница Павла Первого
|
|
|
|
Жена, подруга и любовница Павла Первого
(И. -Б. Лампи-Старший, неизвестный художник, Ж. -Л. Вуаль)
Но из-за фавора Лопухиной император лишился своего «ангела-хранителя». Нелидова отдалилась от двора, и через некоторое время близ Павла оказались люди, составившие против него заговор.
Помимо женского окружения у царя было несколько гатчинцев, имевших к нему постоянный доступ и пользовавшихся его расположением.
Первым из них, ближайшим в самом буквальном смысле, считался Иван Кутайсов, когда-то личный брадобрей молодого Павла, а впоследствии его постоянный наперсник, отлично знавший характер своего господина. Происхождением он был не то турок, не то грузин из Кутаиси, еще мальчиком попал в русский плен и удачно пристроился при «молодом дворе». Человек он был очень ловкий и оборотистый, но больше интересовался собственными прибытками, нежели вопросами управления, потому очень быстро разбогател и приобрел огромный вес при дворе, однако важных государственных постов не занимал и, уже сделавшись графом, продолжал лично брить императора. Кутайсов всегда умел потрафить своему вздорному покровителю и оставался в фаворе вплоть до самого конца. Следа в политике он не оставил.
Иное дело Федор Ростопчин, личность не менее колоритная. Этот тоже обладал изворотливым умом и любовью к интриганству, но ему мешал чересчур непоседливый нрав. В юности он много путешествовал по Европе, храбро воевал с турками, в Англии учился боксу, обладал литературным даром, был неистощим на всякие выдумки, за что Екатерина прозвала его «сумасшедшим Федькой». Приставленный ею к «молодому двору», Ростопчин совершенно очаровал Павла и в день смерти императрицы активно помогал цесаревичу захватить власть.
|
|
|
Ф. Ростопчин в павловские времена
С. Тонци
На старости лет, подводя итоги своей бурной жизни, граф Федор Васильевич напишет о себе так: «В 1765 году 12 марта я вышел из тьмы и появился на Божий свет. Меня смерили, взвесили, окрестили. Я родился, не ведая зачем, а мои родители благодарили Бога, не зная за что. Меня учили всевозможным вещам и языкам. Будучи нахалом и шарлатаном, мне удавалось иногда прослыть за ученого. Моя голова обратилась в разрозненную библиотеку, от которой у меня сохранился ключ. Меня мучили учителя, шившие мне узкое платье, женщины, честолюбие, бесполезные сожаления, государи и воспоминания… В тридцать лет я отказался от танцев, в сорок перестал нравиться прекрасному полу, в пятьдесят – общественному мнению, в шестьдесят перестал думать и обратился в истинного мудреца или эгоиста, что одно и то же… Никогда не обладая умением владеть своим лицом, я давал волю языку и усвоил дурную привычку думать вслух. Это доставило мне несколько приятных минут и много врагов».
«Нахальство», «язык» и «дурная привычка» мешали этому предприимчивому деятелю занять прочное положение при дворе. Довольно скоро после первоначального взлета он угодил в опалу, вызвав гнев императора. Потом Павел без него соскучился и вернул обратно, поручив Ростопчину почтовое министерство, а затем и ведение иностранных дел. Граф стал инициатором и архитектором резкой смены политического курса, который в последний год жизни Павла рассорил Россию с Британией и чуть было не привел к союзу с республиканской Францией. Однако за три недели до убийства императора фавор Ростопчина опять закончился. Интригуя против одного из своих соперников, вице-канцлера Никиты Петровича Панина, Ростопчин несколько заигрался и в феврале 1801 года возмущенный Павел выслал самого дельного своего соратника из столицы. Если б граф остался в Петербурге, очень вероятно, что заговор провалился бы.
|
|
|
В историю Федор Ростопчин, впрочем, войдет не в качестве павловского министра, а как человек, которому молва приписывала сожжение в 1812 году Москвы, где граф состоял генерал-губернатором.
|
|
|
