 |
Завершение сна, поведанное самим Раваной
|
|
|
|
Тихо вошла Мандодари
В покой, где лежал одиноко я;
Беззвучно у одра зарыдала;
Ни слова — лишь стоны и слезы.
Вдруг разом, в едином вселенском порыве,
Завыли
Восемь на десять тысяч женщин,
Вкруг одра стоявших;
Глаза их слезами красны,
Щеки бледны ожиданьем;
Волосы рвали они,
Головы пеплом свои посыпая.
Бия себя в грудь,
Пронзительно выли и хрипло,
Мольбы чередуя с проклятьем,
Как будто усопшим я был.
Плач ланкийских женщин
Строфа
Кто ранил царя Равану?
Не Рама ли, Айодхьи принц?
Не Лакшмана ли, превосходный лучник?
Быть может, перс, варвар, иониец?
Антистрофа
«Я, Шанкасура, Демон Вод,
Кошмар морских глубин;
Я пасть открыл, и он упал.
Я ранил Равану;
Не Рама, принц Айодхьи,
Не лучник Лакшмана,
Не перс, не варвар и не иониец».
Строфа
Кто видел, как падал великий титан,
Склонившись, высокий, могучий,
Как башня, как крепость прямой,
Сраженный магической астрой?
Антистрофа
Я, Вайвасвату, Ману — ковчег мой,
Как ураган несся по волнам;
Я видел, как падал великий титан,
Склонившись, высокий, могучий,
Как башня, как крепость прямой,
Сраженный магической астрой.
Строфа
Кто же его за одежду поймал,
Пока он в пасть совсем не упал?
Антистрофа
Я, — сказал ракшас Суранг, —
Его латы громко звенели
О Демона Вод алмазные зубы,
Когда он с грохотом рухнул
В асура ужасную пасть.
Я вытянул мощную ракшаса руку,
И край одежды его я поймал,
Пока он в пасть совсем не упал,
Где смертью страшной
Он бы точно пропал.
Строфа
Кто бедного Равану поднял, понес
И чашу амриты ему преподнес?
Антистрофа
Я, — сказал сострадательный Ке, —
Когда он в крови без сознанья лежал,
Я поднял его,
И чашу амриты к губам я поднес
И пить повелел, пока не уснет.
Строфа
Кто исцелил нам Равану?
Был ли то шака27, перс, варвар иль иониец?
Кто прекратил кровотеченье
Лекарством иль волшебным средством?
Может быть, он, сострадательный Ке,
Кто поднял его,
И чашу амриты ему протянул
И пить повелел, пока не уснул?
Или гандхарва Давини?
Или врачи-близнецы Ашвины?28
Или один из тех трех риши,
Что море бороздят в ковчеге Ману?
Или мудрый Морешвар, —
Дворца его высятся башни
В лесу Грантха Нагари?29
Может быть, Ватса или Валиншал,
Его ученики, живущие при нем,
Алхимию и мудрость изучая?
Кто исцелил нам Равану?
Шака, перс, варвар иль иониец?
|
|
|
Антистрофа
Я, — сказал перс муни Бхимс, —
Волшебник, врачующий раны,
Ноги, руки и пальцы,
Вывихи челюсти, сломанный нос,
Мужчин, павлинов, женщин, коров,
Козлят, детей, лошадей и быков.
Я вылечил Раваны руку
Заклинаньями и амулетами,
Мантрой, тантрой и травами.
Экстракт пиявки и масло жука;
Медовый желудок и розы цветы,
Перепонки вампира,
Дробленое ухо мумии кошки,
Хвост серой крысы,
Изъятой из норки
Под корнем баньяна;
Ящерки лапа, жало осы,
Тарантула ноги и сороконожка,
Пыль с перекрестка
И нить паутины,
Голова муравьиного льва,
Кузнечика длинные ноги,
Челюсти жабы, яйцо василиска,
Паразит, что процветает,
Жирея, на шкуре коровы,
Глаза насекомых, что вороны достали
Из уха мучимой ими коровы,
Антилопы рога и копыта,
Термиты из крыши гнилой,
Веки геккона, зуб кобры,
Сок мака, конопля и гашиш,
Пушок со щеки покрасневшей девицы,
Роса с губы ослабевшей вдовы,
Что костра испугавшись, бежала
И не будет оплакана —
Сперва почтена, потом сожжена
В день похорон,
Ногти старого скряги,
Что чахнет над златом;
Женщины печальная слеза
По первому седому волоску;
Последние остатки черной бороды
Стареющего щеголя;
Раджи печенка, желчь брахмана —
Всё это растерев, смешав, сварив
В котле колдуньи,
Я исцелил царя.
Не риши Ке, и не гандхарва Давини,
Не близнецы Ашвины,
Не Нала Сиддх, бродячий муни,
И не Морешвар, Ватса, Валиншал —
Один, без помощи,
Я Раване помог.
|
|
|
Строфа
Кто выходил царя?
Шурпанакха с ногтями-корзинами?
Или печальная Сулочана со вздохами вдовы,
С потоком слёз и скорбным причитаньем
По Индраджиту,
С прекрасными очами,
От коих отшельник, если мудр,
И йогин в отчаянье бежит,
Отводит муни взор,
А риши дрогнет.
Была ль то варварка, а может, ионийка?
Антистрофа
То я была, — сказала смуглая в слезах, —
Я Равану любила всю сотню лет.
То я, — сказала Мандодари,
Сидя на медвежьей шкуре. —
Я выходила Равану —
Не Шурпанакха с ногтями-корзинами,
И не печальная Сулочана со вздохами вдовы,
С потоком слёз и скорбным причитаньем
По Индраджиту,
С прекрасными очами,
От коих отшельник, если мудр,
И йогин в отчаяньи бежит.
Отводит муни взор,
А риши дрогнет,
И не варварка, не ионийка.
Хор женщин
Внимайте скорбному плачу
Над морем, землею и небом
Бессмертных всех рас!
Рыдают все, лица закрыв.
Все дайтьи, данавы30 — асуры
С богами прервали войну;
Все якши31 и ракшасы
К верховному ракше взывают;
Бхуты32 оставили мерзкий свой пир.
Раздается в склепе жалобный вопль:
Ракшани пронзительно кричат на бхутини,
Якшини вопят на дакини.
Черепа пишачи отвергли
Полные крови, а нага
Капюшон раздувает змеиный;
Киннара повесил лошадиную голову,
Сидхи прервали по облаку бег,
Якши сокровища не стерегут;
Гуюки забросили стражу,
Прервали пенье гандхарвы,
Ароматы не распространяют;
Апсара, которая танцем
Изящным приветствует солнце,
Из моря поднявшись,
Внезапно застыла.
Мудрецы видхьядары перестали слагать
Волшебные формулы на небесах;
Печальные рудры слезой омывают
Урагов, что им на грудь заползают;
Все дружно сливаются в вопле
Печали и скорби по ране титана.
Природа свой жалобный стон издала
По сыну любимому.
И даже скал кремнистые сердца
Издали стон и содрогнулись;
Деревья скорбно приуныли,
Шиповник голову повесил,
Фиалка лепестков лишилась,
В тоске заплакал первоцвет,
Закрылся сонно луноцвет;
Дриады и фавны в лесах,
Наяды и келли в водах,
Все феи и духи вздыхали, рыдали,
Услышав о бедного Раваны ране!
На этом, под всхлипывания Мандодари, заканчивается таинственный сон Раваны. Его толкование начнется в четверной части. Третья, к которой мы сейчас приступим, посвящена ракшасе Каматуру и его сверхъестественному оружию.
|
|
|
IV
ПЕСНЬ О СОБРАНИИ
Часть III
|
|
|
