 |
Глава V. Элитизм и плюрализм
|
|
|
|
Поскольку элитология исследует проблему субъекта управления, естественно, что центральной проблемой для нее является ответ на вопрос: кто правит обществом? Кто является этим самым субъектом управления?
Ответ на этот вопрос - предмет острой полемики современных политологов. Рассмотрим его на примере полемики о характере политической власти в США и других странах западной демократии. Недаром под сходными названиями: Кто правит? Кто управляет Америкой? - опубликовали свои исследования такие известные политологи, как Р.Даль, Т.Дай, П.Суизи. Интересно, что ответ на поставленные вопросы каждый из этих авторов дает не только различный, но и в значительной мере противоположный. Это относится и к другим политологам, пишущим на эти темы.
Если проанализировать весь веер ответов на эти вопросы, можно вычленить следующие основные точки зрения:
1. Позицию элитистов (иногда их концепцию называют функциональной теорией элиты): власть в обществе осуществляется элитой, т.е. организованным и более или менее сплоченным меньшинством, имеющим в своем распоряжении рычаги власти; причем такое положение вещей - социальная норма (точка зрения Т.Дая).
2. Позиция элитологов, согласно которой власть в обществе, в частности, в современных Соединенных Штатах и других западных демократиях осуществляют элитные группы, но это - нарушение демократических прав народа, вызов демократии, положение, обрекающее большинство население на политическую пассивность, на превращение в объект манипуляции со стороны правящей элиты (точка зрения Р.Миллса; подобные взгляды называются также критическими теориями элиты).
3. Позиция сторонников классового подхода, которые считают дихотомию элита - масса альтернативной классовому подходу и потому отвергают его, считая, что власть в обществе (обществе классово-антагонистическом, во всяком случае), осуществляется господствующим эксплуататорским классом, владельцем средств производства, что понятие
|
|
|
элиты не является необходимым при анализе политической системы, поскольку совпадает с правящим классом. Конечно, сторонники этой точки зрения - прежде всего, политологи-марксисты, хотя сюда относятся и некоторые политологи-немарксисты, а также политологи, лишь частично испытавшие марксистское влияние (например, профессор Калифорнийского университета М.Цейтлин). Вспомним, в этой связи, что сам Г.Моска отождествлял элиту и правящий класс.
4. Позиция политологов, которые считают понятие элиты совместимым с классовым анализом общества; элита выступает как "исполнительный комитет" господствующего класса (точка зрения польского политолога В.Весоловского).
5. Плюралистическая концепция, согласно которой понятие элиты, применимое по отношению к недемократическим политическим системам, не "работает" при анализе современного демократического процесса, который представляет собой результат взаимодействия и конкуренции между "группами давления", выражающими интересы различных социальных слоев, и представляет собой определенный баланс интересов между различными слоями населения и выражающими их интересы "групп давления" или "вето-групп" (Д.Рисмен). Эту позицию можно назвать "радикальным плюрализмом".
6. Наконец, среди плюралистов существует, так сказать, "ослабленный плюрализм", включающий в себя элементы элитизма, или "элитный плюрализм", когда политический процесс рассматривается как состязание и сотрудничество элит, выражающих интересы различных социальных групп (например, лидеры организаций рабочего класса, средних слоев, высшего класса), групп, играющих ведущую роль в основных сферах социальной жизни (политическая, экономическая, культурная и другие элиты - точка зрения В.Гэттсмена и многих других теоретиков элитного плюрализма).
|
|
|
Эту схему можно несколько упростить, объединив достаточно близкие между собой вторую и четвертую позиции, а также пятую и шестую. В этом случае конфликтующие пози-
ции можно суммировать следующим образом, как это делает, в частности, американский политолог Г.Кербо:
| Три главных дискуссионных вопроса | Критические теории элиты | Функциональные теории элиты | Плюралисти-ческие теории |
| Нужны ли сильные независимые элиты в развитых индустриальных странах | Нет | Да | Нет |
| Выливается ли наличие сильных независимых элит в эксплуатацию (населения) | Да | Нет | Да |
| Управляются ли Соединенные Штаты элитой (элитами) | Да | Да | Нет |
Однако эта полемика ведется в западной политологии, так сказать, не "на равных". Среди указанных точек зрения безусловно превалирует, во всяком случае, количественно, плюралистическая концепция.
Теория политического плюрализма в последние десятилетия являются не просто широко распространенными, они практически безраздельно господствовали в американской и западноевропейской политологии, да и продолжают господствовать, оставаясь и поныне дежурным, наиболее распространенным объяснением существа западной демократии. Плюралистические теории способствовали внедрению в массовое сознание образа справедливой демократической системы, учитывающей интересы всех групп населения. Этот образ, всемерно популяризирующийся западными средствами массовой информации, выполняет, как отмечают многие западные политологи, вполне определенные идеологические функции. Плюралистическая концепция как нельзя более импонирует и большинству американских и западноевропейских политиков, и теоретикам политологии академического плана: ее положения выгладят заманчиво либеральными, бесклассовыми, идеологизированными. Не случайно, плюрализм в современной западной политологии стал чуть ли не синонимом демократии.
Теоретики плюрализма - Д.Трумен, С.Липсет, Р.Даль и другие, менее известные, охотно ссылаются на то, что они
|
|
|
- наследники демократических философских и политических традиций, связанных с именами Дж.Локка и Ш.Монтескье, отцов-основателей США, прежде всего Т.Джефферсона, идеологов либерализма XIX века Дж.Милля, А. де Токвиля. Кажется, ничто не предвещает заката эры торжества плюрализма. Однако некоторые симптомы этого заката уже начинают обозначаться.
Один из парадоксов концепции плюралистической демократии заключается в том, что ее безраздельное торжество в политической науке в США и Западной Европе, а теперь и в Восточной Европе, относится к периоду, когда объяснение политического процесса в этих странах с позиций политического плюрализма является более уязвимым, чем в предшествующий период. Но как раз в прошлом политический плюрализм активно оспаривался в западной политической науке. Ныне же, когда процессы концентрации политической и экономической власти в современном обществе подрывают ряд постулатов плюрализма, когда плюралистическая модель в гораздо меньшей степени коррелируется с действительностью, она оказалась превалирующей в современной политологии и пронизывающей официальные выступления политиков стран, считающих себя демократическими*.
Теория политического плюрализма стала банальным общим местом современной политической науки, неким символом общей веры. Но веры без достаточных оснований. Она торжествует тогда, когда лишь отворачивающийся от действительности не видит превалирующей тенденции современных политических процессов, в том числе и в США, а также в странах Западной Европы - концентрации централизации власти, снижения роли представительных учреждений и традиционных буржуазно-демократических институтов. Вспоминается в этой связи мысль Н.А.Бердяева о том, что когда идеология находится в зените своего влияния и популярности, она почти наверняка утратила свои основания, а ее положения почти наверняка устарели.
Хотелось бы уточнить постановку вопроса о политическом (и идеологическом) плюрализме. Вопрос не стоит так: хорош или плох плюрализм, справедлив он или несправедлив. Да, он хорош, он справедлив. Но вопрос совсем в дру-
|
|
|
гом: соответствует ли этой модели современная политическая реальность, в частности, политическая система США.
Усиление исполнительной власти, невиданный рост государственно-бюрократической машины, определенное снижение роли представительных учреждений вызывает тревогу в широких кругах общественности, в том числе американской и западноевропейской. Эти процессы не могли не получить определенного отражения в американской и западноевропейской политологии, в которой отмечается пересмотр (причем отнюдь не безболезненный) ряда концепций и доктрин, популярных в 50-х - 70-х годах. Центральный вопрос этой полемики: является ли политическая система современных Соединенных Штатов образцом плюралистической демократии или же это элитарная структура? И в этом случае не является ли концепция политического плюрализма (как реальность в США) сознательно насаждаемой иллюзией?
Теории политического плюрализма и их критики. В модели плюралистической демократии ни один класс или группа населения не обладают монополией власти; организации, выражающие их интересы, выступают как "группы давления" на государственный механизм, который рассматривается как бесклассовый. В этой модели "диффузии власти" последняя рассредоточена между всеми социальными группами, но при этом остается в тени социально-классовая природа этих групп. Эта концепция отрицает классовую сущность политической власти, представляя государство в современных капиталистических странах с демократическим режимом как выражение воли всего населения.
Известно, что плюралистическая теория рисует социально-политический процесс в развитых капиталистических странах как конкуренцию и компромисс между множеством "заинтересованных групп", которые соперничают в разделе "сладкого пирога" - благ и преимуществ, создаваемых системой индустриального и постиндустриального общества. Взаимная конкуренция этих групп, по мнению сторонников этих концепций, страхует общество против опасности того, что одна из групп станет "доминирующей элитой". Предполагается, что "заинтересованные группы" через свои организации могут влиять на политическую систему, участвовать в социальном контроле и управлении, причем не столько
навязывая свою волю другим группам, сколько создавая коалиции, блокируя угрозы своим интересам, возникающие как со стороны государственных органов, так и со стороны других групп.
|
|
|
Модель плюралистической демократии претендует на целостное описание "демократического процесса" в современных развитых индустриальных странах, в которых по "техническим (не по социальным) причинам не может быть осуществлена прямая демократия. Хотя индивидуум не участвует непосредственно в выработке государственной политики, предполагается, что он может вступить в формальную организацию, способную влиять на правительство в нужном ему направлении. Плюралисты исходят из того, что дифференцированность современного общества, включающего большое число групп - профессиональных, религиозных, этнических, региональных и т.п., - создает потенциал для образования организаций, выражающих их дифференцированные интересы. Вопрос о классовых различиях и классовой борьбе тщательно обходится как "марксистские крайности" (кстати, на этом основании игнорируется и марксистская критика плюралистических теорий). Организации рабочего класса - профсоюзы, партии - рассматриваются не как организации для ведения классовой борьбы, а лишь как средство усиления определенных групповых позиций в системе капиталистических отношений, прежде всего, на рынке труда.
Классическими работами по проблемам плюралистической демократии являются труды Д.Трумэна, Д.Рисмена, Р.Даля. Так, Даль пишет: "основная аксиома в теории и практике американского плюрализма такова: вместо единого центра суверенной власти должно быть множество таких центров, ни один из которых не должен быть полностью суверенным". Он утверждает, что это дает возможность "гражданам и лидерам проявить свое искусство мирного улаживания конфликтов"*. Таким образом, структура политической власти США по Далю представляет собой полиархию, включающую множество центров власти. А подобная полиархия и представляет собой современную модель демократии**. Не следует понимать автора спецкурса так, что он противник модели полиархии, модели плюралистиче-ской демократии. Напротив, модель заслуживает всяческого
одобрения. Вопрос только в том, соответствует ли этой модели политическая система современных Соединенных штатов. Ведь на этот счет существуют разные мнения. Вот описание структуры власти США известным леворадикальным политологом Ч.Рейчем. "Нация, - пишет он, - постепенно превращается в жесткую менеджерскую иерархию с небольшой элитой и огромной массой, лишенной гражданских прав. Демократия быстро теряет почву по мере того, как власть во всевозрастающей степени захватывается гигантскими менеджерскими институтами и корпорациями; решения принимаются экспертами, специалистами и профессионалами, надежно изолированными от народа"*. Так какая же модель более соответствует американской действительности?
Вспомним при этом, что, по мнению Гегеля, истиной первого порядка является соответствие субъективного знания действительности и истиной более высокого порядка - соответствие объекта идее объекта, его понятию, его нормативу. Тогда истины первого порядка - это истины политической социологии, а истины второго порядка - истины политической философии. И если бы Р.Даль писал книги по политической философии - дисциплине нормативной, - тогда можно было бы только солидаризироваться с ним. Но ведь Р.Даль претендует на то, что он пишет труды по политической социологии, описывает реальный политический процесс в современных Соединенных штатах. А вот соответствует ли полиархическая модель политической реальности США - проблема, по которой мнения самих американских политологов расходятся, и расходятся кардинально. Является ли модель плюралисти- ческой демократии реализованной в современных Соединенных штатах или же это - лишь норматив, лишь цель, лишь направление движения, по которому развивается политическая система США?
С вопросом о дисперсии власти, на который опираются теоретики политического плюрализма, связан вопрос о соотношении политики и экономики и, соответственно, политической и экономической элит: являются ли последние двумя независимыми центрами власти, или же экономическая элита является ядром господствующего класса, а политическая элита - лишь исполнителем, высшим чиновничеством, лишь оформляющим важнейшие стратегические решения, прини-
маемые экономической элитой и выражающих их глубинные интересы, проводящим в жизнь эти решения или, иначе говоря, является ли политическая элита исполнительным комитетом экономически господствующего класса.
Отметим, что мы далеки от мысли отрицать относительную самостоятельность государства и его институтов по отношению к экономически господствующему классу, особенно современного капиталистического государства, роль которого значительно возросла, а, следовательно, возросла и роль тех, кто стоит во главе политических институтов, роль политической элиты. Но дело в том, что теоретики плюрализма зачастую абсолютизируют, преувеличивают эту роль. Можно вполне принять положение плюралистов о том, что различные группы господствующего класса проявляют неодинаковую заинтересованность в принятии тех или иных политических решений. Однако это отнюдь не дает оснований для того, чтобы рассматривать государство как орган бесклассовый, лишь как инструмент достижения консенсуса между различными группами населения. Можно согласиться с тем, что в современном буржуазном государстве имеет место определенное разделение полномочий между различными социально-политическими организациями, но все дело в том, что важнейшие организации, формирующие политику - это организации господствующего класса. Столь же мало оснований у плюралистов делать вывод о том, что правящий класс элиминируется, заменяется "группами по интересам" со своими элитами, отстаивающими свою функциональную компетентность в руководстве отдельными сторонами жизнедеятельности общества.
А именно так изображает дело признанный теоретик плюрализма Д.Трумэн, для которого политика - функция отношений заинтересованных групп, а государство выполняет роль "честного маклера". Причем заинтересованные группы стремятся повлиять на государственный механизм как группы давления. В этом плане американские политологи особо подчеркивают роль лобби-групп, таких, как Национальная ассоциация промышленников, Торговая палата США, Национальная организация фермеров, АФТ-КПП и др. Конечно, не следует недооценивать роль боллизма в принятии политических решений, но не следует забывать и то, что им прежде
всего и исключительно активно занимается большой бизнес, и в количественном, и в качественном отношении ему принадлежит здесь господствующее положение*. Можно сослаться при этом на исследования американского политолога Э.Штаттшнайдера, исследовавшим эту проблему и сделавшего вывод о том, что система лоббизма недостижима практически для 90% населения США и, следовательно, идет на пользу верхним 10%, предоставляя им широкий простор для давления, а иногда и прямого или косвенного подкупа законодателей. Недаром ряд американских конгрессменов выражает опасения по поводу растущей роли лоббистских организаций, особенно в финансировании избирательных кампаний законодателей**. Расходы на избирательные кампании в США превышают миллиард долларов. А далеко не все кандидаты в законодательные органы так богаты, как Рокфеллеры или Перро. Поэтому, считают многие американские политологи, журналисты легко объяснима их податливость по отношению к тем лобби-группам, которые представляют интересы крупного капитала.
Как отмечают американские политологи У.Домхофф, Р.Уотсон*** и др., лишь незначительное меньшинство американских граждан может оказать влияние на характер и направление внутренней и особенно внешней политики страны. В результате, по словам Р.Миллса, Соединенные Штаты управляются далеко не самыми лучшими, способными гражданами, но выходцами из узкого элитарного круга, главным образом, из богатейших семейств Америки.
Следует заметить, что Р.Миллс своей книгой "Властвующая элита" нанес по идеологии плюрализма ощутимый удар. "Американцы никак не хотят отказаться от представления, что государство - это своего рода автомат, действие которого регулируется принципом взаимоуравновеши- вания противоборствующих интересов", - иронизирует Миллс. "Когда говорят о "равновесии сил", - продолжает он, это вызывает представление о "равенстве сил", а равенство сил выглядит как нечто вполне справедливое и даже почетное. Но то, что для одного человека фактически является почетным равновесием, для другого часто оказывается несправедливым отсутствием равновесия. Господствующие классы охотно, конечно, декларируют существование справедливого
равновесия сил и подлинной гармонии интересов, ибо они заинтересованы в том, чтобы их господство не прерывалось и не нарушалось"*. В действительности, как доказывает в своей книге Миллс, властвующая элита безраздельно господствует в американском обществе, вследствие чего "все разговоры о демократии в США звучат как издевательство".
Близкие идеи, хотя и не в столь радикальной форме, причем не по отношению к общенациональному, федеральному уровню, а к региональному, развивал Ф.Хантер в книге "Верховное лидерство, США". Исследуя структуру власти в городе Атланта (штат Джорджия), он показал, что все городские заправилы принадлежат к миру финансистов или зависят от него, что они объединены по интересам в несколько клик, которые сговариваются между собой по важнейшим вопросам. Вывод его исследования был однозначным: действительная структура власти в США ущемляет интересы большинства в пользу интересов элиты"**.
Ответ сторонников плюрализма Ф.Хантеру не заставил себя долго ждать. Уже известный нам Р.Даль, исследуя структуру власти в другом американском городе - Нью Хейвене (штат Коннектикут), пришел к выводам, прямо противоположным выводам Ф.Хантера. Даль исследовал, кто в Нью-Хейвене принимает решения в трех областях управления городской жизнью:
1) в выдвижении кандидатов (от партий) на политические и административные должности,
2) кто руководит городским планированием,
3) кто осуществляет руководство народным образованием.
Результаты исследования свидетельствовали о том, что в Нью-Хейвене структура власти не пирамидальная, как на этом настаивал Хантер. Эта власть скорее рассредоточена среди равных групп и индивидов. Ф.Хантер на материалах исследования, проведенного в Атланте, доказывал, что власть во всех наиболее важных областях городской жизни сосредоточена в руках городской элиты - собственников и высших менеджеров промышленных, коммерческих, финансовых корпораций и наиболее высокопоставленных чиновников. По Далю, напротив, получалось, что лидеры в каждой из трех исследуемых им структур Нью-Хейвена не были влия-
тельны в двух других структурах (только 3 из 50 выявленных им лидеров были влиятельны во всех трех структурах: мэр, его предшественник и руководитель городского планирования). Лидерство в Нью-Хейвене, другими словами, оказывается, по Далю, специализированным дисперсным (см. книгу Р.Даля "Кто правит?")*.
Интересно, что через пару десятилетий структуру власти в том же Нью-Хейвене вторично исследовал другой американский политолог - У.Домхофф, написавший по материалам своего исследования книгу "Кто действительно правит?"**. Домхофф критикует Даля с позиций теории класса, критикует его прежде всего за то, что тот в своем исследовании жестко разводит экономическую, политическую и социальную элиты. Исследуя членство в городских престижных клубах, он показал, что большинство членов экономической элиты города являются в то же время и членами элиты социальной, делая вывод, что реальная власть в городе (а в нем, как в капле воды, отражается ситуация, существующая в стране) - в руках представителей господствующего класса.
Реакция на работы Миллса и Хантера со стороны теоретиков господствующих направлений в социологии и политологии, прежде всего, со стороны теоретиков политического плюрализма, была резко враждебной. Тем не менее, после выхода в свет книги Р.Миллса "Властвующая элита" каждый, пишущий о структуре власти в США с позиций плюрализма, должен был искать аргументы против концепции Миллса. Этими поисками отмечены работы плюралистов конца 50-х - 60-х годов. Р.Даль обвинил Миллса в "логической неубедительности" и отсутствии достаточных эмпирических доказательств***. Д.Белл назвал концепцию Миллса "вульгарной социологией". Критикуя "Властвующую элиту", он, в частности, писал: "Даже если, как настаивает Миллс, американская политика определяется элитой, стоит указать, что эта элита... созидательная"****. В своей нашумевшей книге "Конец идеологии" Белл посвящает целую главу критике теории Миллса, где утверждает, что автор неточно и нестрого употребляет термин "элита", что он дает не эмпирический анализ власти в США, а лишь схему, причем "неудовлетворительную".
Постоянным нападкам подвергается и книга Ф.Хантера. Ее критики, в частности, Д.Ричи, утверждают, что "невозможно" доказать власть элиты в США, поскольку она не является явной, что клики, описанные Хантером, не связаны постоянно между собой, а вступают во временные отношения и соглашения друг с другом*. Мы видели, что одна из книг Даля "Кто правит?" прямо направлена против Хантера. Даль утверждает, что политическая элита не является одновременно экономической и социальной элитой; сфера каждой из элит ограничена ее компетенцией, причем взаимная конкуренция этих элит заставляет их "чутко реагировать на нужды избирателей". Либеральная демократия, с точки зрения Даля, - это и есть "повседневный плюрализм", плюрализм в действии. Этот вывод повторен им в книге "Демократия в Соединенных Штатах - обещания и дела" и других работах60. Одним словом, в 60-х годах в США и Западной Европе резко усиливается критика элитарных моделей политической системы современных развитых капиталистических стран, главным образом со стороны плюралистов. Ибо с изданием книг "Властвующая элита" Р.Миллса и "Верховное лидерство. США" Ф.Хантера обнаружилось, что анализ политической системы современных капиталистических стран, выявляющий дихотомию элита - масса, может нанести ущерб плюралистическим концепциям, а также нанести ущерб имиджу США как демократической стране. Д.Белл, Р.Даль, Д.Трумэн и другие плюралисты участвуют в травле Р.Миллса, считавшего, что современная западная демократия предстает фактическим господством элиты финансового капитала.
Д.Трумэн критикует Миллса, а заодно и У.Липпмана, анализировавшего политическую систему США с прямо противоположных методологических позиций, за то, что они жестко противопоставляют элиту и массу, причем Липпман считает американскую политическую систему "всевластием масс", а Миллс - всевластием элиты. Трумэн утверждает, что оба они неправы, что распределение власти в США много сложнее: между элитой и массой стоят многочисленные ассоциации, "группы давления", профсоюзы, политические партии и т.д.
Критика Миллса раздалась и со стороны элитаристов, "функциональных" по отношению к политсистеме государ-
ственно-монополистического капитализма, напуганных радикальной позицией Миллса. Не случайно на IV Международном социологическом конгрессе Дж.Мейсел назвал Миллса "отцеубийцей" старой теории элиты. Потребовались "спасательные работы" по модификации элитаризма, смысл которых заключался в том, чтобы изменить его форму, но сохранить содержание. Большинство западных социологов стали требовать отказаться от понятия единой элиты, годного, по их словам, лишь для низкоорганизованных обществ, и признать множественность элит, стали доказывать, что применительно к современным демократическим политическим системам правильнее говорить не о единой властвующей элите, а о плюрализме элит, о "распылении власти". На том же конгрессе В.Гэттсмен заявил, что понятие единой элиты не может быть отнесено к индустриальным обществам, а Дж.Мейсел утверждал, что ясно очерченная дихотомия элита - масса достаточна лишь для начального анализа политических систем и что ее необходимо уточнить и дифференцировать. Он признал, что теория элиты зашла в тупик, что по мере усложнения социально-политической структуры общества элиты распадаются до понятия, которое становится "саморазрушающим".
Действительно, когда насчитывается множество элит, когда их находят в любом социальном слое, то общество рассматривается как баланс противоборствующих и взаимодействующих сил, различных групп (причем интересы каждой социальной группы выражает ее элита). Но о последнем обстоятельстве уже не обязательно упоминать: при данном подходе понятие "элита" настолько измельчено, что его можно вынести "за скобку" и утверждать, что общество представляет собой баланс "заинтересованных групп" (по терминологии Д.Трумэна) или "вето-групп" (термин Д.Рисмена). Элитарные теории оказались интегрированными политическим плюрализмом. В этих концепциях элиминируется само понятие "правящая элита", хотя они и исходят из элитарных установок. И можно согласиться с К.Прюитом и А.Стоуном, которые пишут о существовании в западной политической науке теорий двух типов: плюрализм I - теории "вето-групп", плюрализм II - теории множества элит* Различия их явно
несущественны: это "чистый плюрализм" (или плюрализм I) и несколько "разбавленный" (плюрализм II).
Поэтому явно ошибочна квалификация элитного плюрализма как элитизма или даже как концепции, находящейся посредине между плюрализмом и элитаризмом, как "разумного компромисса" между этими "крайностями". В действительности теории элитного плюрализма - вариант именно плюралистической идеологии. Столь же малообоснованны попытки интегрирования элитаризма и плюрализма путем их эклектического соединения, которые предприняли К.Долбеар и М.Эдельман, заявляющие, что "Ни элита, ни масса не безвластны"* и что решение вопроса, на чьей стороне власть, требует каждый раз конкретного анализа конкретных ситуаций.
Промежуточную позицию между элитизмом и плюрализмом пытаются занять и сторонники концепций "неограниченной" социальной мобильности в индустриальном и постиндустриальном обществе, считающие, что та или иная общественная страта, опираясь на свою организацию, в определенный момент может участвовать в осуществлении государственной власти. По существу, перед нами все тот же "ослабленный" вариант плюрализма. Разногласия между "чистым плюрализмом", элитным плюрализмом и теориями неограниченной социальной мобильности в индустриальном и постиндустриальном обществе - это отнюдь не принципиальные разногласия, а скорее различные способы апологии буржуазной политической системы. Так, сторонники концепций неограниченной социальной мобильности исходят из того, что в современном капиталистическом обществе каждый индивид может относительно свободно переходить из более низкой страты общества в более высокую, в том числе в элиту, а страты последовательно сменяют друг друга у руля государственного правления (что вполне вписывается как в концепции открытого общества, так и политического плюрализма). Однако оппоненты подобных взглядов задают законный вопрос: есть ли возможность подняться в элиту у представителей всех классов или прежде всего (применительно к США) у белых англосаксов, протестантов из высших классов, чья власть основана главным образом на их богатстве, их позициях в финансах, индустрии, средствах массовой ин-
формации, которые получили дорогостоящее образование в частных школах, в элитных университетах, которые являются членами одних и тех же элитных клубов (точка зрения У.Домхоффа)?
Но чем же объясняется распространенность и влиятельность различных вариантов плюралистической идеологии, в том числе элитного плюрализма? В значительной мере тем, что она учитывает определенные реальные процессы функционирования современных форм государственно-монополистической системы в условиях демократических политсистем, подчеркивает усложнение механизма властных отношений, некоторую автономию тех или иных социальных групп внутри господствующего класса. Иное дело, что этим моментам зачастую придается преувеличенное значение, и вся концепция выступает как утонченная форма оправдания статус кво. Демократические свободы, по этой теории, обеспечиваются взаимными разногласиями и равновесием элит. Функции "ограничения", "сдерживания" по отношению друг к другу выполняют политическая, экономическая, культурная, военная и другие элиты. Каждая из них представляет собой относительно замкнутую группу, строго охраняющую от "аутсайдеров" свои прерогативы и привилегии. Этот баланс элит объявляется единственно возможным ныне типом демократии.
Разделяя элиты по функциональному признаку, политологи плюралистической школы, естественно, не вскрывают классовую сущность каждой из этих элитных групп; они представляют эксплуататорский класс раздробленным на изолированные, конкурирующие между собой части (финансовая олигархия, политики, генералитет и т.д.), чье соперничество вытекает из "противоположности" функций управления. Как будто бы все они не осуществляют в своих областях главную функцию - обеспечение пролонгации существования политической системы, которая и обеспечивает им элитные позиции в обществе.
Например, С.Кёллер утверждает, что в современном западном обществе лидерство принадлежит не одной элите, "а скорее комплексной системе специализированных элит, связанных с социальным порядком и друг с другом различными способами". Магнаты бизнеса, верхушка политиков,
выдающиеся деятели культуры - "все они влиятельны, но в разных сферах; различны их ответственность, источники власти, способы избрания. Этот плюрализм элит отражает и поддерживает плюрализм современных обществ"*. Кёллер признает все же, что не все элиты одинаково влиятельны, и предлагает использовать термин "стратегические элиты" в отношении "тех элит, которые получили или добиваются влияния на общество в целом, в противоположность сегментарным элитам". Границы между стратегическими и сегментарными элитами Кёллер не считает четко выраженными. Она признает, что тенденция к плюрализму элит противоречит "давно замеченной тенденции" к монополизации власти, но тем не менее настаивает на своем главном тезисе, что в "либеральных плюралистических системах" лидерство осуществляется высокоспециализированными, функционально независимыми элитами.
Как уже отмечалось, Р.Даль сформулировал теорию полиархии - множественности центров власти (а значит, и элитных групп) в демократическом обществе. Демократией он называет систему, в которой власть дисперсна, в противоположность диктатуре - власти немногих, монополизировавших эту власть. Даль утверждает, что хотя политическое влияние в обществе распределено неравномерно, это не означает, что верна "гипотеза об элите", которая представляется "циничной по отношению к демократии"**. Отрицание правящей элиты он обосновывает тем, что, во-первых, люди, имеющие власть, часто несогласны между собой и находятся в отношениях соперничества, и, во-вторых, власть различных групп людей является специализированной. Даль вводит понятие "кумулятивного неравенства", когда контроль над одним из ресурсов общества, например, политической властью, ведет к контролю над другими видами социальных ресурсов, таких, как богатство, военная мощь и т.д. Думается, что Даль вводит "работающее" понятие, уточняющее и объясняющее процесс концентрации и монополизации власти в обществе. Казалось бы, оно должно логически вести к признанию правящей элиты. У Даля же все обстоит иначе: защищая современную американскую политическую систему,
он утверждает, что она не приводит к "кумулятивному неравенству", сохраняя конкуренцию различных сфер общественной жизни.
Плюралистическая теория обладает большим влиянием еще и потому, что опирается на классическую концепцию разделения властей (законодательной, исполнительной, судебной) в демократических странах, благодаря чему в обществе вырабатывается система "противовесов", с помощью которой одни органы власти могут удержать от "крайностей" другие. Впрочем, ныне большинство государствоведов вынуждены признать, что осуществление действительного равновесия исполнительной и законодательной власти, не говоря уже о судебной, никогда не удавалось; экспансионизм исполнительной власти - это труднооспоримый факт.
Еще раз подчеркнем, что теории элитного плюрализма имеют определенные реальные основания. Они связаны с усложнением социальной структуры современных индустриально развитых стран, которое имеет следствием нетождественность экономической и политической власти, экономической и политической структуры общества. Выше уже говорилось о разделении социальных ролей в господствующем классе: его члены выполняют и функции владельцев средств производства, и связанные с ним функции организации экономической жизни, и функции руководства политической жизнью, а также военные, культурно-идеологические и т.д. Но все это - разделение ролей и соответственно выделение различных социальных групп и слоев внутри господствующего класса. С
|
|
|
