 |
Новое сознание распространяется. Родительские вечера
|
|
|
|
В детях зародилось новое сознание и вместе с тем внимание к существующим в семье порядкам. Первоначальное возбуждение сменялось у ребят все более естественной позицией уважения к судьбам других детей — и нам удалось снять табу с обсуждения тяжелых семейных ситуаций. Дети сами стали заговаривать о разводе и даже смерти родителей, они были внимательны к трагическим событиям и потерям в собственной семье и в семьях товарищей. Так было стерто не одно «клеймо», прежде всего, в отношении тех детей, чьи родители были в разводе или у чьих матерей часто менялись партнеры.
Мы снова говорили о самых разных областях, на которые влияла наша игра в семью. У многих ребят отмечалось явное улучшение успеваемости. Кроме того, нашего маленького коллектива коснулось дыхание любви, та нежная сеть, которая всегда сплетается во время семейной расстановки. В своих классах я имела возможность наблюдать, как эта работа давала плоды на протяжении всего учебного года и даже нескольких лет.
В конце октября, то есть через шесть недель после начала учебного года, мы почувствовали перелом в настроении. Дети больше не могли не замечать «другую реальность», как они ее называли, она присутствовала теперь постоянно. Ведь они уже так часто чувствовали друг за друга, кланялись, плакали и обнимались в расстановках. Конечно, они по-прежнему и ссорились, и дрались, и дразнили друг друга. Но было в них и сопереживание, был в классе серьезный, обязывающий дух, иной, чем я ощущала в других, даже очень дружных классах.
Теперь во время перемен я нередко становилась свидетельницей того, как двое детей вдруг быстро обнимались. Я была очень удивлена, поскольку для десяти—двенадцатилетних это особенно необычно. Прошло какое-то время, прежде чем я поняла, что их до глубины души потрясали мимолетные объятия во время расстановок, даже если они лишь ненадолго подчинялись своему порыву. Однажды мы беседовали об этом и один мальчик сказал: «Странно, фрау Франке, вы делаете с нами такие вещи, которых в другой ситуации мы бы делать не стали. Иногда это прямо даже как-то неловко, но потом снова как-то здорово, не знаю, как это сказать».
|
|
|
Самые большие опасения, что родители воспримут эту работу как вторжение в интимную жизнь своей семьи, я испытывала в декабре, когда у нас обычно состоится родительский вечер.
Дети накрыли для родителей столы, зажгли свечи, принесли печенье. Мы подготовили рождественские песни и стихи. Но больше всего дети хотели показать родителям что-нибудь из нашей игры в семью. В некоторых классах они даже написали на доске три вышеупомянутые фразы о поклоне, чтобы все родители могли их прочитать. Мы решили, что для такого вечера идеально подходит Рождество, прежде всего дети-мусульмане сочли, что приготовленный нами праздник лучше, чем традиционное рождественское представление. «Тогда мы тоже можем участвовать, потому что речь идет о нас», — сказал один мальчик-турок.
Все дети принесли с собой фотографии, на которых они были сняты с родителями, братьями и сестрами. Те ребята, у кого умер кто-то из родителей (в одном случае это были даже оба родителя), сами пририсовали портрет умершего отца или матери. Если отец снова женился или мама снова вышла замуж, они приклеивали рядом фотографию нового члена семьи. И делали это с удовольствием. Эти фотографии мы повесили на стену. Один ряд парт мы отодвинули к стене — это были места для тех, кто уже умер: отцов, матерей, дядей, братьев, сестер. За каждого умершего или погибшего мы поставили и зажгли свечу. Соседи по парте тех детей, у которых кто-то умер, произнесли, например, такие слова: «Мама Хуберта тоже с нами» или «Младший брат Евы с нами». Так были названы все умершие родственники каждого из детей. Это очень тронуло родителей, да и сами мы были очень взволнованы. Родители поняли, насколько это важно для детей — если умершие близкие не теряют своей принадлежности к семье, то и дети могут ощущать себя частью целого. В этих классах никто больше не говорил, что у него «нет отца». Я посоветовала им говорить: «Мой папа умер». И всегда добавляла: «Он есть у вас всегда, он в вас, даже если он умер». Через некоторое время детям и самим стало важно точно употреблять слова.
|
|
|
Я еще никогда не видела, чтобы на родительский вечер пришло столько пап. Когда подобное повторилось и в других классах, я убедилась, что это неосознанное следствие нашей семейной игры.
После песен и стихотворений все дети низко поклонились своим родителям, и это было больше, чем просто вежливость.
Включение умерших
Для Баварии вполне обычно, что в пятых-шестых классах перед первым ноября* или в первых числах месяца мы говорим о посещении могил и спрашиваем мусульманских детей, как обращаются с могилами у них. Мы говорим о том, что за умерших молятся, поминают их, украшают могилы.
Я и раньше беседовала с детьми о том, насколько мы связаны с умершими близкими, какую силу они дают нам, если мы их об этом просим. В первую очередь, мы говорили о тех, кто рано ушел из жизни, кого так тяжело оплакивать. У некоторых ребят были мертворожденные или умершие братья и сестры и, как уже говорилось, умершие отцы или дяди.
* Первого ноября католики празднуют День всех святых. — Прим. ред.
Кроме того, некоторые родители сами рано потеряли родителей. В отдельных случаях я советовала детям на пару недель вешать на стену фотографии умерших, в том числе бабушек и дедушек, тогда они смогут раскрыть для них свою силу, и можно будет перестать по ним горевать.
Итак, в самом начале ноября, после Дня всех святых, я, как всегда, собралась побеседовать об этом с пятым классом и написала на доске:
О смерти ( «Vom Sterben und Tod» — букв. «Об умирании и смерти». — Прим. пер.)
Сначала я ничего детям не сказала и ждала устных рассказов. Я была очень удивлена, когда они один за другим молча, достали черновики, взяли ручки и начали писать. Они писали старательно, почти без ошибок, чувствовалось, что тема нашла у них отклик.
|
|
|
Сочинения произвели на меня большое впечатление, поэтому я привожу их здесь полностью.
Мелиза
Мелиза была настоящей «мамочкой». Старшая из четырех детей, она брала на себя многие домашние дела, пока мама была на работе. Она единственная в классе ни разу не расставляла свою семью, но именно ее чаще всего выбирали заместительницей матери. Весь год она шутливо играла эту роль в классе, пока ей не удалось ее преодолеть. К концу года она превратилась в настоящую девушку и даже влюбилась в одноклассника, и никто их из-за этого не дразнил. Мелиза сидела рядом с Антоном, которому требовалось так много материнской поддержки. Под ее опекой он стал сильнее.
О смерти
Как все другие люди, я родилась на свет, но через много много лет мне, к сожалению, придется умереть.
Прежде чем я умру, я хочу еще раз, в последний раз увидеть всю мою семью и моих друзей.
Только тогда я смогу умереть. Я не хочу причинять своей семье боль.
26.11.1996
Хуберт
Всего год назад у Хуберта после трех лет болезни умерла от рака мать. Она была родом с Борнео. Отец, коренной баварец, познакомился с ней во время биологических исследований в Индонезии. Он беспокоился за Хуберта, поскольку мальчик часто болел, а его успехи явно не соответствовали его способностям. Я тоже заметила это по умным вопросам, которые он задавал. Хуберту очень понравилась игра в семью, и вскоре он расставил себя и свою маму. При этом он захотел, чтобы девочка, которую он выбрал, легла на покрывало на полу. Затем он очертил вокруг нее мелом круг и поставил рядом с ней вазу с цветами. Не выбирая заместителя для себя, он сам подошел к этой «могиле» и поклонился. Он был очень серьезен. Затем он встал на колени и сказал: «Мама, я помню о тебе всегда».
Он был первым, кому я предложила сказать: «Пожалуйста, дай мне твою силу, чтобы я мог жить хорошо». Он встал и произнес эти слова стоя.
|
|
|
А девочка по собственной инициативе сказала: «Да, живи, мне хорошо».
Весь класс вздохнул с облегчением. Еще я сказала ему: «Твоя мама будет рада, что ее старания тебя вырастить не пропали даром». Он засмеялся.
В дальнейшем Хуберт превратился в смышленого, неугомонного мальчугана. Он добился очень хороших результатов в математике, английском и биологии. Весь класс обратил на это внимание, и ребята сказали: «Ты принял добрые дары своей мамы».
Они перефразировали слова, которые часто произносила я: «Примите добрые дары ваших родителей». «Это верно, — сказал Хуберт, — только вот биология у меня от отца».
О смерти
Я представляю себе, что еду вверх по золотому эскалатору и что там наверху на небесах я снова встречаю мою маму. Потом я, может быть, встречу Господа Бога, и что я могу смотреть вниз и как меняется мир. Я хочу вместе со своей семьей стать знаменитым.
Инго
После того как Хуберт сделал свою расстановку, утром к моему столу протиснулся Инго и стал настойчиво просить разрешения тоже сделать расстановку. Я знала, что его родители умерли вследствие употребления наркотиков. Мальчика с любовью приняли в семье дяди, брата его отца. У дяди и тети была дочь, кузина Инго, которая была старше его на шесть лет.
Как отражено в его маленьком сочинении, конфликт Инго состоял в том, что он не знал, довольны ли его умершие родители тем, что он любит своих опекунов. В нем жило некое стремление, желание, чтобы что-то произошло, и, как он выражался, он смог бы показать, насколько сильнее он любит своих родных родителей.
На основании множества примеров из психотерапевтической практики я уже знала об опасности, которая может существовать для тех, кто очень рано потерял родителей. Иногда их тянет к царству мертвых, возможно, чтобы снова оказаться рядом с родителями. Душа не знает разницы между жизнью и смертью. Такие люди очень часто впадают в депрессию, у них мало жизненных сил.
Инго всех нас немножко пугал. Дети рассказывали мне, что часто в разгар игры он вдруг терял желание играть, убегал и где-нибудь сидел, пока кто-нибудь не выводил его из оцепенения. Тогда какое-то время с ним снова можно было общаться.
Внезапно я увидела эту опасность в глазах ребенка и согласилась. Мы договорились сделать расстановку на последнем уроке перед обедом, чтобы у него было время внутренне подготовиться.
Инго выбрал заместителей не только для умерших родителей, но и для своих опекунов и их дочери. Расставив их, он сразу же захотел сам встать на свое место.
Сначала, стоя рядом с дядей, он смотрел на своих родителей. Было отчетливо видно, что все живые смотрят только в одном направлении — на умерших. Заместители родителей Инго обладали для всех остальных огромной притягательной силой.
|
|
|
Затем Инго отделился от группы, чтобы пойти к родителям. Сначала он хотел пойти один, но потом вернулся, взял за руку заместителя дяди и вместе с ним пошел к «могиле». Как и Хуберт, он поставил рядом со стоящими на этот раз родителями вазу с цветами. Я не давала ему никаких указаний. Он склонился перед ними и сказал: «Я горюю о вас, это так тяжело». Он заплакал. Мальчик, который играл его дядю, обнял его за плечи. Затем его словно потянуло встать на колени. Я предложила ему попросить у родителей благословения. Он это сделал. Заместители родителей, опять же безо всяких указаний с моей стороны, положили руки ему на голову. (О символе возложения рук мы тогда уже говорили.) Затем я отвела его вместе с дядей на место рядом с тетей и сестрой. Все четверо живых развернулись. Теперь родители Инго стояли по диагонали позади него. Он сказал тете и дяде: «Я благодарен вам за то, что могу у вас жить». Сначала это подействовало на мальчика очень благотворно. Но, как явствует из его сочинения, свой конфликт он, по-видимому, так и не разрешил.
«У вас умершие люди важны», — сказал Инго, сдавая свое сочинение. Я ответила: «Да». Его личико просветлело. «Когда я в тот раз поклонился родителям, я почувствовал их вот тут, внутри», — сказал он и похлопал себя по груди.
О смерти
Я хочу, чтобы я снова увидел мою маму и моего папу, потому что они уже умерли. Я бы мог им сказать, что я их люблю. Иногда я вижу моих родителей во сне. Тогда я бы обнял мою маму и моего папу. Я хочу, чтобы я лежал в постели и больше не просыпался. После смерти я бы хотел опять стать человеком, тогда я пришел бы к моим приемным родителям и сказал им: Я вас очень, очень люблю и благодарю вас.
Иван
Иван — албанец из Косово. Он жил со своей матерью и ее вторым мужем, пожилым человеком, который в то время был при смерти. Отец Ивана погиб на войне. Мальчик прекрасно учился, он быстро осваивал немецкий, за короткое время овладев значительным словарным запасом. Но его никак не удавалось уговорить пойти после средней школы в гимназию, после бегства с родины он чувствовал себя не готовым к другим социальным переменам.
Прошло много времени, прежде чем он рассказал о смерти своего отца и страхе, что отчим скоро тоже умрет. Я уже знала об этом из разговора с его матерью. Поэтому я смогла понять его сочинение. С расстановкой Иван подождал до после Пасхи. Ко мне подошли другие ребята и передали слова Ивана, что он хочет сделать расстановку. Тогда я спросила его самого и увидела, что ему пока трудно.
Незадолго до Троицы он решился. Он принес фотографию отца и положил ее на пол. Затем поклонился перед ней. Больше он ничего делать не стал. Одноклассники, которые иногда, бывало, бестактно выкрикивали: «Да встань же ты на колени!» или «Скажи ему, что ты хорошо живешь в его честь!» и другие подобные фразы, которые мы разработали за это время, сидели тихо. Затем Иван взял фотографию, прижал к сердцу, пошел к парте и убрал ее. Еще некоторое время в классе стояла полная тишина.
В последнее время Иван подружился с Хубертом, которому я очень советовала приложить дополнительные усилия к тому, чтобы поступить в гимназию.
Как мне сказали, на следующий год они пошли в гимназию вместе.
О смерти
Я хочу, когда я умру, чтобы я потом еще жил. Но я не знаю во что мне верить. Кто-то говорит, что когда человек умирает, то он больше не живет, другие говорят, что еще живет. Я хотел бы, когда я умру, чтобы я еще раз жил и был человеком, чтобы я был очень богатым и счастливым.
Ясин
Ясин сделал расстановку незадолго до Дня Всех Святых в рамках нашей пятничной беседы. Дело было так:
«Я у моей мамы любимчик», — уверенно заявил маленький босниец. Класс, 24 ученика одиннадцати-двенадцати лет, сидел в кругу. В этот раз тема была следующая: «У Эрики будет братик или сестренка». Мы говорили о том, какое место занимают в ее семье дети и как по-разному это может восприниматься каждым. «Я вам покажу», — сказал Ясин и быстро выбрал заместителей для отца, матери, себя и брата. Дети уже не раз играли в семью и знали, что нужно делать.
С того момента, как все четверо были поставлены на места, заместительница матери не сводила глаз с заместителя Ясина. Я спросила ее, может ли она видеть мужа и второго сына. Она сказала, что нет. Ее взгляд явно шел куда-то дальше, она смотрела словно сквозь Ясина. «Но кого она там видит?» — подумала я и спросила Ясина, не потеряла ли его мать кого-нибудь из членов семьи.
Глаза у Ясина покраснели, но он продолжал держаться молодцом и не заплакал. Он рассказал: «Мой дядя, мамин брат, носил еду заключенным. Лагерь был через поле. На этом поле они его застрелили. Ему было 19 лет».
Тогда я поставила рядом с мамой еще одного мальчика из класса и вместо заместителя Ясина поставила его самого. Стоя перед мамой и дядей, он тихо плакал, украдкой вытирая слезы.
Я предложила: «Скажи своему дяде, чтобы он тебя защищал». Я подумала, что это будет правильно, раз он так беззащитно шел через поле, где ему пришлось умереть. «Дорогой дядя, защищай меня», — сказал Ясин. Мальчик, который был дядей, вдруг по собственной инициативе положил руку Ясину на голову и сказал: «Я защищу тебя».
Теперь я попросила Ясина встать перед матерью и сказать: «Дорогая мама, я всего лишь твой ребенок». Он сказал это по-сербски. Девочка, игравшая мать, сама была родом из Югославии и поняла его. Она обняла мальчика и сразу же отпустила. Но импульс прижать его к себе был очень силен. Они оба были немножко застенчивы. Позже я иногда наблюдала за ними. С тех пор у них были очень теплые отношения, хотя заместительница матери была очень высокой девочкой, а Ясин был скорее мал для своего возраста. Разумеется, в конце я всегда прошу детей стряхнуть с себя свои роли. Но эта связь сохранилась у них и в повседневной жизни.
После расстановки этот обычно бойкий и уверенный в себе паренек стал неуверенным, боязливым, стал хуже учиться. Так продолжалось несколько месяцев. Что-то пришло в нем в движение. Я сопровождала его в этом процессе, подбадривала. Ему было шесть, когда он вместе с матерью, выглянув из окна кухни, стал свидетелем этого убийства. Постепенно ему удалось свыкнуться со своей новой ролью — ролью маленького мальчика. Он снова стал веселым, но по-другому — именно как одиннадцатилетний.
Мама Ясина с того момента, как вместе с сыном пережила эту трагедию, видела в нем только своего брата. В этом случае ребенок неосознанно пытается заменить собой ушедшего. Маленький мальчик перестал быть собой и «заважничал».
О смерти
Иногда, когда я лежу в постели, я думаю о смерти. Иногда я боюсь и думаю, что попаду в другой мир. Я хочу стать очень богатым и очень счастливым.
Мне очень жаль, что брат моей мамы умер на войне. Я хочу, чтобы ты меня защищал.
26.11.1996
Мария
Мария очень серьезно задумалась над историей Ясина. Однажды она подошла ко мне, чтобы поговорить. Девочка рассказала, что она, как и Ясин, любимица своей мамы. У нее есть сестра, которая старше ее на два года, но «я важнее», как она выразилась. Теперь она думает, не лучше ли ей занять правильное второе место. Я согласилась с ней и посоветовала как-нибудь между прочим сказать сестре: «Я знаю, что ты — первая, а я — вторая». И пообещала, что если этот простой способ не подействует, то мы сделаем расстановку. Через две недели Мария подошла ко мне и сказала: «Уже подействовало». Она поговорила с сестрой, та ей сначала не поверила и сделала вид, что ничего не слышала. За обедом Урсула — так звали сестру — села рядом с матерью, где раньше всегда сидела Мария. Это была проверка. Мария села на второе место. С этого дня между сестрами начались совершенно новые отношения. Мария рассказала мне, что Урсула взяла ее с собой в спортивную секцию и стала помогать с уроками. От мамы девочек, с которой я об этом поговорила, я узнала, что в детстве она в результате несчастного случая потеряла сестру, на которую Мария очень похожа.
Ева
Ева первой взяла ручку, чтобы написать о смерти. Она пока мало рассказывала о доме, была чрезвычайно робкой и из-за близорукости старалась сидеть на первой парте. Девочка обычно выглядела бледной, часто простужалась, кашляла или мучалась от аллергии. У нее оставалось не так много возможностей, чтобы быть веселой и радоваться жизни. Несмотря на то, что она очень старалась, в школе ей никак не удавалось как следует сосредоточиться.
Прочитав ее сочинение, я спросила, о каком дедушке она написала. Оказалось, что это отец ее мамы, который умер, когда матери Евы было двенадцать лет.
Я вспомнила некоторые расстановки взрослых людей, на примере которых можно было воочию убедиться, насколько велика готовность детей делить с родителями тяжелую потерю. На основании того, что написала Ева, я предположила, что она бессознательно скорбит о дедушке за свою мать.
Она даже написала: «Я никогда его не забуду», хотя совсем его не знала.
По работе с клиентами я знала, что неосознанная скорбь может ослаблять физически, и у меня перед глазами встала сестра Евы, на два года младше ее, с румяными щеками и блестящими густыми волосами. Их мама однажды сама сказала мне, что не может понять, откуда у Евы такая конституция.
По рисунку девочки создавалось впечатление, что она (вместо мамы?) хочет отправиться на небеса.
Я спросила, не хочет ли она расставить маму и дедушку. Девочка сказала, что хочет.
Заместителей мамы и папы она поставила на одной линии на расстоянии примерно полутора метров друг от друга. Сестру — напротив них. Свою заместительницу Ева поставила за матерью, рядом с заместителем рано умершего деда.
Ребенок, стоящий за родителями, — такого мы еще не видели. Заместительница Евиной сестры замахала руками, она хотела, чтобы отец и мать стояли вместе. Затем она кивнула заместительнице Евы, той следовало встать рядом с ней. Она явно взяла руководство на себя. Когда я мимоходом обратила на это внимание, Ева сказала: «Да, дома она тоже всегда всем говорит, кому что делать». Заместительнице Евы было очень хорошо рядом с дедушкой. Тогда я взяла девочку и поставила ее рядом с заместительницей сестры. Та обрадовалась и обняла ее за плечи. Но заместительница Евы сказала: «Моей маме так грустно, я должна вернуться назад, к дедушке».
Тогда я попросила мальчика, который был дедушкой, встать рядом с Евиной мамой. После чего заместитель отца Евы, словно это само собой разумелось, сразу же придвинулся к жене, от которой до этого стоял в полутора метрах. Обе девочки выглядели счастливыми.
Я сказала Еве: «Это твой целительный образ. Папа и мама стоят вместе, а рядом с мамой стоит твой дедушка. Вы, сестры, смотрите на своих родителей. Дедушка дает вам много сил, чтобы всем в семье было хорошо». Ева выразила желание встать на свое место в расстановке. Заместители отца и матери протянули руки вперед, раскрывая объятия. Там хватило места для обоих детей. Они все вчетвером обнялись, хотя я им этого не предлагала. Ева вся раскраснелась. Ей было немного неловко, но было видно, что она рада. Я посоветовала ей на некоторое время повесить у себя в комнате фотографию деда и сказать ему: «Дорогой дедушка, теперь ты можешь быть на небесах, а мы живем тут, на земле. Спасибо тебе за силу, которую ты даешь нашей семье».
На следующий день в школу пришла Евина мама. Она хотела знать, что ее дочь рассказала про дедушку. Я показала ей сочинение дочери. Женщина заплакала. Она сказала, что до сих пор не осознавала, что значило для нее в двенадцать лет потерять отца. «Но ведь мертвым хорошо, — сказала я. — Они хотят, чтобы мы когда-нибудь закончили горевать, они дают нам силы». Она успокоилась и показала мне фотографию своего отца, которую принесла с собой.
Я уже не удивилась, когда на предрождественский вечер пришел папа Евы. «Это впервые, — сказал он. — Я еще ни разу не был здесь, в школе. Я пришел благодаря Вам и, знаете, у Вас тут действительно уютно». Затем он предложил мне после вечера пойти с ними и еще несколькими парами родителей попить пива. Это была большая честь для меня, и я пошла с ними. За пивом он рассказал, что с некоторых пор Ева больше идет с ним на контакт, чему он очень рад.
О смерти
В религии я слышала, что Бог определяет,когда люди должны умеретъ,а когда нет. Мой дядя всегда говорит: я хотел бы умереть весело. Иногда я боюсь смерти. Но так хочет Бог. Наша жизнь как круговорот, люди рождаются, люди умирают. Мой дедушка — моя душа и мое тело. Я никогда его не забуду.
Звездана
Звездана была на год старше своих одноклассников. Ее семья бежала из Косово. Они жили в крайне стесненных условиях, вшестером в одной комнате.
Тем временем ее отец заболел и утратил трудоспособность. Бремя зарабатывания денег легло на плечи матери, а ведение домашнего хозяйства — на Звездану. По понятным причинам в школе она успевала с трудом, была несколько рассеянной и медлительной, но всегда очень приветливой. На ее лице, вокруг глаз лежала тень печали.
Ее маленькое сочинение отражает эту ситуацию.
Я видела, насколько сильна у Звезданы, как и у многих других детей из семей беженцев, печаль о потерянной родине, в то время как родители были просто счастливы, что им удалось бежать, они усердно искали работу или зарабатывали деньги. Обычно в таких случаях дети расплачиваются за потерю родины и тоску по дому плохой успеваемостью в школе или депрессивным настроением. Я нередко наблюдала подобное и у детей из бывшей ГДР. Это похоже на бессознательное стремление как-то компенсировать то, что семья вольно или невольно покинула родину.
У Звезданы и других детей беженцев я придавала особое значение рассказам о родине и обо всем, что они потеряли. Так дети могли напрямую коснуться своей печали, перестать горевать и во многих случаях снова почувствовать радость жизни.
О смерти
Я бы хотела, когда я умру, чтобы я еще раз смогла увидеть людей, которые меня знают и любят.
Я хочу еще раз полететь в Косово и чтобы увидеть там моих друзей и мою семью.
Эбру
Понять Эбру мне было непросто. Это была девочка из иранской семьи, третья из пятерых детей. Когда мы играли в семью, ее всегда выбирали на роли, где жена или ребенок были несчастны. Другие дети обратили на это внимание. Я не знала, имеет ли это какое-то значение, и посоветовала детям не задумываться об этом. Вокруг Эбру всегда было много ссор, ябедничества и обвинений. Лишь прочитав сочинение Эбру, я смогла понять ее немножко лучше. Меня очень тронуло, что она нарисовала свою собственную могилу. Будучи мусульманкой, девочка была крайне сдержана в том, что касалось рассказов о доме. Ее сочинение показало, под каким моральным давлением находился ребенок. При всем старании она явно не могла угодить родителям. Отец Эбру уже говорил со мной и просил, чтобы я была с ней построже. Ему было важно, чтобы девочка пошла в гимназию. Однако словарный запас Эбру был ограничен, всю вторую половину дня она была вынуждена сидеть дома, где говорила только на родном языке. Субботу и воскресенье она проводила в школе по изучению Корана. У нее практически не было возможности повысить свой языковой уровень для поступления в гимназию. Мне не удалось спокойно разъяснить это ее отцу. Я очень сопереживала Эбру с ее мыслями о смерти. Но мне оставалось только уважать ее судьбу такой, как она была, помочь ей я ничем не могла.
О смерти
Я хочу, чтобы я поскорее умерла. Но до этого я хочу быть очень милой и отзывчивой девочкой и принести нескольким людям счастье. До своей смерти я хотела бы сделать несколько прекрасных вещей. Я хотела бы сказать моей умершей бабушке: «Я тебя очень люблю и помню о тебе». Иногда я думаю, что, когда я умру, я буду сильно наказана. Я сделала много плохих вещей и за это не виновата и хочу стать новым человеком. Больше всего я хочу пойти в гимназию. Этим я доставлю радость себе и моей маме и всей семье. Моя мама говорит: «Прежде чем я умрууя должна пойти в гимназию». Это для нее и для меня большая радость. После этого я хочу поскорее умереть, потому что я хочу знать, как там, на небесах.
26.11.1996
Бурхан
Строки, написанные Бурханом, были словно чудо. Как и Эбру, он тоже нарисовал собственную могилу.
В середине октября с Бурханом произошел случай, который я хотела бы описать подробно.
С самого начала учебного года мальчик вел себя вызывающе. Он мешал на уроках, портил всем настроение и не желал сотрудничать. Своим постоянным криком, швырянием стульев и нападениями на одноклассников он создал вокруг себя такую атмосферу, которая многих детей настроила против него, некоторые его даже боялись. По прошествии восьми недель мне стало ясно, что дальше такое поведение в классе терпеть нельзя.
Судя по многим брошенным на уроках высказываниям, интеллект у мальчика был незаурядный, но, несмотря на обширный запас немецких слов, способность ясно мыслить и самостоятельно судить, его успеваемость была очень низкой. Кроме того, я совершенно не могла понять, как возникали эти похожие на приступы состояния, когда он вдруг заметно бледнел и становился гиперактивным — просто без тормозов. Вихор волос надо лбом стоял прямо-таки дыбом, а после своих «выступлений» мальчик совершенно обессиливал, обхватывал голову руками и жаловался на ужасное напряжение. Я пригласила к себе на прием его отца. Такое поведение сына не было для него новостью, он сам очень из-за этого переживал. Ему было жаль Бурхана, но в то же время он прекрасно понимал, что я не могла больше держать мальчика в классе. Мы поговорили о вспомогательном классе для социально неадаптированных учеников, но я чувствовала, что и такой класс мальчику не подойдет. «Чего-то ваш сын еще не знает, может быть, сначала ему нужно это узнать», — произнесла я и сама удивилась тому, что сказала.
Отец сказал, что в браке у них все в порядке, и я заверила его, что это его приватная территория, которая меня не касается. «И все же, — сказала я, — меня интересует, когда и почему вы переехали в Германию». Мужчина рассказал, что женился он еще в Турции, где у них родились двое детей. Через пять лет после свадьбы в один год умерли его брат и сестра: брат в 23 года во время эпилептического припадка, а сестра — в 18 лет от аневризмы мозга. «С тех пор 15 лет прошло, после этого мы и уехали в Германию», — сказал он. Он уверял меня, что больше не горюет, но при этом у него покраснели веки. Бурхан, родившийся четыре года спустя уже в Германии, ничего об этом не знал, он даже не знал, что у него были дядя и тетя, которые умерли молодыми.
И снова между нами установилась та тишина, которая возникает всегда, когда проявляется глубинная реальность души. Я воспринимаю это как проблеск света. Я сказала отцу, что теперь все в порядке, все ясно. Ему нужно на пару часов отпроситься с работы, пойти погулять после школы с сыном и в спокойной обстановке рассказать ему о своих умерших брате и сестре. Потом ему следовало разыскать их фотографии, отдать их в фотоателье, чтобы увеличить, вставить в рамку и повесить дома.
Отца Бурхана был очень удивлен, он пока не видел тут никакого решения проблем своего сына. Я не стала ничего ему объяснять, но и не оставила места для сомнений, попросив его забрать Бурхана из класса (мальчик ждал, что его, как было обещано, привлекут к разговору). Отцу нужно было сказать ему, что мы нашли решение, что теперь все хорошо и он может остаться в классе. Отец так и поступил. Хотя я ничего ему не объяснила, когда они спускались с Бурханом по лестнице, он просто сиял. На следующий день Бурхана в школе не было и через день тоже, это была пятница. Родители просили передать, что у мальчика поднялась температура — выше 40 градусов. В следующий понедельник он снова был в классе. Немного бледный, он стоял у моего стола и говорил, что отец все ему рассказал — и о тете, и о дяде, у которого была эпилепсия, и что они оба умерли, и что отец, когда ему об этом рассказывал, плакал, и что они вместе отыскали фотографии.
«Ну, — сказала я, — тогда все хорошо». Бурхан еще немного потоптался около меня и сел за свою парту, чего раньше без приказа никогда не делал. С этого момента паренек стал меняться. Через три недели пришел первый отзыв из класса. Один мальчик сказал: «Бурхан, правда, изменился. Лучше, чтобы он не сидел больше один». До этого никто рядом с ним сидеть не хотел, да и сам он хотел сидеть один. На следующей неделе этот ученик по собственной инициативе пересел к Бурхану, мальчики подружились и большую часть времени проводили вместе. На самом деле изменилось не только поведение мальчика, он стал лучше учиться и, в конце концов, сделался одним из лучших учеников в классе.
Когда через несколько месяцев у Бурхана снова произошел сильный срыв, я позвала его к себе. Я спросила его, может быть, старые состояния все-таки нравятся ему больше? И предложила просто рассказать про этот срыв дяде и тете и спросить, что они на это скажут.
Тут его лицо просветлело, и он сказал: «Мы с папой еще не закончили. Нам еще нужно повесить фотографии, я этим займусь».
С тех пор я с Бурханом об этом не разговаривала. К концу года он был четвертым по успеваемости, и в классе его любили.
О смерти
Я думаю, что могу задать Богу вопрос: Я бы его спросил: как ты возник? Путь на небеса, наверное, почти самое прекрасное. Наверное, можно пожелать себе свой мир.
Когда мой папа рассказывал мне о своих умерших брате и сестре, он был очень грустный.
Азиза
Азиза вместе с матерью и сестрой бежали из Афганистана.
Девочка говорила по-афгански и на узбекском диалекте отца, который погиб, будучи участником движения Сопротивления. Казалось, пережитое отцом отражалось в ее снах и фантазиях. Она нарисовала себя спящей, а рядом свой сон, где в руке у нее пистолет. Азиза быстро осваивала немецкий язык. Но подруг у нее не было. Мальчики считали ее очень воинственной.
О смерти
Я хочу умереть с моей мамой и с моими братьями и сестрами: так же как мой дедушка, дядя и моя тетя. Иногда я думаю об этом, когда хочу спать, я боюсь и немножко плачу. Когда я умру, или что кто-то в моих снах хочет меня убить.
Разумеется, обращаться с написанным в сочинениях нужно было очень тактично. Я сказала детям, что меня очень порадовали их работы. Затем мы поговорили о том, у кого в семье по-прежнему царит траур по членам семьи, которые умерли молодыми (из-за болезни, на войне или в результате несчастного случая), и как семья с этим обходится. Я сказала, что, когда война или несчастный случай неожиданно вырывают человека из жизни, мертвые оставляют после себя в семьях большие пустоты. И добавила: «Иногда эту пустоту стремится заполнить другой член семьи, и тогда он чувствует себя так же, как тот человек». Детям было трудно себе это представить, но один из них кивнул, это был Ясин. Мы говорили о том, что у траура есть несколько фаз и что с последней фазой некоторые взрослые не справляются. В этой фазе они могут закончить горевать, оставить умершего покоиться с миром и снова позволить себе смеяться и жить своей жизнью.
Дети рассказывали о своих родителях, о том, как они говорят о мертвых, как несут их в своем сердце или же предпочитают о них не говорить и какое настроение царит тогда в семье. Один мальчик рассказал о своем погибшем дяде. Я подговорила его как-нибудь просто упомянуть за столом: «Сегодня я рассказал в школе о дяде Кенане». На следующий день мальчик доложил, что так и поступил. Это подействовало на всех как шок, а мама заплакала. Но потом все стало легче. Мама захотела узнать, что он рассказал в школе о ее брате, и через несколько дней сама пришла ко мне, чтобы поговорить. Она почти не говорила по-немецки. Она вынула из сумки фотографию брата с черной полосой. Фотография была размером не "меньше чем 15 х 25 см. Я спросила ее, можно ли нам повесить ее до обеда в классе, потому что теперь все дети знают о ее погибшем брате. Кем перевел ей вопрос, и она кивнула. Мы повесили фотографию погибшего дяди Кема на стену, и в этот день все дети вели себя немножко тише.
Вальтер
Отец Вальтера погиб в результате несчастного случая, когда мальчику было четыре года. В пятом классе он был скорее спокойным, но к концу шестого оживился, стал дерзким и часто перечил. У него начался переходный возраст.
Я пригласила к себе его мать. Она тоже видела, как меняется Вальтер, и очень из-за этого переживала. Она сказала, что мальчику не хватает отца.
Я сказала, что высоко ценю ее усилия, поскольку знаю, что такое растить сына одной.
«И все-таки, — сказала я, — ваш умерший муж продолжает жить в вашем сыне, с этой точки зрения он всегда с вами». Это заставило ее задуматься, и она призналась, что мало говорила с Вальтером об отце, что таким образом она хотела облегчить для него утрату. Она считала, что ему нужно забыть отца, они даже перестали ходить к нему на могил
|
|
|
