Воспроизведение конфликта с помощью заместителей

Несмотря на то, что в «системных» классах дети были внимательнее друг к другу, чем в других, между ними возникало достаточно конфликтов, которые всех будоражили, мешали заниматься и требовали срочных решений.

Дети сами обнаружили, что «противники» могут выбирать и расставлять заместителей, которым ничего не известно о содержании конфликта. Этот процесс гораздо больше ориентировал других детей на решение, что давало энергию, которая обычно растрачивалась на подробные описания произошедшего и необходимость занимать ту или иную сторону в поиске виновного. Теперь же все думали о решении и наблюдали, как оба заместителя стоят друг перед другом (на большом или маленьком расстоянии, немного под углом или лицом к лицу). Мы уже привыкли ждать, пока установится особая тишина.

Однажды наш ученик пнул ногой девочку из другого класса, а сестра этой девочки, которая училась в нашем классе, ему за это до крови врезала.

Обычно в такой ситуации в классе возникала общая дискуссия, формировались мнения, выслушивались показания очевидцев и за короткое время конфликт раздувался до такой степени, что о дальнейшей работе можно было забыть.

Но теперь события развивались иначе. Противники выбрали мальчика и девочку в качестве своих заместителей и поставили их друг напротив друга. Глядя на них, нельзя было сказать, что они так уж враждебно настроены. Тут мальчик сказал, что на самом деле он ничего не имеет против одноклассницы, просто его часто дразнит ее сестра (та самая девочка из другого класса). Тогда я ввела в расстановку заместительницу этой девочки. Внезапно раскрылась динамика произошедшего. Девочка сказала, что считает мальчика глупым и ей нравится его злить. Заместитель мальчика подошел к ней и поднял руку, словно собираясь ее ударить. Я встала поближе, чтобы быть уверенной, что он этого не сделает. Мальчик сказал, что сейчас он очень на нее зол. Так и возникла драка. Тут между ними встала заместительница сестры (из нашего класса) и сказала: «Сейчас я защищаю свою сестру, права она или нет». Здесь семейная солидарность победила всеобщую справедливость.

Так мы, не зная подробностей, воспроизвели конфликт.

Ребята настолько внимательно наблюдали за происходящим, что в классе установилась полная тишина. Я спросила их, что делать. Заместительница девочки из другого класса сказала мальчику: «Я сожалею об этом». И слегка поклонилась. Мальчик в знак примирения протянул ей руку. Девочка ее пожала, было видно, что она рада. Девочка, которая ударила мальчика до крови, подошла к нему и тоже сказала: «Мне жаль. Я позволила сестре толкнуть меня на это».

Я предложила девочке поступить следующим образом: чтобы мальчик мог убедиться, что она действительно сожалеет, пусть он выскажет ей какое-нибудь свое пожелание, а она его выполнит. Мальчик кивнул головой. Ему до сих пор было больно. После следующей перемены на его столе лежала конфета. Конфликт был улажен.

В подобных ситуациях всегда возникал вопрос: нужно ли звать детей из другого класса, чтобы они участвовали в разрешении конфликта? В таком простом случае необходимости в этом не было. Девочка могла и без того все передать своей сестре. На следующий день она рассказала нам, что ее сестра тоже считает, что была несправедлива к этому мальчику.

На основании множества разрешенных таким образом конфликтов, дети самостоятельно пришли к выводу, что помимо ясного стремления исправить ситуацию, в отдельных случаях бывает нужно сделать что-то еще. Точная реконструкция без слов успокаивает класс. Каждый знает, какую позицию полезно занять «злодею» и какие действия уместно предпринять, чтобы исправить ситуацию. Это было похоже на некую тайную действенную силу в сознании всех детей, которая быстро сглаживала эмоциональные волны.

Без вины виноватый

Однажды мальчик из нашего класса очень неудачно подставил ногу своему однокласснику. Тот упал и сломал коленную чашечку, так что его пришлось отвезти в больницу, где ему сделали операцию и наложили гипс. Здесь ситуация была ясна. Мы говорили о том, что можно сделать, если человек, не предполагая таких последствий, причиняет другому зло. Мальчику, который поставил подножку, явно было плохо. Я посоветовала ему придумать что-то такое, что потребует столько времени и душевного участия, что пострадавший почувствует его отношение. Тем самым он искупит свою нечаянную вину. Я попросила класс ничего ему не подсказывать, это должно было остаться его личным делом.

В течение двенадцати дней этот мальчик ездил после уроков в больницу и отвозил пострадавшему домашние задания. Это была его идея, и родители разрешили ему эти поездки, хотя их семьи, как рассказали потом ребята, были настроены друг к другу не очень дружелюбно. Конфликт между семьями после этого тоже закончился, и матери снова стали общаться.

«Ты с нами!»

Конечно, среди учеников бывают и очень беспокойные дети, которые постоянно «выходят из берегов». Чтобы такие ребята могли по-настоящему влиться в коллектив класса или школы, одной только принципиальной ориентированности на решение недостаточно. Когда для одноклассников их поведение становится совсем уж невыносимым, такие дети (как знакомо любому учителю) оказываются у «позорного столба» (в нашей школе — на «горячем стуле»), или же класс просто требует их наказать. Иногда учителя даже выносят свои проблемы с такими трудными детьми на педсовет.

Я всегда старалась по возможности избежать и того, и другого, поскольку это ведет к определенной стигматизации этих учеников.

Однажды у меня был ученик, который постоянно срывал уроки немецкого и этики, бил ребят по ногам, требовал от девочек «охранных денег», то есть заставлял их платить за то, что по пути домой не будет к ним цепляться, редко выполнял домашние задания как положено и, несмотря на хорошие способности, плохо учился. Вскоре все были сыты этим по горло. Когда я уже решила позвонить его отцу, ко мне подошел староста класса с требованием посадить хулигана на «горячий стул», чтобы каждый мог высказать ему свои обиды. Кроме того, он должен был вернуть одноклассникам совсем не малые денежные суммы. Я попросила ребят потерпеть еще денек, а про себя подумала: «На этот стул он не сядет, скорее он вышвырнет его в окно и убежит».

На следующий день этот мальчик подошел ко мне и стал жаловаться. Он прослышал о намерении класса и попросил меня о помощи. Он очень боялся оказаться на «горячем стуле». Внезапно мне стала ясна динамика происходящего — таким образом мальчик выражал свое основное чувство, а именно ощущение непринадлежности, своим поведением он ставил себя вне группы.

Я спонтанно сказала, что я и все его одноклассники хотим ему кое-что сообщить, причем все одно и то же. О содержании сообщения дети пока не знали.

Я очень громко и твердо сказала ему: «Райнер, ты с нами». И 22 ученика повторили эту фразу, один за другим, парта за партой. В классе стояла полная тишина. Мы уже знали эту тишину, она возникает, когда проступает глубинная реальность. Райнер заплакал и, думаю, впервые добровольно, без приказа, сел на свое место. Больше мы об этом не говорили, дети знали, что эффект наступит сам собой. Мальчик использовал эту возможность, он изменил свое поведение и вернул деньги. Через несколько недель он стал полноправным членом коллектива.