Другие социально-политические теории

 

Современные социально-политические теории отражают новую проблематику (противоречия) современного индустриального общества, ставшего уже постиндустриальным (постмодерным, постма­териальным, информационным, цифровым и др.). Философской основой альтернативных идеологий является постмодернизм (Ж. Делез [63], Ж. Деррида [63а], Ж.-Ф. Лиотар [117а], Р. Рорти) [200в], который отрицает все метатеории, провозглашает радикальный плюрализм (множественность), обостряет сознание справедливости и будит новую чувствительность в отношении несправедливости.

 

19.2.6.2.1. Концепция социального государства

 

Социальное государство первоначально называли на За­паде государством всеобщего благоденствия. Определение "со­циальное" подчеркивает, что для государства постиндустриаль­ной стадии главным в его деятельности становятся обеспече­ние достойной жизни для своих граждан, поддержка социаль­но слабых групп населения, утверждение в обществе начал со­циальной справедливости. Автором концепции социального го­сударства считается американский ученый Дж. Гэлбрейт [57]. Од­нако у ее истоков стоял крупнейший английский экономист Д. Кейнс [95], который обосновал необходимость активного госу­дарственного вмешательства в экономику с целью обеспечения занятости граждан, предотвращения экономических кризисов, по­вышения жизненного уровня населения путем справедливого перераспределения доходов между различными социальными слоями.

Согласно современным представлениям [193, с.181] социальное госу­дарство призвано осуществлять следующие функции:

· гаранти­ровать политические, гражданские, экономические и социальные права личности;

· обеспечивать многоукладность экономики, ох­ранять частную, коллективную и государственную формы соб­ственности;

· сочетать плановые и рыночные механизмы регули­рования экономических отношений;

· создавать доступные всем системы образования, здравоохранения и социального обеспе­чения;

· обеспечивать условия полной занятости населения, под­держку малоимущих категорий граждан;

· вести эффективную борьбу с преступностью и другими антиобщественными прояв­лениями;

· разрабатывать и осуществлять государственные про­граммы, направленные на решение других насущных соци­альных проблем.

 

Названные функции свидетельствуют, что это действительно необычное государство, рожденное реалиями современной жизни. Нет оснований относить его ни к традиционно капиталисти­ческому, ни к социалистическому.Развитие государственности в странах мира идет слож­ными путями. Но общая тенденция заключается в том, что медленно, с поворотами и зигзагами, воспринимаются формы и институты государственности, выработанные общим опытом человечества, соответствующие общедемократическим ценностям, но учитываю­щие при этом конкретные условия каждой страны.

Социальное государство вобрало в себя многое, что созда­но теорией и практикой человечества, и вместе с тем оно отра­жает особенности современного постиндустриального общества. Скорее всего, оно относится к переходно­му типу государств, идущему к какому-то новому, более высоко­му типу.

Концепция социального государства на Западе имеет нема­ло оппонентов, особенно в стане либералов. Наиболее жестко критикует эту концепцию сторонник стихийной рыночной эконо­мики Ф. фон Хайек [243]. Однако другие видные ученые Запада счи­тают, что возврат к свободным рыночным отношениям в постин­дустриальном обществе уже невозможен и политически нецеле­сообразен.

 

19.2.6.2.2. Феминизм

 

Фемини́зм (лат. femina, «женщина») — общественно-политическое движение, целью которого является предоставление женщинам всей полноты гражданских прав. В широком смысле — это стремление к равноправию женщин с мужчинами во всех сферах общества. В узком смысле — женское движение, целью которого является устранение дискриминации женщин и уравнение их в правах с мужчинами.

Впервые требования равноправия были выдвинуты женщинами во время Войны за независимость в США (1775-1783). Первой американской феминисткой считают А.С. Адамс (1744-1818). Она вошла в историю феминизма знаменитой фразой: «Мы не станем подчиняться законам, в принятии которых мы не участвовали, и власти, которая не представляет наших интересов» (1776). Предшественником современного феминизма считают суфражизм – движение в США и Англии во второй половине XIX – начале ХХ в. за предоставления женщинам избирательных прав.

Различают традиционный феминизм (который принято называть феминизмом первой волны, 1840-1960-е гг.) и его современные многочисленные разновидности (радикальный феминизм). Есть и так называемая «третья волна», но не все феминисты согласны с необходимостью выделять её отдельно в свете пропагандируемых ею идей. Эти три «волны» названы именно так потому, что подчёркивается их сходство с волнами океана, где каждая последующая волна приходит за предшественницей и занимает её место, не умаляя значения предыдущей.

Радикальный феминизм иногда сравнивают с марксистским феминизмом, в основе которого лежит работа Ф. Энгельса «Об истоках угнетения женщин». Их сходство в том, что оба рассматривают мир как противостояние двух классов: мужчин и женщин, пролетариата и буржуазии. Радикальный феминизм считает патриархат формой угнетения женщин мужчинами.

Идеология феминизма отличается плюрализмом (наиболее вид­ные ее представительницы: Ю. Кристева, Э. Сиксу, Л. Иригарай, С. Кофман — во Франции; Э. Шоуолтер, Б. Кристиан, С. Гилберт, С. Губар — в США). В феминистскую идеологию включается множест­во идей, связанных с опытом каждой женщины, угнетаемой и оскорб­ляемой женоненавистническим фаллократическим обществом, которое создали мужчины.

Теория феминизма ставит своей целью понимание природы неравенства полов и заостряет внимание на вопросах политики, власти и сексуальности. Политическая активность феминистов сосредоточена на таких проблемах, как права деторождения, домашнее насилие, отпуска по беременности и родам, равная заработная плата, сексуальное преследование, дискриминация и сексуальное насилие. Темы, исследуемые феминизмом, включают в себя дискриминацию, стереотипизацию, объектификацию (в особенности сексуальную), угнетение и патриархат.

Существует множество видов феминизма: анархо-фиминизм, вуманизм, (от англ. woman — женщина), духовный феминизм, культуро-феминизм, лесбийский феминизм, либеральный феминизм, индивидуалистский феминизм.

Главная цель феминизма — свергнуть господство мужчин над жен­щинами, которое проявляется в постели, на службе, на улице, в зале парламента. Для этого нужно объяснить и понять причины данного гос­подства. Идеология феминизма предназначена для того, чтобы изменить существующее положение вещей. Отсюда основной постулат феминизма: приватная сфера есть политическая сфера; и призыв: тотальное сопротивление.

Основные приоритеты феминизма:

· борьба со всеми формами насилия над женщиной;

· проблемы здравоохранения, болезни и смерти;

· борьба с неравными экономическими шансами и социальной дискриминацией женщин во всех профессиях;

· борьба за равный доступ к политической власти.

 

К началу XXI века феминизм «второй волны» уже утратил свою былую популярность. Его сторонники постепенно приходят к мысли о том, что патриархальные отношения приводят к угнетению не только женщин, но и мужчин, которые вынуждены соответствовать ролям, навязанным им патриархальным обществом, и такое вынужденное соответствие наносит вред развитию человека как личности, независимо от его (её) пола.

 

19.2.6.2.3. Экологизм

 

Среди так называемых «альтернативных» идей особое место занимает «зеленая» идеология (экологизм). (Идеологией, ее назвать можно лишь условно, так как общим для всех ее направлений является, лишь система ценностей). «Зеленые» - общее название групп, течений, неправительственных и политических организаций, занимающихся борьбой с разрушением окружающей среды и добивающихся большей гармонии во взаимоотношениях между человеком и природой. Зеленый цвет, используемый участниками движения в качестве общей эмблемы, служит символом природы, надежды и обновления.

Экологизм возник как реакция на проблему «эйкоса» (окружающей природной и социальной среды). Как и в феминизме, в экологической идеологии существуют различные течения, зачастую противостоящие друг дру­гу по вопросам понимания как самой экологии, так и способам реше­ния экологических проблем (например, биоцентризм и антропоцен­тризм). Для решения экологических проблем современности (защита окру­жающей среды от загрязнения отходами жизнедеятельности человека) в идеологии экологизма содержатся требования радикальных социально-политических преобразований: децентрализации, отказа от насилия, ядерного оружия и атомных электростанций, демократии участия, эгалитаризма и т.д.

Исследователи, изучающие «Зеленое движение», выделяют в нем, по крайней мере, три различных направления:

· традиционная (неполитическая) защита природы («консервационизм»);

· прагматическая защита окружающей среды («энвайронментализм»);

· политическая и социальная экология.

 

При этом, «энвайронменталисты», по общему правилу, не ставят под сомнения рамки действия, предоставляемые существующими общественными институтами, а сторонники политической и социальной экологии стремятся (в различных формах и различными методами) к изменению сложившихся отношений и моделей. Экологическое движение в его современном виде сложилось в 1970-х гг.

В 1971 г. в Северной Америке возникла наиболее известная ныне международная энвайронменталистская организация — «Гринпис» («Зеленый мир». Первоначально она занималась проблемами ядерных испытаний США, но постепенно распространила свою деятельность на весь мир и на широкий круг тем, связанных с экологией — вплоть до защиты биологических видов, захоронения отходов и др. Основная тактика «Гринпис» сводится к громким акциям ненасильственного протеста, которые призваны привлечь внимание общественности и власть имущих к тому или иному вопросу. По примеру «Гринпис» в различных странах мира возникли и другие, зачастую более радикальные группы, такие, например, как немецкая организация «Робин Вуд», ставшая известной в 1980-х гг. акциями в защиту лесов, а также течения, прибегавшие к методам экологического саботажа.

Первоначально большинство зеленых было настроено скептически по отношению к властным институтам, рассматривая их как объект для давления и рассчитывая таким путем способствовать принятию ими своих требований. Однако трудности, с которыми сталкивались радикальные выступления, с одной стороны, и далеко идущее разочарование участников движения во всех существующих политических партиях, с другой, навело на мысль о создании собственных политических организаций, защищающих интересы движения. Не веря первоначально в возможность экологических перемен и изменения общества «сверху», с помощью государственного законодательства и правительственной технократии, многие зеленые постепенно все больше надеялись на то, что с помощью своих партий или списков кандидатов можно будет придать движению дополнительную, парламентскую опору, в качестве дополнения к основному, «внепарламентскому действию».

Соотношение сил между различными течениями в отдельных партиях колебалось. Первые документы зеленых представляли собой набор требований, выдвинутых экологическими, антивоенными, «альтернативными» и иными гражданскими инициативами, и формулировались более широко и обобщенно. Позднее, включившись в парламентскую политику, зеленые дополнили, уточили и детализировали свои программы. Как правило, они содержали обещания свернуть ядерную энергетику и принять другие меры, направленные на защиту окружающей среды, гарантировать и развивать демократические и гражданские права, а также демократизировать существующие политические институты, расширять систему социальных гарантий, обеспечить преимущественное развитие кооперативного, самоуправляющегося, «альтернативного» сектора экономики и внедрение новых, экологически чистых технологий, проведение политики мира и разоружения.

Некоторые, более левые зеленые партии (к примеру, западногерманская, в которой до конца 1980-х гг. преобладало влияние «экосоциалистов» и «фундаменталистов»), осторожно ставили вопрос о распространении «новых форм общественной собственности», отличной от огосударствления в СССР, и о поощрении прямой демократии и самоуправления. Однако участие в парламентских институтах и стремление многих зеленых доказать свою пригодность к управлению государством диктовало свою логику: в 1990-х гг. почти во всех экологических партиях взяли верх сторонники «реальной политики». Если прежде зеленые часто определяли себя как «принципиально новую» силу или даже как «антипартийную партию», то теперь они все больше становились такими же, как все другие.

Это позволило зеленым войти в правительства ряда стран, как правило, в коалиции с социал-демократами и другими левыми организациями, иногда — в составе более широкой коалиции: Франции (1992-1993, 1997-2002), Финляндии (1995-2002), Италии (1996-2001), ФРГ (1998-2006), Бельгии (с 1999). Опыт пребывания у власти оказался для зеленых достаточно противоречивым: им удалось закрепиться на политической арене и подчас даже проникнуть в государственный истэблишмент, но это было достигнуто ценой отказа от многих ключевых и основополагающих принципов движения. Они нигде не смогли добиться отказа от атомной энергетики, не настаивают на том, чтобы прекратить сокращение социальных расходов и приватизацию, стали терпимо относиться к НАТО и Европейскому Союзу и даже поддерживать проведение военных операций за рубежом (к примеру, в 1999 в Югославии).

Экологические движения вырождаются в коррумпированные бюрократические организации с раздутыми штатами и безответственным расходованием средств на безбедное существование руководителей и аппарата. Разочарование многих экологистов результатами политики зеленых партий привело во многих случаях к тому, что активисты и теоретики пытаются искать новые ответы на наболевшие вопросы взаимоотношения между обществом и природой.

К примеру, оформилось течение «экоанархистов», или «либертарного муниципализма». Его признанными лидерами считаются американские экологисты М. Букчин и Д. Биль. «Либертарные муниципалисты» выступают за преодоление современного индустриального общества и переход к системе самоуправляющихся городов-коммун, пользующихся чистой и «освободительной технологией». Им удалось создать собственную международную сеть и провести ряд интернациональных форумов; в ряде стран возникли организации этого направления (именуемые «левыми зелеными» или «Демократической альтернативой»).

 

19.2.6.2.4. Коммунитаризм

Коммунитаризм (от англ. «community» - сообщество) - влиятельное направление в американской социальной теории, сформировавшееся в 1990-х гг. вокруг идей и работ А. Этциони [268а]. Практически с самого момента возникновения коммунитаризм развивался не только как социальная философия, но и как социально-политическое движение, отстаивающее интересы сообществ в отношениях с государством и бизнесом.

Это самое новое идеологическое течение, развиваемое в т.ч. М. Санделом, М. Уолцером и А. Макинтайром, в существенной мере представляет из себя социологическую и социально-политическую реакцию на реальные проблемы современных западных обществ. В целом мораль, ответственность и участие как основы сообщества ориентируют человека в направлении социального действия в его коммунитарной форме. Сообщество не есть лишь первичная неформальная группа или элемент социальной структуры. Сообщество есть структурированное социальное действие, утверждающее моральные устои общества.

Общая социальная эффективность этой модели сообщества неразрывно связана с коммунитарной системой власти. Ее суть в обеспечении универсального равного участия всех граждан в определении полномочий власти - это не мажоритарная власть, следующая правилу большинства, а именно демократическая власть. Данный принцип сближает коммунитаризм с идеями партиципаторной демократии, фундамент которой был заложен еще Ж.-Ж.Руссо. В перспективном понимании коммунитаризма власть - это та власть, которая непосредственно связана с делами данного сообщества. Поэтому А. Этциони постоянно подчеркивает важность социального распределения полномочий:

· местные власти не должны решать задачи семьи;

· национальное правительство не имеет право вмешиваться в дела местных властей;

· рынок не должен решать задачи образования и т.д.

 

С точки зрения коммунитаризма, это не просто абстрактный механизм, а реальная альтернатива тем ограничениям политического участия, которые существуют в современных демократиях и существенно снижают социальную эффективность власти (коррупция, доминирующее влияние капитала групп интересов, формальное участие и т.д.).

Коммунитаризм предлагает всерьез обратиться к проблеме регенерации публичного пространства. Если большие парки представляют угрозу криминализации, то целесообразно создание зеленых зон в непосредственной близости от мест проживания членов сообщества. Данная проблематика, безусловно, определяет его как новую урбанистическую критику, последовательно рассматривающую угрозы социальности, концентрирующиеся в городской среде.

Суть коммунитаризма — обсуждение и разработка различных ас­пектов братства как состояние общества и общественного идеала. На пути воплощения данного идеала его приверженцы ставят и ре­шают ряд взаимосвязанных проблем:

· тотальная критика современного общества в его капиталистической и социалистической форме, включая все его институты, ценности и отношения (государство, партия, демократия, справедливость, демо­кратическая личность и др.) Все они используются в манипулятивных целях и уводят людей от человеческих добродетелей, состав­ляющих основу счастливой жизни;

· отбрасывание главных политических идеологий современности, по­скольку они породили множество непредвиденных последствий на практике. Вообще, вся современная общественная наука (экономи­ка, социология, политология и др.) должна быть заново переписана под углом зрения ошибок и фальсификаций, а не успехов;

· обоснование значимости идеала братства [192, с.183].

 

 

19.2.6.3. Концепция информационного общества

 

19.2.6.3.1. Понятие концепции

 

Информационное общество – это новая историческая фаза развития цивилизации, в которой главными продуктами производства являются информация и знания. Отличительными чертами информационного общества являются:

· увеличение роли информации и знаний в жизни общества;

· доминирование доли информационных коммуникаций, продуктов и услуг в валовом внутреннем продукте;

· создание глобального информационного пространства, обеспечивающего

ü эффективное информационное взаимодействие людей;

ü их доступ к мировым информационным ресурсам;

ü удовлетворение их потребностей в информационных продуктах и услугах.

 

Понятие «информационное общество» сформулировано на Западе в 1980-е гг. в связи с широко развернувшейся микроэлектронной революцией. Со временем оно обрело статус одного из самых распространенных и общих названий всех философско-социологических и футурологических концепций стремящихся осмыслить новую социальную реальность, которая начала складываться в 1960-е гг. сначала в США, а затем в странах Западной Европы и Японии.

Употребление этого термина широко распространено на Западе для характеристики современного состояния общественно-экономического развития. Наряду с ним существует и множество других – «постиндустриальное общество» (Д. Белл [12], Дж. К. Гэлбрейт [57]), «посткапиталистическое» или «общество сервисного класса» (Р. Дарендорф [66а]), «программируемое» (А. Турэн [228а]), «научное общество» (М. Понятовский), «супериндустриальное» или «общество третьей волны» (О. Тоффлер [226]), «цивилизация услуг» (Ж. Фурастье), «информационно-компьютерное» (Й. Масуда), «постэкономическое» (П. Дракер).

В информационном обществе возрастает важность высшего образования, экономика вознаграждает познавательные и творческие способности, а также гибкость, индивидуализм и способность к быстрому приспособлению в постоянно меняющихся условиях. Организационные структуры бюрократического типа замещаются подвижными структурами более мелких временных союзов владельцев общей информации, а стиль руководства меняется от управления к лидерству. Знание и информация являются основой организации информационного общества, а также источником инноваций и социального динамизма.

В аграрном обществе источником власти было принуждение, в индустриальном - власть основывалась на богатстве, а в информационном обществе определяющим фактором осуществления власти становится знание как неисчерпаемый, универсальный и демократичный по своей природе капитал. Не собственность, а знания и доступ к информации стратифицируют информационное общество, так что основными факторами статусной дифференциации становятся образование, профессионализм и квалификация. Происходит рассеивание собственности и превращение капитала в акционерную форму, что обеспечивает потенциальную возможность включения в управление фактически каждого. Власть переходит от класса собственников к образованной правящей элите.

В новой ситуации основной социальный конфликт заключается не в противоречии между трудом и капиталом, а в столкновении между знанием и некомпетентностью. Знания и контроль над информацией означают обладание властью и возможность влияния. В экономической сфере локализация власти смещается из сферы производства в сферу распределения; отсутствие информации лишает возможности участия в принятии решений и организации. Возникают новые формы конфликта – «информационные войны» (Тоффлер [226]). Информация в информационном обществе является основой не только конфликтов, но и социального взаимодействия.

Специфическими чертами информационного общества являются дестандартизация и демассификация всех сторон социальной жизни, а также высокий уровень инновативности и ускоренные темпы социальных изменений. Это означает, с одной стороны, интенсификацию и неустойчивость социальных связей, преобладание «модульных» отношений в сфере межличностного общения (связь устанавливается не с целостной личностью, а только с определенной ее функцией), а с другой - высокую социальную мобильность (особенно среди профессионалов и интеллектуалов). В отношении потребления продукции формируется новая установка - культура «вещей одноразового использования».

Общественные и индивидуальные ценностные системы также подвержены быстрой трансформации и носят временный характер. В информационном обществе возникает множество независимых ценностных систем («мозаика»), предлагаемых различными социальными институтами и субкультурами, так что человек сталкивается с проблемой выбора - в стиле потребления, в образовании, в культурной ориентации.

В международном плане сторонники концепции информационного общества выступают за широкую интеграцию между странами и народами. Они предлагают такие правовые формы социального взаимодействия и согласия, как солидаризм и коммунитаризм (формирование органических общностей людей). В рамках концепции разрабатывается проект «глобальной электронной цивилизации», создаваемой на основе синтеза телевидения, компьютерной службы и энергетики, т.е. проект «компьютерной революции» [183]

19.2.6.3.2. Электронная демократия

В рамках концепции информационного общества рассматривается установление «электронной демократии». По определению М.С. Вершинина [36], - это любая демократическая политическая система, в которой компьютеры и компьютерные сети используются для выполнения важнейших функций демократического процесса, таких как распространение информации и коммуникация, объединение интересов граждан и принятие решений (путем совещания и голосования). Эта организация общества характеризуется процедурой демократического правления (использования прямой или репрезентативной формы) и по степени активности граждан в государстве. Особенностью этой концепции является уверенность в возможности положительного влияния на демократическую политическую систему новых средств коммуникации, таких как интерактивность, быстрые способы передачи информации, возможность связи большого количества пользователей друг с другом, изобилие информации. Во многих западных исследованиях основной целью электронной демократии декларируется повышение уровня политического участия.

Массовое политическое участие - лишь одна из множества ключевых функций политики средствами Интернета. Равными по значимости функциями Сети, способными усилить институты представительной демократии, являются: обеспечение условий для конкуренции партий и соревнования кандидатов, активизация и привлечение гражданского общества, обеспечение прозрачности и повышение ответственности в процессе принятия решений, а также их эффективное доведение от властных структур до граждан. Для переходных (транзитных) обществ (в т.ч. российского) эти функции, по мнению М.С. Вершинина, даже более важны, чем уровень массового участия.

Выборные электронные технологии могут способствовать повышению явки избирателей, но другие политические права и гражданские свободы сведутся к видимости, если:

· гражданское общество останется слабым и разрозненным;

· представительные институты будут недостаточно объединены и согласованы;

· соревнование между партиями, осуществляемое избирателями посредством реального выбора кандидатов сведено к минимуму;

· власть поражена коррупцией; будет попираться закон;

· подавляются оппозиционные движения.

 

На взгляд М.С. Вершинина, предмет изучения (а именно: характер влияния Интернета на демократические институты и процессы) в переходных обществах отличается от общепринятого в США и Западной Европе. Там полагают, что Интернет только усилит демократию, если увеличатся возможности политического участия, такие, как: влияние граждан на принятие решений, участие в процессе обсуждения политического курса или электронное голосование (многие теоретики электронной демократии приходят к заключению, что если Интернет слабо способствует выполнению этих функций, то цифровые технологии будут иметь минимальное влияние на демократию или демократизацию). Он не разделяет эту точку зрения. Более приемлем подход (особенно если речь идет о переходных обществах), согласно которому информационные технологии могут усилить институты представительной власти и гражданского общества.

Однако несомненно, что идеи формирования эффективного гражданского общества, приобретают с развитием электронных, компьютеро-опосредованных коммуникаций с опережающим развитием горизонтальных связей между избирателями, необходимую материальную базу.

Ключевой вопрос при оценке роли информационных технологий для демократии состоит в том, насколько правительства и гражданское общество научатся использовать возможности, предоставляемые новыми каналами информации и коммуникации, чтобы продвигать и усиливать базовые представительные институты, объединяющие граждан и государство.

Для решения этой задачи возможности, создаваемые посредством новой технологии, достаточно велики. Интернет, как никто другой, способен генерировать информацию, усиливая прозрачность, открытость деятельности властных органов национального и межнационального уровней. А также укреплять каналы интерактивного общения между гражданами и посредническими институтами между властью и обществом. С его помощью можно:

· предоставить более подходящие средства для взаимодействия в политических кампаниях партиям меньшинства, чем традиционные СМИ;

· обеспечить более широкий доступ к официальным документам, текущим законодательным инициативам и предложениям для журналистов;

· способствовать усилению внутренней организации партий и взаимодействия партий между собой.

 

Наряду с восхищением позитивными моментами электронной демократии, не следует забывать и о «подводных камнях». О таких опасностях как:

· манипулирование данными голосований и выборов из-за отсутствия достаточной защиты данных;

· разделение общества на тех, кто владеет информацией, и тех, кто не владеет (цифровое разделение), и, как следствие, ущемление принципа демократии выбора;

· пропаганда взглядов преступных и экстремистских группировок и распространение их влияния, особенно на молодое поколение.

 

19.2.6.3.3. Электронное правительство

Дискуссия об электронной демократии в последние годы, по оценке специалистов, смещается в сторону обсуждения проектов «электронного правительства». В российском случае электронное правительство означает в первую очередь повышение эффективности механизмов контроля государства над гражданами в сферах сбора налогов, борьбы с преступностью и т.д. В федеральной целевой программе «Электронная Россия на 2002-2010 гг.» под электронной Россией понимаются федеральные и региональные органы власти, министерства и ведомства, комиссии и комитеты.

Западный же подход подразумевает, помимо облегчения коммуникации, усиление контроля граждан над правительством, что связано, в первую очередь, с введением публичных оценочных показателей его деятельности. Таких программ в России нет, и они не разрабатываются. Даже в проекте «Глобальный портал развития», являющийся частью проекта Всемирного банка, реализация идеи электронного правительства проходит через последовательные этапы одностороннего информирования граждан, предоставления сервисов, и лишь затем создание систем взаимодействия граждан и власти.

По мнению М.С. Вершинина [36], реальной проблемой российского государства на ближайшие годы является не создание электронной власти, но формирование информационного дизайна, который бы позволил в будущем успешно бороться с разделением общества и информационными разрывами между центром и регионами. Информационный дизайн включает в себя формирование единого коммуникационного поля государства.

Проекты создания «электронного правительства» поставили вопрос: обязательно ли информационное общество является открытым и гражданским? Такой зависимости нет. Вполне возможно, что информационное общество, насыщенное информатизацией, не будет ни открытым, ни гражданским. Информатизация – не панацея от авторитаризма.

Безусловно, государство заинтересовано насытить информационными технологиями свои службы, чтобы те могли более оперативно и качественно принимать решения. В первую очередь службы с повышенной долей ответственности, а также связанные с осуществлением учета различного вида: материальных ресурсов, физических и юридических лиц, их доходов. Так автоматизация делает общество прозрачнее для государства. Но в повышении своей активности для общества, государство не заинтересованно. И это таит в себе немалую опасность, особенно в нашей стране, где ответственность власти перед обществом традиционно невелика.

Если информатизация бурно развивается «наверху», не проникая в общество, она лишает граждан возможности следить за деятельностью госструктур, проверять их, а значит, не только не делает государство прозрачнее, но и может усилить монополию государства на информацию. Электронизация «сверху» даст в руки правящей элиты дополнительные возможности манипуляции обществом и отдельным человеком.

Технология может изменить методы регулирования, но не меняет их сути. Информационная открытость не станет прямым следствием оцифровки отношений граждан и государственных институтов и вряд ли приведет к либерализации общественных отношений. Это показывает и опыт Сингапура - страны отнюдь не демократической, однако лидирующей по эффективности использования систем «электронного правительства».

Электронная революция не способна сделать полицейское государство более открытым. Никакой, даже самый замечательный информационно-технологический проект не сможет стать протезом демократии. Напротив, благодаря технологии общество становится все более прозрачным для власти, а значит, более контролируемым. Плохо функционирующее государство отнюдь не станет лучше благодаря электронному правительству. Отсталое общество не перескочит из посттоталитарного в демократическое из-за того, что население получит доступ к тем или иным информационным ресурсам.

Вместе с тем, было бы странно обвинять в этом власть, это задача для общества, ибо развитие социума в немалой степени обеспечивается конкуренцией между властью и обществом. И в этом процессе каждая сторона должна решать свои задачи, а не возлагать ответственность за возникшие проблемы на противоположную сторону.

Идеологический дискурс

 

Совокупность всех существующих идеологий составляет идеологи­ческий или идейно-политический спектр современного общества, а взаимодействие их на политическом пространстве обозначается в политологии поняти­ем «идеологический дискурс».

 

19.3.1. Идеологический дискурс: основные тенденции

 

Дискурс (фр. discours или англ. discourse) — социально обусловленная организация системы речи, а также определённые принципы, в соответствии с которыми реальность классифицируется и представляется в те или иные периоды времени. С позиций современных подходов, дискурс — это сложное коммуникативное явление.

С содержательной точки зрения идеологический дискурс предполагает множество вари­антов взаимодействия: от взаимного дистанцирования идеологий до их объединения и соответствующего синтеза тех или иных идеалов, норм, политических требований и прочих своих элементов. Причем как в мировом или региональ­ном масштабе, так и в рамках отдельно взятой страны могут скла­дываться самые разнообразные и противоречивые тенденции идеологического диалога. Но духовный климат, образовавшийся в государстве, как правило, испытывает вли­яние более масштабных идейных веяний, свойственных межго­сударственным и мировым политическим процессам. Категория «дискурс» шире категории «идеология». Всякая идеология имеет дискурсивный характер, но не всякий дискурс идеологичен.

 

⇐ Предыдущая74757677787980818283Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: