А. Поиски самок самцами в царстве животных и женщин мужчинами в человеческом обществе. Различие этих исканий между собою и значение этого различия для эволюции культуры

Этот процесс в царстве животных ясен и прост: когда насту­пает период размножения, половой инстинкт побуждает сам­цов переменить обычный образ жизни и искать самок для удовлетворения своей естественной потребности. На пути к реше­нию этой задачи они «забывают» обо всех остальных; инстинкт половой угнетает и инстинкты питания, и инстинкты самосох­ранения.

Проявляется ли у самцов животных способность делать пред­почтение одним самкам перед другими, и наоборот: у самок предпочтение одних самцов перед другими? Данные сравни­тельной психологии отвечают на этот вопрос и по отношению к самцам и по отношению к самкам скорее отрицательно, чем положительно; выбор самки у диких животных ничего инди­видуального в себе, по-видимому, не заключает: поведение од­ного самца и, в общем, и в деталях так же похоже на поведение другого, как и его форма, и его окраска. Однако Дарвин отве­чает на этот вопрос утвердительно и предполагает эту способ­ность развитой даже у насекомых. По его мнению, когда около самки собирается несколько самцов, то спаривание может быть и случайным, что ему кажется невероятным. Эти соображения ученого мне кажутся сомнительными, принимая во внимание, с одной стороны, — очень несовершенные органы зрения у на­секомых, с другой — уровень психологического развития, ис­ключающий всякую возможность предполагать за ними спо­собность одни предметы считать более красивыми, чем другие, с какими бы ограничениями мы ни принимали эту способность. Факты свидетельствуют, что здоровые самки бабочек, напри­мер, с их «блестящими нарядами», спариваются с помятыми и потерявшими свою окраску самцами, и обратно; факты свиде­тельствуют, сверх того, что разыскивают самцы многих бабо­чек, руководясь не зрением, а обонянием. Мои наблюдения над Pieris brassica свидетельствуют, что когда этих бабочек в пери­од спаривания собирается много в одном месте, то они, налетая и сталкиваясь, друг с другом, сбивают цветные чешуйки крыль­ев настолько, что «красота» их оказывается более или менее зна­чительно полинявшей — обстоятельство, нисколько не мешаю­щее спариванию.

Сведения о способности самок у позвоночных оказывать предпочтение тому или другому самцу при спаривании очень противоречивы. Мои личные наблюдения над свободно живущи­ми птицами приводят меня к заключению, что такого предпочтения не бывает. То обстоятельство, что они отдаются победителю после боя самцов, представляет выбор в биологическом, а не в психологическом смысле. Отмечаемые Дарвином случаи, когда самка глухаря, по свидетельству одного из многочисленных корреспондентов ученого, ушла «украдкой» с молодым самцом, не осмелившимся выступить на арену со старыми самцами», и сам по себе сомнителен, так как половозрелые самцы не справ­ляются с тем, могут ли они вести борьбу со старыми; да и за­чем эти справки, когда на току принимают участие вовсе не одни старые самцы. Явление, на которое указывает Дарвин, объясняется гораздо проще: самка, возбужденная зрелищем боев, ушла случайно, именно с первым попавшимся самцом, еще не успевшим «выступить на арену» и случайно подвернувшимся ищущей спаривания самке.

У животных домашних способность к предпочтению сам­ками самцов и самцами самок, по-видимому, сомнению не под­лежит. Я лично наблюдал это на собаках, лошадях и домашних птицах. Объясняется это обстоятельство ослаблением роли ес­тественного отбора у животных, живущих в неволе, под покро­вительством человека, вследствие чего возможность спарива­ния является всегда обеспеченной и не нуждающейся в интен­сивной спешности.

У человека поиски женщин на разных ступенях культуры но­сят характер, более или менее существенно отличающийся от того, что представляют собою эти поиски у животных.

Человек культурных рас ищет женщину, которая удовле­творяла бы не только его физиологические запросы, но и за­просы эстетические, а сверх того социальные и экономические, искусственно созданные им самим и не имеющие места у жи­вотных.

На низших ступенях культуры, до появления собственнос­ти и хозяйства, запросы экономические никакой роли не игра­ют. Так, у пигмеев, например, поиски «подруг жизни» просты. С возникновением собственности они становятся все сложнее и сложнее. И чем выше культура, чем большее значение приобре­тает собственность и те предметы, которые содействуют ее при­обретению, тем поиски эти становятся более и более сложными. В конце концов, брак, завершающий эти поиски «на вершинах культуры» буржуазного общества, является уже не столько делом полового чувства, сколько вопросом бухгалтерии, в которой на сторону актива кладутся: наличное имущество будущей подру­ги, ее общественное положение, ее связи и пр. Запросы полового чувства оказываются роскошью, которую кавалеры могут себе позволить лишь в таких случаях, когда экономическое положе­ние их в достаточной степени обеспечено, и связи прочно уста­новлены. Позволяя себе иногда на склоне лет эту роскошь, т. е. женитьбу на молодой девушке без приданого и связей, люди эти совершенно искренно убеждены, что они с избытком воз­наградили ее за неудовлетворенные запросы молодой жизни тем, что дали ей счастье ездить в карете и быть представленной ка­кой-нибудь великой княгине. Вдумываясь в психологию этих кавалеров, решительно недоумеваешь, каким процессам обра­ботки подвергался их мозг, чтобы, в конце концов, привести к «твердой уверенности» в правоте их дикого миропонимания; и когда смотришь на известную картину «Неравный брак», на лошадеобразную физиономию старого мумифицированного звездоносца, бросающего недоумевающий взгляд на невесту, очевидно, не понимающую, что она должна чувствовать себя счастливой под лучами мерцающей на его форменном фраке звезды, а на деле, по-видимому, совершенно несчастную, то не­доумение иного порядка является совершенно естественным в каждой голове с не изуродованным мозгом.

Нет надобности говорить, разумеется, что наряду с этими достижениями, прокладывают пути и другие — достижения чис­то человеческие, в которых поиски женщины имеют в своей ос­нове запросы и полового чувства и здорового, а не извращенного, миропонимания. Эти поиски, однако, еще едва намечаются, и когда Чернышевский в своем романе «Что делать?» заговорил о них, а какой-то литератор написал «критический разбор» этого романа под заглавием: «Что делали в романе "Что делать?"», — то известная часть публики с восторгом приветствовала излив­шиеся из-под пера этого критика помои, не понимая ни их истин­ного смысла, ни их значения.

Таким образом, поиски женщины у людей «культурных рас» буржуазного общества нередко превращаются в очень сложное Дело физиологических запросов, экономических себялюбивых расчетов и соображений социального порядка, всегда выгод­ных для мужчины. Требуемые со стороны этих расчетов предме­ты неуклонно подготовлялись многие тысячелетия, пока, наконец, не выработалась современная самка — женщина, предмет иска­ния самцов-мужчин, «хорошо» раскрашенная, «со вкусом» причесанная и одетая, мило болтающая всякий вздор, грациоз­но танцующая, иногда слушающая «Крейцерову сонату» или с чувством поющая романсы, всегда неизменно пустая и ни к чему, кроме флирта, не способная. Девушки буржуазных кругов под неустанной заботливостью их мамаш и папаш, из года в год подготовлявших приданое, выпускались в жизнь такими, ка­ких искали соответствующие кавалеры, находившие в них все, что им было нужно: маленькие ножки, затянутые в мучитель­но маленькие башмаки, маленький мозг и огромное желание нравиться и развлекаться.