Опушка леса с символическими образами

Четвертый мотив - дом - очень многоплановый. Его прорабатывание также требует много времени, иногда даже два сеанса. Нередко в нем скрыт многогранный и сложный конфликтный материал. По этой причине мотив дома следует предлагать только таким пациентам, которые уже хорошо освоились с символдрамой и которых психотерапевт может считать способными выдержать определенную нагрузку. Иногда мотив дома, по причине усиленной защитной реакции, остается какое-то время относительно нехарактерным и слабым в информативном отношении. В этом случае его по возможности следует повторить.

Мотиву дома отводится важное значение. Согласно существующему опыту, дом переживается прежде всего как выражение собственной личности или одной из ее частей. В мотиве дома выражаются структуры, в которые пациент проецирует себя и свои желания, пристрастия, защитные установки и страхи. Эти символизируемые психические составляющие относятся к эмоционально переживаемым в данный момент оценкам себя самого. Если попросить пациента войти в дом, то мужской половиной это может переживаться и как мотив интроитуса - сексуального проникновения в женское тело. Однако эта версия кажется мне мало убедительной.

В общем удивляет то, как редко в доме встречаются люди. Но если это все же случается и, при повторном представлении мотива, там постоянно вновь появляются те же самые люди, то это указывает на существование сильной привязанности в плане психоаналитического учения об интроектах. Пациент еще не освободился от какой-то важной личности, эмоционально значимого лица, игравшего определяющую роль в его раннем детстве и “воспринятого” в его Я и Сверх-Я. В этой связи я вспоминаю об одной драматической сцене, описанной в другой моей работе. На протяжении долгого периода лечения в образах одной женщины, матери троих детей, вынужденной полагаться в жизни только на себя, в одной из комнат дома стереотипно возникала бабушка. В детстве пациентки она играла важную роль, определявшую судьбу всей семьи. Моя попытка вывести ее во время сновидения наяву из дома привела к неожиданно драматической реакции пациентки. Это было не только очевидным указанием на то, что кататимные образы связаны между собой и подчиняются определенным внутренним закономерностям, но в то же время также явно показывало, что образ бабушки воплощал интроект Я в смысле еще сильной внутренней привязанности к умершей бабушке. Чтобы отказаться от этой привязанности, освободиться от нее требуется более длительная, преобразующая характер психотерапия, как это принято в психоанализе.

Мы просим пациента представить себе дом. При этом мы избегаем чего-либо определенного, каких-либо спецификаций и просто ждем, какого вида дом появится. Более элегантно было бы использовать одну из возможностей, когда пациент на прогулке (начав ее на лугу или где бы то ни было еще) сам встречает на своем пути дом. Академическая инструкция в этом случае также начинается прежде всего с просьбы описать дом снаружи, включая его окружение. Например, если есть сад, то спрашивается о его состоянии, о настроении сцены, в соответствии с нашей профессиональной склонностью к деталям. (Здесь я, однако, хочу также подчеркнуть, что не все пациенты непосредственно к этому готовы; некоторые воспринимают слишком много вопросов относительно деталей как помеху.) Уже при внешнем рассмотрении дома следует спросить, что он напоминает. В некоторых случаях бывают сходства с родительским домом, с домом бабушки и дедушки или других важных значимых лиц. То же относится и к внутренним частям дома. В них отражаются упомянутые выше зависимости.

Обходя вокруг дома, можно столкнуться с неожиданностями. Например, если передний фасад соответствует привлекательному частному дому (дому-мечте), то задняя сторона, напротив, может быть старым разваливающимся сараем.

Но самое главное, что может дать дом для психодиагностики и психотерапии, лежит в его внутреннем осмотре. Поэтому мы спрашиваем пациента, хочет ли он осмотреть дом изнутри. Как правило, это удается без проблем. Для некоторых пациентов характерно возражение, что это якобы чужой дом, и в него так просто заходить нельзя. В таких случаях рекомендуется обсудить с пациентом причины его нерешительности, сдержанности, которые он, возможно, проявляет также и в обычной жизни. Дверь дома редко бывает закрытой.

Когда же он заходит внутрь, мы опять просим его точно описать все, что он там видит, чтобы у нас тоже сложилось представление о внутреннем интерьере дома и о том, что в нем есть. Мы предоставляем пациенту самому решить, какие помещения он хочет осмотреть сначала. При этом следует обратить внимание и на то, каких помещений он избегает. Здесь дают о себе знать вытесненные проблемы.

Особое значение имеет кухня как место, где хранится и, что особенно важно, готовится еда. Без сомнения, существует большое различие между тем, видит ли пациент безупречно прибранную, сверкающе-чистую современную кухню с мебелью из новых материалов, - когда возникает вопрос, а используется ли она вообще? - или же он застает на кухне молодую женщину, с удовольствием готовящую там еду. Совсем по-другому выглядит покинутая кухня, в которой все осталось стоять и лежать: грязные тарелки, мусор, объедки, остатки еды, мухи, сидящие на объедках. Эти два крайних примера характеризуют два противоположных полюса. Наконец, нужно исследовать запасы продуктов. Контрасты проявляются, например, если в одном случае есть большая кладовка, в которой хранятся острые окорока, копченые колбаски, лук, заготовки, разнообразные консервы, хлеб, кексы и многое другое, а в другом случае кладовки вообще нет или в ней находится лишь совсем немного продуктов, которых едва ли хватит на следующий день. Кладовка в меньшем формате - это холодильник. Состояние кухни и хозяйственные запасы позволяют сделать прямые выводы об установке пациента относительно орального мира наслаждения. Здесь дают о себе знать или чуждые наслаждению оральные установки, или, возможно, наоборот - чрезмерное акцентирование орального мира, когда в изобилии предлагаются изысканные, вкусные продукты. Последнее, однако, среди наших пациентов бывает редко.

Как дополнение к мотиву кухни следует обратить внимание на хозяйственные запасы в подвале, погребе. Погреб, в основном, осматривают не в первую очередь. Вполне может быть, что запасы, вместо того, чтобы быть в кухне, в изобилии сложены в подвале. Это могло бы быть выражением аскетической позиции с сильными оральными потребностями в гарантированном обеспечении. При оценке значения оральной сферы мы встречаем различия, обусловленные возрастом,что и неудивительно.

Не следует забывать и жилую комнату (гостиную). Мы просим - как и во всех комнатах, включая кухню, - описать царящую в этом помещении атмосферу. В некоторых случаях мы предлагаем соответствующие атрибуты, такие как “уютно, современно, симпатично и легко” - или ”мрачно, неуютно, отталкивающе, старомодно”. Хотел бы пациент сам здесь жить? Или же дом кажется “безвкусным, нежилым, холодно-деловым” и каким-то другим. Опытные пациенты даже могут рассматривать развешенные в комнате картины, из чего можно получить дальнейший материал.

Следует спрашивать о чистоте помещений. Чрезмерная чистота и порядок - как противовес по отношению к уютной жилой атмосфере (“теплый спертый воздух”) - могут говорить об анти-анальной и тем самым навязчивой установке.

Особое значение придается спальне, как интимной области, различные детали которой выражают партнерские отношения вплоть до эротически-сексуальных связей. Следует задать вопрос, какая кровать стоит в комнате - одна широкая французская или две отдельные кровати, как они расположены друг относительно друга. Мы просим подробно исследовать, спали ли уже на этой постели, что находится в шкафах, на ночных столиках или другой мебели. Если молодые пациенты или подростки находят там старомодные платья, которые пошли бы разве что их родителям, они как бы сигнализируют тем самым, что вытесняют для себя сексуальные или похожие на брак отношения.

Так как у невротических людей зачастую не решена эдипальная проблема, т.е. привязанность сына к матери и дочери к отцу, то мы часто видим смешение одежды или обуви пациентки с одеждой или обувью более старшего мужчины, который мог бы стать ее отцом, и наоборот, одежда молодого мужчины с платьями более старшей женщины. Особое внимание следует обратить на обувь, эротическое значение которой выражается в ее модности и элегантности. Или наоборот: вытеснение этой составляющей выражается в том, что обувь неуклюжая, поношенная и непривлекательная.

Инструкция по проведению столь тщательной инспекции имеет прежде всего скорее диагностическое значение. Сначала пациент будет фиксировать ее только на подпороговом уровне или вообще не будет замечать. Я вспоминаю о 21-летней пациентке, нашедшей в шкафах пальто, которое она носила в 14 лет. Рядом с ним висели брюки ее деда. Из этого и из истории ее жизни становится ясно, что ее эдипальная связь была направлена не на отца, а на деда. Отец, к ее большому горю, после развода исчез из ее поля зрения, когда ей было 7 лет. Дед играл важную роль для ее эротического развития в пубертатном периоде. Весь этот комплекс стало возможным обсудить лишь при помощи этого образа.

В ящиках ночного столика находятся всевозможные личные принадлежности, через которые можно получить сведения о владельце данной кровати.

Сильные тенденции вытеснения становятся ясными, если одежда, обувь и другие предметы принадлежат, как кажется, совершенно другим людям. В соответствии с прописными академическими правилами, мы всегда можем исходить из того, что появляющиеся в доме следы людей указывают на интроекции собственной личности.

В качестве последнего пункта осмотра следует, наконец, назвать чердак и подвал. В обоих помещениях психотерапевт может предположить существование старых сундуков, ящиков и шкафов. Можно попросить пациента исследовать их содержимое. В них сохранились вещи из прошлого, такие как старая игрушка, старые платья, семейные альбомы, книжки с картинками и другие предметы воспоминаний. Мы просим пациента рассмотреть эти вещи и можем при этом натолкнуться на важные реминисценции, воспоминания.

Если осмотр дома не удается довести ло конца в течение одного сеанса КПО, то оставшееся следует исследовать на следующем сеансе.

Для наглядности я приведу несколько коротких примеров представления мотива дома. В случае беспроблемных людей мы можем ожидать жилой дом, предназначенный, в основном, только для одной семьи. Офис фирмы, учреждение, гостиница или что-то подобное дают основание предполагать, что частная сфера пациента явно пренебрегатся, в особенности, если мало жилых помещений или их вообще нет. Маленькая хижина вызывает вопрос, насколько развито у данного человека самосознание. Отсутствие окон позволяет сделать вывод о сильной замкнутости и недоверии к окружающему миру. Замок, в котором, возможно, есть еще и тронный зал с троном, указывает на грандиозные ожидания и завышенную нарцисстическую самооценку.

Так же, как и в случае мотива горы, психотерапевт должен удостовериться, не представляет ли один и тот же пациент в определенных условиях совершенно различные мотивы дома в различные периоды времени. Я вспоминаю об одной незрелой 19-летней пациентке, с сильной истерической структурой. Один раз она видела замок в стиле барокко из красного песчаника, в другой раз - городской дом, который был, однако, целиком из стекла, так что все, что в нем происходило, можно было видеть. В третий раз это был золотой сундук в готическом стиле, который был крепко заперт. Если исходить из приведенного материала, то в данном случае, скорее всего, можно предположить, что эта пациентка может жить, опираясь на разные роли или ядра Я, но консолидирующая идентичность Я у нее еще не развилась. Если же контрастов меньше, то в этом можно увидеть, пожалуй, некоторую долю эластичности, гибкости и многосторонности личности. Правда, встает вопрос, где проходит граница между этими характеристиками. Тем не менее, несомненно, что в случае повторения мотива дома структуры образа тем более закостенелы, чем более невротично фиксирован пациент.

Особо патологичным мотив дома представляется в случаях, когда, например, 16-летний пациент видит вместо дома бетонный бункер без окон и без дверей, а молодая работающая женщина входит в “дом привидений”, по которому она вынуждена пробираться наощупь в темноте, как через “комнату ужасов”, и т. п. Мотив дома может испытать также определенные искажения, если проблема вытесняется на передний план. Например, пациент с неврозом сердца представил себе внушительный дом, целиком заполненный внутри большой, царской лестницей. Она вела его сквозь крышу на небо и обрывалась там в тупике. Образ соответствовал его односторонней ориентации на достижение успеха и честолюбию - при отсутствии стремления к удовольствию и любви, иными словами, при его полном пренебрежении личной сферой и семьей вообще.

Далее приводятся два подобных примера своеобразного развития мотива дома.

 

Пример 1 (11)

Крепость

19-летний пациент с невротическим развитием личности, с навязчивыми идеями и тяжело нарушенным контактом с другими людьми, представляет себе необычный квадратный и неуклюжий дом. Он окрашен в белый цвет, имеет плоскую крышу, как это бывает в арабских домах, и совсем немного маленьких окон. Над ним возвышается большая крепостная башня с маленькими окнами и решетками. Башня высоко возвышается над крышей, и над ее шпилем закреплен крест. При входе бросается в глаза огромный, отталкивающе-холодный вестибюль. Некоторые помещения совершенно пустые, другие же вообще заперты. Башня тоже внутри пустая. В подвале грязно и беспорядок, на стенах висит паутина. На одной стене висит портрет его матери. В конце концов пациент с усилием принуждает себя заглянуть в закрытую спальню. Комната на двоих находится в полном беспорядке, постельное белье грязное. Пациенту приходят при этом в голову сцены между его матерью и ее другом, с которым она сожительствовала после войны. В безотрадной жилой комнате доминирует распятие.

 

Пример 2 (12)

Высотный дом

19-летняя выпускница школы, страдающая явно выраженным невротическим развитием личности, представляет себе высотный дом. Он поднимается выше облаков, а на верху дома еще продолжаются строительные работы. Там работают много строителей и сама пациентка, так как этот дом должен быть еще выше. Здание сужается в остроконечную верхушку, раскачиваясь на сильном ветру из стороны в сторону. С верхушки, площадью примерно в 1 кв. м, вниз “с жутким криком” срываются трое рабочих. Пациентке же еще удается держаться. Панораму внизу ей частично закрывают облака. По сторонам она видит покрытые снегом горы, которые намного меньше высотного дома. С другой стороны вырисовывается море с кораблями. Она продолжает строить дальше дом, чтобы подняться еще выше. Наконец, здание становится таким большим, что она добирается до двери, ведущей на небо. Через забавно-современную самооткрывающуюся стеклянную дверь она вступает на небо. Ее останавливает страж. Она “жутко” умоляет его, чтобы он связался по телефону, может быть, с самим Б-гом. Затем приходит женщина - какая-то святая в белых одеждах, босая, с венком роз на голове, черными волосами, голубыми глазами и совершенно белой кожей. Она слегка окидывает взглядом пациентку и ведет ее затем по длинным переходам. Кругом все холодно, голо и сухо, как в научно-фантастическом фильме. Женщина же, напротив, милая, сердечная и доброжелательная. Исхудалые арестанты с наголо остриженными головами тащат повозку, на которой сидит черт. Он больше похож на зверя - на волка с рогами, конским хвостом и копытами. При виде его женщина падает на колени. Черт высокомерен, он приказывает остановить повозку, спускается вниз, чтобы обратиться к пациентке. При этом он оказывается огромного роста, страшный и грозный. Ему хотелось бы принудить ее тоже встать на колени. Она отказывается, тогда черт приказывает своей свите бить ее в лицо, в живот, пока она, ужасно истекая кровью, не остается лежать в проходе, а черт едет дальше. Женщина теперь перевязывает пациентку, которая может идти дальше только на костылях. Мимо проносятся боевые колесницы, так что приходится прижиматься к стенам. Ими управляют римляне с типичными профилями, “ужасно гордые и необузданные”. Здесь у пациентки появилось чувство головокружения, и сеанс пришлось прервать. Пациентка боялась, что эти боевые колесницы ее задавят. Несмотря на всю надменность, римляне все же импонировали пациентке.

Комментарий. Зная историю болезни этой пациентки, можно предположить несколько гипотез о значении высотного дома. Его сверхестественная высота символизирует ее сверхвысокий уровень притязаний, ее чрезмерно высокие требования со стороны садистического Сверх-Я, которое уже в раннем возрасте было заложено ее отцом. Дом - это, по всей видимости, также и фаллическая составляюшая, т.к. пациентка очень хотела бы идентифицироваться со своим отцом. Восхождение на небо свидетельствует о желании пациентки приблизиться к Богу Отцу. Ее собственный отец работал главным врачом в больнице, в которой пациентка жила с раннего детства вплоть до недавнего времени. Педагогические правила и манера отца держать себя усиливали в пациентке нарцисстическую идеализацию образа (имаго) отца, а также и действительности. Относительно образа юной святой трудно что-то однозначно сказать. Но он все же скорее относится к образу ее сестер, которые были отчасти ближе к отцу, чем она сама. Агрессивно-мужской, воинственный мир также находит свое выражение, представленный, прежде всего, в образе черта, затем в импонирующих фигурах римских воинов. Отец пациентки все время прославлял военных.

В противоположность прежним представлениям в последнее время у пациентки стали часто появляться также фантазии, свидетельствующие об агрессивных импульсах: ветер срывает рабочих с высокого дома, она защищается от унижения со стороны (отца-)черта, прославляет римских воинов. Агрессия направлена отчасти и против нее, в наиболее явной форме при появлении черта, который приказывает избить ее. В черте можно увидеть образ (имаго) “злого отца” (который тоже умел использовать жестокие наказания). В целом описанную сцену можно считать выражением столкновения с фаллическим (мужским) миром (с которым она себя отчасти идентифицирует), а также с образом (имаго) доброго и злого отца.

Одно только рассматривание дома может произвести на пациента глубокое впечатление, если благодаря этому он предчувствует и догадывается, или на предсознательном уровне ему открывается, что дом “выглядит” в нем именно “так”. Это особенно впечатляет, когда представляемый в образах дом радикально отличается от того дома, который он представлял себе до этого как “свой дом”, который в своих тайных мечтах он любил строить. Поэтому с мотивом дома стоит быть осторожнее. В процессе психотерапии его не следует вводить слишком рано. Психотерапевту следует вначале воздерживаться от комментариев и указаний о значении образов.

Как и в мотиве открывающейся с вершины горы панорамы, мотив дома изменяется в ходе продвижения процесса психотерапии или под воздействием сильных переживаний, например, влюбленности. Нередко при первом представлении этого мотива даже психотерапевты бывают удивлены или обеспокоены некоторыми крайними проявлениями (ср. пример 12). Но, тем не менее, можно считать, что в ходе благоприятного развития психотерапии образ дома гармонизируется и совершенствуется.

 

 

Пятый стандартный мотив:

Заглянуть во мрак леса

 

Для этого мотива мы используем разные возможности. Например, если, отталкиваясь от мотива луга и совершая прогулку по ландшафту, спонтанно появляется высокий лес. Можно также попросить представить мотив луга, после чего попросить пациента оглядеться и посмотреть, есть ли где-нибудь лес. Пациента просят подойти к нему поближе и остановиться в 10-20 м от него. Он должен вглядеться во мрак леса. При этом мы заранее подготавливаем его, говоря, что, вполне вероятно, из темноты выйдет какое-то существо, животное или человек. Не исключено, что ему придется терпеливо подождать - может быть, сначала он увидит только что-то неопределенное или призрачное.Если ему станет страшно, то поблизости следовало бы найти куст или что-то подобное, за которым он мог бы спрятаться.

Это упражнение служит, очевидно, совсем другой цели, чем описанные до этого стандартные мотивы. Здесь не нужно совершать какие-то усилия, добиваться определенных результатов или развивать собственную ативность в кататимной панораме.

Впервые в рамках основной ступени КПО пациент получает возможность стимулировать развитие бессознательного материала в форме символических образов, которые свободно поднимаются и развертываются из его бессознательного. При этом нужно учитывать символическое значение леса. Он символизирует, как уже отмечалось, бессознательное. Это темная область на земле, которую нельзя увидеть насквозь, в которой может скрываться все или ничего. В лесу свободно и безмятежно живут дикие звери. Из сказок мы знаем, что в лесу есть злые и добрые существа, такие как великаны, гномы, феи, разбойники или даже злые ведьмы. Нередко, однако, взрослые, чаще всего пациентки, боятся слишком близко приближаться к лесу или вообще входить в него. Он вселяет в них какой-то неопределенный страх.

Существуют также совсем другие, противоположные пациенты, которые с удовольствием заходят в лес. В лесу чувствуют себя защищенными чаще всего дети, они могут с удовольствием прятаться там. В этом случае лес не кажется темным и страшным. Деревья растут просторно, солнечный свет переливается сквозь листву, а уходящая в глубину леса тропинка кажется привлекательной, успокаивающей или же очень заманчивой. В некоторых случаях здесь одновременно смешиваются чувства страха и удовольствия (трепет). Никакой другой мотив основной ступени КПО не переживается так противоречиво, как лес. На этот мотив могут проецироваться очень амбивалентные эмоциональные переживания. Это главная причина, почему в технике основной ступени КПО мы принципиально избегаем (и даже предостерегаем от этого) давать пациенту возможность входить в лес. Следует оберегать от вызывающих страх неожиданностей как еще не накопившего достаточный опыт психотерапевта, так и еще не имеющего достаточного опыта пациента. Это относится даже к тем случаям, когда пациенту самому хотелось бы войти в лес. В том, что касается сновидений наяву, сам пациент ни в коей мере не может быть для себя все время лучшим советчиком. К важнейшим задачам психотерапевта на основной ступени КПО относится избегание опасных ситуаций и сохранение скорее осторожной, покровительственной позиции.

Чтобы продемонстрировать опасности, которые могут поджидать пациента и психотерапевта при прогулке по лесу, я опять приведу пример.

 

Пример (13)

Одна испытуемая (не пациентка) осознанно и уверенно вошла в лес. Там она нашла старую рубленую избушку, заглянула в окно и увидела размытые контуры каких-то фигур. Она энергично распахнула дверь - и оказалась перед несколькими скелетами мертвецов. Один лежал, другой бегал по комнате, третий сидел за столом и играл с черепом мертвеца. Вы можете себе представить, какое удивление и в то же время испуг испытала эта женщина. Тем более, что, покинув жуткий дом, она увидела разбросанные вокруг человеческие черепа. Бегом покинула она лес.

Хотя подобный образ и был необычен, но из последовавшей за этим беседы стала ясна его связь с биографией испытуемой. Несмотря на это, я хотел бы извлечь из этого урок: вхождение в лес может по своему значению быть эквивалентно проникновению в бессознательные сферы личности, сильно нагруженные конфликтным содержанием.

Здесь мы скорее следуем старой психотерапевтической рекомендации - не освобождать на сеансе больше бессознательного материала, чем психика пациента сама спонтанно готова открыть, исходя прежде всего из своих собственных особенностей и отталкиваясь от поверхностных переживаний.

В этом отношении работа с мотивом опушки леса означает осуществление этой возможности. Если сравнить мотив леса с другими мотивами, символизирующими бессознательное, как, например, с морем или, тем более, с пещерой и с отверстием на болоте (вводимым на высшей ступени КПО), то опушка леса отличается как раз тем, что здесь не спускаются в глубину. Здесь не затрагиваются области, лежащие ниже поверхности. Напротив, речь здесь идет об области бессознательного, которая находится непосредственно на земле, - т. е. поблизости от сознания.

Мы остаемся в пограничной области и избегаем вызывать страх и сопротивление. Представляющиеся символические образы должны приходить из леса на луг, в известной степени, из бессознательного на свет сознания. Правда, в некоторых случаях такая попытка может оказаться безрезультатной. Из леса выходят обычные звери, такие как заяц, лиса, маленькая мышка или крот. Тем не менее, эти животные имеют символическое значение. Одна пациентка, у которой всякий раз из леса выходила мышь, в действительности тоже была похожа на “маленькую, серую мышку”. Мать вплоть до взрослого возраста звала ее “мауси”*. У молоденьких девушек часто появляется пугливая косуля, у мужчин - становящийся в позу олень или большой медведь. Но появляются также и человеческие фигуры: охотник с большим ружьем, опустившийся бродяга или несколько бродяг, старушка, собирающая ягоды, или же ведьма, молодой человек в образе “револьверного героя”, с пистолетами за поясом, и многое другое.

О чем же здесь идет речь? О том, что и к этим образам можно относиться в соответствии с правилами символики сновидений, чтобы в каждом конкретном индивидуальном случае выработать какую-то гипотезу.

В случае этих символических образов необходимо учитывать два дополняющих друг друга аспекта.

На первом уровне интерпретации образ можно рассматривать в контексте объектных отношений, т. е. как воплощение близких людей, так называемых значимых лиц, оказавших особо важное влияние на пациента. В условии невроза они могут оказаться недооцененными, непризнанными или появляться в искаженной форме, т. е. так, как они эмоционально переживались ребенком в детстве. Интерпретация значительно облегчается, когда появляются реальные образы, как, например, отец, учитель и т. п.

Для психотерапии мы можем целенаправленно использовать опыт работы с образом реального человека, когда из леса спонтанно выходит или же индуцируеться психотерапевтом необходимое нам значимое лицо из близкого окружения пациента, связанное с актуально доминирующей для него проблемой. Правда, эта техника относится уже к средней ступени КПО (ср. с. 215, № 6).

Относительно данной техники необходимо еще отметить, что психотерапевт не может чрезмерно перенапрягать пациента мотивом опушки леса. Его следует использовать лишь на этапе более продвинутой психотерапии, так как он часто вызывает сильную конфронтацию. В течение одного сеанса психотерапевту не следует допускать развитие более 2 ‑ 3 образов. При этом может также появиться сопротивление, когда вначале вообще не выходят никакие образы или проходит много времени, пока они появятся. Поэтому мы поддерживаем пациента, говоря, что ему нужно набраться терпения и подождать. Или же мы пытаемся позднее повторить упражнение снова. В ходе определенного периода лечения на лугу может встретиться целый зверинец символических образов. Их можно по необходимости снова использовать, чтобы работать с животными.

Второй уровень интерпретации образов - это субъективный уровень, т. е. образы могут воплощать бессознательные тенденции поведения и установки, иными словами, аффективные и инстинктивные желания пациента, которые он отщепляет от своего реального поведения. Часто пациенты воплощают в образах кусочек “непрожитой жизни”.

 

Пример

 

Очень трудолюбивый и целеустремленный ремесленник в течение года страдал неврозом сердца. Лечение этого сравнительно простого человека продвигалось хорошо, но возвращение к нормальной жизни давалось ему, по всей видимости, с трудом из-за тех страданий, которые доставляли ему его симптомы. При представлении мотива опушки леса на лугу появился медведь, шедший, шатаясь, на задних лапах. Он улегся на лугу и уснул. Я не сомневался, что для этого столь старательного человека этот инертный и ленивый зверь воплощал именно ту часть его Я, которую он не допускал, но которая сигнализировала об одной из его внутренних потребностей - когда-то, наконец, отдохнуть и побездельничать.

 

Другой пример

 

Симпатичного и привлекательного оленя с роскошными рогами, стоящего на лугу и весьма эффектно освещенного солнечным светом, представил себе пациент, обратившийся ко мне с жалобами на импотенцию. Это был несколько робкий, застенчивый человек. В моем представлении, олень воплощал его завышенный, в определенном отношении эксгибиционистский мужской идеал, которому он бы с удовольствием хотел подражать.

Цель терапии заключается в том, чтобы путем выхода из леса на луг вывести на свет сознания эти отщепленные и вытесненные пациентом тенденции, или, иными словами, символические образы. Занимаясь с ними, пациент принимает и признает их. Он описывает их, приближается к ним, позднее, возможно, даже дотрагивается и гладит их, как обычно поступают с животными. Часто пациенты сначала к этому не готовы. Например, ремесленник был довольно раздосадован на ленивого медведя и с удовольствием бы неприязненно вспугнул его. Напротив, с целью интеграции должен применяться “принцип примирения и кормления”, который еще предстоит обсудить позднее.

К.Г.Юнг говорил в этой связи о “тени” пациента. Это пластичное понятие, которое бы мы определили в аспекте “психологии Я”, одной из концепций современного психоанализа, как отколовшиеся, подавленные части Я, которыестремятся к удовлетворению и интеграции.

Психотерапевту следует тщательно наблюдать, какими качествами спонтанно наделяет пациент эти символические образы в своем описании, как он к ним эмоционально относится и как эти образы ведут себя по отношению к нему после того, как они его увидят. Это может дать объяснения невротическим тенденциям поведения, которые можно наглядно продемонстрировать пациенту. Менее осознанно они присутствуют и в его повседневной жизни, являясь выражением его невротического склада характера.

Перед психотерапевтом встает техническая проблема: когда ему следует рассматривать образ на объектном, а когда на субъективном уровне. В случае короткой психотерапии (до 25 сеансов) интерпретация образов проводится редко или вообще не проводится. Пациент может сам прийти к необходимому пониманию существующих взаимосвязей, благодаря приходящим ему в голову мыслям. Как правило, понимание взаимосвязей на объектном уровне напрашивается само собой, оно становится для пациента очевидным, в основном, уже на первой фазе лечения. И только значительно позднее пациент учится в основном понимать взаимосвязи на субъектном уровне, что может быть очень плодотворным.

 

 

Занятие

⇐ Предыдущая3456789101112Следующая ⇒

Поделиться: