 |
Глава четырнадцатая
|
|
|
|
Когда пару недель спустя в «Бинс» наступает вечер живого микрофона, Келлан все еще сосредоточен на угадывании моего «партнера по чтению».
– Это он, не так ли? – он так сильно толкает меня, что я теряю равновесие и еле удерживаюсь, чтобы не навернуться со стула. Он указывает на мужчину средних лет в синем костюме с вышитым на груди якорем. Почти уверена, что он отец одного из исполнителей. К тому же капитан корабля.
– Нет! – рявкаю я, отпихивая его. – Его тут нет.
– Он точно тут, – он скрещивает руки на груди и драматично исследует помещение. – И я собираюсь его найти.
– Как хочешь, – закатываю глаза. Он уже успел до сего дня рассмотреть в этом качестве всех моих профессоров, нашего восьмидесятилетнего соседа Теда и трех поваров в китайском ресторанчике на территории кампуса, но ни разу не предположил Кросби.
Кстати об этом.
– Ты видел Кросби? – спрашиваю я, нахмурившись и разглядывая окружающую толпу. – Хоть он и не намерен участвовать, все же…
Келлан достает из кармана телефон и искоса смотрит на экран: никаких пропущенных звонков или сообщений.
– У тебя что, больше нет друзей? – вежливо интересуюсь я.
Он строит мне рожицу.
– Заткнись. Ты знаешь, с кем я «дружу» в данный момент.
Теперь рожицу корчу я:
– Пощади меня.
Между Келланом и Марселой творятся какие-то болезненно незрелые отношения в стиле шестого класса. Они переписываются, до поздней ночи болтают по телефону и ходят на групповые свидания, но дальше этого ничего похоже не заходит. Я знаю, почему Марсела избегает занятий сексом – она влюблена в Нэйта, и все эти шашни с Келланом лишь для того, чтобы заставить его ревновать. Пока что она избавлена от необходимости на каждом шагу вытаскивать его руки из своих трусиков, но в то же время недоумевает, почему ей не приходится этого делать.
|
|
|
– А вот идет мой теперешний «друг», – бормочет Келлан, убирая свой телефон и расплываясь в широкой улыбке над моей головой. Он так красив, когда улыбается. Черт, он всегда красив. А сейчас в приглушенном освещении, одетый в белую рубашку на пуговицах и облегающие темные брюки, он выглядит как самый красивый официант в мире. Но когда он обнимает за плечи Марселу и целует ее в щеку, я ничего не испытываю. Ни капли зависти. Потому что это тайное, неожиданное и невероятно горячее нечто происходящее между Кросби и мной не оставляет места для ревности. Ведь оно настолько замечательное.
Однако недостаточно замечательное, чтобы затмить смертельные взгляды, которые Нэйт бросает из-за прилавка. Я оборачиваюсь через плечо и предупредительно округляю глаза. В конце концов, тут Селестия с брошенной на колени шубкой и претенциозным напитком в руке сидит в первом ряду на месте, которое зарезервировал для нее Нэйт, готовая к просмотру шоу. А рядом команда легкоатлетов всей оравой заняла оставшиеся места, и сколько бы он не пенял себя, но едва ли мог что-то сделать, разве что перетащить ее стул на задний ряд и притвориться, будто оттуда открывается лучший вид.
Как бы я не любила с головой погружаться в их мелкие драмы, сегодня я работаю, как и Марсела, хотя это сложно сказать, судя по тому как она зарывается пальцами в волосы Келлана и с обожанием поднимает на него взгляд, великолепно умудряясь давать любому смотрящему на них повод считать, что они перепихиваются направо, налево и посередине, хотя на самом деле они лишь дважды поцеловались, при этом ни разу «с языком». Это со слов Марселы, которые детально подтвердил Кросби после разговора с Келланом, и мы оба согласились, что не хотим знать других подробностей.
|
|
|
В кармане вибрирует мой телефон, и я знаю, что это Кросби.
– Пойду схожу за закусками, – говорю я абсолютно в никуда, так как они полностью поглощены друг другом. В помещении тихий гул голосов звучит гораздо громче, и несмотря на то, что тут максимальное число посетителей допустимое по пожарной безопасности, сто тридцать человек умудряются шуметь словно их тысяча.
Я выуживаю телефон из переднего кармана и плечом толкаю вращающуюся дверь на кухню. У нас столько народу, что Нэйт попросил нашу посудомойку, работающую на полставки, прийти сегодня ночью, а два других сотрудника торопливо наполняют подносы свежеиспеченными пончиками и брауни. Воздух на кухне теплый и благоухает кофе и сахаром, но тут мне не удастся найти уединения или тишины, поэтому я направляюсь в темный узкий коридор, ведущий к пожарному выходу.
Здесь прохладнее и тише, я слегка дрожу, облокачиваясь на стену и открывая сообщение Кросби. В нем сказано: Выходи на задворки. Если предположить, что он здесь, то «задворки» означают тупик за зданием, который сейчас припорошен тонким слоем снега.
Я прохожу в конец коридора и толкаю дверь на улицу, порыв холодного ноябрьского воздуха пробирает до дрожи. С неба падают крупные хлопья снега, поблескивая в желтых бликах аварийных ламп, освещающих наши заполненные баки и мусорные контейнеры.
– Кросби? – шепчу я.
– Ты чего так долго?
Я подскакиваю. Он стоит за дверью, поэтому чтобы увидеть его мне приходится шагнуть наружу и прикрыть дверь.
– Ты что тут делаешь? – обхватываю себя руками. Под моим фартуком в горошек на мне надеты темные узкие джинсы и майка с длинным рукавом, все недостаточно теплое для такой погоды.
Он трет лицо ладонями, и я хмурюсь: он выглядит бледным и больным.
– Кросби? – кладу руку на его предплечье. – Ты в порядке?
На нем черная рубашка и брюки, никакой волшебной шляпы или плаща, несмотря на мои мольбы. Он немного дрожит, и мне кажется это не от холода. Прижимаю тыльную сторону ладони к его лбу – кожа горячая и влажная.
– У тебя простуда?
Он горестно качает головой.
– Боязнь сцены.
Да уж. Это очень неожиданно для парня, постоянно находящегося в центре внимания, будь то вечеринки, команда по легкой атлетике или просто прогулка по кампусу. Но вместо того, чтобы выдать бесполезное «Чтооооо? » я произношу:
|
|
|
– Все нервничают. Это нормально.
– Я не мог сосредоточиться весь день. Перед глазами постоянно всплывают картины… провала.
– Ты не провалишься. – Он показал мне парочку фокусов, которые планировал продемонстрировать сегодня вечером, и они были великолепны. – Ты хорош в этом, Кросби. И всем понравишься.
– Всем? – похоже он был в ужасе. – И сколько это «всем»?
Я заколебалась.
– Э-э… порядочно.
– Больше двадцати?
– А как давно ты тут? – Кофейня заполнилась под завязку за час, так как все пришли пораньше, чтобы занять места и запастись закусками.
Он запрокидывает голову и грустно стонет:
– Уже некоторое время.
Нас прерывает приглушенный сигнал мобильного, и мы оба достаем телефоны. Кросби пришло новое сообщение.
– О, господи, – бормочет он.
– Что такое?
Он показывает мне экран. На нем фотография кучи рук, держащих друг друга за запястья, образуя сплошной круг.
– Келлан, – объясняет он. – Он весь день слал мне подбадривающие сообщения. – Он смотрит на экран. – В этом говорится: «Мы с тобой, брат».
Я стараюсь не рассмеяться, но терплю полное поражение.
– Это мило, – протестую я, когда он сердито смотрит на меня.
– Это ужасно. Сколько их там?
Я не притворяюсь, будто не поняла, что он имеет в виду своих товарищей по команде легкой атлетики.
– Не уверена, – отвечаю уклончиво. – Парочка. На переднем ряду.
– О, Боже мой.
– Думаю, они хотят увидеть твой успех. Это мило.
– Я не могу этого сделать.
– Можешь.
– Почему я позволил тебе уговорить меня на это?
– По той же причине, почему показал мне те фок… иллюзии. Потому что в глубине души ты хочешь это сделать, тебе просто нужен был повод.
– И этим поводом являешься ты?
– А разве этого недостаточно? – выгибаю бровь.
Он открывает рот и, ничего не ответив, закрывает.
– Конечно достаточно, – наконец произносит он.
На этот раз уже на мой мобильный приходит сообщение от Келлана: Не могу найти Кросби.
Я показываю его Кросби.
|
|
|
– Что мне ему ответить? – мой замерзший палец зависает над кнопкой «ответить» и я дрожу.
– Черт, – восклицает Кросби, дергает дверь на себя и, схватив за плечо, толкает меня внутрь. – Почему ты не сказала, что замерзла?
– Разве это и так не было очевидно? На улице идет снег!
Дверь с шумом захлопывается, и нас окутывает более теплый воздух и полумрак.
– Послушай, – произношу я, – если ты не хочешь этого делать, то и не нужно. Люди постоянно отлынивают. Просто иди домой и скажи, что заснул. Или что ошибся с датой. Или что у тебя простуда. Я тебя прикрою.
Он долгое время смотрит на меня.
– Спасибо, Нора.
– Ты правда собираешься слинять?
– Нет, я собираюсь сделать это. И если все пойдет крахом, то обвиню в этом тебя.
– Звучит абсолютно зрело и разумно.
– А ты где будешь?
– Когда? Во время твоего выступления?
– Да.
– В зале. Обслуживая столики, наблюдая, ну или занимаясь чем-нибудь еще. Я работаю, не забыл?
– Верно, – кивает он.
– Хочешь, чтобы я смотрела? Я могу не смотреть, если пожелаешь. Спрячусь за прилавком и прикрою уши.
– Нет, – отвечает он. – Будь там.
– Обещаю, – наклоняюсь, чтобы поцеловать его в щеку.
– Хэй, – Он ловит меня за подбородок и прижимает спиной к стене. – Не дразнись.
– Я собиралась приободрить.
– Тогда приободри сильнее, – предлагает он, прежде чем целует меня. По-настоящему целует. Так настойчиво и основательно, что я задаюсь вопросом, не была ли вся эта «боязнь сцены» подстроена с единственной целью выманить меня сюда, чтобы залезть рукой мне под майку и бесстыдно лапать во имя утешения.
– Хэй! – наконец отстраняюсь я, перехватывая его расшалившуюся руку. – Я на работе. А тебе скоро подниматься на сцену.
Он слегка толкает меня своими бедрами.
– Я уже вроде как поднялся.
– Удачи на выступлении. Не то чтобы она тебе особо требовалась.
Он ухмыляется и тянется мне за ухо, вытягивая четвертак.
– Конечно, она мне не требуется.
* * *
Как оказалось, удача ему не нужна. Он выполняет несколько фокусов – иллюзий – которые я уже видела, плюс парочку совершенно для меня новых. После сорока пяти минут критичной поэзии, акустических каверов песен и двух танцев в стиле Солт-эн-Пэпа[14], он становится приятным разнообразием.
Я околачиваюсь возле Келлана в конце второго ряда и смеюсь за его плечом, когда вижу, что он записывает на свой телефон все представление. Кросби периодически поглядывает на меня, но стоит ему погрузиться в выступление, становится заметно, как его нервозность спадает, а уверенность наоборот растет. Зрители полностью поглощены действом, смеются там, где им полагается, охают и ахают в соответствующие моменты. В конце выступления ему аплодируют стоя, отчего он краснеет как помидор, пока собирает свои вещи, неловко кланяется и спешит уйти со сцены.
|
|
|
– Это было великолепно! – восклицает Келлан. Марсела сидит слева от него, и он толкает ее локтем: – Разве это было не здорово?
Марсела смотрит на Нэйта и Селестию, сидящих на первом ряду.
– Очень здорово, – отстраненно вторит она. Однако, как только Нэйт идет на сцену, чтобы объявить следующего исполнителя, она вдруг разворачивается к Келлану и вся сияет, зная, что теперь у них есть зритель. – Ты должно быть гордишься.
Я стараюсь не сострить и маневрирую сквозь толпу. Я приметила, как Кросби исчез в небольшом коридоре, ведущем в туалеты, поэтому протискиваюсь в том же направлении, в то время как на сцене появляется блондинка в халате с кисточками, чтобы изобразить пародию на Джуэл.
Когда мне удается добраться до коридора, он пуст, а обе двери закрыты. Я осторожно стучу в дверь мужской уборной, полагая, что если там кто-то другой, а не Кросби, то могу просто сказать, что мне нужно заполнить емкость с мылом. Секунду спустя дверь открывается и в зазор высовывается его голова с нахмуренными бровями.
– Это ты стучала? – спрашивает он в замешательстве.
– Я не была уверена, один ли ты там.
– Конечно один. – Он открывает дверь шире и жестом приглашает внутрь. Конечно же я бывала тут и раньше, но это не самое мое любимое место пребывания. Это типичная уборная в кофейне с двумя кабинками, двумя писсуарами и двумя раковинами. Тут чисто, тесно и пахнет хлоркой.
– Тебе лучше? – спрашиваю я. Теперь, зайдя сюда, подмечаю, что его лицо и волосы влажные, будто он только что сплеснул их водой. Я наблюдаю, как он берет из диспенсера пару бумажных полотенец и тщательно вытирается.
– Да, – отвечает он спустя мгновение. – Я рад, что все закончилось.
– Ты рад, что сделал это? Потому что лично я рада. Ты был великолепен.
Он встречает в зеркале мой взгляд и улыбается. Он такой сексуальный, когда улыбается с этой своей белоснежной улыбкой и крошечными морщинками вокруг глаз. Похож на озорного мальчишку, который знает, что никогда не перестанет быть плохим.
– Я рад, – говорит он, бросая бумажное полотенце в урну и разворачиваясь ко мне. – И я чертовски возбужден.
– Возбужден? – эхом вторю я, ясно читая его намерения. И довольно охотно.
– Возбужден, – повторяет он, прижимая меня спиной к двери и закрывая задвижку. Его губы находятся лишь в миллиметре от моих, когда кто-то дергает дверную ручку, понимает, что она заперта и начинает громко барабанить.
– Эй? Крос?
Это Келлан.
– О, Боже мой, – бормочет Кросби мне в волосы. – За чтооо?
Стук в дверь продолжается.
– Кросби? Ты там? Ты в порядке? Где управляющий? Мне нужен ключ.
Кросби отступает, делает глубокий вдох и смотрит на меня с умилительным раздражением.
– Спрячься в кабинке, – говорит он со вздохом. – Я его выпровожу.
Я не могу сдержать смех и прикрываю рот, чтобы не услышал Келлан, который скорее всего припал сейчас к двери в бессмысленном проявлении дружбы.
– Он твой фанат номер один.
– Он мой обломщик секса номер один. – Кросби закатывает глаза и подталкивает меня к кабинке.
Я проскальзываю в нее и закрываю задвижку. Секунду спустя до меня доносится звук открываемой Кросби наружной двери и в уборную врывается шум вместе с его лучшим другом.
– Чувак! – восклицает Келлан. – Ты в порядке? Я стучал.
– Прости, – отвечает Кросби. – Я не слышал. Ну как тебе шоу? Все решили, что это было тупо?
– Нет. Это было восхитительно. Как ты согнул тот четвертак?
– Я же тебе сказал. Силой мысли. Пошли отсюда.
– А чего дверь была заперта? Мужик, в той кабинке кто-то есть.
– Правда? Я и не заметил.
– Ты, наверно, напугал его!
Кросби выпихнул его прочь, и угроза разоблачения миновала. Я досчитываю до двадцати и спешу покинуть мужской туалет, радуясь, что повезло ни с кем не столкнуться. Шоу продолжается еще с полчаса, и хоть Кросби сидит во втором ряду с командой по легкой атлетике, мы так загружены подачей последних заказов еды и напитков, что другого шанса поговорить больше не представляется.
Вечер живого микрофона завершается где-то в десять тридцать, и после ухода посетителей у нас уходит еще минут сорок пять, чтобы прибрать в кофейне. Мы собираем сотню складных стульев, оттираем от пола тысячу отпечатков обуви, расставляем по местам столики и развешиваем художественные композиции. Селестия сидит в углу и читает книгу, а от Марселы едва ли чувствуется помощь, так как она все делает одной рукой, а второй постоянно переписывается.
– Мы идем развлекаться, – в какой-то момент объявляет она.
Все взоры устремляются на нее.
– Вы все приглашены, – говорит она через секунду, но указывает на меня. – Но ты точно идешь.
– Куда иду?
– «У Марвина», – произносит она название популярного паба по соседству. – Там сейчас Келлан и остальные ребята из их команды отмечают знаменательную ночь Кросби. Он хочет, чтобы мы к ним присоединились.
Она явно ожидает моего отказа, но несмотря на то что я устала, все же очень хочу увидеть Кросби. Мне просто следует помнить, что нельзя скидывать одежду, позволять себе больше двух напитков и нужно держаться подальше от любых фотокамер на телефонах, чтобы декан Рипли не объявился, размахивая видеозаписью сегодняшних празднеств, чтобы предъявить их моему папе.
– Конечно, – отвечаю я, пожимая плечами более небрежно, чем на самом деле чувствую. – Я могу сходить ненадолго. – Как только я соглашаюсь, на мой телефон приходит сообщение от Келлана с аналогичными инструкциями.
«Скоро буду», – пишу в ответ.
На это он присылает улыбающийся смайлик, а пятнадцать минут спустя сияет уже сам, пихая мне в руку бутылку с пивом.
– Мы будем развлекаться, Нора! – произносит он нараспев. – И это будет так весело!
Я оглядываюсь по сторонам на море сине-оранжевых курток легкоатлетов Бернема. Толпа настолько плотная, что мне с трудом удается их отличать, а уж чтобы отыскать Кросби и говорить не стоит.
– Он тут? – шепчет Келлан так низко склоняясь ко мне, что почти касается губами моего уха. – Кто это? Ты можешь мне сказать. – Он смотрит на бармена, парня далеко за двадцать с пятью пирсингами на лице. – Тот парень? Интересненько.
– Нет, – отвечаю я. – Как всегда ошибка.
– Я скоро выясню.
– Могу поспорить.
Его внимание привлекает что-то за моим плечом, и мне нет необходимости оглядываться, чтобы понять, что это Марсела. Она сняла свитер, который носила в кофейне и сейчас на ней черный топик с кружевной отделкой, а мелированные волосы собраны в небрежный пучок на макушке. Добавьте к этому свежий слой красной помады, и перед вами предстает фантазия каждого парня о шаловливой библиотекарше.
А точнее, фантазия Нэйта, несмотря на то, что его девушка тоже блондинка и в руке на самом деле держит книгу. Он выглядит взволнованным, глядя как Келлан и Марсела обнимаются и целомудренно целуются в губы, хотя сказать по правде, этот жест больше напоминает дальних кузенов, встречающихся на похоронах. У двух людей, которые, как мне известно, обладают поистине насыщенными послужными списками сексуальных похождений, либидо, похоже, не очень-то совместимы.
– Хэй, – доносится из-за моего плеча голос с придыханием.
Я разворачиваюсь, чтобы обнаружить Кросби, держащего две бутылки пива, которое было у нас на Хэллоуин. Рубашка на нем расстегнута, а под ней видна обтягивающая майка, от его вида я до одури хочу провести руками под ней, чтобы почувствовать контраст между теплой кожей и крепкими мускулами, доступными мне для исследований. Но я не могу.
– Хэй, – улыбаюсь я в ответ, даже несмотря на то, что его гаснет при виде пива у меня в руке. – Келлан, – объясняю я, – Он только что дал ее мне.
– Кросби! – приближаются к нам двое парней из их команды, обнимая друг друга за плечи. – Мы поняли, как ты разорвал карту пополам, а затем восстановил ее. – Они выдерживают драматическую паузу. – У тебя где-то была другая карта.
Кросби качает головой:
– Хороший фокусник никогда не раскрывает своих секретов.
Парни кивают в унисон, хотя по ним явно видно, что они разочарованы.
– Верно, мужик. У тебя свой кодекс и это круто.
Парни уходят, но прежде чем нам с Кросби удается поговорить, Марсела и Келлан устраиваются за столиком.
– Давайте потанцуем! – восклицает Марсела, подпрыгивая на месте, чтобы разглядеть мерцающий танцпол, занимающий половину паба.
– Пошли! – Келлан хватает Кросби за запястье. – Помнишь Мисс Мэриленд с Хэллоуина? Она здесь и все еще хочет с тобой познакомиться. Не профукай на этот раз!
Кросби бросает на меня беспомощный взгляд, прежде чем Келлан вырывает у него обе бутылки пива и сует их мне в свободную руку.
– На сохранение! – кричит он, после чего вся троица растворяется в толпе.
Я смотрю, как они удаляются, укоряя себя за охватившее разочарование. Это именно я, кто хочет сохранить наши с Кросби отношения в секрете. Именно я делаю так, что мы не можем взяться за руки и вывести друг друга на танцпол. И именно я стою сейчас тут в одиночестве, чувствуя себя идиоткой.
– Слышал, чтобы держали по два напитка, – произносит голос у меня за плечом, – но три? Полагаю, ты на задании.
Я поднимаю взгляд и обнаруживаю ухмыляющегося мне Макса – Ходячего Мудака. Он уже раздобыл себе выпивку, а я приподнимаю свои три.
– Думаешь, сможешь не отстать?
– От тебя? – смеется он. – Не уверен.
– Ты был в кофейне? Я тебя не видела.
– Был, – отвечает он. – Было здорово. Я не знал, что ты там работаешь.
– Да. Несколько вечеров в неделю. Я…
Песня сменяется на какую-то быструю и популярную и все, ликуя, заполняют танцпол.
– Давай, – говорит Макс, чокаясь своей бутылкой с одной из моих, – выпьем и пойдем танцевать.
Что мне делать? Продолжать отесываться по периметру и сторожить напитки?
– Почему бы и нет, – говорю я. Выпиваю полбутылки, а затем перекладываю все три пива на соседний столик и позволяю Максу отвести себя на танцпол. Уже очень давно я не отрывалась, а это весело. Совсем несложно постепенно перемещаться в сторону команды легкоатлетов, ведь половина из них до сих пор в своих куртках, и вскоре мы оказываемся частью большого круга извивающихся тел, движущихся в едином темпе ритма.
Мне было не во что переодеться после работы, поэтому я по-прежнему в узких джинсах и топе с длинным рукавом. Чувствую, как по позвоночнику стекает пот и собирается на пояснице, но я не останавливаюсь даже когда одна песня сменяется второй, а затем переходит и в пятую. Потому что даже несмотря на то, что рядом со мной Макс, чья рука порой пасется на моем бедре или плече, мой взгляд устремлен на Кросби, а его в свою очередь на меня. На противоположной стороне круга Мисс Мэриленд максимально изгаляется, чтобы привлечь его внимание. Он тоже танцует и это самое близкое расстояние, на которое мы можем подобраться друг к другу благодаря всем моим заморочкам на скрытность, причину которых я в данный момент с трудом могу припомнить. Ведь он выглядит так горячо, на расстоянии в шесть футов его глаза прожигают меня насквозь, останавливаясь на тех частях моего тела, которые отчаянно желают ощутить гораздо больше, чем просто его взгляд.
Но это самое близкое расстояние, на которое мы приблизились за весь остаток вечера, просто два случайных знакомых в группе, которая постепенно редеет, пока к часу ночи не наступает время уходить. Вскоре мы вчетвером – Келлан, Кросби, Марсела и я – оказываемся на улице, дрожа от холода, а Келлан подтверждает, что все готовы ехать.
Кросби с отчаянием смотрит на меня, но с этим мало что можно поделать. Келлан и я живем вместе – будет странно, если я начну настаивать, чтобы меня подвез кто-то другой. Мы все обнимаемся на прощание и Кросби сжимает мои бедра сильнее, чем требуется, вкладывая в это обещание или предупреждение, либо что-то еще. Я бросаю на него извиняющийся взгляд и получаю в ответ один из тех его взглядов, который ясно говорит: «Так быть не должно».
Но если я приглашу его, то нарушу данное Келлану обещание, а если пойду в дом братства, то стану «Кросбабой». Определенно можно сказать, какой вариант является меньшим из двух зол, но я не готова его избрать.
– Пока, ребята, – машем рукой мы с Келланом и направляемся по скользкому тротуару к его машине, припаркованной в квартале отсюда.
– Хочешь, я поведу? – предлагаю, когда мы сворачиваем за угол. – Я выпила только один напиток.
– Неа, – отвечает он. – Все в порядке. Я ничего не пил.
Я поднимаю на него изумленный взгляд, запоздало осознавая, что за весь вечер не видела, чтобы он пил что-то помимо воды.
– Почему?
Он пожимает плечами, оставляя их приподнятыми, чтобы защититься от холода.
– Просто не в настроении.
Я задумываюсь о его странно асексуальных отношениях с Марселой. Интересно, для каких еще других вещей он «не в настроении»? Я задаюсь вопросом, но не осмеливаюсь спросить, неуверенная что буду делать, узнав ответ.
Десять минут спустя мы оказываемся в своей квартире, по-прежнему дрожа, когда направляемся каждый в свою комнату, чтобы приготовиться ко сну. Я наконец оказываюсь в постели и тянусь, чтобы выключить свет, когда раздается вибрация моего телефона. Еще не взяв его в руки, я уже знаю кто это. Чего я не могу предугадать, так это содержания сообщения.
Я нажимаю на смс и таращусь на два коротких слова на экране.
Я скучаю.
|
|
|
