 |
Глава восемнадцатая
|
|
|
|
В субботу днем я сижу дома, занимаясь на диване с Кросби, чтобы наверстать материал, который мы забросили прошлым вечером. Келлан вовсю готовит на кухне, потенциально опасную еду, тестируя рецепты для субботнего предрождественского постблагодареньевского званого ужина. Мероприятие, которое мне не удалось сорвать.
– Ладно, – говорит он, держа ложку с поднимающимся от ее содержимого паром. – Чья очередь пробовать?
Кросби косит на меня взгляд.
– Твоя, – говорит он вполголоса.
– Я пробовала в прошлый раз!
– У меня все еще горит язык!
– Лишний повод тебе попробовать!
– Просто иди туда, Нора!
– Нет! Ты иди.
– Вы задеваете мои чувства, – изрекает Келлан. – Я вас слышу, стою ведь не так далеко.
– Сколько вообще вариантов подливки может быть? – стону я, вставая на ноги. – Самой не верится, что говорю это, но сомневаюсь, что мне когда-либо еще захочется подливки.
– Расслабься, – Келлан протягивает мне ложку на пробу. – Это последняя попытка.
– Слава Богу.
– На очереди начинка.
Кросби издает стон с дивана.
– Не могу поверить, что тебе пришла мысль с этим званым ужином, Нора.
– Это Марселе она пришла, – напоминаю я, – и вы ее подхватили.
Он захлопывает учебник и присоединяется к нам на кухне.
– Кстати об этом, а почему Марсела сама здесь не страдает? То есть, не разделяет с нами все веселье?
Келлан бросает на него взгляд.
– У нее планы.
– У твоей девушки, похоже, чертова куча планов, которые не включают тебя.
– Вы оба знаете, что она не моя девушка, скорее «борода»[19], с единственной разницей, что я не гей.
Наступает момент потрясенной тишины, затем мы с Кросби взрываемся смехом.
– Что? – восклицаю я.
|
|
|
Келлан фыркает.
– Послушайте, в октябре я начал странно себя чувствовать, но откладывал поход к врачу. Я знал, что новости будут не из хороших, поэтому перестал трахаться.
– Так поэтому ты не переспал с Мисс Луизианой на Хэллоуин! – ликует Кросби. – Я знал, что это не из гуманных соображений, связанных со мной.
– Это из гуманных соображений, связанных с тобой, – огрызается Келлан. – И Мисс Луизианой.
– Ты настоящий джентльмен.
– Как бы там ни было, мне нужно поддерживать репутацию, и я не хотел, чтобы люди сплетничали, а Марсела хотела заставить ревновать того парня, с которым вы работаете…
– Нэйта.
– Суть в том, что мы помогаем друг другу.
Лицо Кросби покраснело от веселья.
– Так она твоя гонорейная «борода»?
Келлан шлепает его по руке.
– Звучит вульгарно, когда ты произносишь это вслух.
Я хихикаю.
– Поверь, это вульгарно даже просто в мыслях.
– А ну оба заткнитесь и попробуйте подливку.
Мы с Кросби вздыхаем и осторожно пробуем. Если быть честной, сегодня у Келлана было больше попаданий, чем промахов, но я просто уже устала быть подопытным кроликом.
– Неплохо, – говорю я, вытирая уголок рта. – Но, кажется, чего-то не хватает.
– Да, – соглашается Кросби. – Хотя пока что эта самая вкусная.
Келлан задумчиво облизывает ложку.
– Вы правы. Кажется, я знаю, как это исправить. На этом благорождественском ужине вам доведется отведать самую лучшую подливку из тех, что вы когда-либо пробовали.
– Благорождественском?
– День Благодарения плюс Рождество, – объясняет он.
Кросби качает головой.
– Всех это собьет с толку.
– Вовсе нет, все же кристально понятно. – Он уже не обращает на нас внимания, беря специи с полки.
Мы с Кросби обмениваемся беспомощными взглядами и возвращаемся на диван.
– К слову об обязанностях подружки, – говорит он, кладя учебник по химии мне на колени. – Перестань стараться переспать со мной и помоги с учебой.
|
|
|
– Я пыталась помочь с учебой, – напоминаю я, – а ты решил, что «зеленый» – это химический элемент.
Келлан фыркает из кухни, и Кросби оборачивается, чтобы хмуро на него глянуть.
– Все потому что химия самый ужасный предмет, – говорит он, возвращая сердитый взгляд на меня.
– Тогда зачем выбирал его?
– Не знаю. Для широкого кругозора?
Я смеюсь и открываю учебник.
– Ты очень широкий, Кросби.
– Ты называешь меня толстым? Я так и знал, что подливки было слишком много. Черт подери, Келлан!
– Перестань увиливать и сконцентрируйся, – говорю я, пиная его в коленку. – Итак, на чем мы остановились? Ах, да, точно. Все еще на первом вопросе. Какие десять самых распространенных элементов во Вселенной?
Он удрученно вздыхает.
– Водород, кислород, неон, гелий, азот… э-э… железо, углевод, кремний, магний и… зеленый.
Даю ему «пять».
– Ты готов.
Он смеется.
– Сера.
– Даже более чем. Слушай, это не должно быть так уж сложно. Химия – это круто. А периодическая таблица на самом деле очень интересная.
– Это куча тарабарщины.
– Элементы расположены согласно их атомным номерам, которые определяются количеством у них протонов. Все элементы в этой части… – я указываю на правую сторону таблицы, – стабильные, в то время как элементы в левой части – нестабильные. Как еще можно назвать стабильные?
– Прошу, пристрели меня.
– Ответ – инертные.
– А есть такое слово «инертные»?
– Есть такое слово «неуд», ты его добиваешься?
– Мне впору добиваться нового репетитора. Келлан?
– Я занят.
Я продолжаю развивать тему.
– Когда периодическую таблицу только создали, то было известно лишь около шестидесяти элементов. Но исходя из принципа, по которому она была составлена, они смогли предсказать существование ранее неизвестных элементов и их свойства. Если призадуматься, это отчасти похоже на волшебство. И если разделить ее пополам…
Келлан вдруг разражается кашлем, у него начинает течь из носа, а глаза слезятся.
– Ты в порядке? – уточняю я.
– Переборщил с перцем, – задыхается он, включает кран и рукой плещет в рот воды. – Явно перебор.
Таймер на духовке звенит, и он достает из нее противень с маффинами, каждый из которых приготовлен с различными начинками по его собственным рецептам.
|
|
|
Кросби скулит.
– Тебе нужен подопытный кролик? В смысле добровольная жертва?
– Нет, – Келлан вытирает глаза и, даже не взглянув больше в нашу сторону, срывает с себя фартук и бросает его на столешницу. – Мне нужно вздремнуть.
Кросби хмурится.
– В три часа дня?
– Чувак, готовка изнурительное занятие. Хотя тебе это вряд ли известно. – Не оглядываясь, он шагает в свою комнату и закрывает за собой дверь. Изо всех сил.
* * *
Обычно, когда звонит телефон, то это либо Кросби, либо Марсела, так что единственным моим оправданием того, что я ответила, даже не взглянув на экран, является моя абсолютная уверенность, что это один из них. Но я ошиблась. Это гораздо хуже.
– Привет, пап, – я стараюсь не зевнуть прямо в трубку. Сейчас семь утра четверга и мой будильник прозвенел лишь четыре минуты назад. И вот что я получила за то, что не подскочила с постели как ошпаренная.
– Привет, милая. Как ты?
– Все хорошо. Очень занята. Мне на работу через…
– Здорово. Это замечательно. Послушай, я звоню, чтобы поговорить о Рождестве.
Я воспрянула духом.
– Да? Вы куда-то уезжаете?
– Что? Нет. Я хотел удостовериться, что ты приедешь.
Мое сердце ухает вниз.
– А, да. Приеду.
Мои родители поступили также и в прошлом году. Каждый пытается в обход другого звонить все раньше и раньше, стараясь выяснить, на чьей стороне дома я остановлюсь, где проснусь в рождественское утро. Это телефонное перетягивание каната, и если бы не было так холодно, то я бы устроилась в палатке на нейтральной лужайке перед домом.
– Что ж, твоя комната готова. Помнишь то одеяло, что ты приметила в прошлом году? Ну, то, со звездами? Я его купил!
Я совсем не помню, о каком одеяле речь. Или вообще о перине.
– Спасибо, – надеюсь, в моем голосе прозвучала благодарность. – Послушай, мне…
Он прерывает.
– И дорогая, хотел тебе сообщить, что говорил с Филом, деканом Рипли, и он заверил, что у тебя все отлично. Я так рад, что ты избавилась от того дикого прошлогоднего поведения.
|
|
|
Я плюхаюсь на кровать и накручиваю локон на палец.
– Все прошло.
– Что ж, – произносит он, наконец заметив, что, возможно, я не в таком восторге от этого разговора, как он, – это не значит, что ты не можешь больше вообще развлекаться. Ты наслаждаешься жизнью?
Тьфу ты ну ты.
– Да, все нормально. Очень занята работой и учебой. Вообще-то, мне пора бежать на работу…
– Завела новых друзей? Бойфрендов?
Он задает одни и те же вопросы каждый свой звонок раз в месяц, и я всегда отвечаю «нет». Моим родителям известно лишь то, что я живу с таким же старательным соседом и других друзей у нас нет. На самом деле мы едва ли сейчас дружим. Так как Кросби в настоящее время определенно подпадает под категорию «бойфренда», то у меня есть неплохая возможность объяснить, что я встречаюсь с кое-кем и у нас все хорошо и можно ли мне, наконец, пожалуйста, повесить трубку. Но стоит мне открыть рот, чтобы ответить утвердительно, с моих губ слетает простое и довольно убедительное «нет».
Я закрываю глаза и стараюсь не представлять себе стоящий в гостиной мольберт. Еще одна ложь в мой собственный список. Но разве это так уж неправильно, если я всего лишь пытаюсь избежать ненужной нервотрепки?
– Ладно, – говорит он. – Мы с нетерпением ждем встречи. У нас пройдет одна из тех загадочных убийственных новогодних вечеринок, и я уже выбрал для тебя роль. Ты будешь Люси Лу…
Я хмурюсь, думая об актрисе.
– …владелицей высококлассного магазина сантехники, которая немного просрочила оплату своих счетов, что дает ей идеальный мотив для…
– Пап?
Наконец он замолкает.
– Прости, что перебиваю, но мне правда нужно на работу.
– Ах, да конечно, дорогая. Ты по-прежнему работаешь в той кофейне?
– Да. Спасибо за звонок.
– Ладно. Мы скоро увидимся.
Я вешаю трубку и выдыхаю. Эта часть разговора не была ложью, мне на самом деле надо быть на работе через сорок пять минут, а я все еще в пижаме. Скатываюсь с кровати, натягиваю джинсы и облегающий свитер, после чего направляюсь в ванную умыться.
Входная дверь открывается и закрывается, а на лестнице раздаются шаги. Я высовываю голову в коридор и машу вернувшемуся с пробежки Келлану.
– Хэй.
– Хэй, – кивает он в ответ.
Я быстренько умываюсь и вытираю лицо, а убрав полотенце, обнаруживаю стоящего в дверном проеме Келлана.
– Господи! – я вешаю полотенце у раковины и беру в руки увлажняющий крем. – Ты меня напугал.
– Прости, – он изучает свои пальцы в носках и выглядит так, будто ему неловко, из-за чего и у меня возникает аналогичное чувство.
– Что происходит? – спрашиваю я, втирая лосьон в кожу. – Прошу, только не говори, что нужно еще пробовать подливку.
|
|
|
Он любезно улыбается на мою глупую шутку и наконец поднимает глаза, чтобы встретиться с моим взглядом в зеркале.
– Это ты, – произносит он.
Я смотрю на свое отражение.
– Ну да.
Он долго удерживает мой взгляд, прежде чем изречь:
– Красный Корсет.
Эти слова произносятся так тихо, что на секунду мне удается убедить себя, что я их не расслышала.
– Я… Ч-что? – запинаюсь я. Рука, держащая кисточку от туши, вдруг начинает так сильно трястись, что я вынуждена опустить ее на умывальник или рискую потерять глаз.
– На вечеринке, – говорит он. – В чулане. В корсете. Это была ты.
– Как ты…
– Ты говорила о периодической таблице, Нора. Уверен, никто другой никогда не использовал это раньше в качестве прелюдии.
Боже мой. Почему я не подумала об этом, прежде чем трещать вчера как самая глупая в мире всезнайка?
– Келлан, я…
– Ты знала? – спрашивает он, наклонив в сторону голову. – Знаю, что мы много выпили в тот вечер, но ты что-то помнишь о той ночи?
Я едва держусь на ногах. Ноги подкосились, и я вцепилась в умывальник, словно он может телепортировать меня отсюда. Мне бы хотелось солгать и заверить его, что он ошибся, черт, хотелось бы мне, чтобы это было правдой, но я не могу этого сделать. Теперь я произношу шепотом:
– Я знала.
Его лицо лишь на секунду искажает гримаса.
– Нора.
– Прости.
– Ты просишь прощения? Это я ничего не помню. Я поместил твое имя на тот чертов мольберт и сказал… то, что сказал.
Я слабо пожимаю плечами.
– Ты же не знал.
– Когда ты появилась тут впервые, ты уже тогда знала?
– Я не знала, что это будешь ты. Ты сказал, что тебя зовут Мэтью.
– Но ты меня помнила? С тех пор?
Я виновато кивнула.
– Клянусь, я не собиралась переезжать, когда поняла, что это был ты, но ты явно забыл о случившемся, к тому же все эти льготы с оплатой и я… я просто…
– Господи.
– Пожалуйста, не… – я быстро моргаю, стараясь не расплакаться как идиотка. – Пожалуйста, не…
– Говорить Кросби?
Я киваю, зная, как сильно это разобьет ему сердце. Как ужасно для него будет узнать, что он по-прежнему пришел вторым, даже в этом.
– Конечно же, не скажу. Я никому не собираюсь говорить.
Я так тяжко выдыхаю, что чуть не падаю.
– Спасибо.
– Я просто скажу, что вычислил Красный Корсет и это не она. – Он делает паузу. – Ведь это не ты меня заразила, верно?
– Нет. Честно. Я проверилась.
Он вздыхает.
– В любом случае, думаю, я знаю, кто это был. Мне наконец удалось связаться с одной из туристок, и она сказала, что уверена, ее подруга поняла, что чем-то больна, когда они вернулись домой, так что…
– Значит расследование завершено.
– Почти.
– Это хорошо.
Он качает головой.
– Ничего в этом нет хорошего. Все это, черт побери, смехотворно. В смысле, ты когда-нибудь выкапывала для себя такую глубокую яму, что уже не думала, что выберешься? А ведь в прошлом году я сделал именно это. Так много кутил, расслаблялся, думал, что выше всего этого и чуть не вылетел из команды. Именно поэтому так напился в ту ночь, когда мы… Я… Ну, ты поняла.
– У каждого из нас были свои причины там находиться.
Наступает ужасно неловкий момент молчания. И затягивается.
– Прости, – одновременно выдаем мы.
Он грустно смеется и качает головой.
– Этого больше не повторится.
Я хмурюсь.
– Я и не ждала…
– Я имею в виду, что больше не буду валять дурака, как делал в прошлом году. У меня было такое представление относительно пребывания в колледже, и я облажался по полной.
– Я тебя понимаю.
Мы долгую минуту смотрим друг на друга.
– Окей, – наконец произносит он. – Ладно.
Я облизываю пересохшие губы.
– Ладно.
– Так у нас все… хорошо?
Меня все еще трясет, шок от того что тебя вычислили чуть ли не хуже страха перед этим.
– У нас все хорошо.
– И это навсегда останется лишь между нами?
– Несомненно.
– Может, нам нужно поклясться на крови.
– Выметайся из ванной.
Он ухмыляется.
– Знаю кое-что получше кровной клятвы.
– Что-то мне с трудом в это верится.
Он уходит и вскоре возвращается с мольбертом в охапку и стиснутой в зубах зажигалкой. После чего, как мне кажется, говорит:
– Давай сожжем это.
– Сожжем всю квартиру? Конечно, почему бы и нет.
– Ха-ха. Сожжем список в ванне.
– Это ужасная идея. – Но говоря это, я уже сгребаю занавески у ванной и перекидываю их через штангу, а затем помогаю ему отодрать большие куски бумаги с первой партией имен.
– Я пока не могу уничтожить вторую партию, – говорит он. – Но как только получу подтверждение, что Парочка туристок, прости, Жанна – именно та самая, мы сожжем остальное.
– Жду не дождусь.
Я держу головку душа, готовая в любой момент затушить пламя, пока он аккуратно поджигает один из смятых клочков бумаги. Спустя секунду бумага вспыхивает и начинает морщиться и темнеть, сворачиваясь, поглощая все его грехи и наш общий секрет.
Огонь не выходит из-под контроля, просто перекидывается на следующий клочок, а затем следующий, превращаясь по мере сгорания в крошечную кучку пепла, которую в итоге я просто смываю в слив. Это так же легко, как закрашивать имя Кросби на стене в туалете: все уничтожено, безоглядно и наверняка. Все закончилось.
Мы в безопасности.
|
|
|
