 |
50 Марии Энгельс. Марии Энгельс, 2—8 Августа 1842 Г. 495. От потения. Ред. Герман Энгельс. Ред. . Поздравляю тебя с освобождением из благородного ман-геймского института и от цензуры, которую проходили твои письма у фрейлейн Юнг
|
|
|
|
50 МАРИИ ЭНГЕЛЬС
В БОНН *
Берлин, 2 июля 1842 г.
Дорогая Мария!
Поздравляю тебя с освобождением из благородного ман-геймского Института и от цензуры, которую проходили твои письма у фрейлейн Юнг. Я но хотел только писать тебе этого, чтобы не усиливать еще больше твоего недовольства, но теперь я могу сказать тебе, что все эти пансионы — бессмыслица. Девушки, если они не обладают таким счастливым характером, как ты, страшно там уродуются, и из них выходят тщеславные bluestockings ** и кокетки. По уж такая установилась в Бармене мода, и тут, разумеется, никто ничего не может поделать. Радуйся, что ты вырвалась из монастыря и опять можешь сидеть у окна и ходить по улице, а иногда можешь нести любую чушь и никто не будет превращать это в преступление. Однако я должен предупредить тебя, чтобы ты не делала никаких глупостей и не увлекалась барменскими штучками, я имею в виду штучки с помолвками, благородные молодые люди опять помешались на свадьбах, они так ослеплены, что стараются перещеголять друг друга. Это похоже на то, как если бы они играли в жмурки, и, когда один поймает другого, они женятся и живут великолепно и радостно. Посмотри на своих обеих двоюродных сестер. Вот Луиза Снетлаге, она нашла себе мужа ***, в общем довольно хорошего, но у него седые волосы, а красавица Ида **** тоже подцепила себе кавалера, но он, по-моему, в таком же роде. Хотя он теперь и мой свойственник, и поэтому я, собственно говоря, не должен плохо о нем отзываться, но меня злит, почему они меня не спросили, желаю лия иметь этого Saint-Pé trus *****, этого lion ****** ; этого денди, этого Альберта Молинеуса своим свойственником, и за это ему придется поплатиться. Уверяю тебя, если ты ищешь такого жениха, то я могу доставлять тебе таких в день по дюжине. С моей стороны великодушно, что я вообще допустил все это дело. Я, по крайней мере, обязан был протестовать.
|
|
|
* На обороте письма надпись: Фрейлейн Марии Энгельс из мангеймского Института великого герцогства. Бонн. Ред. *• — синие чулки. Ред. *** — Германа Зибеля. Ред. »*•• — Ида Энгельс. Ред. • ••»• — святого Петра (см. настоящий том, стр. 493). Ред. ,,,.., _ льва1 ред.
МАРИИ ЭНГЕЛЬС, 2—8 АВГУСТА 1842 Г. 495
Даже Шорнштейн и тот обручился, это ужасно! И ТПтрюк-кер непременно хочет стать супругом, разве это яе странно? Я начинаю разочаровываться в человечестве, я превращусь в
мизантропа, если ты, Мария, ты тоже................ но нет, ты не можешь
причинить своему брату такого страдания.
Опять идет дождь, и это очень скучно. Я на этой неделе, находясь на службе отечеству, промок не меньше четырех раз: два раза от дождя и два раза, мягко выражаясь, от транспира-ции *. Теперь я хочу пойти в читальню и почитать газеты. Надеюсь, что там я не промокну в пятый раз?
Твой брат
Фридрих
впервые опубликовано а ИТсп \-F. nR/> ls Печатается по рукописи
Gemmtauxt'abe. Rrslr Abteilung, rr
lid 2 1'Jö U Перевод с немецкого
На русском языке публикуется впервые
МАРИИ ЭНГЕЛЬС
В ОСТЕНДЕ
Берлин, 2—8 августа 1842 г.
2 августа 1842 г.
Дорогая Мария!
Я очень обрадовался твоему длинному письму, и, принимая во внимание, что так много страниц исписано вдоль и поперек, я лишь бегло прочитал твою строгую проповедь, так что даже уже не помню, в чем ты собственно меня упрекаешь. Что фрейлейн Юнг, безусловно, сделала очень кислую мину, когда прочитала, как Герман ** называл этот милый институт его настоящим
от потения. Ред. Герман Энгельс. Ред.
17*
МАРИИ ЭНГЕЛЬС, 2—8 АВГУСТА 1842 г.
|
|
|
именем: «монастырь» — это я могу себе представить, как и то, что она назвала его легкомысленным человеком. К счастью, не все на свете такого низкого мнения о легкомыслии, как твоя бывшая начальница в деле регистрации греховных проступков. И это хорошо. В противном случае, что стало бы с нами обоими, не правда ли? Я тоже позволяю своему капитану * ворчать на меня и устраивать мне головомойку, но при этом думаю: «Ну и что? » и надуваю его. А когда он слишком меня донимает, как в прошлую среду, — тогда все были освобождены, а мне одному, только потому, что мой молодчик не предупредил меня об этом, в 12 часов дня пришлось тащиться на полигон, чтобы убедиться, что эту невыполнимую ерунду никто не выполняет, — в таких случаях я рапортую о своей болезни, причем на этот раз, например, я сказал, что у меня болят зубы, благодаря чему избавился от ночного марша и двухчасовой муштры. Сегодня мне, к сожалению, уже опять придется рапортовать, что я выздоровел. Пользуясь такими случаями, я хожу гулять, когда мне хочется. Берлин велик, а в нашей роте только три офицера, которые меня знают, так что они мне почти наверняка не повстречаются, и самое худшее, что они могут сделать, — это прислать ко мне ротного хирурга. Но его опасаться не следует, и только в крайнем случае, если он меня не застанет дома, я получу головомойку. Ну и что!
Ты, по-видимому, обладаешь выдающимся талантом по части завязывания знакомств. Девушка пробыла в Бонне четыре недели и уже хорошо знает пол-университета по имени и завела себе уже интересного хромого студента, которого она встречает по шесть раз в день. Интересный хромой студент в очках и с русой бородой. Наверно, ему прострелили ноги на дуэли! Почему же он хромает всегда только на дороге? А как он хромает — по-особенному или обыкновенно, как все хромые? На какую ногу он хромает, на правую или на обе? Не носит ли он шляпу с красным петушиным пером? Может быть, он diable boiteux **. Мне очень хотелось бы узнать подробности об этом интересном, хромом, бородатом студенте в очках и с проницательным взглядом.
Продолжаешь ли ты в Остенде завязывать знакомства? Нет ли там тоже какого-нибудь интересного прихрамывающего фламандца, который по шести раз встречается тебе на пляже? Берегись!
|
|
|
• — фон Веделю. Ред. " — хромой бес. Ред.
МАРИИ ЭНГЕЛЬС, 2—8 АВГУСТА 1842 г.
Из монастыря ушла я И хожу, брожу свободно, Лечь могу на подоконник И болтать о чем угодно.
Грустно так в монастыре — Стерегли меня дуэньи, Я сидела за работой В безотрадном заточенье.
Часто пенье гейдельбергцев За окошком раздавалось, Я же выглянуть не смела: Даже это запрещалось.
Но отныне я свободна,
Я избавлена от муки,
Зелень, радость, жизнь — взамен
Прежней серости и скуки.
С этим кончено. Сейчас Я поеду в новом платье В Академию веселья. И не стану там скучать я!
Поппельсдорф и Кёнигсвинтер! Драхенфельз и Роландсек! Гляньте — очи мои блещут, Зубы белы, словно снег.
Чрез неделю все студенты — Вы поспорить не хотите ль? Все узнают, где наш дом, Наша скромная обитель.
Штамм, трактирщик, ты доволен? Мы живем в твоем отеле — И теперь в саду твоем Дотемна царит веселье.
Стоит выйти на прогулку, Глянь — студенты все сбежались, А профессорские дочки Одинокими остались.
МАРИИ ЭНГЕЛЬС, 2—8 АВГУСТА 1842 Г.
Мне согнуть мизинец стоит — Сразу кавалеров свита, Граф д'Альвьелла, фон Щепаньскии, Тот и этот — волокиты.
Я любое порученье
Передать могу с фон Дистом,
Песенки поет мне Бунзен,
В танцах мне Шапо флейтистом!
По лишь от толпы уйду я, Па душе моей уныло. Вижу я в мечтах студента, Что прихрамывает мило.
Все другие суетятся, Всяк мне услужить готов — Почему хромой красавец Пе к числе моих рабов?
А теперь я Бонн меняю
На прибрежие морское,
Нет студенческих здесь песен —
Слышен только шум прибоя.
Берегом гуляю узким Средь бельгийцев и французов, Как в монастыре, должна я Говорить здесь по-французски.
Па моих прогулках свиту Удалось найти мне снова, Что меня сопровождает Вплоть до берега морского.
Остальное — все как в Бонне, Я живу, как мне угодно, И питанье, и жилище, И хозяин превосходный.
Плохо лишь, что среди всех, Приходящих на купанье, Нет красивого хромого — Вот печальное сознанье.
МАРИИ ЭНГЕЛЬС, 2—8 АВГУСТА 1842 г.
Не правда ли, это как будто вылилось из твоей души? Я сочиню и музыку, чтобы ты могла это петь. Но музыку ты получишь только в ответ на твое следующее письмо, так как боюсь, что такими богатыми дарами я слитком избалую тебя. А у меня имеются другие дела, помимо беспрестанного воспевания твоей особы. Это можно позволить себе лишь в виде награды за исключительно длинное письмо.
|
|
|
Постарайся в Остенде заняться VJaemsche, или Nederdu-itsche Taal *. Это очень тяжеловесный язык, но он имеет свои достоинства и во всяком случае очень забавен. Если ты еще помнишь нижненемецкое наречие, то ты довольно легко усвоишь фламандский.
У меня теперь тоже есть собака, которую я получил от Августа Бредта из Бармена, когда он уезжал отсюда. Это красивый молодой спаниель, значительно крупнее, чем благородный Мира, и совсем помешанный. Он отличается большими талантами по части закуски. Вечерами, когда я ужинаю в ресторане, он всегда сидит там и ждет своей доли или обходит всех присутствующих. Кроме того, он замечателен своим совершенно невидимым ошейником. Плавает он прекрасно, но слишком сумасшедший, чтобы научиться фокусам. Я научил его только одному: когда я говорю ему — «Безымянный (так его зовут), вот это аристократ», он страшно ощетинивается на того, на кого я ему указываю, и начинает бешено рычать.
В то время как по всем признакам в этом году рейнвейн должен быть превосходным, грюнебергер оказался исключительно скверным. Знаешь ли ты, что такое грюнебергер? Грюнебергер — это лужицкое вино. Этот сорт винограда растет только на песке, и у него никогда нет хороших ягод, за исключением очень дождливых лет. Когда ягоды от твердости камня переходят к твердости дерева, то есть когда их можно разрезать ножом, они считаются спелыми. Виноград выжимают с помощью паровой машины, и подсчитано, что для выжимки 100 ягод требуется примерно двенадцать лошадиных сил в час. Лучший грюнебергер — из винограда урожая 40 года. Его нельзя сохранять в бочках, так как он насквозь проедает дерево. Если он хорош, то надо проглотить дюжину булавок, а потом выпить стакан грюнебергера, и, если в течение пяти минут булавки не растворяются и не исчезают, значит, вино никуда не годится. Это очень выдержанное вино, и, если выпить глоток, то в течение четырех недель после него будет болеть горло. У него очень тонкий букет, так что только знатоки могут
* — фламандским, или нидерландским языком. Ред.
500 МАРИИ ЭНГЕЛЬС, 2—8 АВГУСТА 1842 Г.
отличить его запах от запаха уксуса. Вкус этого благородного напитка больше всего напоминает смесь азотной кислоты с винным уксусом. Впрочем, на сегодня с тебя хватит, я еще должен написать маме. Adieu *.
|
|
|
Твой брат
Фридрих Берлин, 8 августа 42 г.
Впервые опубликовано в Marx-Engela Печатается по рукописи
Gesamtausgabe. Erste Abteilung, _, .
Bel 2 1930 Перевод с немецкого
На русском языке публикуется впервые
|
|
|
