Глава 5. Деньги решают все, или С родителями не спорят. (Михаил)

И почему я чувствую себя так, словно по мне асфальтоукладывающий каток проехался? Возможно, потому, что все почти так и было. Хотя, чего-то подобного и следовало ожидать. На что я рассчитывал? На что я надеялся? Если папа что-то сделал для меня, не нужно было думать, что делает он это безвозмездно, потому, что безумно любит сына.
Что ж... Так, значит, так. Не стану отступать под напором обстоятельств. Если они того требуют, я подчинюсь и даже спорить не стану. Мне не сложно.
Кого я обманываю? Конечно, сложно. Очень сложно, но переубедить отца в чем-то я не смогу, а убегать от обстоятельств считаю ниже своего достоинства. Свадьба, так свадьба. Мне, если честно, уже все равно.
- Я долго смотрел сквозь пальцы на твои выкрутасы, на то, как ты бездарно тратил себя на общество какого-то педика, и даже слова против не сказал. Если тебе по душе такая жизнь, живи ею, я не стану спорить, но мне не добавляют престижа те слухи, что начали распространяться среди моих знакомых. Эти сплетни нужно пресекать на начальной стадии, пока от меня не отвернулись все деловые партнеры.
- И как ты собрался это сделать?
- Ты должен жениться, и чем раньше – тем лучше.
- Где я, по-твоему, должен искать девушку, которая согласится работать прикрытием?
- Не ищи. Я сделал всю работу за тебя.
- Наверняка, дочь какого-нибудь знакомого.
- Нет, такая вряд ли стала бы выходить замуж за гомосексуалиста.
- Я не...
- Да-да, я помню. Бисексуал. Но это погоды не делает. В любом случае, тебя привлекают мужики, и мне этого никогда не понять.
- Не понимай дальше.
- Не спорь с отцом. В любом случае, невесту тебе я уже нашел, и она не будет возражать против твоих, хм, связей на стороне. Обычный фиктивный брак. Она прикрывает твои похождения и получает за это определенную сумму денег. Будешь ты с ней спать, или в первую брачную ночь побежишь к своему Никите, меня мало волнует. Это твоя жизнь, вот и распоряжайся ею так, как тебе угодно, но только не в ущерб моему бизнесу.
Все что я узнал о своей невесте, а в недалеком будущем жене, что зовут её Даша, ей девятнадцать лет, и она учится на историческом факультете какого-то педагогического института. Прекрасно, лучше не придумаешь. Жениться на той, кого даже в глаза никогда не видел. Впрочем, отец что-то сказал насчет того, что она симпатичная, и я могу не переживать, не испугаюсь. У моего отца всегда было сомнительное чувство юмора.
Желание приехать к Никите ослабело. Но мне в любом случае нужно было это сделать, хотя бы для того, чтобы рассказать о том, что учудил мой папенька. А то получается, что я его обманываю, пытаюсь скрыть правду...
Нет, все-таки зря я к нему сегодня приезжал, только хуже обоим сделал. Потешил свое самолюбие, идиотище. Хорошо, если Романов примет мое решение остаться друзьями, и не станет устраивать скандалов. Хотя... Он и так не станет их устраивать, у него ведь болит горло. Я усмехнулся. Удачный момент выбрал для объяснения.
Решив не тревожить больного, я открыл дверь своими ключами, шагнул в коридор. Включил свет, надел домашние тапки и отправился в гостиную, где мерцал экран ноутбука. Никита что-то читал с экрана. Заглянув ему через плечо, я пробежал глазами по строчкам. Все понятно, перечитывает очередную готовую статью, которая вот-вот отправится в печать. С недавних пор Романов увлекся журналистикой, и, надо сказать, у него это получалось. Мне нравился и его слог, и его стиль. Романов писал увлекательно, даже самую скучную информацию преподнося так, что от нее невозможно было оторваться.
Он отвлекся от созерцания монитора, посмотрел на меня. Вновь молча.
- Нам нужно поговорить, - сказал я тихо.
Он согласно кивнул.
- Никита, я понимаю, что мое предложение будет звучать немного глупо и даже в какой-то степени наивно, даже не удивлюсь, если ты укажешь мне на дверь, но я прошу тебя только об одном. Давай останемся друзьями, а о том, что между нами было не будем больше вспоминать, или же будем делать это как можно реже.
Он поднялся с дивана, включил свет, вновь взялся за свой блокнот. Несколько минут что-то сосредоточенно писал, потом подал мне листик.
«Понимаю. Согласен. Я же говорил, что приму любое решение. Конечно, мне будет сложно делать вид, что я ничего не чувствую к тебе, потому что это неправда. Я никогда не скрывал того, что люблю тебя, но ты мне никогда этого не говорил. Так что упрекать тебя за что-то не имею права. В конце концов, мы решили стать друзьями, а им не пристало упрекать друг друга в чем-то, иначе никакой дружбы не получится».
Сидит и смотрит в стену, на меня ноль внимания. Хотя, наверное, это и правильно. Что ещё можно сказать в этой ситуации? Он все выразил на бумаге, все расписал, мне даже добавить нечего. Хорошо, когда человек тебя понимает.
- Ты не хочешь узнать, почему я решил с тобой расстаться?
Он пожал плечами, словно не знал точно: нужно ему это знание, или он и без него проживет спокойно.
«Какая разница, из-за чего мы расстаемся? Возможно, устали друг от друга, возможно, тебе надоело мое постоянное присутствие рядом, возможно, ты все еще обижаешься на меня за нечаянную оговорку. Причин может быть множество, а итог все равно один».
Так, нужно взять себя в руки и, наконец, признаться в том, что весь вечер не дает мне покоя. Прокашлявшись, произнес тихо:
- Я женюсь, поэтому вынужден разорвать отношения с тобой.
«Давно?».
- Что именно?
«Давно у тебя отношения на стороне?».
- У меня их вообще нет. Это желание отца, и я с ним спорить не буду.
«Да я и не прошу спорить. У меня на это права нет. У нас же с тобой не любовь великая, а так потрахушки просто».
- Никит...
«Проехали! Счастливой семейной жизни, я не против. Даже понимаю, что ты хочешь мне сказать. Позволю себе повториться, я не имею права тебя осуждать, ведь никогда ни на что особо и не рассчитывал. Твой отец решил женить тебя просто для прикрытия. Обыкновенный фиктивный брак, который закроет рты всем недоброжелателям. Тебе, наверняка, дали свободу действий и даже разрешили встречаться, с кем тебе угодно. С мальчиками, с девочками... Да со всеми, но ты не тот человек, который сможет решиться на измену. Если ты женишься, ты будешь хранить верность своей жене, пусть даже не любишь её, потому наши отношения должны остаться в прошлом, и я теперь становлюсь твоим другом, а о трех годах, что мы провели вместе в статусе любовников, забудем».
- Но откуда ты обо всем узнал?
«Догадался, я же не один день тебя знаю».
- И что будешь делать?
«Не знаю, пока даже загадывать не стану. Может, последую твоему примеру».
- Ты?! Зачем тебе это? Помимо меня есть ещё множество...
«Заткнись!!!»
Ладно, заткнись, так заткнись. Больше слова тебе не скажу, поступай, как знаешь.
Он отвернулся от меня, отложил свой блокнот в сторону и вновь ухватился за компьютер. Сделал вид, что дико увлечен статьей, которая, на самом деле, интересовала его в самую последнюю очередь. Я посмотрел на его руки. Они дрожали. Неизвестно, по какой причине. То ли из-за болезни, то ли потому, что он нервничал. Наверное, и то, и другое.
Я попытался обнять его за плечи, но он шарахнулся в сторону.
- Не нужно, - произнес одними губами.
Не нужно. Сам понимаю, что не нужно, и все равно делаю.
Окончательно запутался во всей этой ситуации, окончательно запутался в себе. Я, как глупая муха, попавшая в паутину. Дергаюсь во все стороны, не понимая, что паутинки не разорвутся, они рано или поздно настолько опутают меня, что я уже не смогу шевельнуться и буду съеден пауком. Кто в данной ситуации паук? Пока не знаю. И даже не хочу над этим задумываться. От постоянных размышлений голова идет кругом. Я хочу уйти, я хочу остаться, но понимаю, что не останусь...
Симпатия, безусловно, очень сильная симпатия к Никите...
Пустота в отношении будущей жены. Равнодушие и пустота.
Я ни разу её не видел, и не знаю, что она за человек. Единственное, что я сейчас знаю, что счастья у нас с ней не получится. Браки по расчету редко бывают счастливыми. А наш брак с самого начала обречен. Нет никаких общих точек соприкосновения, нет желания их находить. Ей нужны деньги, мне нужно прикрытие. О чувствах никто даже и не заикается.
- Иногда я жалею о том, что ты не девушка.
Вопросительно изогнутая бровь. Конечно, странное заявление, но он и сам понимает, почему я жалею о его половой принадлежности.
Если бы он был девушкой, все было бы гораздо проще. Никаких предрассудков, никаких препятствий на нашем пути. Никто не стал бы осуждать, все приняли бы, как данность. И жениться я мог бы на нем... На ней. Наверное, если бы он был девушкой, его звали бы Ника. Похоже на Лику... Просто мистика какая-то. И с ней расстался, и с ним...
Никита пощелкал пальцами перед моим лицом, вырывая меня из плена грустных мыслей. Я посмотрел на него, не зная, что еще можно сказать человеку, которого только что бросил, чью надежду разбил, оставив его стоять на осколках былой любви. Все слова сейчас лишние, они не передадут и сотой доли того, что я чувствую, что хочу донести до него, они лишь усугубят мое шаткое положение. Наверное, я просто трус. Боюсь отпустить его, и боюсь послать к черту своего отца с его предложениями. Я не хочу жениться, совсем не хочу...
Все-таки, я трус.
Мы с Ником лежим в одной постели. Он смотрит в потолок, а я на него. Всюду разбросаны упаковки одноразовых носовых платков, распечатанные и ещё не тронутые. Никита время от времени смотрит на меня, молчит, разумеется, но этот взгляд говорит намного больше любых слов.
Я засыпаю, обняв его. Проваливаюсь в липкий сон, обволакивающий меня со всех сторон. Сквозь сон ощущаю что-то мокрое на плече, понимаю, что это моя рубашка, пропитанная его слезами...
Что за жизнь такая? Блядство какое-то, а не жизнь.
Мы завтракаем в молчании. Никита все ещё мается со своим горлом, я просто маюсь из-за ситуации, в которой оказался. Пью кофе и курю практически без остановки, только что дым из ушей не валит. Никита смотрит на мои изощрения скептически, не выдерживает и выбрасывает сигареты в окно. Оттуда слышатся возмущенные крики каких-то сплетниц относительно того, что совсем стыд потеряли, мусорят при свете дня. Никите наплевать, он зол, как стадо чертей.
Отворачивается от меня и пьет с унылым видом свой кофе.
Звонок в дверь заставляет нас обоих вздрогнуть. Он не напуган, он просто удивлен, и я тоже. Кто это может быть? Наверное, его родители.
Но нет, за дверью меня ожидает сюрприз. Макаров. Смотрит на меня своими наглыми голубыми глазами, на губах насмешливая улыбка. Всем своим видом он пытается выказать презрение, указать мне на то, что я – грязь под его ботинками.
- Какая встреча, - пропел он насмешливо.
- Не самая приятная.
- Согласен. Давай разойдемся.
- Проваливай.
- Можно задать тебе вопрос?
- Задавай, - цежу сквозь зубы.
- Что ты здесь делаешь?
- Живу.
- Ты же его бросил. Зачем возвращаешься?
- Могу переадресовать этот вопрос тебе.
- Я не хочу, чтобы мой друг детства страдал. Хочу его утешить.
- Утешитель, - презрительно выплюнул я. – Каким же образом?
- Тебя не касается.
- Трахнуть и выбросить – это, по-твоему, утешение?
- А, по-твоему, утешение – это трахнуть, поцеловать в висок и только потом бросить?
- Тебя наши отношения не касаются.
- У вас больше нет отношений.
- Есть.
- Вроде вместе, а вроде и нет. Тебе не кажется, что ты ведешь себя, как собака на сене? И дать ему свободу не можешь, и при себе не оставишь.
- Он не вещь, чтобы рассуждать о нем в подобном ключе.
- Согласен. Не вещь, но ты обращаешься с ним именно, как с вещью. Или с карманной собачкой. Взял на руки, потискал, когда надоела – отогнал, и все прекрасно. Все зашибись. Вот только это неправильно.
- А не ты ли недавно говорил, что для тебя он – кукла, которую можно при желании ломать, при желании собирать вновь.
- Я хотя бы не скрываю своих истинных намерений, а ты пытаешься быть благородным рыцарем до конца, даже в те моменты, когда, на самом деле, ведешь себя, как сволочь.
- Тебя это должно волновать в самую последнюю очередь.
- Возможно, но меня волнует сейчас.
- Максим, не лезь в нашу жизнь. Мы оба прекрасно понимаем, что ни к чему хорошему это не приведет.
- Ливанов, слушай, - на губах Макса появилась отвратительнейшая улыбка. – Мы ведь оба пытаемся строить из себя рыцарей, дерущихся за одну принцессу. И только сейчас я подумал: а зачем мы это делаем? Ты ведь все равно не хочешь быть с ним постоянно, так зачем же держишься за него обеими руками? Давай поделим его на двоих?
- Пошел к черту.
- Не отказывайся от предложения, как следует, его не обдумав.
Это стало пределом допустимого...
Максим со мной драться, видимо, не собирался, потому что лишь усмехнулся, слизывая кровь с разбитой губы, вытер ее рукавом и произнес:
- Не думай, что все будет идти по твоему плану. От Романова я все равно не отстану, а вечно быть рядом с ним ты не сможешь. Зато это могу делать я. Стану его тенью и буду преследовать до тех пор, пока он не станет моим.
- И все это только ради того, чтобы потешить самолюбие?
- Да даже если и так, тебя все это волновать не должно, - посмотрел мимо меня, улыбнулся, развернулся и стал спускаться по лестнице.
Я обернулся, за моей спиной стоял Никита, молча наблюдая за всей этой мерзкой сценой. На лице была маска показного равнодушия, но в душе, наверное, бушевало пламя негодования. Он криво ухмыльнулся, направился в гостиную. Закрыв входную дверь, я пошел за ним. Никита сидел на подоконнике, отгородившись от меня занавеской.
- Ты все слышал?
Кивок.
- Макс впервые пришел к тебе после нашего разрыва?
Отрицательное покачивание головой.
- Когда он приходил, между вами что-то было?
Никита вытаращил глаза и покрутил пальцем у виска.
Как же мне надоел этот язык жестов! Когда я смогу вновь услышать его голос? Хочу, чтобы он хоть что-то сказал в ответ. Не написал, не кивнул, не прошептал, едва сдерживая кашель, а чтобы сказал.
Никита смотрит на меня, а, кажется, что его взгляд проходит сквозь меня. Как-то потерянно, забито, как зверек в клетке у хозяина-садиста.
На подоконнике тоже есть блокнот. Они вообще разбросаны по всей квартире... Никита любит иногда записывать свои мысли, и раздражается, когда не на чем записать то или иное умозаключение, вот блокноты и лежат, где попало.
«Он ведь прав. Частично, но прав. Если говорить об отношениях любовного плана, ты ничего не можешь мне предложить из того, чем я был бы доволен. Любовник при женатом мужике – это унизительно...»
Знаю. Знаю, что унизительно. Но я же тебе этого и не предлагаю. Если бы предложил, - совесть в момент заела бы. И за то, что жене буду изменять с тобой, и за то, что тебя держу на коротком поводке, а сам не свободен. И распоряжаться твоей жизнью я не имею никакого права. Ты сам решишь, что тебе нужно, а с чем лучше попрощаться.
- Мне уехать?
«Как знаешь. Я тебе не указ».
Отдергиваю занавеску, порывисто его обнимаю, он трепыхается, как птица в силке, пытается оттолкнуть меня, но я зачем-то продолжаю стискивать его в объятиях и шепчу тихо. Не знаю, кому этот шепот нужнее: мне или ему.
- Даже если мы с тобой расстались, это не значит, что я вычеркнул тебя из своей жизни. Я никогда тебя не оставлю, и даже буду, по-своему, любить. Конечно, не так, как тебе хочется. Скорее, как друга или, как брата... Но все равно буду. Правда, буду. Все-таки мы не чужие друг другу люди, и...
Он целует меня. Его губы сухие и горячие, он и сам весь горит. Снова температура.
«Не нужно сопливого бреда, я все понимаю. Мы решили, что с этого дня мы – просто друзья. Тема закрыта».
- Я никогда тебя не оставлю, - зачем-то повторяю я, поправляя светлые пряди.
Он хмыкает. Не верит. Я и сам не верю, но зачем-то говорю.
Не могу с ним. Не могу без него... Наваждение какое-то.
Ситуация безвыходная, или же это только я не вижу выхода из неё.