Расцвет империи Маджапахит

 

Сложившаяся в начале 20-х годов XIV в. новая система феодальных отношений в Маджапахите, хотя и укрепила трон короля, все же не вполне устраивала правившего в тот момент монарха Джайянагару, поскольку его мать была суматранкой и не принадлежала к сингасарскому королевскому роду. По­этому старшей в королевском роде была в настоящий момент другая жена Виджайи, вдовствующая королева Гайятри, дочь Кертанагары.

Таким образом, после смерти Джайянагары трон должен был перейти к Гайятри или ее потомству; она имела двух до­черей — Трибхувану и Дьях Виях Раджадеви, удельных княгинь двух важнейших княжеств — Кахурипана и Дахи (Кедири) [249, с. 60].

В 1328 г. Джайянагара решил обойти новые правила престо­лонаследия, женившись сразу на обеих своих единокровных сестрах, положив, таким образом, начало восстановлению свое­го единовластия. Но Гаджа Мада не мог допустить нарушения сбалансированной системы власти, которая уже оправдала себя в предшествовавшие годы. «Параратон» так повествует об этом конфликте: «...Джайянагара имел двух неродных сестер, которых он не хотел выдавать замуж, так как хотел сам же­ниться на них. Поэтому, когда замечали, что кто-то из кшатри­ев (членов королевского рода. — 3. Б.) заглядывался на них, его убивали. Ведь ему (королю, — Э. Б.) самому хотелось об­ладать сестрами. Кшатрии напугались. Жена Танги распрост­раняла слухи, что прабху (король. — Э. Б.) обидел ее. Гаджа Мада привлек ее к суду. Случайно оказалось так, что у Джай­янагары была опухоль, из-за чего он был вынужден находиться дома. Танга получил приказ вырезать ее, когда правитель был в постели. Он резал ее два раза, но безуспешно. Он попросил монарха снять с себя его доспех (кемитан). Тот сделал это и положил его возле постели. Танга резал еще раз, и все шло хо­рошо, но тут он проткнул прабху и тот умер. А сам он был тут же убит Гаджа Мадой. Между событиями Кути (восстанием Ку­ти в 1319 г. — Э. Б.) и Танги прошло девять лет (т. е. убийство Джайянагары произошло в 1328 г. — Э. Б.).

Снова появились кшатрии в Маджапахите. По желанию кня­гини Кахурипана[67] князь Чахрадхара[68] стал при ней женихом, а затем и ее мужем. Князь Куда Мерти[69] женился на княгине Да­хи[70]...» [45, с. 46[.

Итак, Джайянагара был устранен, и на престол взошла ста­рейшина королевского рода Гайятри [56, с. 78]. Следующие за ней по рангу ее дочери вышли замуж за других членов коро­левского рода, удельных князей Тумапеля и Венгкера. При этом каждый из них сохранил свой удел и голос в королевском совете. Вскоре Гайятри удалилась в буддийский монастырь, пе­редав трон своей старшей дочери Трибхуване (1329—1351). В 1334 т. у Трибхуваны и Кертавардханы родился сын Хайям Вурук. Однако она передала ему трон только в 1351 г., после смерти Гайятри, чтобы самой стать старейшиной королевского рода. Удельное же княжество Кахурипан, принадлежавшее Трибхуване, в 1334—1351 гг. перешло к Хайям Вуруку, в 1351 г. вернулось к Трибхуване, а после ее смерти (около 1371 г.) его унаследовала ее старшая дочь [246, т. II, с. 27].

Четкая система коллегиального правления королевского ро­да ясно видна в указе Трибхуваны от 1351 г., который был из­дан «с согласия семи членов королевского совета», удельных князей [249, с. 60]. К 1365 г. из 12 удельных князей 8 были чле­нами королевского совета (четверо были несовершеннолетними и в совет не входили). Эти 12 удельных князей были: Трибху-вана, княгиня Кахурипана, мать короля и старейшина рода; Кертавардхана, князь Тумапеля, отец короля; Дьях Виях Раджадеви, княгиня Дахи, тетка короля; Виджайяраджаса, князь Венгкера, ее муж; Бре Ласем, княгиня Ласема, сестра короля; Раджасавардхана, князь Матахуна, ее муж; Бре Паджанг, кня­гиня Паджанга, сестра короля; Сингавардхана, князь Пагухана, ее муж; их сын Викрамавардхана, князь Матарама (около 1353 г. рождения); его сестра Суравардхани, княгиня Павану-хана (около 1355 г. рождения); Кусумавардхани, княгиня Кабалана (около 1358 г. рождения, дочь короля Хайям Вурука от королевы Индудеви, его двоюродной сестры, дочери его тетки княгини Дахи и князя Венгкера); Вирабуми, князь Вирабуми (около 1352 г. рождения, сын короля Хайям Вурука от налож­ницы) [249, с. 92—931.

Все совершеннолетние удельные князья не только входили в королевский совет, но и носили такой же титул, как король,— прабху, являясь, таким образом, его пэрами. В этом плане ко­ролевский совет Маджапахита напоминал совет пэров Франции того же времени, также состоявший исключительно из членов королевского рода, удельных князей. К королевскому домену Маджапахита относились только центральная область вокруг столицы, владения, ранее принадлежавшие Вирарадже (Маду­ра и крайний восток Явы), а также, возможно, часть северного побережья с такими стратегически важными портами, как Тубан и Семаранг.

Возвратимся теперь к внешней и внутренней политике Ма­джапахита, которую в годы правления Трибхуваны и в первой половине правления ее сына Хайям Вурука (1351 —1389) опре­делял главным образом Гаджа Мада.

Главной целью внешней политики Гаджа Мады было вос­становление индонезийской империи в тех границах, в которых она существовала при Кертанагаре. Решение этой задачи он начал исподволь подготавливать еще в последние годы правле­ния Джайянагары. В 1325 г. Маджапахит впервые после отра­жения монголо-китайской агрессии устанавливает дипломатиче­ские сношения с Юаньским Китаем. С 1325 г. по 1328 г. по­сольства из Маджапахита в Пекин прибывают ежегодно [100, с. 234; 243, с. 49]. И, по-видимому, совсем не случайно первое из этих посольств возглавляет принц Адитьяварман, внук коро­ля Малайю Мауливармана и сын родной тетки Джайянагары, принцессы Дара Джингги, привезенной в Маджапахит с Су­матры в 1293 г. и выданной здесь замуж за яванского вельмо­жу. В 20-х годах XIV в. Адитьяварман занимал уже важный пост при маджапахитском дворе. Посылая его во главе посоль­ства в Китай, вероятно, имели в виду не только разведать на­мерения китайского правительства в отношении Суматры, но и: заявить притязания Маджапахита на этот остров, представив китайскому императору Адитьявармана в качестве законного претендента на трон Малайю.

Политический кризис в конце правления Джайянагары и необходимость укрепить позиции центральной власти на самой Яве несколько замедлили эту дипломатическую активность. К началу правления Трибхуваны на востоке Явы еще остава­лись два независимых портовых государства — Саденг и Кета, видимо, возникшие после падения государства Вирараджи в этом районе. В 1331 г. Гаджа Мада организовал поход, в ре­зультате которого эти государства были включены в состав Маджапахита [227, т. III, с. 54].

В следующем же, 1332 г. в Китай вновь направляется по­сольство во главе с Адитьяварманом. Очевидно, это была но­вая и последняя попытка добиться подчинения Малайю мирным путем благодаря императорскому указу, утверждающему Адитьявармана королем этого государства (возможно, велись переговоры о восстановлении сюзеренитета Маджапахита и над другими территориями, утраченными в 1293 г.). Попытка эта ке увенчалась успехом; вплоть до падения Юаньской династии маджапахитские послы не ездили в Китай [100, с. 234; 249, с. 49].

После этого Гаджа Мада, видимо, решает от дипломатиче­ских мер перейти к военным. Он, до сих пор стоявший как бы в тени, занимавший второстепенные должности, в 1334 г. офи­циально принимает на себя пост первого министра Маджапа­хита и произносит на собрании вельмож свою знаменитую клят­ву. Как сообщает «Параратон», он заявил, что не будет поль­зоваться палапой[71] «до тех пор пока Нусантара (островной мир. — Э. Б.) не будет подчинена, пока Гурун, Серам, Танджунгпура, Хару, Паханг, Домпо, Бали, Сунда, Палембанг и Тумасик не будут подчинены...» [45, с. 481. План Гаджа Мады не встретил единодушного одобрения при дворе, однако он быстро подавил оппозицию. Как сообщает далее «Па­раратон», «...Кембар выразил сомнение в успехе предприятия Гаджа Мады... Баньяк тоже поносил его, а Джабунг Теревес и Лембу Петенг открыто рассмеялись. Гаджа Мада покинул собрание высших чиновников, он рассказал об этом супругу ко­ролевы, он был огорчен тем, что арья Тадах (бывший первый министр. — Э. Б.) тоже осмеял его. Кембар еще много сделал неправильного. Варак был убран с дороги, так же как и Кем­бар» [45, с. 48].

Подробная история завоевательных походов Гаджа Мады до нас не дошла. Но, вероятно, он сумел осуществить свой план в общих чертах. В поэме «Нагаракертагама», написанной все­го через год после смерти Гаджа Мады, перечисляется 98 стран и областей, плативших дань Маджапахиту. Сюда входят, в частности, государства на Суматре — Малайю, Джамби, Палембанг, Сиак, Рокан, Кампар, Перлак, Самудра, Ламури (Аче), Лампунг, Барус и др.; на Калимантане — Танджунгпура, Капуас, Катинган и др.; в Малайе — Паханг, Лангкасука, Келантан, Тренгану, Кедах, Тумасик (Сингапур) и др.; острова к востоку от Явы — Бали, Сумбава, Бима, Серам, Ломбок, Южный Сулавеси (Макасар), Солор, Амбойна, Тернате, Тимор и даже часть Западного Ириана [227,т. IV, с. 30—34].

Некоторые гиперкритически настроенные западные истори­ки считают, что все это поэтический вымысел, и что Маджапахит всередине XIV в. оставался в тех же границах, что и в начале века, однако их аргументация носит слишком общий характер и не может опровергнуть свидетельства источников. Конечно, власть Маджапахита над отдаленными районами мог­ла иметь очень ограниченный характер и выражалась иногда только в присылке чисто символической дани[72] и координации внешней политики, но она позволила очистить все морские до­роги архипелага от пиратства и ненормированного таможенно­го грабежа купцов мелкими властителями, что способствовало резкому подъему внутрирегиональной и межрегиональной тор­говли и экономическому расцвету Маджапахита.

Значительная часть программы Гаджа Мады была выполне­на уже в 40-х годах XIV в. Из «Нагаракертагамы» известно, что в 1343 г. был вновь завоеван остров Бали, отпавший от импе­рии в /1293 г. [227, т. III, с. 54]. Китайская летопись «Мин ши» сообщает о подчинении Маджапахиту Калимантана [249, с. 136]. В 40-х годах XIV в. были подчинены Южная и Центральная Суматра, где в качестве марионеточного правителя был поса­жен упоминавшийся ранее Адитьяварман. Его надпись 1347 г., найденная на Центральной Суматре, свидетельствует о том, что он считал себя в это время представителем Маджапахита [249, с. 50]. Мусульманское государство Самудра (Пасей) тоже было завоевано Маджапахитом (Ибч Баттута в 1345—1346 гг. застал его еще независимым). Об этом свидетельствуют такие топони­мы Северной Суматры, как Манджак Пахит, Пайя Гаджа, Букит Гаджа [249, с. 135—136]. Не вызывает сомнения и факт завоевания Маджапахитом по крайней мере южной половины Малайи, так как он подтверждается малайскими источниками. В 1357 г. маджапахитские войска под командованием генера­лов Мпу Налы и Питалоки завоевали королевство Домпо на Сумбаве. Покорение Сумбавы подтверждается яванской над­писью XIV в., найденной на этом острове [249, с. 138].

Пожалуй, единственная осечка в объединительной политике Гаджа Мады произошла в 1357 г., когда он попытался подчи­нить Маджапахиту западнояванское королевство Сунда. Маджапахитское правительство обратилось к королю Сунды, которого летопись называет просто Махараджей, с предложением вы­дать его дочь замуж за короля Хайяма Вурука. Когда же Махараджа в сопровождении большой свиты (фактически маленького войска) прибыл на Восточную Яву и остановился недалеко, от столицы, в Бубате, чтобы вести там переговоры о браке, маджапахитцы внезапно потребовали, чтобы невесту передали жениху в соответствии с процедурой, принятой в тех слу­чаях, когда вассал вручает дань своему сюзерену [56, с. 80]. По понятиям рыцарской феодальной чести, которые были распро­странены в то время в Индонезии, принять такое предложение было немыслимо. Как повествует «Параратон», «...Менак (пол­ководец Махараджи. — Э. Б.)... сказал, что лучше умереть в Бубате, чем дать себя унизить, что и привело к кровавым по­следствиям. Слова Менака вызвали большое желание к сраже­нию, сунданские полководцы хотели битвы... все сунданцы вмес­те издали воинственный клич. Усиленный звенящими гонгами, он прозвучал как стон обрушившейся земли. Правитель Маха­раджа первым пал в бою. Он погиб вместе с Тухан Усусом. Бхра Парамешвара (дядя короля Виджайяраджаса, князь Венгкера. — Э. Б.) отправился в Бубат[73], не зная, что многие сунданцы были живы, а знаменитый Менак все еще вел сраже­ние. Сунданцы двинулись на юг, маджапахитцы потеряли конт­роль над ними. Но наступление сунданцев было отражено, и войска были остановлены... Затем сунданцы переменили план, они предприняли еще одно наступление на юго-запад, где как раз был Гаджа Мада. Каждый, кто осмеливался подойти к его колеснице, погибал. Поле битвы было подобно морю крови, среди которого высилась гора трупов. Все сунданцы без иск­лючения были убиты в 1279 г. эры Шака» (1357 г. — Э. Б.) [45, с. 49—50].

Судьба сунданской принцессы неизвестна. Существует пред­положение, что она покончила с собой у тела отца. Сунду же Гаджа Мада до конца своей жизни так и не покорил. Во вся­ком случае, в «Нагаракертагаме» (1365 г.) Сунда не значится ни в списке вассалов, ни в списке друзей Маджапахита. Эта не­удача навлекла на Гаджа Маду временную опалу, но вскоре он вновь вернулся к власти [249, с. 62].

К моменту смерти Гаджа Мады (1364 г.) империя Маджапа-хит достигла вершины своего могущества. Ее вассальные вла­дения простирались от Малаккского полуострова до Западного Ириана. Порядок на всей этой обширной территории поддер­живался с помощью многочисленного маджапахитского флота, мощь которого воспевает Прапаньча в своей поэме [227, т. III, с. 112]. Международные войны внутри архипелага практически прекратились, и это в значительной мере способствовало эко­номическому подъему всей Индонезии.

Маджапахит поддерживал интенсивные дипломатические сношения как со своими соседями по региону, так и с дальни­ми странами. В списке дружественных Маджапахиту государств Прапаньча называет Индию, Шри Ланку, Мартабан (т. е. Нижнюю Бирму), Кампучию, Тямпу, Вьетнам и даже Сиам, с которым велась недавно ожесточенная борьба за Малайю [227, т. III, с. 17—18][74].

В области внутренней политики время правления Гаджа Мады было периодом стабилизации феодальной системы Ма-джапахитского государства. Гаджа Мада стал как бы посред­ником между крупными и мелкими феодалами. Борьба между ними при нем была сведена до минимума. С одной стороны, он укрепил права крупных феодалов, поставив их на одну доску с монархом, сделав их его пэрами. В надписи 1351 г. из Синга-сари он именуется «сапта прабху» — «опора семи королей»[75] (имеется в виду совет королевского рода, который, судя по всему, он же сам и организовал). С другой стороны, при нем число крупных феодалов было четко ограничено членами ко­ролевского рода. Все остальные крупные феодалы (новые и старые), не принадлежавшие к потомкам Кертанагары и Ви-джайи, были уничтожены или отстранены от власти в ходе войн и мятежей, потрясавших страну в конце XIII — начале XIV в.

Пока королевский род был сравнительно невелик, потребле­ние крупными феодалами прибавочного продукта было умерен­ным и не могло вызывать недовольства мелких и средних фео­далов-чиновников, также организованных при Гаджа Мада в четкую административную систему, как бы параллельной влас­ти, через которую он мог контролировать действия крупных феодалов и вовремя пресечь их, если бы они стали клониться к нарушению установленной им феодальной гармонии.

В области религии Гаджа Мада также вел сбалансирован­ную политику, предоставляя на Яве некоторые преимущества буддийскому меньшинству, чтобы оно было уравновешено во влиянии с шиваитским духовенством. За пределами Явы он на первый взгляд отдавал преимущество шиваитам, которым раз­решалось вести миссионерскую деятельность на всей террито­рии Маджапахитской империи, в то время как буддийским про­поведникам путь в западные районы империи был закрыт; они могли пропагандировать свою религию только к востоку от Явы [249, с. 141]. На самом деле и здесь действовала политика уравновешивания всех сил. На самой Яве, как и к востоку от нее, в XIV в. преобладало индуистское население. Поэтому буд­дийская пропаганда здесь ему представлялась полезной. На западе — в Малайе и на Суматре, напротив, искони преоблада­ло буддийское население и дальнейшее усиление буддизма здесь могло стать основой опасных сепаратистских движений. Поэто­му все преимущества здесь отдавались индуистским миссионе­рам.

В отношениях с эксплуатируемыми массами Гаджа Мада и руководимый им аппарат придавали большое значение пропа­ганде классового мира. Прапаньча (кстати, сам крупный чинов­ник — глава буддийской церкви) в своей поэме так рисует от­ношения государя и подданных: деревня и монарх — это лев и джунгли. Лев охраняет джунгли, а джунгли охраняют льва. Они взаимно необходимы друг другу. Только прочное правительство может защитить страну против врагов, а деревни от разбоя. Если же пострадает деревня, то и двор (правящий класс) будет голодать. Эти сентенции Прапаньча вкладывает в уста самому Хайям Вуруку [249, с. 143].

Благодаря этой социальной демагогии, а также благодаря экономическому подъему Явы в XIV в. антифеодальное движе­ние в Маджапахите в этот период было сведено до минимума. Действительно, мы не встречаем в источниках XIV в. никаких намеков на восстания или волнения как свободных крестьян — общинников, так и зависимых. Это положение изменилось толь­ко в XV в., когда система, созданная Гаджа Мадой, начала себя изживать.

После смерти Гаджа Мады король Хайям Вурук побоялся доверить принадлежавшую покойному огромную власть како­му-нибудь одному лицу и разделил его обязанности между че­тырьмя министрами. Но эта система коллегиального управле­ния под надзором короля не оправдала себя, и через три года Хайям Вурук восстановил должность первого министра. Она была доверена Гаджа Энггону (1367 — 1394), видимо, родствен­нику Гаджа Мады. Этот министр не был такой блестящей лич­ностью, как Гаджа Мада, но он вел страну по накатанной ко­лее, и за время его правления во внутреннем положении госу­дарства не произошло существенных изменений.

Между тем в конце 60-х годов XIV в. в Китае происходили кардинальные изменения, которые существенно повлияли на судьбы всей Юго-Восточной Азии и, в частности, Индонезии.

Глава 13

 

⇐ Предыдущая19202122232425262728Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: