 |
Глава 11. Каникулы и разрушительные новости.
|
|
|
|
— Я все еще не могу в это поверить, Квайетус! Они даже не тронули меня, хотя точно знали, кем был мой отец! Просто наложили это проклятое Ревело на меня, и все! — Арес покачал головой, не в силах поверить, устремив взгляд на Гарри.
Это был первый день, когда Гарри выпустили из кровати. Это было то же воскресенье, когда он с Северусом посетил кладбище, а следующий день должен был быть его первым учебным днем после допроса авроров. Так что Гарри предполагал, что в следующие дни ему предстоит еще несколько подобных разговоров.
Невилл заерзал и не смел поднять взгляд на своих друзей. Гарри вздохнул.
— Это было кое-что... личное. Против моего отца.
— Чушь, — Арес ударил кулаком по столу. — Я думаю, что мерзавец Уизли ненормальный, он всегда был глупым большеголовым книжным червем, но издевательства на уроках зельеделия не могли произвести на него столь плохого эффекта, чтобы он ударил тебя!
— Нет. Это не связано с уроками зельеделия. Это другое, но я не могу тебе этого сказать, — Гарри бросил на него извиняющийся взгляд. — Это...
Арес остановил Гарри легким прикосновением к руке. Гарри тревожно вздрогнул. Арес быстро убрал свою руку и отступил назад.
— Так значит то, что сказал Рональд Уизли о наших отцах, правда, не так ли?
Гарри осторожно смотрел на него.
— Я не понимаю, к чему ты клонишь.
— На первом уроке по уходу за магическими существами он унизил наших отцов. Не только моего, но и твоего. Это потому что оба... — он сглотнул. — Ты знаешь, о чем я думаю.
Гарри сузил глаза.
— Северус не Пож...
— Шшш, Квайет, — обеспокоено зашипел Невилл. — Мы не одни в библиотеке? — затем он повернулся к слизеринцу. — И да, и нет. Его отец был шпионом у Ты-Знаешь-Кого, пока его не раскрыли этим летом. Но Министерство — скопище безмозглых предвзятых идиотов, и то же самое относится к аврорам. Или даже в большей степени.
|
|
|
Гарри ошарашено смотрел на Невилла. Он знал. Но как? В это время на лице Ареса отразилось понимание.
— Так это было причиной, по которой твой отец держал тебя подальше от меня! — он нахмурился, задумавшись. — И, возможно, у него была личная неприязнь к моему отцу после его летних испытаний. Ну, до этого момента я не понимал, как и почему он был схвачен вместе с Поттером. Он, несомненно, пытался спасти драгоценного спасителя нашего мира...
Гарри побледнел, Невилл, однако, покраснел от гнева.
— Не см-мей г-говорить о Гарри п-подобным образом! — заикаясь, произнес круглолицый мальчик, глаза которого опасно засверкали. — Это не было ч-что-то, чего бы он хотел! И он никогда так себя не вел! Только твои слизеринские предубеждения заставляют тебя так думать о нем!
К полному удивлению Гарри, Арес не стал спорить. Наоборот, он наклонился вперед и положил локти на стол.
— Хорошо, я понимаю. Не скажешь ли ты мне, каким он был?
Невилл кивнул, и Гарри захотелось исчезнуть от смущения.
— Ты ведь никогда с ним не разговаривал? — спросил Невилл.
— Я никогда им не интересовался, — усмехнулся тот и пожал плечами. — Я полагал, что он был гриффиндорским вариантом Малфоя.
Понимание со всей силы ударило Гарри. Он даже больше не слышал слов Невилла о себе. Он и Малфой — похожи? Но он никогда не был таким надменным идиотом, рабовладельцем, избалованным и жестоким мерзавцем, как Малфой!
— Почему ты думаешь, что... он был как Малфой? — спросил он, внезапно прервав рассказ Невилла. Он почти сказал «я был как Малфой».
Невилл закрыл рот и посмотрел на Ареса, который снова пожал плечами.
— Из-за его поклонников и друзей, и потому, что он всегда чертовски много думал о себе. И он был так же настроен против Слизерина, как Малфой — против Гриффиндора. Он никогда не замечал нас, нормальных слизеринцев, в классе, только Малфоя, и никогда не пытался узнать нас или хотя бы представиться.
|
|
|
— По правде говоря, это относится почти ко всем слизеринцам и гриффиндорцам, — тихо добавил Невилл. — Я не могу сказать, что когда-либо видел тебя разговаривающим с кем-то из нас.
— В таком случае я рад, что не был сортирован, — открыл Гарри рот, чтобы избежать возможной ссоры. — Таким образом, каждый может ненавидеть меня из-за того, кто я есть, а не из-за того, на каком я факультете.
— Или из-за того, кто твой отец, — Арес не смог сдержать усмешку.
— О, ну... Но в том, что мой отец — профессор Снейп, есть свои плюсы, — Гарри подмигнул им. — В любом случае, директор сказал, что меня больше не будут допрашивать одного. Он или отец будут со мной. Он даже сообщил о поведении авроров в Министерство, о том, что они использовали пыточное проклятье на студенте.
— Это хорошие новости! — повеселел Невилл. — Гермиона уже начала волноваться о тебе...
Лицо Гарри потемнело.
— А что насчет Уизли? Как он относится к волнению своей девушки?
Невилл бросил неуверенный взгляд на Ареса, а затем вздохнул.
— Я думаю, никто из гриффиндорцев никогда не расскажет тебе эту историю, и уж точно не Гермиона... Но в тот день после того, как мы вернулись из лазарета, в гриффиндорской гостиной произошла ссора. Очень... неприятная, должен сказать. Ее начал Рон. Он кричал на Гермиону и на меня и называл нас предателями. Тогда весь факультет присоединился к ссоре, и... — Невилл в затруднении потер виски, — Рон сказал, что твой отец — Пожиратель Смерти и предатель, и что ты — его агент в Гриффиндоре... Черт возьми. Наступила такая тишина, что я подумал, что оглох. Я тоже не мог сказать ни слова. Затем, в полной тишине, Гермиона сказала Рону, что он просто эгоистичный ребенок или что-то в этом духе, но Рон набросился на нее и заявил, что она запала на тебя, Квайетус... тогда она влепила ему пощечину и сказала, что этого было достаточно, и все кончено. Это произошло четыре дня назад. С тех пор я не видел их вместе.
Лицо Гарри стало странного, зеленоватого цвета.
— Она порвала отношения? — нетвердо спросил он.
|
|
|
— Кажется так...
— И теперь весь Гриффиндор знает о папе... — Гарри закрыл лицо ладонями. Его плечи дрожали. — И еще они думают, я встречаюсь с Гермионой... И она ушла от Рона из-за меня...
— Глупый мерзавец Уизел... — простонал Арес сквозь сжатые зубы.
— Успокойтесь, приятели. Я уверен, что большая часть Гриффиндора думает, что Рон преувеличивал насчет него. Все знают, как сильно он ненавидит Снейпа и тебя, — успокаивающе сказал им Невилл.
— Но даже если ты, Невилл, смог определить, что он не преувеличивает, тогда, я полагаю, все об этом знают, — не смог удержаться от резкого тона Гарри. Но Невилл не обратил внимания на тон.
— Нет. Я знал наверняка только потому, что Гермиона мне сказала, когда тебя... допрашивали и мы решили найти кого-нибудь из взрослых, чтобы помочь, — признался он. — А позже Снейп подтвердил слова Гермионы.
— Северус сознательно признался тебе, что он... — Гарри был напуган.
— Да. И попросил меня не одевать его снова в одежду моей бабушки, если я случайно столкнусь с боггартом…
* * *
— Ты стал мягче к студентам. Как насчет твоей репутации? — спросил Гарри, когда услышал, как Северус входит в комнату тем же вечером.
— Я думал, что ты уже спишь, — проворчал тот в ответ.
— Я ждал тебя.
— Ты мог зайти ко мне в лабораторию днем.
— Ты ненавидишь, когда тебя беспокоят во время работы.
— Черт, да, — громкий зевок, — но ты можешь беспокоить меня, когда захочешь. Это лучше, что ждать меня вместо сна. И что насчет того замечания о моей репутации?
— Невилл признался, что ты улыбнулся ему и даже пошутил.
— И каким будет мое наказание за это? — Северус перевернулся на живот. — Но скажи это быстро, прежде чем я усну.
Гарри не ответил, а просто вздохнул. Северус неожиданно оживился.
— Что-то случилось?
— Я боюсь завтрашних уроков, — слабо сказал Гарри. — Рон сказал всему Гриффиндору о твоем прошлом. Я не могу представить их реакцию. Я не хочу, чтобы они снова меня ненавидели. Еще я не хочу, чтобы они презирали тебя. И я не хочу снова начинать все сначала. Я устал от начинаний.
|
|
|
Северус потрепал Гарри по плечу.
— Тебе не надо начинать все сначала, Квайет. У тебя есть Невилл и Гермиона в Гриффиндоре, и они тебя не оставят, и, возможно, то же можно сказать о мистере Финнигане. Ты не можешь потерять Рона еще больше, а симпатия других не так необходима. Что касается меня, то мне все равно, что они думают обо мне или моей роли, так что ты не должен беспокоиться о моей репутации или признании.
— Но я хочу, чтобы они тебя принимали! — отчаянно закричал Гарри.
— Они этого не сделают. Не все, по крайней мере. Твои друзья принимают меня — разве этого не достаточно?
Гарри пробормотал что-то про себя.
— Это было «нет»? — спросил Северус, и когда Гарри не ответил, он снова подошел к кровати Гарри и шутливо ткнул его в бок.
— Да. Нет, — простонал Гарри и отодвинулся от щекочущегося пальца.
— Твой словарный запас меня поражает, — с сарказмом сказал Снейп, и снова стал серьезным. — Послушай, Квайет. Того, что меня принимаешь ты, полностью достаточно. Полностью, — он снова зевнул. — В любом случае, это гораздо больше того, что у меня было долгие годы, — раздался еще один громкий зевок. — А теперь спи. Я буду здесь, если что-то случится.
— Спокночи, папа.
В комнате воцарилась полная тишина.
* * *
Все утро Гарри старался избегать Снейпа. Он был все еще смущен тем, что сорвалось с его языка прошлой ночью, и у него не было идей, что ответить, если Северус призовет его к ответу, или просто спросит, намеренно ли он так сказал. Кроме того, весь день обещал быть одним из худших с начала сентября, понял Гарри, как только они утром вошли в Большой Зал.
Неожиданно наступила тишина, и почти все головы повернулись к ним. Гарри побледнел, а Северус надел свою обычную безэмоциональную маску. Учитель бросил ничего не выражающий взгляд на уставившихся на них студентов и сел, пока Гарри шел к Аресу. Уголком глаза мальчик видел, что некоторые взгляды последовали за ним, но намеренно их проигнорировал.
— Я убью мерзавца Уизела, я обещаю, — были первые слова Ареса, обращенные к нему.
Гарри просто пожал плечами, но внутри он почувствовал благодарность за эти слова. Когда он поднял глаза, то увидел, что несколько слизеринцев выжидающе смотрят на него, даже глаза Малфоя встретились с его на короткое время.
Он все еще не мог нормально есть, и события предыдущего дня не помогли восстановить аппетит. Как раз наоборот. Так что после нескольких кусков он сдался и почти сбежал из зала.
Он ждал до последнего момента, прежде чем пойти на Трансфигурацию. Он вошел в класс вместе с профессором и, уткнувшись взглядом в пол, поспешил на свое место рядом с Невиллом. Весь урок прошел в тишине, но когда МакГонаголл отпустила их, она махнула Гарри.
|
|
|
— Мистер Снейп, пожалуйста.
Гарри остановился и подошел к учительскому столу.
— Да, мадам?
— Я слышала, что произошло в гриффиндорской гостиной, и ваш отец сказал, что вы тоже об этом знаете.
Гарри просто кивнул.
— Теперь, я уверена, вы чувствуете себя неуютно с пятым курсом Гриффиндора, так что я думала, мы можем изменить ваше расписание, чтобы вы могли посещать уроки с другим факультетом, если хотите.
Гарри ответил не сразу. Будет ли хоть чуть-чуть лучше, если он решит присоединиться к Хуффльпуффу? Или Рэйвенкло? Теперь он не чувствовал себя так неуютно с рэйвенкловцами, как раньше, но было ли это необходимо? Изменить все, начать сначала? Глупость.
— Я не думаю, что будет легче, мадам. И я чувствую себя нормально с гриффиндорцами.
— Очень хорошо, мистер Снейп. Я только хотела помочь.
— Спасибо, мадам, — Гарри слегка улыбнулся и пошел за одноклассниками на следующий урок. В коридоре его ждала Гермиона.
Улыбка Гарри стала вынужденной.
— Эй, Гермиона, я сказал, что не буду встречаться с тобой, если Уизли бросит тебя, — шутливо сказал он, но его тон был горьким.
— Тебе и не нужно. Я все еще встречаюсь с Роном, — Гермиона пожала плечами и бросила обнадеживающий взгляд на Гарри. — У нас просто короткий перерыв в отношениях.
Гарри изогнул бравь.
— Действительно? — когда Гермиона кивнула, он продолжил. — Я рад это слышать. Я не хочу, чтобы ты прекращала свои отношения с Роном э... Уизли только из-за меня.
Гермиона взглянула на него, и в ее глазах сверкнул гнев.
— То, что он сделал, почти непростительно, Квайет. У него не было права говорить те слова перед всем факультетом, и если бы я решила порвать с ним, это не было бы только из-за тебя. Это представление сделало его менее заслуживающим доверия в моих глазах. Он точно знал, что твой отец был шпионом долгие годы. Только месть заставила его сказать те слова и вести себя подобно мерзавцу с тех пор, как он увидел тебя. Твоя ситуация достаточно сложна и без его глупого поддразнивания, не говоря уже о профессоре Снейпе, — Гермиона покачала головой. — И у него определенно не было права говорить что-то о вас двоих после того, что его брат со своими коллегами сделали с тобой.
Гарри закрыл глаза и тихо вздохнул. Он не хотел сейчас воскрешать те воспоминания.
— Пошли, или мы опоздаем на следующий урок, — наконец сказал он.
Следующие дни развеяли страхи Гарри. Большинство гриффиндорцев проигнорировали пристрастные замечания Рона, и почти все согласились, что если даже Снейп и был Пожирателем Смерти, его сын не заслужил такого отношения авроров. Напряжение на уроке зельеварения было выше, но, кроме Рона, никто не проявлял враждебности по отношению к Гарри. И даже Лиэ, которая краснела каждый раз, когда видела его, тем не менее, улыбалась ему.
— Она влюбилась в тебя, — заметил Невилл на гербологии, и Гарри просто пожал плечами.
— Тогда у нее ужасный вкус, — Гарри притворился безразличым, но у него в груди появилось странное теплое чувство.
Он даже решил купить что-нибудь для девушки на Рождество, когда отправился в Хогсмид в следующее воскресенье. В этот раз он хотел пойти один, но близнецы снова поймали его уходящим и присоединились к нему.
— Эй, Квайетус, мы хотим уверить тебя, что мы все еще думаем, что Рон — глупый мерзавец, — Джордж широко ухмыльнулся.
— И то же самое относится к Перси, — кивнул Фред. — Но мы надеемся, что ты не отвергнешь нас только из-за чудовищной глупости членов нашей семьи.
Гарри бросил на них серьезный взгляд.
— Вы знаете, что Рон прав насчет моего отца, — тихо ответил он. — Он и Перси имели право ненавидеть его и...
— Возможно, у них было право ненавидеть твоего отца, но ты — не твой отец, Квайетус, — прервал его Фред. — Это было очевидно с первого момента, когда мы тебя увидели. И Снейп также не такой уж плохой парень. Мы уверены, что, если бы с ним были проблемы, ни Дамблдор, ни Министерство не разрешили бы ему учить. А мама и папа даже сказали Перси, когда он сообщил семье о Снейпе летом, что то, что он прочитал в тех делах, было признано под сильным физическим и эмоциональным давлением, которое делает правдивость данных спорной, и даже если это — правда, то события произошли более 15 лет назад, и Снейп сделал после этого много благородных вещей. Он добровольно поменял стороны, он спас много жизней, а также пытался спасти Гарри.
— Да, и мама сказала, что Снейп заплатил за это сполна, — добавил Джордж. — Он потерял всю семью, своих родителей и брата, он не мог воспитывать тебя, он даже просидел шесть месяцев в Азкабане.
— Не говоря уже о том, что он провел четыре месяца в министерской тюрьме, — горько усмехнулся Фред. — Когда я думаю о том часе, который ты провел с тремя аврорами, мне становится плохо. А он был вынужден просидеть там не один месяц...
— Он сказал, что в Министерстве было хуже, чем у Волдеморта, — прошептал Гарри, опустив взгляд на землю.
Долгое время никто не говорил. Все шли в тишине.
— Ну, извините, — наконец сказал Фред, — но у меня здесь есть дела. Анжелина ждет меня в Трех Метлах...
— Тогда иди, — сказал Джордж. — Я не хочу, чтобы она переключилась с тебя на меня.
— Идиот, — улыбнулся Фред и ушел.
— Куда теперь? — наконец спросил Гарри.
— В аптеку и за подарками?
— Хорошо, — ответил Гарри. Возможно, он мог купить несколько подарков даже там. Наличие в семье зельевара означало, что он мог найти хорошие подарки даже в аптеке.
* * *
Гарри закрыл подарки в столе и удовлетворенно откинулся назад. Он, наконец, нашел отличные подарки для всех, кому он хотел что-нибудь подарить: довольно большую и полную энциклопедию по Арифмантике для Гермионы (ему пришлось бороться с желанием оставить книгу себе), большой иллюстрированный справочник по редким растениям для Невилла и зачарованный дневник для Ареса, потому что тот все еще почти не мог делиться своими мыслями и проблемами с другими, ведь Гарри и Арес не разговаривали о его семейных проблемах с той роковой ночи, когда Гарри обидел Северуса, и Гарри подумал, что он может делиться своими секретами по крайней мере с дневником, который не был похож на дневник Тома Реддла: он был психологически зачарован и помогал своему хозяину решать проблемы. Гарри купил несколько «нормальных», магловских игр и множество магических сладостей для Энни и несколько книг для Сириуса и Ремуса.
Он потратил много времени, размышляя о подарке для Северуса, и был почти готов сдаться и купить только редкие ингредиенты для зелий, но тут он заметил красивые часы в магазине. Его глаза сверкали от волнения, когда он объяснил помощнику продавца, что ему нужно, и прошло почти два часа, прежде чем он получил это, но оно стоило ожидания. Гарри улыбнулся и положил часы рядом с книгами.
Он ждал Рождества.
* * *
Впервые в жизни Гарри чувствовал себя дома — в своем доме, со своей семьей. Они сидели вокруг стола в столовой поместья Снейпов: Люпин, Блэк, Энни, Флетчер, Северус и он, они вежливо, почти дружелюбно разговаривали друг с другом. Тихое гудение разговоров окружало и кружило голову Гарри, но он не возражал. Это было лучшее состояние, которое внушало ощущение безопасности и окутывало его как объятия. У него даже появился аппетит, и он нормально поел, однако количество съеденной пищи все еще не достигало уровня, который был до заключения.
— Дядя Северус сказал, что ты — лучший студент в школе.
Гарри сидел рядом с болтающей Энни, но по-настоящему не обращал на нее внимания, он старался слушать Сириуса и Северуса, которые говорили об аврорах и их невыносимом поведении, но эта фраза заставила его взглянуть на Энни.
— Что? — широко раскрыв глаза, спросил он.
Энни широко улыбнулась.
— Вчера дядя Северус спросил меня об учебе и отметках и сказал, что ожидает, что я буду лучшей ученицей, как ты в твоей школе.
— Он говорил с тобой? — с любопытством спросил Гарри. — Как?
— У Ремми появилась идея дать мне зелье, чтобы я могла использовать магию. Не создавать, а просто использовать. Он сказал, что существует зелье, которое может это сделать, и добавил, что дядя Северус — зельевар и может сделать его для меня. Я подошла к нему, и мы поговорили. Он даже взял кровь из моего пальца, и я не заплакала! — она гордо показала Гарри свой перевязанный указательный палец.— И я сказала ему, что ему не нужно волноваться обо мне. У меня лучшие оценки по всем предметам, — она наклонилась ближе к Гарри. — Он всегда такой серьезный?
— Он учитель, Энни. Учителя, в основном, серьезные.
— Нет, — она покачала головой, а ее волосы, стянутые в хвостики, взметнулись на головой. — У меня много учителей, но они не такие строгие, как он. Я даже думала изменить цвет его волос на пурпурный или розовый, чтобы развеселить его, но Ремми сказал, что я не могу сделать этого без магии. Однако Эрика смогла...
Гарри неожиданно припомнил их разговор.
— Эрика была девочка с твоей улицы.
— Да, но она не жила там. Она сказала, что жила в Америке со своими родителями, но ее дедушка с бабушкой жили на нашей улице. Она проводила с ними только каникулы. Однако ее бабушка с дедушкой очень милые люди. Они сказали, что Эрика с родителями переехала в Америку, когда была совсем маленькой.
Гарри кивнул с отсутствующим видом. Он снова уловил несколько слов из разговора взрослых: они говорили о Гарри. Он заерзал от смущения. Он действительно не хотел, чтобы все знали о его столкновении с аврорами, но через Флетчера, чьим лучшим другом была миссис Фигг, как Гарри выяснил несколько дней назад, они уже знали об этом и спрашивали о деталях, а иногда бросали задумчивые взгляды на Гарри, который изо всех сил старался выглядеть безразличным под их внимательными взорами.
Он надеялся, что ему не придется говорить об этих событиях лично, но Люпин остановил его после того, как ужин закончился, и они каким-то образом остались одни в столовой.
— Последним человеком, которого Северус любил, по-настоящему любил до тебя, был его брат, — неожиданно сказал Люпин.
Гарри застыл. Он собирался встать, когда слова застили его врасплох. Он снова упал в кресло и посмотрел на Люпина.
— Почему вы это говорите? Я думаю, это очевидно. Я его сын.
Люпин вел себя очень странно с тех пор как выписался из госпиталя. Он что-то подозревал?
— Я просто рад, — Люпин положил локти на стол и оперся подбородком на руки, его взгляд ни на секунду не оставлял Гарри. — Он был ужасно одинок. Возможно, потому, что тоже скучал по тебе. И я думаю, что он делится с тобой гораздо большим, чем со своим братом.
Последняя фраза была слишком внезапным и неожиданным продолжением предыдущей части их разговора. Гарри теперь открыто посмотрел на него.
— То были трудные времена для него. Он был Пожирателем Смерти, но любил своего брата и не хотел подвергать его опасности. Он избегал его и его деятельности, чтобы уберечь.
— Это он тебе рассказал? — спросил Люпин.
— Частично, да. Он сказал это другими словами, которые я не могу сейчас вспомнить.
— И что ты чувствуешь насчет него? Его прошлого?
Гарри постучал по подбородку, задумавшись.
— По существу, мне все равно. Не только потому, что я люблю его, но потому, что я думаю, он дорого заплатил за это. Да, он совершил несколько грехов как Пожиратель Смерти, но также он спас много жизней. И он выбрал одиночество и сожаление вместо возвращения к нормальной жизни, — он отчаянно покачал головой. — Я не думаю, что у него когда-либо была нормальная жизнь. Счастливая жизнь.
— Нет, у него не было. Он был озлоблен и несчастен, — согласился Люпин.
— Он все еще ненавидит себя, — тихо добавил Гарри. — Он не может простить себя. Я хотел бы, чтобы он смог…
* * *
— Почему ты хочешь, чтобы я простил себя? — спросил Северус в затененной комнате. В спальне была не полная темнота, Гарри все еще не мог ее переносить и думал, что никогда не сможет.
— Ты подслушивал наш разговор с Люпином? — Гарри сел и сердито посмотрел на Северуса.
— Что-то вроде того, — ответил тот спокойно. — Я не собирался и слышал только твои последние слова о чувствах по отношению ко мне. Я был немного... шокирован, я полагаю.
— Шокирован? — голос Гарри стал тонким от недоверия. — Почему?
— Ты каждому признаешься в своей любви ко мне? — тон Северуса был странным, и Гарри неожиданно пожалел, что не может видеть его выражение лица.
— Что ты имеешь в виду? — осторожно спросил он в ответ.
— Люпин не любит меня, а ты сказал, что любишь меня и хочешь, чтобы я мог простить себя, рискуя потерять его симпатию...
— Северус! — закричал Гарри, нетерпеливо перебивая речь мужчины. — Прежде всего, я не думаю, что он тебя ненавидит или презирает. Он даже сказал, что был рад, что у тебя есть я, и ты в последнее время выглядишь счастливее. С другой стороны, мне все равно, что они подумают обо мне, если я скажу, что люблю тебя. Если они хотят, чтобы я им нравился, им придется принимать меня таким, какой я есть. И я люблю тебя, и им придется это принять, или они могут отправляться в ад!
— Ты сумасшедший, Квайет. Я не настолько важен, чтобы терять симпатию людей из-за меня...
— О, я так понимаю, мне придется вернуть тебе заверение, которое ты дал мне в ночь, когда принял меня обратно в семью Снейпов. Итак, я это сделаю, теперь слушай, — он возвысил свой голос. — Северус, ты более важен для меня, чем кто-либо другой в моей жизни.
— Квайет... — надтреснутым голосом произнес Северус.
— Ты собираешься заплакать? — теперь тон Гарри был поддразнивающим.
— Конечно, нет! — негодующе закричал Снейп. Затем он сел и тяжело вздохнул. — Когда ты назвал меня «папа» несколько дней назад, ты действительно имел это в виду?
Гарри закрыл глаза, его мысли бегали в голове. Что он должен отвечать? Правду? Как Северус на нее отреагирует? Отвергнет ли он его чувства?
Неожиданно он почувствовал желание рассмеяться. Он обдумывал ответ, как будто бы ему нужно было отвечать на вопрос девушки о его истинных чувствах. Это было нелепо, решил он.
— Конечно. Я бы не назвал тебя так, если бы не собирался, — его тон был нейтральным, но в нем чувствовались нотки веселья.
Северус снова надолго замолчал. Он откинулся на подушку и прижал ноги к груди. Гарри вытащил палочку из-под подушки и зажег еще несколько факелов. Не много, он не хотел смущать Северуса еще больше, но тьма нервировала его во время такого важного разговора.
— Гарри, я должен кое-что тебе сказать, — начал тот, и мальчик занервничал. Это был первый случай за последние два месяца или около того, когда Северус называл его настоящим именем. — Я хочу, чтобы ты понял меня, так что я прошу тебя позволить мне рассказать всю историю и не перебивать меня. Хорошо?
— Хорошо, — Гарри, нервничая, задрожал.
Северус отпустил свои колени и оперся спиной о стену, закрыв глаза.
— Возможно, ты помнишь, что случилось, когда я увидел тебя, стоящего в Большом Зале Поместья Кошмара, — его голос был далеким и холодным.
— Да, ты застыл на месте, — кивнул Гарри.
— Правильно, я застыл, я был шокирован, и я почувствовал себя больным, и не потому, что я узнал тебя в первый же момент, но потому, что я увидел ребенка, стоящего там... — Гарри видел, как его руки сжались в кулаки, когда он сказал эти слова. — Ребенка, снова. И я подумал не о Квайетусе. Он не был ребенком, когда Волдеморт схватил его, он был таким же высоким, как я. Но ребенка, настоящего ребенка — снова. Снова, потому что моей первой жертвой, как Пожирателя Смерти, был ребенок, или лучше сказать, двое детей, брат и сестра... — его голос затих, но Гарри ничего не сказал. Северус попросил его не прерывать его, и он давал ему такую возможность. Возможность открыться, очиститься через признание. Хотя он чувствовал что-то вроде паники, поднимавшееся в нем, когда он слушал Северуса.
— Ты должен знать, я не был единственным шпионом у Волдеморта в той войне, и не только у Дамблдора были шпионы. У Министерства были свои люди, работавшие в кругу Волдеморта, однако, не во внутреннем. Это был мужчина по имени Томас Гальвани. Он был слизеринцем, закончил школу на три или четыре года раньше меня и женился на гриффиндорской девушке, чье имя я не помню. Он каким-то образом был раскрыт, и Волдеморт решил предупредить нас, показательно наказав его перед всеми своими слугами. Он выкрал семью, и с внутренним кругом пытал детей Гальвани, просто чтобы сломать его и его жену, — при этих словах Северус начал дрожать, но Гарри не решился тронуть его, побеспокоить во время рассказа. — Двоих детей безжалостно пытали. Я... Я не уверен, я не хочу говорить тебе, что конкретно с ними делали. Я думаю, ты и так все очень хорошо знаешь. Родители... О, Гарри, я не могу этого сказать! — он неожиданно громко закричал. — Я был испуган до смерти и пытался объяснить самому себе, почему Волдеморт это сделал. В то время я верил ему. Гальвани был предателем. Он заслужил это, думал я. Но я не мог не жалеть его и детей. Я был в смущении. И затем Волдеморт позвал меня и спросил, хочу ли я к нему присоединиться, получить от него метку. Я сказал да, и он приказал использовать Непростительные проклятия на детях, чтобы показать мою преданность ему, — Северус закрыл лицо ладонями. — Боже, я почувствовал слабость и зашатался. Там было, по крайней мере, сто человек, ожидающе смотревших на меня, среди них мои родители, люди, к которым я всегда хотел присоединиться, и которые, как я всегда желал, будут рады за меня. Но я просто не мог больше пытать детей. Они все равно умирали. Я послал в них Смертельное Проклятие. В них обоих, — слова Северуса становились все более и более неразличимыми, в то время как он дрожал все сильнее. — Я убил их. Но Темный Лорд не был удовлетворен. Он приказал мне пытать женщину. И я сделал все, что он хотел. Все. Я послал в нее Круциатус, я бил ее и я изнасиловал ее. И я убил ее. И, наконец, после многочасовой пытки, я убил и Томаса тоже. Волдеморт дал мне метку в ту ночь. Тогда закончилась моя жизнь, — здесь Гарри не выдержал. Он залез на кровать рядом с Северусом и прикоснулся к его плечу, но мужчина вздрогнул от успокаивающего прикосновения и отодвинулся от Гарри. — Не трогай меня. Не пытайся успокаивать меня. Я не заслуживаю этого. Твой отец — Квайетус, которого я тоже пытал. Или Джеймс, которого я всегда ненавидел. Не я. Ты такой же хороший, как они. Ты не можешь быть моим. Я не могу быть твоим. Я сделаю все, чтобы помочь тебе, но я не могу быть твоим отцом. Я не могу быть ничьим отцом, — с этими словами он повернулся спиной к Гарри и свернулся в позу эмбриона, все еще сильно дрожа.
Гарри вздохнул и положил руку ему на колено.
— Я хочу, чтобы ты вспомнил наши счастливые дни, — спокойно начал он. — Ты сказал там однажды, что, если бы ты наказал себя, оставшись один, отдельно от меня, ты бы и мне причинил боль. Ситуация не изменилась, Северус. Я знаю, что мой биологический отец — Квайетус. Я знаю, что моим приемным отцом был Джеймс. Но они мертвы. В Поместье Кошмара ты также пообещал мне быть для меня, как отец. Когда Дамблдор попросил нас притвориться отцом и сыном, ты сказал, что тебе нравится мысль обо мне, как о твоем сыне. С тех пор мы живем вместе. И ты — ты был для меня, как настоящий отец. Во всех смыслах этого слова. Ты заботишься обо мне и помогаешь. Иногда я думаю, что ты действительно считаешь меня своим сыном...
— Я и считаю.
— Тогда...
— КАК ТЫ НЕ ПОНИМАЕШЬ? Я НЕ МОГУ БЫТЬ ТВОИМ ОТЦОМ! Я — УБИЙЦА, РАДИ БОГА! ТЫ — СЫН КВАЙЕТУСА, А НЕ МОЙ! — сердито закричал Северус.
Неожиданно из коридора раздался шум. Снейп замер на долю секунды, но быстро пришел в себя. Он схватил палочку и, шагнув к двери, резко открыл ее.
Коридор был пуст.
— Возможно, домашние эльфы, — Гарри глубоко вздохнул, когда Северус повернулся к нему, без слов пожимая плечами.
— Возможно, — согласился он. Он закрыл дверь и наложил на комнату звукопоглощающие чары. — Или никто, — сказал он.
Но короткий перерыв успокоил его достаточно, чтобы извиниться.
— Я прошу прощения, Гарри, — печально прошептал он.
— Ничего страшного, — Гарри бросил на него задумчивый взгляд. — Но я думаю, это ты не понимаешь. НЕТ! — сердито закричал он, когда Северус открыл рот. — Дай мне закончить. Я очень хорошо знал о твоем прошлом. Оно закончилось. Ты достаточно страдал в последние пятнадцать лет. Как я. Наши ситуации имеют мало общего с тем, что мы заслуживаем. Ты для меня — отец. Это не возможность. Это — реальность. Я назвал тебя папой, потому что я принял это, я принял тебя. И не забывай: меня мучили несколько дней назад просто потому, что ты — мой отец. Я полагаю, мои страдания дали мне право относиться к тебе как к своему отцу, если я хочу. И я этого хочу.
— Но я... — слабо начал Северус, но в этот раз Гарри его перебил.
— Пожалуйста, не отказывайся от меня, — он сглотнул. — Пожалуйста.
— Я не могу, и я никогда не откажусь от тебя, Гарри. Я сказал это все не потому, что хочу отказаться от тебя. Я просто... я просто... — он остановился на полуслове. — Как ты не понимаешь?
— Это ты не понимаешь, Северус. Прошлое осталось позади, и даже если бы ты хотел вернуть его назад, ты не можешь. У тебя есть настоящее и будущее, чтобы жить и вырастить меня как следует. Это сейчас твоя задача. Ты не можешь остаться в прошлом.
— Насколько я вижу, тебя не нужно растить. Ты уже взрослый.
— Нет. Мне все еще нужен кто-то, на кого можно положиться, кто может мне помочь. Мне все еще нужна семья, которой у меня не было всю жизнь. Я страдал достаточно, чтобы быть твоим сыном, чтобы заслужить право быть твоим.
Наконец, Северус не сказал ни слова, просто сел рядом с Гарри и положил руку ему на плечо.
Они так и сидели в тишине в течение долгого времени, прежде чем лечь спать.
* * *
«Ты — сын Квайетуса, а не мой!» — эти слова вновь и вновь звучали в голове Блэка.
Сын Квайетуса.
Брата Северуса. Великолепного, знаменитого, сострадательного Квайетуса. Знаменитости Хогвартса, лучшего студента столетия, улыбчивого ублюдка.
Очевидно, он был таким же, как его мерзкий брат.
Он никогда не понимал, почему Лили решила выйти замуж за Джеймса. Она была девушкой Квайетуса. Но теперь все было ясно.
Ублюдок обманул ее. А этот... мальчик был доказательством его предательства. Она как-то узнала о мальчике и порвала их отношения. И, как это часто случается в подобных ситуациях, Лили побежала за помощью к Джеймсу.
Ублюдок!
А его отвратительный брат все еще прикрывает его предательство, так долго после событий. Почему? Чтобы сохранить хорошую репутацию великолепного Квайетуса Снейпа?
Ярость клокотала внутри него. Он сидел в гостиной, уставившись на огонь, не зная, что делать.
Это было в прошлом.
Он помирился со Снейпом.
Его «сын» был хорошим ребенком.
Квайетус был мертв.
Снейп любил Гарри. Он даже старался спасти его.
ГАРРИ!
Мальчик, который должен был быть Квайетуса и Лили, а был Джеймса, символ предательства, вместо настоящей любви — Лили никогда не любила Джеймса. Гарри, результат жалости Джеймса и мести Лили. Бедный ребенок.
Он жалел и ребенка Квайетуса. Он не был ответственен за предательство своего отца и теперь ему приходилось жить с отвратительным братом улыбчивого ублюдка, который отказался от него.
Блэк наклонился вперед, когда у него стало созревать решение.
Ребенок не заслужил отказа. Он заслужил отца, и если он хотел, чтобы мерзкий ублюдок был его отцом, значит, он заслужил Снейпа как отца.
Он поговорит со Снейпом.
Так скоро, как сможет.
|
|
|
