 |
Глава 20. Освобождаясь от пут.
|
|
|
|
— Шш, тихо! Не разбуди его!
— Должен же он когда-нибудь проснуться! Он…
— Не ори, идиот. Мадам Помфри считает, что ему нужен сон.
— Он проспал два дня. Это ненормально!
— Она дала ему Глоток Сна. Она сказала, что у него был серьезный шок, и он дважды сломался за тот день…
— Он не может спать вечно!
— Решать, когда ему просыпаться, дело Помфри, а не твое!
Короткое молчание.
— Снейп все еще без сознания, — произнес человек, который хотел разбудить Гарри.
— Замолчи! — прошипел другой голос. — Идиот!
Голоса отодвинулись и исчезли. Гарри погрузился в небытие.
* * *
— Я думаю, мы можем разбудить его, директор. Функции организма улучшились, и даже нервы, кажется, работают должным образом, — голос мадам Помфри был строг и деловит.
— Вы уверены, Поппи? — голос Дамблдора был похож на бархат: мягкий и ровный. — Боюсь, что плохие новости вновь повергнут его в шок.
— Нет, — был твердый ответ. — Он — сильный мальчик, директор, сильнее, чем был его отец. Он справится.
— Если это действительно ваше мнение, Поппи… — Дамблдор не был уверен.
— Да, — Помфри же была.
Дамблдор глубоко вздохнул и шагнул к кровати. Гарри почувствовал, как матрац прогнулся под его весом.
— Гарри, малыш…
— Квайетус, директор, — ответил Гарри с закрытыми глазами. — И я в сознании.
— Вижу…
Воцарилось молчание.
Через некоторое время Гарри открыл глаза и сделал усилие, чтобы сесть. В комнате, кроме него, было только двое людей: медсестра и директор. У мадам Помфри было ее обычное выражение: внимательное, но немного отстраненное. Дамблдор, с другой стороны, был напряжен.
— Папа жив? — внезапно спросил Гарри.
Лицо мадам Помфри смягчилось, и она отвернулась от мальчика. Гарри не был уверен, но он увидел, как что-то блеснуло у нее в глазах. Слезы?
|
|
|
Дамблдор медленно кивнул.
— Да, Квайетус. Он жив, — Гарри облегченно вздохнул, — но он не в порядке.
— Что?.. — Гарри не знал, как закончить вопрос.
— Они пытались пробиться через его Обливиацию.
Гарри внезапно сильно прижал одеяло к груди. Пульс стал мучительно отдаваться в ушах.
— Нет, — прошептал он.
— Он в Святом Мунго. Без сознания.
— НЕТ! — закричал Гарри. Его голова болезненно пульсировала. Он коснулся затылка и почувствовал под пальцами залеченный ушиб.
— Целители думают, что это — хороший знак, Квайетус, — внезапно произнесла мадам Помфри. — Если бы он потерял… рассудок, он бы сейчас бредил.
В Гарри начала расти крошечная надежда, но он задавил ее.
— Тогда возможно, что он не будет сумасшедшим, — сказал он и сглотнул, — но вмешательство министерства почти наверняка привело к тому, что он не сумеет восстановить стертые воспоминания.
Медсестра слегка побледнела.
— Откуда ты это знаешь? — спросила она.
— Домашнее задание по заклинаниям, — пожал плечами Гарри.
Несколько долгих минут они молчали.
— Что теперь? — наконец уныло спросил Гарри.
— К тебе несколько посетителей, — слегка улыбнулся Дамблдор. — Они могут войти?
Гарри пожал плечами.
— Полагаю, могут.
Директор кивнул мадам Помфри, и она открыла дверь.
— Входите, джентльмены! — позвала она.
На ее зов отозвались Сириус и Люпин. Медсестра закрыла за ними дверь. Люпин поспешил к кровати Гарри, Блэк, однако, просто неопределенно стоял возле двери.
— Сириус! Ты свободен! — громко произнес Гарри. — Как?
— Я поймал Питера после встречи, — объяснил Люпин. — Именно поэтому меня не было тогда с тобой, — он виновато посмотрел на Гарри, но мальчик только пожал плечами. — Извини.
— Бамберг так или иначе забрал бы его. Как вы его поймали?
— Я сумел привязать себя к нему, прежде чем он дезаппарировал после разрушения Волдемортом аврорских защит. Когда он заметил, что за ним следят, то трансформировался в анимагическую форму. Тогда я взял модифицированное Снейпом Волчьелычное зелье, тоже преобразовался и через довольно долгое время поймал его.
|
|
|
— Как долго это продолжалось? — спросил Гарри. — Вы, должно быть, прибыли в Хогвартс после директора. Я не помню вашего прибытия.
— Более нескольких часов. На самом деле, это заняло почти целый день. Затем я доставил его в Министерство, — сказал Люпин и мягко улыбнулся. — Я не смог бы сделать этого без вашего зелья. Но я хотел наконец освободить Сириуса из тюрьмы.
Блэк и Гарри посмотрели друг на друга, и их глаза встретились.
— Так ты свободен, — на пробу улыбнулся Гарри.
— Ты… тебе нужен, по крайней мере, один опекун, Гарри, — хрипло сказал Блэк, и Гарри увидел, что мужчина обеспокоен.
Мгновением позже Гарри застыл.
— Так ты знаешь, — сказал он, тогда как Дамблдор успокаивающе сжал его руку.
Блэк кивнул.
— Уизенгамот объявил его невиновным, — сказал Дамблдор. — Они официально извинились перед ним. Больше не было необходимости скрывать от него правду.
— Это не вернет ему его магию, — пробормотал Гарри, все еще глядя на Сириуса.
— Я теперь сквиб, — покраснел Блэк.
— Но ты жив, — спокойно сказал Гарри. — И ты знаешь, кто ты.
Блэк сделал к Гарри неуверенный шаг.
— Мне жаль Северуса, — его тон был искренним и мягким.
— Извини, что так долго тебя обманывал, — сказал Гарри.
— Это было необходимо. Если бы ты мне рассказал, Министерство узнало бы о твоей личности, и к этому времени ты был бы похож на меня: немагического сквиба, — вздохнул Блэк. — Я рад, что ты жив. Даже если ты и не сын Джеймса.
— Ты… Это ничего для тебя? — тихо спросил Гарри.
Блэк, неуверенный в своем голосе, только кивнул. Он все еще не приближался к кровати Гарри.
— Но… Северус теперь для меня как отец, — Гарри сглотнул и с надеждой посмотрел на крестного.
— Я знаю, Гарри, — был ответ Сириуса, — и не возражаю.
Тело Гарри обмякло от облегчения.
— Но, — внезапно продолжил Сириус, — ты все еще хочешь, чтобы я был твоим крестным?
Гарри посмотрел ему прямо в глаза.
— Конечно, Сириус. И я думаю, даже Северус с этим согласится. — Он повернулся к директору. — А что случилось с Волдемортом? Почему он бежал? Я думаю, он мог бы одолеть нескольких авроров!
|
|
|
Трое взрослых одновременно засмеялись. Через некоторое время Дамблдор произнес:
— Мой дорогой мальчик, там было не просто «несколько авроров». Там был весь министерский корпус, точнее, тридцать три группы, а это больше двухсот человек. И хотя они — не соперники Волдеморту, они подготовлены лучше большинства его последователей. Он — хороший стратег и знал, что их положение слишком невыгодно, чтобы сражаться. Возможно, он смог бы одолеть министерских авроров, но к тому времени большинство его последователей было бы убито. С другой стороны, он не был уверен, что я не появлюсь, хотя и знал о моих отношениях с министерством. Он ненавидит рисковать. Так что предпочел сбежать.
* * *
Позднее в тот день его навестили друзья: Арес, Невилл, Фред, Джордж, Симус и даже Рон. Они заняли его кровать и подтащили к ней стулья. Когда, наконец, все разместились, Гарри спросил у них:
— Где Гермиона?
Их счастливые лица потускнели.
— Завтра будут похороны ее родителей, — тихо сказал Невилл.
— Что? — поперхнулся Гарри. — Когда умерли ее родители?
— В тот день, когда тебя похитили, было несколько нападений на маггловские семьи, — начал объяснять Арес. — Ты-Знаешь… Волдеморт напал на те маггловские семьи, где есть дети-маги, и уничтожил их. Почти все семьи.
— Малфой дал ему адреса, — добавил Фред. Арес кивнул и продолжил:
— Даже семью Забини убили.
Гарри вздрогнул. Ему не нравился скользкий мальчик, но это…
— Кто еще? — хрипло спросил он.
— Дин, братья Криви, Анжелина и Ли с нашего факультета, — сказал Джордж. — Джастин из Хаффлпаффа… это все, что я знаю. Но их гораздо больше.
— Восемнадцать семей, — сказал Рон. — Остальных вовремя предупредили. Они смогли спастись бегством…
— Их предупредила группа Дамблдора, — с энтузиазмом объяснил Фред. — Он, как только услышал о первых нападениях, срочно отправил остальным указание бежать. И это оказалось нашей удачей. Поскольку магглы скрылись, сообщения о нападениях прекратились, и Фадж, который тем временем был вынужден подать в отставку, приказал аврорам вернуться в Министерство, держа их в готовности для новой миссии. Именно тогда они получили сигнал тревоги от МакГонагалл. Она дала им точный адрес встречи Пожирателей Смерти, и…
|
|
|
— Фадж уволен? — прервал его Гарри. — Первая хорошая новость, которую я слышу, за несколько дней!
— О да! — воскликнул Джордж. — Папа сказал, что до официальных выборов исполнять обязанности минстра будет Аркус Патил…
— Парвати теперь ведет себя так противно, словно она сама — министр, а не ее отец, — проворчал Симус.
— … первое, что сделал Патил, — восстановил Дамблдора на его должности и организовал надлежащий суд над Сириусом Блэком, — продолжил Джордж, игнорируя замечание Симуса.
— Я знаю, — кивнул Гарри. — Я уже встречался с ними обоими.
— Обоими? Сириус Блэк был здесь? — удивленно уставился на него Арес. — Почему?
Гарри посмотрел на них и понял, что никто в комнате не знал о его личности. Так, снова старая добрая ложь.
— После похорон Гарри папа разрешил ему и Энни остаться в его поместье. Позднее к ним присоединился профессор Люпин, когда его выписали из больницы. Теперь Блэк предложил мне свое опекунство до… до… — он не смог продолжить.
Никто не сказал ни слова.
— Бамберга вчера арестовали, — внезапно сказал Невилл. — Мне сообщила бабушка.
— И исполняющий обязанности министра вынес обвинения двадцати шести аврорам, — добавил Фред с меньшим энтузиазмом. — Среди них — Перси. Их обвинили в физическом насилии и превышении полномочий.
— Джентльмены, — голос мадам Помфри заставил вздрогнуть маленькую группу. — Пора оставить мистера Снейпа одного, чтобы дать ему отдохнуть. Завтра его выпишут, и вы сможете проводить с ним столько времени, сколько захотите. Но сейчас — вон!
Они неохотно подчинились ее команде. Гарри покорно принял Глоток Сна и провалился в сон без сновидений.
* * *
До СОВ оставалось всего четыре недели, а двое профессоров из штата отсутствовали. Дамблдор — при поддержке Патила и, разумеется, под серьезным контролем, — попросил Люпина вести занятия по защите до конца года, но у него были серьезные проблемы с занятиями по зельеварению. Ни он, ни Патил не доверяли министерским мастерам зельеварения достаточно, чтобы позволить одному из них обучать детей — один из них даже был под обвинением, а два других отказались от предложения Дамблдора.
В онце концов, МакРи, один из его старых друзей, взялся за работу, но «только на этот месяц», как он сказал. Это он был мастером зельеварения, который год назад проверял зелье правды Северуса.
|
|
|
— Альбус, дорогой, я слишком стар, чтобы согласиться на это постоянно. С другой стороны, я думаю, нашему дорогому Северусу, который, по всему, является самым большим талантом в этой области, через несколько месяцев будет лучше, и с сентября он снова сможет преподавать.
Дамблдор безнадежно покачал головой, но дальше давить не стал. По крайней мере, он нашел двух заслуживающих доверия претендентов на рабочие места — и, так как он был уверен, что в штате все еще есть утечка, то был избавлен от необходимости беспокоиться из-за его старых-новых коллег.
Уроки Люпина не принесли ничего неожиданного, но после первого урока зелий (6 курс Рэйвенкло-Хаффлпафф) все ждали (с надеждой, оказавшейся кратковременной) будущих уроков с глубоким беспокойством.
Добрый, улыбающийся старик оказался беспощаднее и строже, чем их предыдущий преподаватель, — а это было тем, чего НИКТО не ожидал.
— По крайней мере, он не поддерживал слизеринцев, — пробормотал Симус после первого урока зелий.
— Только Квайетуса, — хихикнул Невилл. — О, мистер Снейп, консистенция, цвет… превосходно, — сказал он, пародируя старого учителя.
— Позвольте преклониться перед Вами… — присоединился к Невиллу Симус и поклонился Гарри.
— Оставьте его в покое, — рявкнула на них Гермиона. — Квайетус был единственным, кто смог хорошо приготовить это зелье.
— Не просто «хорошо», Гермиона. Ты слышала? «Пре-вос-ход-но»! — добавил Симус, и они засмеялись. К ним присоединился даже Гарри.
— Ладно, это не был по-настоящему справедливый комплимент, — признался Гарри, когда смех затих. — Я много раз готовил это зелье вместе с папой, — Гарри перестал называть Северуса по-другому. Только папа. Много раз он боялся, что это было единственным, что осталось от их отношений.
Опустилось молчание. Наконец Невилл спросил:
— А… как он? Ты… ты ведь навещал его вчера?
— Все еще без сознания, — сказал Гарри.
Все еще без сознания. Он снова и снова повторял эту фразу, когда его расспрашивали друзья, потому что семестр почти закончился, а Северус все еще не пришел в себя.
Гарри проводил все выходные у его постели, изучая учебники и глядя на него, все еще безжизненно лежащего в кровати. Иногда он говорил с ним, рассказывая о событиях в школе и магическом мире, о нападениях Волдеморта и всем, что только мог придумать. На сердце у него всегда становилось тяжело, когда наступал вечер воскресенья, и ему нужно было возвращаться в Хогвартс, но он не жаловался, убирал книги в сумку, целовал Северуса в лоб и уходил.
Все целители соглашались, что он был лучшим сыном, какого они когда-либо видели, и — несмотря на то, что младшие из них знали и ненавидели профессора Снейпа со школьных дней — старались дать ему все, в чем он нуждался. Главная целительница отдела повреждений от заклинаний после второго посещения Гарри даже дала ему разрешение проводить в больнице субботние ночи. Это показало Гарри, что состояние Северуса было действительно серьезным, и когда он впоследствии спросил об этом Дамблдора, директор даже не подумал отрицать.
Но он все еще был жив, — время от времени пытался успокоить себя Гарри. Надежда все еще оставалась.
Наконец, за день до СОВ Дамблдор позвал Гарри в кабинет для разговора.
— Мы должны решить, куда отправить тебя на каникулы, Квайетус, — сказал он. Гарри только пожал плечами. Для него не было никакой разницы.
— Сириус предложил тебе и мисс Грэйнджер остаться с ним и Энни на лето. — Дамблдор встал и положил руку на плечо Гарри. — Вы трое знакомы с маггловским миром. Сириус сказал, что хочет узнать, как жить без магии. Вы можете ему помочь.
Гарри кивнул.
— Почему Гермиона? — внезапно спросил он.
— У нее нет семьи, которая могла бы ее принять. Ее единственная бабушка жила с ее родителями. Она погибла вместе с ними.
Итак, это уладилось. Гарри и Гермиона проведут лето с Сириусом в поместье Блэков, где сейчас была штаб-квартира Ордена.
— Но если Северус поправится, я снова перееду к нему, — поставил он единственное условие.
— Конечно, Квайетус.
СОВы прошли быстро. Гарри счел их простыми и крайне скучными, кроме экзамена по арифмантике.
— В следующем году ты будешь старостой, — сказал ему Рон после последнего экзамена (которым была история магии), когда они выходили из замка для короткой прогулки вокруг озера.
— Не собираюсь, — рявкнул Гарри в ответ.
— Я сказал это не для того, чтобы тебя расстроить. Я просто думаю, что ты этого заслуживаешь. Ты — лучший студент на нашем курсе, а может, и во всей школе. Лучше Гермионы.
Гарри только пожал плечами.
— Я никогда не стремился к этому, — он опустился на землю и взял осколок камня. — Все, что я хотел, — жить, наконец, нормальной жизнью. Но этого не получается. Всегда не получается, — отчаянно пробормотал он.
— Кто тебе этого не дает? — спросил Рон.
— Никто. Все. Судьба. Жизнь. Бог. Я не знаю, — сказал он, и с каждым словом подбрасывал камень в воздух и ловил его. — Я не знаю, — снова повторил он, на сей раз только шепотом.
— Квайетус, я… я хотел поговорить с тобой, — внезапно сказал Рон.
— Я знаю, — был ровный ответ. — Именно поэтому я здесь. Но не здесь. Там никого нет, — показал он на пустое место рядом с озером.
— Хорошо, — согласился Рон. Пока они не дошли туда, ни один из них не произнес ни слова.
Гарри размахнулся и бросил камень в озеро.
— Почему ты сделал это? — с любопытством посмотрел на него Рон.
Гарри пожал плечами.
— Просто… сделал, — он сел, показав Рону последовать за ним. — Ну?
Рон неловко пошевелился и не смотрел на Гарри.
— Ты был прав тогда… в ванной, — он начал бороться со словами. — Я просто… Я… Я был смущен. Из-за себя. И тоже обманывался. Я… Я никогда не думал, что во мне так много жестокости. Ты знаешь, я потерял друга. И я злился на твоего отца — и на тебя. Я ненавидел тебя. И я был неправ. Не был, потому… потому что Гарри был только моим другом. Не моей семьей, не моими родителями. А теперь я вижу Гермиону, Дина и других, потерявших свои семьи, и вижу, что они никого не обвиняют; они не пытаются мучить других только потому, что сами страдают… А что касается Гермионы… Гарри был и ее другом. И она никогда не обвиняла тебя или профессора Снейпа, хотя она также, как и я, тосковала по Гарри, — он сделал паузу. Гарри не перебивал его, он любовался видом на другом берегу озера: зеленым холмом с несколькими деревьями. — Я считал тебя дерьмом. Я был несправедлив и отвратителен. А после… после того, как я напал на тебя в Хогсмиде… — он отчаянно потряс головой, — я просто сидел там, и мне было стыдно. И… Я испугался самого себя. И позднее, когда я извинился… ты тогда был прав. Я сделал это не из-за тебя, а потому, что нуждался в оправдании, чтобы простить себя. А ты прогнал меня и был прав. Я хотел возненавидеть тебя из-за этого, но не смог. И в тот день, когда тебя похитил Волдеморт, я увидел, что ты — просто человек, как и я, как любой другой мальчик в школе. До этого я всегда видел совершенного человека — Снейпа — который был безупречен. Совершенного студента, совершенного человека, совершенного сына — совершенного во всем. Это только усилило мою ненависть. Но в тот день… Когда авроры забрали от тебя твоего отца, я увидел, какой ты…
— Жалкий? — саркастически спросил Гарри. Болезненная усмешка перекосила лицо Рона.
— Нет! Я бы сказал, хрупкий. Ты был таким слабым. И одиноким. Так же, как и я. Как и все.
— Я был одинок в первом семестре, Рон. Твое поведение отвратило от меня большинство гриффиндорцев, — обвиняющее сказал Гарри.
— Я не мог изменить этого!
— Ты должен был подумать, прежде чем действовать, но не сделал этого. Ты позволил вести себя своим чувствам, — не переставал отчитывать Гарри.
— Я знаю! — воскликнул Рон. — И теперь я… я жалею.
Гарри сел и посмотрел Рону прямо в глаза.
— Твои извинения с каждым разом все хуже. Это для меня — самое оскорбительное. Ты пожалел меня, и жалость пробудила в тебе некоторые не столь отрицательные чувства… Нет, Рон. Мне не нужна твоя жалость. Мне не нужна чья-то жалость.
Гарри встал и повернулся, чтобы уйти.
— Ладно. Это значит, что ты меня никогда не простишь. Я унижаю сам себя...
— Прекрати.
— Но чего ты ждешь? — отчаянно воскликнул Рон.
Гарри остановился. Действительно, чего он ждал от Рона? Мальчик уже извинялся трижды или даже больше, а он снова и снова отказывался его простить, но почему? Чего Гарри не хватало в извинениях? Искренности? На этот раз Рон был искренен. Сожаления? Рон жалел о том, что сделал, даже если вначале его мотивы были довольно эгоистичными. Симпатии? Рон где-то в глубине души симпатизировал ему.
Гарри скрестил руки перед грудью и на сей раз заглянул в себя.
Нет. Он ждал от Рона другого. Он ждал его симпатии. Он ждал его дружбы.
Но, несмотря на свои раскаяние и жалость, он не нравился Рону, и тот не хотел бы ему понравиться. Может, когда-нибудь, когда он узнал бы об истинной личности Гарри… но пока он был Квайетусом Снейпом, он не нравился Рону.
Он медленно повернулся к бывшему другу и поднял взгляд.
— Ты прав, Рон. Я был глуп, ожидая большего, чем твоя жалость или симпатия. У меня нет никаких причин не прощать тебя, — он решительно протянул Рону руку. — Твое извинение принято.
На этот раз, в отличие от их первой встречи во «Флориш и Блоттс», Рон принял протянутую руку и потряс ее так же решительно, как Гарри ее протянул.
— Я никогда и вообразить не мог, что ты ожидаешь от меня, что я почувствую больше, чем симпатию, — со стыдом сказал Рон. — Я думал, что ты ненавидишь меня.
— Я? Ненавижу тебя? — Гарри ухмыльнулся. — Как маленький последователь Волдеморта, я только хотел получить место Поттера в твоей жизни, как ты однажды сказал Гермионе.
— Но ты не последователь Ты-Знаешь… — Рон остановился и сузил глаза. — Ты имеешь в виду дружбу?
Гарри пожал плечами.
— Я имел в виду дружбу. Однажды, давно. И мне жаль, что я потерпел неудачу, — произнес Гарри и ушел, оставив неподдельно потрясенного Рона.
* * *
В последний вечер Большой Зал был, как обычно, ярок. Он был украшен в красных и золотых гриффиндорских цветах, чтобы отпраздновать завоевание Гриффиндором кубка факультетов пятый раз подряд. Огромный флаг, изображающий гриффиндорского льва, покрывал стену за высоким столом. Было очевидно, что Гриффиндор победит — трое Уизли, Невилл и Симус заработали по тридцать баллов каждый за их попытку спасательной операции, а Гарри дали шестьдесят за спасение жизни Фаджа. Это было одним из первых дел, которое сделал Дамблдор в тот день, вернувшись к себе в кабинет. Хотя в этом году Рэйвенкло и выиграл квиддичный кубок, внеучебные баллы в конце семестра переместили Гриффиндор на первое место.
Пир по случаю окончания года был гораздо радостнее, чем в прошлом году. Несмотря на потери в войне в течение года, большая часть магического общества — включая преподавателей и студентов — приветствовала изменения, произошедшие за последние несколько недель. Гарри знал, что памятник миссис Фигг, убитым родителям и их детям уже занял свое место, пока он был в больничном крыле, так что директор решил сделать последний вечер настолько счастливым и веселым, насколько это возможно. Гарри наблюдал за Гермионой, Дином, Колином и другими, изучая их чувства и поведение, и осознавал, что он — единственный, кто не мог свободно и легкомысленно смеяться и болтать. Однако даже у него было много причин быть счастливым.
Он вернулся на свой факультет и не только физически: товарищи полностью и безоговорочно приняли его. Он больше не чувствовал недомогания от того, что делил с другими спальню и ванную, даже если они время от времени ловили Гарри без обычных маскирующих заклинаний — они никогда не упоминали об этом, а Гарри также не считал необходимым обсуждать с ними эту тему. Они считали его немного скрытным и, возможно, боле чем слегка параноидальным, но никогда не изводили из-за этого. Наконец, он смог выдерживать неожиданные прикосновения, и в прошлом месяце Люпин, наконец, научил его создавать щиты, даже если атаковали его, а не другого человека.
Он, наконец, освободился от пут.
Ладно, от части их. Одна цепь связывала его сильнее и мучительнее, чем что-либо раньше: его отношения с Северусом.
Его отношения, которые теперь, казалось, подходили к концу, так как жизненные силы Северуса уменьшались от длительной комы. Он просто не мог счастливо смеяться или болтать, зная, что его папа умирал в больнице только потому, что несколько авроров… но это было опасное направление мыслей. Оно приносило слишком много ненависти и желания отомстить.
Он встал и извинился перед сидящими за столом. Он не хотел больше оставаться на банкете. Он вышел за двери школы и сел на лестнице. Небо над ним было ясным и ярким, с несметным количеством звезд, но он даже не смотрел на них. Его глаза уперлись в землю, но и земли он не видел, он видел Северуса, лежащего бледным и слабым, и…
— Квайетус? — внезапно раздался сзади тихий, осторожный голос. Гарри не обернулся, только махнул рукой, предлагая место рядом с собой. — Я хотел извиниться.
Гарри поднял глаза и посмотрел на Януса. Его не испугало присутствие мальчика, директор уже допросил его с Веритасерумом и признал невиновным в деле сестры.
— Это не было твоей виной, Янус, — невыразительно сказал он.
— Я должен был знать. Я подумал, и я… Ты помнишь пир в начале года? — внезапно спросил он. Гарри кивнул. — Я тогда сказал тебе, что прошлым летом нас посетил Малфой-старший, — Гарри кивнул, снова вспомнив некоторые части той беседы. — Я думаю, она… она тогда предложила ему свои услуги. И я сказал, что должен был знать, потому что видел, как она разговаривает с Малфоем. Я… Я просто… — его голос затих, и, к удивлению Гарри, он заплакал. — Я НЕ МОГУ ПОНЯТЬ! — прорвалось у Януса между рыданиями. — Ее все любили! Мама, папа, я… Мы никогда не дразнили ее из-за того, что она в Хаффлпаффе, или чего-нибудь еще…
Гарри почувствовал себя неловко, успокаивающе положил руку Янусу на плечо и слегка похлопал.
Долгую минуту не было других звуков, кроме рыданий Януса.
— Янус, послушай, — через некоторое время сказал Гарри. — Я не сержусь на тебя и не думаю, что ты ответственен за дела своей сестры.
— Спасибо, но это не то… — покачал головой Янус. — Но, Квайетус, что, если не только моя сестра поддерживала Ты-Знаешь-Кого? Что, если мои мама или папа — Пожиратели Смерти, как отец Ареса? Что, если все хорошее в моей жизни и семье является ничем иным, как ложью? — он крепко обнял колени, покачиваясь взад и вперед. — Я боюсь ехать домой.
— Увидишь, все будет хорошо, — попытался уверить его Гарри, но знал, что его голосу не хватает убежденности. Янус даже не отреагировал. Они продолжали сидеть в тишине.
Наконец их нашел Арес и повел назад в школу. Гарри помог ему отвести потрясенного Януса в слизеринскую гостиную. Когда дверь за Янусом закрылась, Арес повернулся к Гарри.
— Увидимся в поезде, полагаю, — сказал он.
— Нет, — вздохнул Гарри. — Я останусь здесь еще на несколько дней.
— Тогда… до свидания и хорошего лета, — слегка улыбнулся Арес.
Гарри даже не попытался улыбнуться в ответ.
— Не знаю. Папа… в очень плохом состоянии.
Арес посмотрел на него, в глазах у него были понимание и грусть.
— Скажи ему, что он нужен своему факультету. Я… мы… Я думаю, почти все в Слизерине любят его. Даже Драко. И он нужен, чтобы помочь нам в этой войне. Он — единственный, кто может уравновесить влияние на нас Ты-Знаешь-Кого.
Гарри решительно покачал головой.
— Нет, Арес. Помнишь, однажды ты сказал мне, что вы — слизеринцы и не преступники, и ты был прав. Даже с ушедшим Северусом вы сможете сопротивляться Волдеморту и силам, которые он предлагает. И, независимо от того, кем будет следующий декан, вы должны следовать своему здравому смыслу и совести.
— Я рад, что у нас есть союзник в Гриффиндоре, — шутливо сказал Арес.
— Я — сын своего отца, Арес. Я почти слизеринец, — протянул Гарри руку для пожатия. — И тебе тоже хорошего лета…
— Никогда не говори этого, — лицо Ареса потемнело. — Я буду рад, если смогу вернуться в сентябре без метки. Однако… — подмигнул он Гарри. — Я слышал, что директору нужен новый шпион…
— НЕТ! — крикнул Гарри и схватил Ареса за плечо. — Ты не знаешь, о чем говоришь! Это не шутка! — и, понизив голос, добавил: — Ты не можешь быть отмечен, пока ты — студент Хогвартса. А потом ты сможешь жить своей собственной жизнью.
Арес был удивлен, когда посмотрел на Гарри.
— Что означает эта… горячность? — спросил он.
— Если Волдеморт узнает о твоей роли, он убьет тебя и всех, кто тебе дорог. Он не будет колебаться, — сказал Гарри. — Он хотел отправить мое замученное тело отцу… в ту ночь. И… ты не сможешь защитить всех, кого любишь. И ты не можешь знать, как долго продлится эта война. Я думаю, будет полезнее, если ты будешь сражаться на светлой стороне, например, как аврор. Нынешний министр — порядочный человек. Ты не должен отказаться от совести, чтобы работать с ним. Папа доверял ему.
— И он БУДЕТ доверять ему, — Арес посмотрел на Гарри. — Не теряй надежды, Квайетус. Увидишь, с профессором Снейпом все будет отлично.
— Надеюсь, что ты прав.
* * *
Хотя предполагалось, что он отправится в поместье Блэков с Гермионой и профессором Люпином, Гарри извинился и поехал в больницу, как только отправил с ними свой сундук (сундук Северуса, поправил он себя). Гарри взял только несколько книг и яблок и отправился после того, как Люпин пообещал забрать его в восемь и доставить в поместье Блэков.
Целители приветствовали его с обычной доброжелательностью, но Гарри почувствовал за их поведением что-то не то, что-то страшное…
Северус действительно был в плохом состоянии. Его лицо потеряло даже свой обычный желтоватый цвет и было белым, скулы заметно выделялись от нехватки надлежащего питания. Гарри наклонился и взял руку Северуса в свою, но та была холодной и безжизненной. Гарри почувствовал в горле комок, но проглотил его и, повернувшись на пятках, пошел поискать главную целительницу.
— Есть ли для него какая-нибудь надежда? — с жестокой искренностью спросил Гарри.
— Не знаю, малыш. Я…
— Мы можем устроить ему настоящую ванну? — прервал женщину Гарри.
— Зачем?
Гарри пожал плечами.
— Мой последний подарок ему, — вяло произнес он.
Внезапно глаза целительницы потемнели, а лицо смягчилось, когда она посмотрела на Гарри.
— Рядом с его комнатой есть ванная комната. С ванной. Ты можешь ей воспользоваться.
— Спасибо, мадам, — серьезно кивнул Гарри и вышел.
Он не хотел левитировать туда Северуса. Он подготовил ванну и открыл двери, затем взял холодного, но очень, очень легкого мужчину на руки и перенес его к ванне. Гарри закрыл дверь, снял с него больничную пижаму и медленно, осторожно положил в ванну.
Гарри не знал, как долго он мыл Северуса и безмолвно плакал по нему. Гарри вложил в мытье всю свою доброту и любовь, и делал это нежно, медленно, с достоинством. Он чувствовал, что словно готовит Северуса к похоронам, но боролся с этим чувством и отгонял его прочь, когда оно подступало…
— Ты должен очнуться, папа. Мы здесь ждем тебя. Я, твой факультет, Дамблдор и твои друзья… Слизеринцы просили меня сказать, что они нуждаются в тебе. Пожалуйста, очнись, пожалуйста… — его мольбы были долгими, он начинал их снова и снова, рыдая и задыхаясь.
Он поднял мужчину из ванны и вытер приготовленными полотенцами, потом снова поднял его.
Но сейчас кое-что отличалось.
Сердце Гарри почти остановилось от паники.
Кое-что отличалось. Северус был легче.
Но это было невозможно. Северус не мог стать легче, это…
Потом он понял. Тело Северуса было обмякшим и бессознательным, когда он принес его в ванну. Теперь оно казалось менее безвольным, более собранным, что могло означать только…
Гарри крепко обнял его и отнес на кровать.
— Лежи тихо, папа, пока я не подоткну одеяло… — тихо сказал он. — Вот, пожалуйста… Надеюсь, тебе лучше.
Гарри посмотрел на лицо Северуса. Оно имело немного более здоровый цвет, чем раньше… или это только казалось?
В следующий момент он смотрел прямо в пару черных глаз. Мгновение они внимательно его изучали, потом снова закрылись.
— Спасибо, гораздо лучше, — прозвучал слабый, хриплый голос, но, однако, это был голос Северуса. Гарри внезапно захотелось прыгать, кричать, танцевать.
— Ты в сознании.
— Не надолго. Я собираюсь поспать, — пробормотал мужчина с закрытыми глазами. Он повернулся на бок и свернулся калачиком.
Его ровное дыхание показало Гарри, что он заснул.
Гарри вылетел из комнаты, как ураган, чтобы позвать целителя, но, к своему крайнему удивлению, прямо в дверях врезался в главную целительницу.
— Он… — начал он.
— … пришел в сознание, — улыбнулась Гарри женщина. — Я знаю. Следящее заклинание предупредило меня. Сейчас он спит, верно?
Гарри кивнул.
— Я думаю, это случилось в ванной. И он говорил со мной, — Гарри посмотрел на нее с растущей надеждой. — Возможно, что… он поправится? — робко спросил он.
— То, что он очнулся от комы, — только первый шаг. Это значит, что он будет жить. Что касается его умственного здоровья… Посмотрим, когда он проснется.
Гарри кивнул.
— Я должен предупредить профессора Дамблдора, мадам.
— Тогда сделай это.
* * *
Когда Северус проснулся в следующий раз, возле его кровати были и Гарри, и Дамблдор, а через несколько минут прибыла и главная целительница. Они с надеждой посмотрели на мужчину, а он ответил раздраженным взглядом.
— Директор… — каркнул он. — Где я?
— В Святом Мунго, — спокойно ответил Дамблдор.
— О, — Северус побледнел. — Почему?
— Кое-кто попытался прорваться через заклинание памяти, которое ты наложил на себя.
Северус задумчиво прикрыл глаза.
— Министрество, — прошептал он через некоторое время. — Я снова был в министерстве. И Бамберг… — его лицо мучительно исказилось, и он поднял руку ко лбу. — Ублюдок… Я мог сойти с ума.
Его последнее замечание заставило Гарри задышать быстрее. Ведь это означало, что он был в здравом рассудке?
— Что вы еще помните, мистер Снейп? — спокойно спросила целительница.
Северус сдвинул брови.
— Не знаю… на самом деле, немногое. Я не знаю, как попал в министерство…
— Где вы были до министерства? — снова спросила она.
Снова хмурый взгляд.
— Я… Я точно не знаю. Это слишком… расплывчато. Я помню, что был в Хогвартсе, потом в большом поместье… — его глаза внезапно открылись. — Извините, мадам. Я хочу конфиденциально поговорить с директором Дамблдором.
Она кивнула и вышла. Северус посмотрел на Гарри.
— Ты не понял, мальчик? Я сказал конфиденциально.
Гарри в шоке посмотрел на него, но Дамблдор успокаивающе коснулся руки Северуса.
— Я же сказал тебе, Северус, что ты наложил на себя заклинание памяти. Мальчик должен остаться здесь.
— Вы уверены, Альбус? — усмехнулся Северус.
— Абсолютно. Он хорошо осведомлен о твоих… делах, мой друг.
Северус бросил на Гарри подозрительный взгляд и пожал плечами.
— Хорошо, директор, — деловито сказал он. — Я был в Хогвартсе, готовил несколько зелий для Поппи и беседовал в библиотеке с Минервой о делах Ордена. Затем я почувствовал вызов, — Гарри коснулось плохое предчувствие, — и ответил на него. Волдеморт вызвал меня к Поместью Кошмара. Я ждал возле него дальнейших указаний, и это все. Следующее, что я помню, — пребывание в пыточной камере министерства с Бамбергом.
Дамблдору пришлось подхватить Гарри, потому что тот покачнулся.
Бамберг, очевидно, не прорвался через ментальную защиту Северуса. Он остался умственно здоровым, но без всяких воспоминаний о… о чем? Спросил Гарри себя. О самом важном в их жизни. Об их отношениях.
— Между прочим, кто он, Альбус? — услышал он голос Северуса, подтверждающий его худшие опасения.
— Это Квайетус.
— Я никогда раньше не слышал это имя, — и Гарри, и Дамблдор резко вздохнули, но Снейп проигнорировал их реакцию. — А что он делает здесь?
Дамблдор и Гарри серьезно посмотрели на него.
— Ты никогда раньше не слышал его имени, Северус? Ты никогда не слышал о Квайетусе Снейпе?
— Квайетусе СНЕЙПЕ? Вы шутите? — разъяренно зыркнул Северус. — Это шутка, Альбус?
— Ты не помнишь своего брата, — внезапно погрустнел Дамблдор. — Ты наложил Обливиэйт на воспоминания о нем, и я никогда не узнаю, почему…
— Моем… моем брате? — запнулся Северус и сглотнул. — У меня есть брат?
— Почему ты сменил сторону, Северус? — внезапно спросил Дамблдор.
— Потому… — начал Снейп. Но не смог закончить. Он покраснел и уставился на свои колени. — Я не могу вспомнить, директор. Я знаю, что есть что-то, но не могу это вспомнить.
Опустилась долгая тишина. Северус первым нарушил ее. Он смотрел на Гарри, но слова его были обращены к Дамблдору.
— Ладно, директор, я не дурак. Я сейчас провер
|
|
|
