Поездка его святейшества махдум- /269б/ Нурана в Индию и несколько рассказов, имеющих к тому отношение

ГЛАВА 84.

ПОЕЗДКА ЕГО СВЯТЕЙШЕСТВА МАХДУМ- /269б/ НУРАНА В ИНДИЮ И НЕСКОЛЬКО РАССКАЗОВ, ИМЕЮЩИХ К ТОМУ ОТНОШЕНИЕ

В ту весну его святейшество Махдум-и Нуран направился в Индию по бадахшанском дороге. Провожая его, [Са'ид] хан дошел до перевала Шахназ ⁵⁹, что составляет семь-восемь дней пути, а сей раб был лишен этого счастья; я находился в Аксу. Когда я приехал к хану из Аксу, он сказал: “Во время прощания с его святейшеством Ходжа Нураном я попросил [его] прочесть благословение. Когда он воздел свои милосердные руки, чтобы произнести благословение, я попросил его оказать милость, прочитав сначала благоуханное благословение за Мирзу Хайдара, а затем удостоить тем же сего раба. Он удовлетворил мою просьбу и сначала произнес благословенне за тебя, а после этого— за меня”. Стихи:

Возлюбленная скрылась с глаз и в сердце вонзились колючки [от разлуки с ней]
На сердце остались сотни пятен печати как воспоминания о ней
Хотя нет надежды на возвращение жизни, которая ушла,
Все время глаза мои устремлены на дорогу в ожидании ее.

Люди, участвовавшие в проводах его святейшества Ходжа Нурана, рассказывали, что хан сколько бы стоянок нн проходил с его святейшеством Ходжой, все время горевал и всякий раз, кегда [Ходжа] произносил слово, грусть так овладеаала ханом, что у него невольно начинали литься слезы так, что это / 270а / передавалось присутствующим. Язык обстоятельств без слов говорил “эта разлука между тобой и мной” — в том значении, что разлука не сменится свиданием до наступления дня воскресения мертвых. Байт:

Возлюбленная вознамерилась убить меда мечом, разлуки,
Всякий боится вечера смертного часа а я — дня расставания

Так как для хана это свидание [с Ходжа Нураном] было последним и от того, что та разлука не обещала нового свидания, у хана было такое настроение.

Короче говоря, его святейшество Ходжа Нуран прибыл в Индию. Подступом к Индии были Кабул и [503] Лахор ⁶⁰, которые принадлежали Камрану Мирзе, и он умолял [Ходжа Нурана] пожаловать в Лахор. Однако тот сказал: “В начале поездки у меня было твердое намерение навестить [Бабур] Падишаха, а теперь в связи со смертью Бабур Падишаха нам нужно выразить соболезнование Хумайун падишаху, и если мы вернемся после исполнения этого долга, Ваша просьба будет удовлетворена”. И он уехал в Агру — столицу Индии. Его несущий радость приезд [Хумайун] падишах встретил с разными почестями.

В то время в Индии появился некий Шайх Пул ⁶¹, и Хумайун падишах решил вручить ему свою волю по той причине, что имел большую склонность к оккультным наукам и желал научиться молениям и заклинаниям, Шайх Пул, обрядившись в одежду старца, пришел к нему и уверил его, что к истинной цели приближают моления и заклинания и, возможно, сама истинная цель является их плодом. Так как все это [Хумайун] нашел соответствующим своей натуре, он тотчас же сделался мюридом Шайха (Добавлено по Л₁188а).

Кроме того, был еще Маулана Мухаммад Паргари. Он был человеком образованным, однако до предела порочным и добивался всего, чего хотел, если даже это было недостойное дело. И тот Шайх, согласовавшись с желаниями Муллы Мухаммада, прибегнул к его помощи. Маулана Мухаммад также действовал согласно желаниям Хумайун падишаха, натура которого поддавалась его лести. Когда после того события я на некоторое время / 270б / приехал к [Хумайун] падишаху, что вскоре будет описано, из того, что падишах рассказывал о своем пире, т. е. Шайх Пуле, я ничего не мог понять, кроме заклинаний и молений, < один Аллах это знает>.

Так как [Хумайун] падишах стал истинным последователем Шайх Пула, то Маулана Мухаммад, даже сам падишах и его приближенные при встрече с его святейшеством Ходжа Нураном, приверженность к которому являлась наследственной [для падишаха], проявили небрежность и пренебрежение, и это послужило причиной отвращения от них его лучезарного сердца. Когда до этого Ходжа Нуран проезжал через Лахор, Камран мирза просил его избрать своим местожительством Лахор, и тот обещал, что так будет по возвращению [из Агры]. Теперь, согласно своему обещанию, он [504] из Агры направился в Лахор. Хумайун падишах и его приближенные уговаривали его остаться, однако он не согласился и уехал в Лахор. [Это произошло] в 943 (1586-1587) году.

Незадолго до этого я приехал в Лахор и удостоился счастья целования его ног. В те дни я много раз слышал из его рассыпающих жемчуг уст, как он говорил: “Я видел во сне, что появилось море и унесло все, что осталось после нас в Агре к Индии, а мы спаслись е большими трудностями”. Через три года так и случилось, как он сказал, что вскоре будет описано.

После, разорения Индии [Ходжа Нуран] по кашгарской дороге благополучно добрался до Мавераннахра < Аллах всевышний да продлит тень милости его на многие годы над слабыми приверженцами и над головой ищущих пути истины во имя Мухаммада и его потомков>.

ГЛАВА 85.

О ЧУДЕСАХ [ХОДЖА НУРАНА]

Я находился в собрании, на котором присутствовал и Маулана Мухаммад Паргари, прибывший в то время из Агры с посланием от Хумайун падишаха, когда [Ходжа Нуран] рассказал о своем упомянутом выше сне. Маулана Мухаммад стал плакать и просить прощения за небрежное к нему отношение. Он попросил, чтобы [Ходжа Нуран] отправил Хумайун падишаху письмо / 271а / и докучал ему этим. [Ходжа Нуран] написал [стих]:

О Хума ⁶², никогда не простирай свою благородную тень
Над той страной, где попугаев меньше, чем коршунов.

И, удивительно, эти слова оказались пророческими: Хумайун падишах не покрыл тенью [как птица Хума] ту страну, где попугаев меньше, чем коршунов, и отправился скитаться.

В Йанги Хисаре Кашгара я постился в месяце раджаб. Я сидел с [Ходжа Нураном], когда откуда-то принесли пищу и, не отказавшись, я разговелся. На следующий день я решил выполнить то, что хотел накануне. Когда я отправился к Ишану, повторилось то же самое. На третий день я вновь решил осуществить свое намерение и пошел [к Ходжа Нурану]. Снова возникла еда; [Ходжа Нуран] отделил ее часть и сказал: “Несите такому-то человеку, мы окончательно прервем его пост”. И это было при том положении, что никто не знал, что я держу пост. [505]

Ёще [рассказ] в те дни, когда я находился в Лахоре, сын Шаха Исма'ила по имени Шах Тахмасп ⁶³ пришел из Ирака и отобрал у уполномоченных людей Камрана мирзы Кандагар, отдал его своим доверенным лицам и вернулся. Из-за этого события Камрана мирзу охватила глубокая печаль, и он сказал мне: “Я очень расстроен, расскажи об этом положении Ишану [Ходжа Нурану]. Я доложил ему об этом и, когда на следующий день я пришел к нему, он сказал: “Я увидел во сне его светлость [Ходжа Ахрара]. Он спросил меня: Отчего ты печален? ” Я сказал: “Я печален из-за Камрана мирзы, потому что туркмены захватили Кандагар; чем это кончится? ” Он приблизился ко мне, взял меня за руку и сказал: “Нисколько не печалься, потому что это легко закончится”. Как он сказал, так и получилось: Камран мирза пошел на Кандагар, и человек Шаха Тахмаспа, который сидел в Кандагаре, заключив мир, отдал Кандагар Мирзе Камрану и ушел. И это было удивительным делом для туркмен, так как их государи не позволяли своим подчиненным поступать без их ведома. Но как бы то ни было, все легко разрешилось.

Еще [рассказ]. Ханзада бегим, сестра Бабур Падишаха, имя которой уже упоминалось ранее в разных местах этой книги, / 271б / находилась в Кабуле. Она чем-то заболела и написала письмо [Ходжа Нурану] и попросила через меня, чтобы он испросил [у Аллаха] избавления от этой болезни. То письмо было написано неумело, и я заново написал его, как было положено, и отнес к [Ходжа Нурану]. Он сказал: “Я хочу поделиться с вами тайной”. Я встал и поклонился. Он сказал: “Дайте мне то письмо, которое отправила бегим” — а между тем я написал его в уединенном месте, и о том никто не знал.

Я ограничился здесь тремя-четырьми рассказами о [Ходжа Нуране] из числа тех, что я видел сам, а те рассказы, которые я слышал от людей, для краткости изложения здесь не приведены. Когда я направился в Кишмир, о чем вскоре будет сказано, он написал для меня несколько строк, и я надеюсь, что то письмо станет письмом освобождения этого раба в мире земном и загробном.

Конец благословенных воспоминаний о [Ходжа Нуране] завершается приведением того счастливого письма в добрый час и с благословением божьим. Господь преславный и всевышний да продлит на долгие годы тень святости и благодати его над головами преданных [506] приверженцев < во имя Владыки рабов, Мухаммада и его славных потомков>. А то письмо следующее:

Во имя Аллаха милостивого, милосердного!

Я докладываю, что у сего грешного раба, отягощенного многими проступками, нет претензии на дервишество. Если кто-то является дервишем и разглагольствует об этом, то это не совместимо с дервишеством. Почему шествующий по пути тариката не должен заявлять об этом? Если какой-то человек желает вступить на путь дервишества, он должен выполнить определенные условия. Во-первых, так как дервиш является путником дороги загробной жизни, он неизбежно будет прославлять [Аллаха], будь это в душе или на языке. Значит сердце, язык и горло должны быть чистыми. Вам известно, что мы в эти дни говорим и что едим. Все, что нам дают и все, что мы сами находим, — мы едим. И от этого не стали чистыми ни наш язык, ни горло. / 272а / Наш язык, кроме поминания бога, < да возвеличится слава Его>, говорит много пустых слов, что не одобряется Господом. Одним словом, если человек, не придерживающийся этих условий, станет носить имя славного сословия дервишей, то совершит недозволенное.

Итак, из этого следует, что мы не являемся дервишами, однако мы являемся ими в той мере, как сказал его святейшество Маулана Джалаладдин Руми в наставлении и завещании своему сыну Султан Валаду:

Одного мига нельзя пробыть вдали от Него (Аллаха),
ибо удаленность от Него увеличивает опустошение [души],
Во что бы то ни стало ты не разлучайся с Ним,
Потому что от близости увеличивается любовь

Итак, сей раб — только передатчик слов дервишей и не является ни дервишем, ни муллой. Для каждого, кто поступает согласно словам божьих людей, будут уготованы блага земной и будущей жизни. < Ты слушай, что говорят, и не смотри на того, кто говорит> (В тексте после арабского изречения приведен персидский перевод)

После смерти господина нашего Маулана Нураддин 'Абдаррахмана Джами, < да освятит Аллах его тайну и озарит его могилу>, у него в изголовье нашли записку. Вот одна из фраз, написанных его рассыпающим жемчуг пером: “Нет ни одного человека, мысли которого иногда не обращались бы к всевышнему и преславному Аллаху. Обращение его мыслей к Господу [507] доказывает истинность того, что каждый человек по сути своего творения пропущен через четыре начала. Одно из этих четырех начал то, что он знает, что сущность его явилась в бытие из небытия. Второе то, чго это бытие и существование не зависят от его силы и воли, ибо если бы это было так, то он мог бы сделать себя вечным и нетленным. Третье: такова участь всех существующих созданий. Четвертое все, что из небытия стало бытием, само лишено силы создания и творения. И эти четыре начала присущи тому Творцу, который существует сам в себе, а не вне себя. Пусть [шествующий по пути тариката] также знает, что милости, оказываемые ему Творцом, — а именно существование и все, что относится к существованию из сил чувственных, мыслительных, внешних, внутренних и других — это великое блаженство, и оно исходит от бесконечных божеских милостей, < да будет он велик и превозвышен. И в этой степени [знания] / 272б / по велению [изречения]: < человек — раб милости> [у шествующего по пути тариката] мысли всегда притягиваются к своему началу. И это начало — влечение [к Аллаху]. И потом, если он подумает [о том, что] все, что случается из полезного и вредного — оно не является действующим в бытие, [то поймет, что] все это зависит от Творца, < да возвеличится слава Его>. А когда он постарается повторять это [в памяти], то влечение его [к Творцу] будет увеличиваться и становиться сильнее с каждьм мгновением и привязанность его к преходящим вещам поколеблется, и он постепенно будет отрываться от них. Когда он подумает, что согласно человеческой натуре и особенностям человеческого рода он не сможет обойтись без наслаждения, а наслаждение зависит от желания, когда зависимое от желания дело должно быть совершенным и вечным, потому что привязанность мысли к делу несовершенному или бренному принесет плоды печали в проявлении сокрытого. Пока не появились нежелательные явления, пусть он знает, что абсолютно совершенным, вечным и бесконечным является Господь, обладатель могущества и всех достоинств, потому что всякая красота, благодеяние и совершенство прочно только у Господа. И всякое совершенство и благодеяние, которые проявляются в [человеке], в действительности есть отражение красоты, благодеяний и совершенства преславного Господа, < да будет он велик и превозвышен> и заимствованы его рабом, потому что человек в своей сущности — это небытие, а у небытия [508] не бывает совершенства. Или так: то, что проявляется у человека, не считается совершенством и вместе с этим оно обречено на уничтожение и исчезновение.

И когда значение человека укрепится на этих упомянутых заповедях, то, несомненно, влечение [его к Богу] и его старание еще в другой раз набирают силу, потому что источником любви являются красота или милость, которые в действительности принадлежат Богу. Когда [идущий по пути тариката] продолжит свои раздумья о совершенстве и вечности Господа и об < ущербности, тленности и бренности творений, то пусть он вникнет в слова: < нет божества, кроме Бога>, т. е. нет (Добавлено по Л₂ 216а; Л₃ 159а, )достойного предмета поклонения и желания, кроме Бога единого.

Когда эти упомянутые заповеди он сделает своей молитвой, тогда его старания ради преславного Господа и разрыв его со всем тем, что кроме Него, дойдут до такой степени, что его привязанность к преходящим вещам окончательно оборвется и даже всё, кроме Аллаха, будет забыто. Если у кого-то после выполнения всех этих заповедей не проявится такого состояния, это означает, что он еще не достиг успеха в выполнении какого-то из упомянутых положений, / 273а / или он настолько усердствует в выполнении потребностей своего естества, что у него не осталось способности воспринимать их, < сохрани Аллах от этого>, и он присоединился к разряду животных — [айат]: < Они как скогы, даже более заблудшие> ⁶⁴. Несмотря на то, что он верует, из-за отсутствия способности воспринимать его понятия уподобляются [понятиям] животных, и его нрав соответствует нраву животных, как об этом говорит хадис Пророка < да будут ему наилучшие молитвы>.

С начала изложения четырех упомянутых заповедей до сих пор были приведены слова и наставления его святейшества Махдуми [Джами]. Теперь мы дошли до слов его святейшества Махдуми [Нуран]. Он сказал: “Нет человека, мысль которого не обращалась бы иногда к преславному Господу. Но обращение мысли к Господу имеет другое значение, и происходит оно с помощью зикра — упоминания. Цель зикра - упоминание преславного Господа. Однако каждый мусульманин иногда вспоминает преславного и всевышнего Господа. Что там мусульманин, когда даже неверующий иногда вспоминает Бога. Но с таким вспоминанием Бога человек [509] еще не становится дервишем, потому что если считать дервишем человека, иногда вспоминающего [Господа], то тогда всех людей, обращающихся к Богу, надо считать дервишами. На самом деле это не так и вот почему: человек, который вступил на путь дервишества, сначала должен принести искреннее покаяние и очиститься внешне и внутренне, что является условием на пути совершенствования и [следует из] наставления достигшего совершенства муршида”.

И он [Махдуми] сказал, что среди ищущих истины известны три способа [для достижения этого]. Один из них — зикр. Самый лучший из зикров, по словам Пророка, < да благословит его Господь и да ниспошлет ему мир>, — < это [произнесение символа веры]: “нет божества, драме Бога”>. Другой способ муракаба — созерцание, при котором считая бесподобного Господа совершенно удаленным от слов, голоса и от всего, что присуще Его творениям, [суфий] углубляется [в созерцание] таким образом, что в мыслях его ничего не появляется, кроме бога. А это трудное дело; кому же из счастливцев настоящего мира и потустороннего оно удастся!

Третий способ — рабита — соединение. Он состоит из обращения [суфия] к лицу и внешнему облику человека, созерцание которых напоминает преславного / 273б / Господа. Так как цель постоянного обращения дервиша к всевышнему Богу увидеть его благословенное лицо, являющееся зеркалом, отражающим красоту Господа, то при обращении дервиша к лицу человека достигается то, чего он достиг бы при созерцании преславного Господа. Соединение — есть действие, исходящее из потребностей обеих сторон: раб созерцает Господа, следовательно, Господь также созерцает своего раба.

Есть одна община дервишей — риджа ал-Аллах, у которой внешне нет (Добавлено по Л₁ 190б; Л₂ 216аб; Л₃ 159а) пиров и мюридов, ее называют увайси. Пророк покровительствовал Увайсу Карани ⁶⁵, хотя никогда не видел его. Увайс Карани был при жизни Пророка, однако ему не посчастливилось встретиться и беседовать с ним. Однажды Пророк, < да благословит его Господь и да ниспошлет ему мир>, завещал эмиру правоверных Умару и эмиру правоверных 'Али, < да будет милостив к ним Аллах>: “После моей смерти навестите Увайса Карани, ибо преславный Господь в день воскресения из мертвых благодаря его [510] заступничеству многих людей допустит в рай”. Впоследствии каждого, кто достигал какой-либо степени благодаря поддержке духа какого-либо шейха, называли увайси. Например, у Султан Байазида Вистами ⁶⁶ внешне нет пира, а влияние на него оказал дух Имам Джа'фар Садика ⁶⁷, таким же образом Шайх Абу-л-Хасан Харакани получил духовную поддержку от его светлости Султан Байазида Вистами. Это высокая степень и какому счастливцу она достанется!

Говорят, что созерцание — это благо божественное, по своему достоинству всеобъемлющее, а на долю сего раба достался лишь глоток от него.

Созерцание со стороны преславного и всевышнего Господа бывает двух видов: один из них — оберегание своих созданий от небытия и от захвата их тленностью, и содержание стиха [Корана]: < Аллах надзирает за всякой вещью> ⁶⁸ отражает этот смысл; второй - присматривание за тем, как его раб соблюдает предписания и запреты.

Созерцание со стороны раба бывает трех видов: первый — размышление над тем, что всевышний Господь все время присутствует в его делах и наблюдает, и плодом этого созерцания является его образ жизни, и это по терминологии суфиев и шествующих по пути совершенствования называется “созерцанием созерцания>. / 274а /

Второй — сохранение всех сил внешних, внутренних, чувственных и мыслительных с тем, чтобы приложить их к тому, для чего они созданы.

Третий — оберегание сердца от всего, кроме Аллаха, таким образом, чтобы чуждое никогда не находило путь к сердцу. Цель от созерцания здесь — обрести царство этой мысли, чем и заняты [суфии], шествующие по пути совершенствования, — такова их цель.

И еще. Некоторые дервиши при зикре произносят [символ веры] “калама-и таййиба” (Т. е. “Ашхаду ан ла илаха илла-л-лах ва ашхаду анна Мухаммадан расул аллах” (Исповедую, что нет божества кроме Аллаха и исповедую, что Мухаммад посланник Его). ) громко про себя; некоторые “калама-и таййиба” произносят полностью. Те, которые произносят его полностью, [правильность этого] доказывают тем, что слова “Мухаммад ан расул-аллах” составляют часть [символа веры], поэтому его следует произносить полностью по примеру эмира правоверных Абу Бакра Сиддика ⁶⁹, < да будет милостив к нему Господь>, который сказал: “Я никогда не [511] произносил первых слов [символа веры] без вторых”. Мнение избранных ходжей, < да освятит Аллах их тайну>, также полное произношение слов [символа веры].

Эти упомянутые заповеди следует исполнять путнику-салику, шествующему по пути совершенствования. Однако основным является дело, а не слова. Суфии говорят: “До тех пор, пока ты не положишь на язык сахар, во рту у тебя сладко не станет”. И еще, необходимо знать, что Господь преславный и всевышний воспитал своих избранных рабов двумя путями: один путь — бедность, другой — в одежде достатка. И каждый из этих двух путей имеет доказательство в стихах Корана и в хадисах Пророка.

В связи с тем, что я сказал, я вспомнил рассказ об обращении Хазрата Мусы к Творцу. Однажды Хазрат Муса, < да будет на нем благословение Аллаха>, обратился к Аллаху: “О Боже, укажи мне одного друга из своих друзей”. И получил ответ: “Иди в такие-то развалины и ты увидишь одного из моих друзей”. Хазрат Муса отправился в то разрушенное место. Там он увидел несчастного, немощного, изнуренного старца. Муса опять обратился к Аллаху: “О боже, покажи мне другого своего друга”. Последовал ответ: “Иди в такой-то дворец и ты увидишь другого моего друга”. Когда Хазрат Муса пошел в тот дворец, он увидел в том дворце ходжей, / 274б / которые проводят время как цари. Господь сказал: “Вот это другой наш друг”. Когда вновь настало время моления, Муса сказал: “О Боже, один твой друг в такой бедности, а другой в достатке?! ” Господь преславный сказал: “Благо для того друга — бедность. Если я сделаю его богатым, душа его сделается порочной. Я лучше знаю души своих рабов. Подданные, пребывающие в нужде, лучше подданных самодовольных, ибо бедные подданные — цель и желание Господа в отношении своего раба”. Во всяком случае следует знать рабу божию, что земное, как золото и серебро, для того, чтобы обеспечить жизнь. В этом смысле его любовь к дирхему и динару до определенного предела не вредна. Так Муллайи Рум ⁷⁰, < да освятит Аллах тайну его>, в своем “Маснави” приводит байт:

Что такое богатство? —
Это значит забыть бога
Флейта — это и товар, и серебро, и дети, и жена.

Если дадут дервишу богатство Соломона, нужно, чтобы он не привязался к нему. Говорят, что расход на [512] стол Шайха Мадждаддина Багдади ежегодно составлял двести тысяч динаров красного золота. Так передают. Значит, следует оберегать сердце от привязанностей ко всему кроме преславного Господа, ибо спасение на том свете, достижение вечного счастья и соединение со степенями потустороннего мира заключается в этом.

⇐ Предыдущая49505152535455565758Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: