 |
Отношение митрополита Петра к деятельности митрополита Сергия
|
|
|
|
Тот факт, что в распоряжении святителя Петра от 6 декабря 1925 года среди возможных его заместителей митрополит Сергий был указан первым, вполне характеризует отношение к нему Местоблюстителя в тот момент. К этому можно добавить, что из показаний священномученика Петра от 12 декабря того же года следует, что уже летом он был готов назначить митрополита Сергия своим первым заместителем. На вопрос: «Что Вы можете нам сказать по поводу Ваших завещаний о преемниках на случай невозможности отправлять обязанности патриаршего местоблюстителя?» — святитель ответил: «Да, я действительно писал два завещания на указанный случай. В первом, написанном, кажется, в июне или июле, я последовательно назначил своими заместителями м[итрополита] Сергия Нижегородского, архиепископа Николая Добронравова, последним Иосифа Ростовского»1.
Очевидно, митрополит Петр глубоко уважал митрополита Сергия и доверял ему. Известно, что во времена Святейшего Синода будущему священномученику Петру (тогда еще мирянину) довелось немалое время исполнять церковное служение в качестве подчиненного своего будущего заместителя2. В 1920 году именно митро-
1 ЦА ФСБ РФ. Д. Н-3677. Т. 4. Л. 109.
2 После окончания в 1892 году Московской Духовной Академии Петр Федорович Полянский был назначен помощником инспектора МДА, в то время как исполняющим саму должность инспектора в 1893 году стал тогда еще иеромонах Сергий (Страгородский). Затем на некоторое время пути двух будущих Первоиерархов разошлись. С 1906 года П. Ф. Полянский исполнял обязанности ревизора духовных учебных заведений в Учебном Комитете, а с 1916 года был его постоянно-присутствующим членом. Председателем же Учебного Комитета при Святейшем
|
|
|
| 365 |
политом Сергием Петр Полянский был пострижен в монашество и рукоположен в священный сан1.
Деятельность митрополита Сергия в первый период его заместительства (до ареста осенью 1926 года) святителем Петром, как следовало из его послания из Пермской тюрьмы от 1 января 1927 года, в целом была одобрена. Меры, предпринятые Заместителем в отношении григорианских самочинников, были признаны Местоблюстителем справедливыми2. В послании не содержалось одобрения действий митрополита Сергия во время его спора о местоблюсти-тельстве с митрополитом Агафангелом, но не содержалось и их порицания. Позднее (в 1930 году) деятельность митрополита Сергия в его первое заместительство была охарактеризована священномуче-ником Петром как «всеми уважаемая»3.
Однако при этом всем своим поведением митрополит Петр опровергал тезис Заместителя о том, что он передал ему «хотя и временно, но полностью права и обязанности Местоблюстителя и сам лишенный возможности быть надлежаще осведомленным о состоянии церковных дел, не может уже ни нести ответственности за течение последних, ни тем более вмешиваться в управление ими»*. В отличие от митрополита Сергия сам святитель Петр себя «лицом безответственным» совершенно не считал, напротив, определял в Пермском послании свое положение как «высоко-ответственное»''. Своими выступлениями по поводу событий 1926 года, связанных с именами архиепископа Григория и митрополита Агафангела, наконец, самим посланием от 1 января 1927 года митрополит Петр свидетельствовал о себе не как о «титулярном», полностью устранившемся от дел, а как о действительном Патриаршем Местоблюстителе — Первоиерархе Русской Православной Церкви6.
___
Синоде с 1913 года являлся все тот же Сергий (Страгородский), к тому времени уже архиепископ Финляндский (см.: Акты... С. 879; Митрополит Мануил (Лемешевский). Русские православные иерархи... Т. 6. С. 168—169).
|
|
|
1 В книге А. Левитина и В. Шаврова содержится сообщение о том, что монашеский постриг Петра Полянского и рукоположение его в сан священника совершил Патриарх Тихон (см.: Очерки по истории русской церковной смуты. С. 382), но сам священномученик Петр свидетельствовал иначе (см.: Акты... С. 692).
2 См.: Там же. С. 492—493.
3 Тамже. С. 691.
4 Там же. С. 478.
5 Там же. С. 492.
6 На данное обстоятельство впоследствии указывал митрополиту Сергию митрополит Кирилл (в письме от 10—12 ноября 1929 года), но Заместитель, отвечая ему, проигнорировал это указание (см.: Там же. С. 653, 677—678).
| 366 |
Вообще, как уже отмечалось, вопрос об отношении митрополита Петра к деятельности митрополита Сергия в первый период заместительства последнего не стоял в центре внимания церковной общественности, поскольку сама по себе деятельность Заместителя ею тогда в основном одобрялась, как отвечающая интересам Церкви. Ситуация в корне изменилась во второе заместительство митрополита Сергия. Отвечает ли новый курс политики Заместителя церковным интересам, было большим вопросом. В колебаниях — подчиняться или не подчиняться смущающим совесть требованиям митрополита Сергия — многие стали вспоминать, что глава Русской Церкви не он, а митрополит Петр, позиция которого чрезвычайно важна. Так, например, Г. П. Федотов в письме от 29 августа 1927 года призывал митрополита Евлогия к особой осмотрительности при принятии важных решений, приводя такой аргумент: «Для меня неясно: как относятся к шагу митрополита Сергия митрополит Петр и другие исповедники в заточении?»1
Многим из тех, кто из послушания или еще из каких-то соображений подчинился митрополиту Сергию, для успокоения совести важно было знать, что действия Заместителя одобряются Местоблюстителем. Чтобы заглушить голос совести, некоторые стали пытаться уверить себя и других, что митрополит Петр благословил митрополита Сергия встать на путь, по которому тот пошел. В этом отношении весьма показательна позиция редакции официального печатного органа евлогианской группировки. В опубликованной в «Церковном вестнике Западно-Европейской епархии» от декабря 1927 года редакционной статье «О современном положении Русской Церкви» можно найти, к примеру, такие рассуждения по поводу легализации Патриаршей Церкви в России: «Почему же за это трудное дело взялся митрополит Сергий, а не другой иерарх и, в частности, не митрополит Петр, Местоблюститель Патриаршего престола? Мысль об этом занимала, несомненно, и митрополита Петра, и он делал попытки к ее осуществлению, как это видно из его послания от 1-го января 1927 года1; но вскоре он был арестован и заключен в
|
|
|
1Цит. по: Одинцов М. И. Русские Патриархи XX века. С. 245.
2 Вопроса о легализации в своем послании священномученик Петр коснулся мимоходом один раз. Контекст был такой: «7 февраля 1926 г. я решился на известную меру — образовать особую Коллегию для управления Церковью. <... > Я имел в виду создать управление авторитетное, и правительство, как мне заявили, было согласно легализировать его» (Акты... С. 492). Такое решение было принято митрополитом Петром в результате введения его в заблуждение насчет положения церковных дел. Как только он смог разобраться в ситуации, от этого решения он сразу же отказался и резолюцию от 1 февраля полностью аннулировал, что и подтвердил далее в том же послании от 1 января. Усматривать в этом эпизоде «попытку к осуществлению мысли о том
| 367 |
тюрьму. Вследствие этого он был вынужден передать свои полномочия митрополиту Сергию, а следовательно — и то главнейшее дело о выработке условий для легализации Патриаршей Церкви, ибо его имя для Советской власти стало одиозным. И трудно было сделать лучшего выбора. Митрополит Сергий, несомненно, один из самых выдающихся, самых образованных и умных иерархов Русской Церкви. Полномочия митрополита Сергия были подтверждены и Собором <?>, и митрополитом Петром. Из самых достоверных частных источников известно, что митрополит Сергий нередко навещал митрополита Петра в его заключении, подолгу с ним беседовал, и в этих беседах, конечно, было тщательно и всесторонне обсуждено то дело, которым теперь занят митрополит Сергий. Известно и то, что пред отправлением в ссылку митрополит Петр (он теперь живет в Абалакском женском монастыре Тобольской губернии) благословил митрополита Сергия на это дело, хотя, конечно, документально доказать этого пока нельзя».
|
|
|
Как видно, автор статьи с легкостью писал не только о нигде не засвидетельствованных нередких и продолжительных беседах заключенного митрополита Петра с митрополитом Сергием (так бы и позволило им ОГПУ что-либо тщательно и всесторонне обсуждать\), но и о целом Соборе, подтвердившем полномочия последнего (что здесь имелось в виду, вообще трудно понять). На таком фоне утверждение о том, что митрополит Петр митрополита Сергия «благословил на это дело», смотрелось вполне естественно. Документально доказать это редактор евлогианского «Вестника», конечно, не мог, но он в таких доказательствах, похоже, и не нуждался. Однако не все были столь же «наивно доверчивы». Хоть какие-то «документальные доказательства» были нужны, и они появились (только за рубежом о них узнали не сразу).
Первым, получившим широкую известность, документальным свидетельством об отношении Патриаршего Местоблюстителя к деятельности Заместителя, ассоциируемой с июльской Декларацией, стал уже упоминавшийся доклад епископа Василия (Беляева) от 11 ноября 1927 года. В этом докладе епископ Василий, якобы по поручению митрополита Петра, сообщал следующее: «Владыка получил возможность (из газеты "Известия ") прочитать Декларацию нынешнего православного Синода и вынес от нее вполне удовлетворительное впечатление, добавив, что она является необходимым явлением на-
____
трудном деле, за которое взялся митрополит Сергий», можно с очень большой натяжкой, закрыв глаза на то, что Местоблюститель был тогда просто обманут.
2 Церковный вестник Западно-Европейской епархии. (Париж). 1927. 18/31 дек. № 6. С. 7—8.
стоящего момента, совершенно не касаясь ее некоторых абзацев. Владыка митрополит просил передать его сердечный привет митрополиту Сергию и всем знающим его».
Имея в виду этот доклад, митрополит Сергий заявил в декабре 1927 года делегатам ленинградской оппозиции: «Вам известно, что меня принял и одобрил сам митрополит Петр?» В ответ Заместитель был тут же поправлен: «Митрополит Петр сказал, что "понимает ", а не принимает Вас. А сам митрополит Петр ничего Вам не писал»2.
Основания для сомнения в правильности интерпретации митрополитом Сергием вышеприведенного доклада, как однозначного одобрения его деятельности Патриаршим Местоблюстителем, могли появиться уже при внимательном чтении самого этого документа. Одна оговорка «совершенно не касаясь ее некоторых абзацев» показывала, что удовлетворительность впечатления, будто бы вынесенного Местоблюстителем от Декларации, была весьма относительной. Более глубокий анализ доклада только усиливал эти сомнения. Пример такого анализа можно найти в уже упоминавшейся книге «Кифа»:
|
|
|
«Из практически испытанного чуть ли не каждым церковным человеком, а духовенством — всем без изъятия, административно-полицейского опыта тех лет (обыски, допросы, тюрьмы, ссылки, концлагеря, "минусы-6"1 и пр.), — было совершенно ясно, что, расставаясь в Хэ со своим временным сожителем епископом Василием (Беляевым), митрополит Петр никак не мог иметь какого-либо представления о дальнейшем маршруте отъезжающего сожителя и, тем более, расчета на встречу его с Заместителем. <...>
Уезжавший из ссылки по "минусу-6" епископ Василий, разумеется, сам не знал, куда в дальнейшем забросит его судьба, и потому никак не мог предложить митрополиту Петру своих услуг для какого-либо поручения. Со своей стороны и Местоблюститель, отлично изучивший на собственном опыте практиковавшуюся тогда административно-карательную "технику", не рискнул бы поручить чего-либо отбы-
1Акты... С. 531.
2 Там же. С. 536. Согласно другому, более позднему, описанию этой беседы тема отношения митрополита Петра к деятельности митрополита Сергия прозвучала в ней несколько иначе: «Так вы хотите раскола? — грозно спросил митрополит Сергий... — Со мной согласно большинство...— Голоса надо, Владыко, не подсчитывать, а взвешивать, — возразил профессор] А[ндреевский]. — Ведь с Вами не согласен митрополит Петр, законный Местоблюститель Патриаршего Престола; с Вами не согласны митрополиты Агафангел, Кирилл и Иосиф» (Архиепископ Пикон (Рклицкий). Жизнеописание Блаженнейшего Антония, митрополита Киевского и Галицкого. Т. 6. С. 236).
3 «Минус-6» — лишение права проживания в шести областях или городах (обычно центральных и тех, где ранее проходило служение высланного).
369
вающему собрату, кроме обычной просьбы (буде представится возможность!) о передаче привета "всем знающим его ". И, конечно, если бы у митрополита Петра возникла хотя бы некоторая уверенность в непосредственной встрече епископа Василия с митрополитом Сергием в ближайшее же будущее, а главное: если бы Местоблюститель был солидарен с новыми мероприятиями Заместителя и желал бы поддержать эти начинания своим авторитетом, — то нет и не может быть никакого сомнения в том, что он обязательно воспользовался бы выездом епископа Василия из Хэ (даже независимо от возможности встречи последнего с Заместителем в недалеком будущем) для передачи с ним если и не послания своего, то уж во всяком случае, четко сформулированного отношения к "Декларации "и ко всем вытекающим из нее последствиям. <... >
Отсюда — ввиду неизвестности для Местоблюстителя дальнейшего маршрута епископа Василия с его "минусом "— самый факт поручения выступает не только в сомнительном виде, но и совершенно исключается. <...>
Таким образом, не кажется ли читателю, что ссыльный епископ Василий, срок наказания коего истекал лишь 9 января 1929 года — был направлен через Москву с подсказанным "где-то"поручением передать привет Заместителю от митрополита Петра, который, "по счастливой случайности ", как раз недавно "получил возможность " за Полярным кругом ознакомиться с тем именно номером "Известий ", в коем оказалась опубликованной пресловутая "Декларация"?
Одним словом, — и как бы там ни было, — но ни о каком деловом поручении со стороны Местоблюстителя, данном им будто бы отъезжающему в неопределенном направлении епископу Василию, — говорить не приходится, и все подобного рода предположения должны быть целиком отнесены за счет фантастики доверчивых людей и режиссерского таланта заинтересованных лиц»1.
Несмотря на звучавшие сомнения, митрополит Сергий и его сторонники продолжали настаивать на том, что июльская Деклара-
1 «Кифа». Машинопись. Архив ПСТГУ. Разрядки в цитате даны в соответствии с источником. Сомнения в отношении миссии епископа Василия могли особенно усилиться у тех, кто знал, сколь зигзагообразным был маршрут его перемещений в 1927 году: Соловецкий лагерь — поселок Хэ в низовьях реки Оби — Москва (затем еще Елец). В книге «За Христа пострадавшие» приводится мнение М. Е. Губонина по этому поводу: «Ссылка епископа Василия на 1 месяц и 23 дня после отбытия срока на Соловках в зимовье Хэ, где в то время находился митрополит Петр (Полянский), производит весьма "странное " впечатление и наводит на мысль о специально подготовленной провокации ОГПУ, орудием которой должен был стать епископ Василий» (Указ. соч. С. 221).
370
ция была одобрена Патриаршим Местоблюстителем. Так, архиепископ Вятский Павел (Борисовский) в послании к пастве от 14 декабря 1927 года писал: «Имеем достоверное, в высшей степени важное для Священного Патриаршего Синода, для меня и всех вас известие, что и сам Патриарший Местоблюститель Высокопреосвященнейший митрополит Петр, ознакомившись с нашим воззванием от 16/29 июля с. г., вынес о нем вполне удовлетворительное впечатление и вместе с братским приветом поручил передать нам, что, по его мнению, это воззвание появилось на свет вполне своевременно, как продиктованное необходимостью современного момента исторического бытия родной нашей Православной церкви. Это сообщил нам лично Преосвященный Василий, епископ Спасо-Клепиковский, викарий Рязанской епархии»1.
В Деянии Заместителя и его Синода от 29 марта 1928 года данная тема получила следующее развитие: «Послание от 16/29 июля 1927г., после того как стало известно митрополиту Петру, одобрено последним и не только одобрено, но и признано им вполне отвечающим требованиям переживаемого церковно-исторического момента, как об этом письменно сообщил и доложил, с благословения митрополита Петра, возвратившийся из ссылки и живший с ним Преосвященный Василий, ныне епископ Елецкий, а равно и келейный иеромонах (ныне архимандрит) Сергий, возвратившийся не более месяца тому назад из Хэ, где жил вместе с митрополитом Петром»2.
Приезжавший в конце 1928 года в Москву Литовский архиепископ Елевферий, вернувшись из нее уже митрополитом, приложил усилия для того, чтобы свидетельство епископа Василия стало известным и произвело надлежащее впечатление за рубежом. В своем докладе митрополиту Евлогию от 12 декабря 1928 года он писал: «Местоблюститель митрополит Петр здравствует, живет в Тобольской области, Обдорском округе, в селе, в отдельном маленьком домике. Один иерарх, возвращаясь из ссылки, посетил его и прожил с ним две недели. Местоблюститель познакомился с декларацией митрополита Сергия из газеты "Известия", в которой она была помещена полностью. По словам этого иерарха, митрополит Петр согласен с деятельностью митрополита Сергия, находя, что это — единственный выход при существующих там условиях. Это мнение митрополита
1Вслед за июльской Декларацией. С. 318—319.
2 Акты... С. 593-594.
371
Петра епископ засвидетельствовал в особом рапорте Синоду. С этим иерархом беседовал и я. Они мне подтвердил то же самое»1.
Вскоре доклад митрополита Елевферия оказался в редакции издаваемого в Париже «Вестника РСХД» и был спешно опубликован как «сообщение о современном положении Русской Церкви, исходящее из весьма авторитетного и осведомленного источника»2. Что это за источник, правда, не сообщалось, а текст самого доклада был несколько подредактирован (так, в процитированном фрагменте после слов «единственный выход» появилась вставка «для урегулирования церковной жизни»). Конечно, свидетельство какого-то неназванного «одного иерарха», полученное через неназванный же «осведомленный источник», могло быть убедительным только для того, кто сам очень желал быть убежденным в том, что деятельность митрополита Сергия — это единственный выход.
Через несколько лет, когда уже и митрополит Евлогий со своим последователями отошел от Заместителя, митрополит Елевферий решил сам напомнить зарубежной общественности про «достоверное сведение» о том, «какого мнения митрополит Петр о декларации митрополита Сергия». Сделал он это в своей известной книге «Неделя в Патриархии». На этот раз митрополит Елевферий, чтобы не смущать излишней секретностью читателя, никаких имен не скрывал: «При мне в Патриархии был епископ Василий, викарий Рязанской епархии, который, возвращаясь из ссылки из отдаленной Сибири, на пути зашел <так> к митрополиту Петру и пробыл у него две недели. Вместе с братским приветствием митрополиту Сергию и Синоду митрополит Петр просил передать им, что, по его мнению, это воззвание появилось в свет вполне своевременно, как подсказанное необходимостью современного момента исторического бытия родной нашей Православной Церкви. Это и засвидетельствовал епископ Василий в личном письменном рапорте, поданном Патриаршему Синоду». Если сравнить это сообщение с текстом самого доклада епископа Василия, то нетрудно заметить, что кое-что митрополит Елевферий добавил от себя, например, о «братском приветствии» митрополита Петра Синоду. И, наоборот, про содержащуюся в докладе оговорку о том, что удовлетворительность впечатления Местоблюстителя от Декларации Заместителя совершенно не касалась ее некоторых абзацев, Литовский митрополит предпочел не упоминать. По его версии
' К спору о соловецких епископах: Доклад митрополита Елевферия митрополиту Евлогию (1928 г.)//Вестник РХД. 1990. № 1 (158). С. 290.
' Церковь в России // Вестник РСХД. 1929. № 1—2. С. 38—41.
3 Митрополит Елевферий (Богоявленский). Неделя в Патриархии. С. 265.
372
получалось, что июльскую Декларацию митрополит Петр безоговорочно приветствовал. (Это при том, что в ней заявлялось, что «недоверие правительства к церковным деятелям вообще» было «естественным и справедливым», поскольку оно порождалось «настроением известных кругов, выражавшемся, конечно, и в словах и в делах», — настроением, суть которого состояла в убеждении, «что нельзя порвать с прежним режимом и даже с монархией, не порывая с православием»1. Другими словами — проводилась мысль, что церковные деятели, в том числе, очевидно, и митрополит Петр, подверглись репрессиям со стороны власти справедливо, заслужив это своими словами и делами.)
Эта версия для Московской Патриархии надолго стала «официальной» и вскоре зазвучала уже не просто как: «митрополит Петр одобрил деятельность митрополита Сергия», но как: «одобрил и не мог не одобрить». Так, в 1937 году митрополит Елевферий писал в статье «Блаженнейший Сергий, митрополит Московский и Коломенский — канонический Местоблюститель»: «В Патриархии есть письменный документ епископа Василия, на пути из ссылки две недели гостившего у митрополита Петра, в котором он свидетельствует, что митрополит Петр в ссылке был осведомлен о деятельности митрополита Сергия и просил его передать митрополиту Сергию свое одобрение его церковной деятельности. Иначе и быть не могло»1.
Однако все заверения подобного рода не производили и не могли произвести никакого впечатления на оппонентов митрополита Сергия. Как уже говорилось, большинству из них одобрение священномучеником Петром политики Заместителя казалось просто невозможным. Яркой иллюстрацией этому может служить рапорт члена Вятского епархиального совета протоиерея Феодосия Иванова архиепископу Павлу (Борисовскому) от 24 января 1928 года. За три дня до подачи рапорта протоиерей Феодосии по поручению архиепископа Павла ездил в город Котельнич — один из центров антисергиевской оппозиции Вятской епархии (в 1928 году все городские Котельнические храмы и 18 из 19 сельских храмов благочиния отошли от Заместителя). Упоминаемый в рапорте священник Петр
1Акты... С. 510-512.
2 Голос Литовской православной епархии. 1937. № 9-10. С. 9. Когда в 1960-е годы архимандрит Иоанн (Снычев) писал свою диссертацию, никаких других версий у него быть не могло: 'Исходя из доклада епископа Василия, мы видим, что Патриарший Местоблюститель признал Декларацию как необходимое явление того времени, а отсюда, следовательно, и новая церковная политика митрополита Сергия была признана им как явление, не противное Христовой истине. Иначе судить о действиях своего Заместителя митрополит Петр не мог» (Церковные расколы... С. 168).
373
Образцов — настоятель собора города Котельнича. «В беседе со священником Петром Образцовым, — рапортовал протоиерей Феодосии, — я разъяснил ему документально каноническое преемство полномочий Заместителя Патриаршего Местоблюстителя — митрополита Сергия, и Образцов не возражал, признавая эти полномочия. Когда я ему прочел доклад епископа Василия об отношении Патриаршего Местоблюстителя, митрополита Петра Крутицкого, к декларации от 16/29 июля, он начал всячески оспаривать и подлинность сего доклада и отношение митрополита Петра Крутицкого к декларации. Он требовал подлинного письма о сем от митрополита Петра, заподазривая честность епископа Василия в докладе, "он-де получил за то и кафедру, и свободу ". Такая странная аргументация убеждения, что Патриарший Местоблюститель не мог и не должен принять декларацию, лукаво, чисто по-сектантски высказываемая Образцовым, была мной и священником Несмеловым опровергаема до последней точки основания. Но Образцов упорно стоял, предубежденный против декларации, и потому не допускал, что Патриарший Местоблюститель мог ее принять»1. Аргументация священника Петра охарактеризована в рапорте как «лукавая», однако логика в рассуждениях оппозиционеров была. Если Местоблюститель признает июльскую Декларацию «необходимым явлением настоящего момента», то почему же он продолжает оставаться в далекой ссылке? Почему власти не освобождают его, если он во всем солидарен с явно угодной им деятельностью митрополита Сергия?
Сомнения в том, что отношение митрополита Петра к деятельности Заместителя было именно таким, как последний пытался его представить, усиливались и поведением отдельных сподвижников митрополита Сергия из Временного Синода (или, во всяком случае, тем, как это поведение изображалось в кругах «правой» церковной
1 Государственный архив Кировской обл. Ф. 237. Оп. 77. Д. 61. Л. 179. Текст документа предоставлен И. И. Ковалевой (ПСТГУ).
Подобный же образ мысли, отвергающий какую-либо возможность одобрения свяшенному-чеником Петром политики Заместителя, нашел позднее выражение в книге «Кифа»: «Патриарший Местоблюститель митрополит Петр был насильственно удален со своего поста и подвергнут беззаконной пожизненной ссылке именно за то только, что не издал никакой декларации, а тем более — подобной заместительской; который только то и делал, что прилагал все силы к тому, чтобы оградить Церковь от сергианской "политики " и от всякой политики вообще; который весь смысл своего первосвятительского руководства Церковью полагал в том, чтобы, подобно своему великому предшественнику Святейшему Патриарху Тихону, сохранить Русскую Церковь, освободившуюся в 1917г. от тяжких уз царской "политики "в обретенной Ею стихии внутренней свободы и внешней неподчиненности, особенно оберегая Ее — как от чумы — от малейшей возможности повторного подпадения под ярмо новой, антихристианской политики, — к чему, наоборот, так неудержимо стремился Тучков, при удивительном недопонимании этого момента со стороны Заместителя митрополита Сергия!»
оппозиции). Так, священномученик Виктор (Островидов) в письме от 11 января 1928 года писал: «Арх[иепископ] Павел приехал "казнить ", а его встретили предложением: покаяться и отречься от воззвания 16 июля. Он отказался и весьма жалок был в своем оправдании: тогда, — говорит, — меня ожидает тюрьма и всякие лишения. <...> Из поставленных ему вопросов выяснилось, что действуют они без благословения м[итрополита] Петра и сознают, что если он приедет, то удалит их, "и мы уйдем ", так и сказал, — а что за это время они столько зла наделают и тысячи душ погубят, от этого и глазом не моргнул»1.
Начиная с 1928 года вопрос об отношении святителя Петра к происходившим событиям осложнялся еще и тем, что стали появляться внешние контрсвидетельства, говорившие не в пользу митрополита Сергия. Вероятно, первым среди них было свидетельство участников некой научной экспедиции, будто бы побывавших 22 января 1928 года в районе заключения митрополита Петра и взявших у него интервью. Тогда, согласно документу, Местоблюститель сказал по поводу действий митрополита Сергия: «Для первоиерарха подобное воззвание НЕДОПУСТИМО. К тому же я не понимаю, зачем собран Синод, как я вижу из подписей под воззванием, из ненадежных лиц. <...> В этом воззвании набрасывается на Патриарха и на меня тень, будто бы мы вели сношения с заграницей политические, между тем, кроме церковных, никаких отношений не было. Яне принадлежу к числу непримиримых, мною допущено все, что можно было допустить, и мне предлагалось в более приличных выражениях подписать воззвание, я не согласился, за это и выслан. Я доверял митрополиту Сергию и вижу, что ошибся»2.
Документ этот получил довольно широкое хождение в кругах «правой» церковной оппозиции. Однако, если доклад епископа Василия в среде видных сторонников митрополита Сергия превозносился, как «достоверное, в высшей степени важное известие», то в среде его видных противников альтернативное свидетельство на такое достоинство не претендовало. Так, ключарем «иосифлянского» кафедрального собора Воскресения-на-крови в Ленинграде протоиереем Никифором Стрельниковым 5 мая 1931 года на этот счет были даны следующие показания (фигурирующий в них протоиерей Василий Верюжский — настоятель того же собора): «Как слух Верюжский говорил мне, что будто митр[ополит] Петр не одоб-
1 «Дело митрополита Сергия». С. 254.
2 Там же. С. 74.
рял м[итрополита] Сергия за его управление Церковью и что эти сведения сообщил еп[ископу] Дмитрию какой-то профессор, б[ывший] в научной экспедиции в том месте ссылки, где жил митр[ополит] Петр. Фамилии профессора Верюжский не называл и сам этому сообщению придавал значение слуха»1.
Данный слух, однако, был далеко не единственным в своем роде. В качестве примера другого такого слуха, достоверность которого может быть поставлена под еще больший вопрос, можно привести некое «Предание катакомбных христиан». В этом «Предании», не имеющем точной датировки и приписываемом епископу Нектарию (Трезвинскому), в частности, говорилось: «Узнав в заточении о подписании Сергием декларации, митрополит Петр схватился за голову, долго ходил по комнате, говоря: "Сергий! Сергий! Что ты наделал! Погубил ты свою душу и души христианские повел в ересь, на погибель 2. Для кого-то, кто сам считал, что митрополит Сергий уклонился в «ересь», и такого свидетельства, очевидно, было достаточно.
В совокупности же все вышеназванные причины (принципиальное недопущение возможности солидарности Патриаршего Местоблюстителя со «сверхгибкой» политикой Заместителя, крайняя неубедительность свидетельств из лагеря сторонников последнего, наличие свидетельств совершенно иного характера) привели к тому, что довольно быстро в среде «правой» церковной оппозиции сформировалось убеждение в том, что митрополит Петр не только не одобряет действий митрополита Сергия, но и вообще полностью порвал с ним. Так, митрополит Иосиф (Петровых), прилагая к своему обращению к ленинградским викариям, пастырям и верующим от 8 февраля 1928 года список епископов, прервавших общение с митрополитом Сергием, начинал его с митрополита Петра Крутицкого3.
Через некоторое время оппоненты митрополита Сергия получили возможность ссылаться уже не на анонимный, а на совершенно конкретный источник информации о действительных взглядах священномученика Петра на происходившие в церковной жизни события. Летом 1929 года, как уже говорилось, посланцу епископа Дамаскина (Цедрика) удалось лично пообщаться с Патриаршим Местоблюстителем и передать ему пакет церковных документов. И хотя в результате священномученик Дамаскин и не получил ни-
1 ЦА ФСБ РФ. Д. Н-7377. Т. 10. Л. 157.
; Послания и письма свят. Нектария // Православная жизнь. 1997. № 2. С. 25. ' ЦА ФСБ РФ. Д. Н-7377. Т. 4. Л. 510. В «Актах...» на с. 575—576 данное обращение митрополита Иосифа приводится без упомянутого списка.
| 376 |
какого письменного ответа, сам факт подобной встречи дал ему достаточные, на его взгляд, основания свидетельствовать о позиции митрополита Петра как о позиции неприятия действий Заместителя. Можно еще раз процитировать его слова из письма, написанного по возвращении гонца от Местоблюстителя: «Дедушка говорил о положении и дальнейших выводах из него почти моими словами».
В письме митрополиту Сергию от 14 октября 1929 года епископ Дамаскин, вопреки всем заявлениям Заместителя о поддержке его митрополитом Петром, писал ему как о чем-то совершенно очевидном: «Общеизвестен факт несогласия Патриаршего Местоблюстителя с принятым Вами курсом церковной политики». Относительно доклада епископа Василия священномученик Дамаскин в том же письме кратко заметил: «Мы получали распространяемые Вашим синодом такие, напр., письма, как письмо епископа Василия, правдивость коего митрополит Петр с возмущением отрицает»1.
В следственном деле святителя Дамаскина 1934 года содержится копия приписываемой ему листовки следующего содержания: «Извещаю Вас, что дедушка Петр предложил митрополиту Сергию распустить незаконный синод свой, изменить свое поведение и принести покаяние перед Церковью и собратьями.
Сдержит ли он это? Конечно, нет. Значит нам не по пути, не по дороге с ним.
Убогий епископ Дамаскин»1.
В 1934 году епископ Дамаскин писал архиепископу Серафиму (Самойловичу): «Внешнее наше противостояние царству зла может выразиться разве в том, что мы имеющимися еще в нашем распоряжении средствами будем утверждать, подкреплять вместе с нами предстоящих суду меньших братьев наших, единых с нами по духу, уясняя им путь наш, как правильный и со стороны канонической, как благословленный предстоятелем Российской Православной Церкви, который из своего заточения поручил передать одному из собратий наших: "Скажите Владыке X, что, если он с митрополитом Сергием, то у меня нет с ним ничего общего "».
Свидетельства священномученика Дамаскина в кругах «правой» оппозиции были весьма значимы. Так, один из активнейших деятелей оппозиции на Украине, священник Григорий Селецкий 17 сен-
1 Л[опушанская] Е. Епископы исповедники. С. 79.
2 «Совершается суд Божий над Церковью и народом русским...» // Богословский сборник. Вып. 10. С. 433.
3 Там же. С. 454.
4 Там же. С. 463-464.
| 377 |
тября 1929 года писал митрополиту Иосифу (Петровых): «Исполняю просьбу Высокопреосвященного архиепископа Димитрия <Любимова> и письменно излагаю те сведения, какие мне сообщил находящийся в ссыпке епископ Дамаскин. Ему удалось наладить сношения с митрополитом Петром, послать через верного человека полную информацию обо всем происходящем в Русской Церкви. Через этого посланного митрополит Петр устно передал следующее:
1. Вы, епископы, должны сами сместить митрополита Сергия.
2. Поминать митрополита Сергия за богослужением не благословляю.
3. Киевский акт т. н. "малого собора епископов Украины " об увольнении 16 епископов от занимаемых ими кафедр считать не действительным.
4. Письмо епископа Василия (Рязанского викария) сообщает неправду.
5. На вопросы отвечу письменно»1.
В составленном, согласно надписанию, 10 марта 1930 года в Москве весьма содержательном документе неуказанного автора «Обзор главнейших событий церковной жизни России за время с 1925 г. до наших дней» говорилось примерно о том же самом: «В течение 1929 г. произошло два исключительных по своей важности события: во-первых, митрополит Кирилл в своих 2-х посланиях из Туруханского края во всеуслышание заявил всей Церкви, что он порывает общение с митрополитом Сергием и считает его деятельность предательской. Во-вторых, митрополит Петр через епископа Дамаскина. которому удалось войти с Местоблюстителем в непосредственное общение, передал, что он осуждает решительно деятельность митрополит а Сер гия и его Синода, считает, что митрополит Сергий превысил данные ему полномочия, и благословляет соборное выступление епископов против митрополита Сергия. Сам он, митрополит Петр, по обстоятельствам своего положения лишенный возможности непосредственно вмешаться в церковные события и аннулировать полномочия митрополита Сергия, ждет лишь для этого выступления епископата». На примере того, что автор «Обзора» сообщал о выступлении митрополита Кирилла, нетрудно убедиться в том, что точность передачи им информации была весьма относительной. Святитель Кирилл, дей-
1 Ложь и правда / Публ. В. В. Антонова // Русский Пастырь (Сан-Франциско). 1994. №2(19). С. 79-80.
2 ГА РФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 263. Л. 16. Подчеркнуто в документе при машинописном наборе. В статью Дейбнера «Русские иерархи под игом безбожников» (см.: Акты... С. 401—411) процитированный фрагмент включен не был.
378
ствит
|
|
|
