Взаимоотношения основных представителей «правой» церковной оппозиции и митрополита Петра

В посвященном митрополиту Петру очерке «Кифа» приводится следующая общая характеристика отношения к нему представителей «правой» оппозиции: «Начавшаяся тяжелая полоса внутренних церковных отколов и отходов от Заместителя, явно превысившего свои временные полномочия и ставшего теперь (в вопросе о "Декларации ") на путь самочиния, характерна тем обстоятельством, что все

1 Fletcher W. A study in survival. The Church in Russia. 1927—1943. London, 1965. (Рус. пер.: Флетчер У. Искусство выживания: Церковь в России. 1927—1943. Машинопись. С. 98.)

332

отделяющиеся от него — кто бы они ни были — считали своим непременным долгом декларировать верность и преданность законному священноначалию Русской Церкви в лице единственного тогда, неоспоримого для всех, авторитета, — Местоблюстителя Патриаршего Престола митрополита Петра. <... >

Во всеуслышание отрясая сергианский прах от ног своих, все таковые с тем большим рвением прилеплялись в своем духовном общении к Исповеднику — Патриаршему Местоблюстителю, светившему им из своего далекого изгнания светом Правды, Чистоты и Верности заветам Русского Православия».

Несмотря на полемическую резкость, автор процитированного отрывка верно отмечает характерную почти для всех заявлений об отделении от митрополита Сергия особенность.

Первым в ряду подобного рода документов стоит Окружное послание Архиерейского Собора РПЦЗ от 9 сентября 1927 года. В нем, в частности, говорилось: «1) Заграничная часть Всероссийской Церкви должна прекратить сношения с Московской церковной властью.

3) Заграничная часть Русской Церкви почитает себя неразрывною, духовно-единою ветвью великой Русской Церкви. Она не отделяет себя от своей Матери Церкви и не считает себя автокефальною. Она по-прежнему считает своею главой Патриаршего Местоблюстителя митрополита Петра и возносит его имя за богослужениями»2.

С конца 1927-го — начала 1928 года поток подобного рода заявлений уже собственно российских церковных деятелей принял лавинообразный характер. Обращение ленинградского духовенства и верующих к митрополиту Сергию, написанное 9—11 декабря 1927 года и переданное ему при состоявшейся встрече с ленинградской делегацией 12 декабря (то есть еще до акта об отходе), заканчивалось следующим предупреждением на тот случай, если оно (обращение) принято не будет: «Наше отречение, которое направлено против Вашего послания и связанной с ним Вашей деятельностью, должно, к великому нашему прискорбию, быть перенесено и на Ваше лицо, и, сохраняя иерархическое преемство чрез митрополита Петра, мы будем вынуждены прекратить каноническое общение с Вами» 3

1 «Кифа». Машинопись. Архив ПСТГУ.

2 Архиепископ Никон (Рклицкий). Жизнеописание Блаженнейшего Антония, митрополита Киевского и Галицкого. Т. 6. С. 231— 232.

3 Ответ на Декларацию / Публ. В.В. Антонова // Русский Пастырь (Сан-Франциско). 1996.

333

Сам вскоре появившийся акт отхода от Заместителя двух викариев Ленинградской епархии, епископов Димитрия (Любимова) и Сергия (Дружинина), от 26 декабря 1927 года среди прочего гласил: «Оставаясь, по милости Божией, во всем послушными чадами Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви, сохраняя апостольское преемство чрез Патриаршего Местоблюстителя Петра, митрополита Крутицкого, и имея благословение нашего законного епархиального митрополита, мы прекращаем каноническое общение с митрополитом Сергием и со всеми, кого он возглавляет»1.

Благословивший этот отход митрополит Иосиф (Петровых) менее чем через две недели писал примерно то же самое: «Отмежевываясь от митрополита Сергия и его деяний, мы не отмежевываемся от нашего законного Первосвятителя митрополита Петра»1.

Другой аналогичный акт— письмо Заместителю московского протоиерея Валентина Свенцицкого от 12 января 1928 года — содержал следующие слова: «Оставаясь верным и послушным сыном Единой Святой Православной Церкви, я признаю Местоблюстителем Патриаршего Престола митрополита Петра»1.

Управляющий Воронежской епархией епископ Алексий (Буй) заявлял 22 января того же года: «Отныне отмежевываюсь от митрополита Сергия, его неканонического Синода и деяний их, сохраняя каноническое преемство через Патриаршего Местоблюстителя Петра, митрополита Крутицкого» 2

Через три дня епископ Никольский Иерофей (Афоник) в послании к причту и мирянам Великоустюжской епархии объявил о своем отходе от Заместителя, отметив при этом: «Желая слышать от вас, дорогие чада, что вы единодушны и единомысленны со мною, а также уважая свободу вашего самоопределения <... >, предлагаю огласить и обсудить мое послание на собраниях верующих, дабы все знали положение дела и свободно пришли в единение со мной, оставаясь верными Патриаршему Местоблюстителю митр[ополиту] Петру и всей Православной Церкви Русской». Послание епископа Иерофея заканчивалось следующей припиской: «12/25 января 1928 г. получил ответ митр[ополита] Иосифа (Ростов Ярославский]): Управляйтесь самостоятельно. Наше оправдание: верность митрополиту Петру. Иосиф»\

1 Акты... С. 544. 1 Там же. С. 552. 'Тамже. С. 553. 4 Там же. С. 564.! «Дело митрополита Сергия». С. 220—221.

334_

Епископ Виктор (Островидов), отделившийся от митрополита Сергия и его Синода еще в конце 1927 года, в «Ответах на 15 вопросов ОГПУ», датированных 18/31 января 1928 года, также указал на свою верность митрополиту Петру (а также митрополиту Кириллу): «Я предполагаю держать себя обособленно от Синода до тех пор, пока не примут участия в церковной жизни митрополит Петр или митрополит Кирилл, в Православии которых я не имею данных сомневаться».

В имевшем, пожалуй, наибольший резонанс акте отхода — обращении пяти архиереев Ярославской церковной области во главе с митрополитом Агафангелом (Преображенским) к митрополиту Сергию от 6 февраля 1928 года — говорилось: «Мы <... > отныне отделяемся от Вас и отказываемся признавать за вами и за Вашим Синодом право на высшее управление Церковью. При этом добавляем, что мы остаемся во всем верными и послушными чадами Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви, неизменно пребываем в иерархическом подчинении Местоблюстителю Патриаршего Престола Высокопреосвященному Петру, митрополиту Крутицкому, и через него сохраняем каноническое и молитвенное общение со всеми Восточными Православными Церквами»2.

В 1929 году все эти и им подобные заявления были обобщены митрополитом Казанским Кириллом. В своем письме епископу Дамаскину (Цедрику) от 6/19 июня 1929 года он, упомянув о прекращении послушания митрополиту Сергию «со стороны всех искренних православных людей», замечал: «Все такие сказали и в своей совести, и вслух другим, что общение с Вселенской Церковью они хранят через Местоблюстителя Патриаршего Престола, но не через его частного уполномоченного, наскакивающего на Церковь с совершенно не принадлежащими ему правами»1. В черновике письма митрополиту Сергию от 30 января 1930 года, как уже указывалось, митрополит Кирилл писал, что, отказываясь подчиняться Заместителю, как узурпатору церковной власти, он оставался в нравственном и каноническом повиновении законному Местоблюстителю митрополиту Петру, живому и полномочному носителю связанных с этим титулом церковных прав4.

1Тамже. С. 245.

2 Акты... С. 574.

3 Архив Архиерейского Синода РПЦЗ. Д. 36/43. В опубликованном Е. Лопушанской варианте этого же письма процитированная фраза святителя Кирилла оканчивается на слове «уполномоченного» (см.: Е. Л. Епископы исповедники. С. 34).

4 Архив УФСБ РФ по Красноярскому краю. Д. П—17429. Л. 27.

335

 

Для тех, кому трудно было разобраться в канонических тонкостях треугольника «Местоблюститель — Заместитель — церковная оппозиция», оппоненты митрополита Сергия предлагали своего рода притчу: «Отец, уезжая из дома, поручил хозяйство старшему сыну, но он повел его расточительно, а младшие братья, это видя, решили воспротивиться его расточительности и, для сохранения до приезда отца общего семейного имущества, отказали старшему брату в послушании. То же случилось и с отделением от митрополита Сергия разных епархий, епископы которых, в своих отходных актах, определенно говорят, что они отделяются от митрополита Сергия до прихода ко власти местоблюстителя митрополита Петра или до совершенного Собора местности»1.

Таким образом, видно, что приверженность митрополиту Петру в заявлениях различных представителей «правой» оппозиции была практически единодушной. Патриарший Местоблюститель оставался для них законным Первоиерархом Русской Церкви и, продолжая признавать его таковым, отделяющиеся от митрополита Сергия могли говорить, что не основывают никакой новой организации. Им казалось очевидным, что можно отмежеваться от митрополита Сергия и его деяний, не отмежевываясь при этом от своего законного Первосвятителя митрополита Петра.

Противоположная сторона, естественно, так не считала. Вскоре после отделения Ярославской епархии от Заместителя на свет появился документ, озаглавленный как «Новый раскол в Православной Церкви», в котором показывалась полная, на взгляд его автора, несостоятельность попыток оппозиции «прикрыться именем митрополита Петра». Документ анонимный (автор подписался как «Православный»), однако отдельные части документа настолько близки к тексту Деяния Заместителя от 29 марта 1928 года (которое представляет собой не просто формальный акт, а целое полемическое произведение2), что напрашивается предположение о причастности к его появлению самого митрополита Сергия. В документе, в частности, говорилось: «Прекрасно понимая неканоничность и беспочвенность образования автокефальных епархий, оторванные от высшей церковной власти автокефалисты стараются прикрыться именем

1 Анализ действий всех группировок после 16/29 июля 1927 г. с указанием выхода из создавшегося положения. Разъяснение и добавление к беседе «Двух друзей»: Из цикла церковной литературы в сов. России // Церковное обозрение. 1941. № 1. С. 3.

2 См.: Акты... С. 587-601.

митр[ополита] Петра, заявляя, что они находятся в "иерархическом подчинении" ему. <...> Но ведь иерархическое подчинение не пустой звук: оно обязательно предполагает те отношения, о которых говорит одно из величайших канонических правил — 34-е Апостольское, предписывающее епископам каждого народа признавать первого из них, как главу, и ничего превышающего их власть не творить без его рассуждения. Если автокефалисты считают себя состоящими в иерархическом подчинении митр[ополиту] Петру, то мы спрашиваем их:

1) имеют ли они какую-нибудь возможность общения с митр[ополитом] Петром: ведь без этого общения какое же может быть со стороны митр[ополита] Петра рассуждение о делах, превы шающих власть митр[ополита] Иосифа и др. "автокефальных " епископов;

2) имеют ли они разрешение митр[ополита] Петра на отказ от подчинения митр[ополиту] Сергию, им самим уполномоченному быть его заместителем и до сих пор не лишенному своих полномочий: неужели этот отказ не выходит за пределы власти их, как епархиальных епископов, и "не нуждается в рассуждении" митр[ополита] Петра;

3) имеют ли они согласие митр[ополита] Петра на автокефальное управление епархиями: ведь если на образование автокефальной Поместной Церкви непременно требуется согласие той Церкви-Матери, от которой отделяется данная Поместная Церковь, то неужели можно отрывать от тела Русской Церкви автокефальные епархии не только без согласия, но даже и без ведома ее Первоиерарха?

А так как на все эти вопросы автокефалисты должны честно ответить "нет, не имеем ", то в чем же выражается их "иерархическое подчинение "митр[ополиту] Петру и какая цена этому подчинению?"

Когда в 1930 году на путь, подобный пути других оппозиционеров Заместителю, подумал встать и митрополит Евлогий (Георгиевский), митрополит Сергий писал ему: «Излишне доказывать, что, отказав в подчинении Заместителю, Вы окажетесь ослушником и Метоблюстителя и потому напрасно будете прикрываться возношением имени последнего по примеру других раскольников»2. По-видимому, такая аргументация по-своему подействовала, и митрополит Евлогий не нашел лучшего выхода, как вообще сменить себе Кириарха на Константинопольского Патриарха Фотия.

В 1933 году, в связи с делом митрополита Платона Американского, митрополит Сергий еще раз повторил подобный аргумент.

1 Архив УФСБ РФ по Санкт-Петербургу и Ленинградской обл. Д. П-81213. Т. 4. Л. 114—115.

2 Журнал Московской Патриархии в 1931—1935 годы. С. 27.

 

В послании назначенному временным Экзархом Московской Патриархии в Америке архиепископу Вениамину (Федченкову) и «боголюбивым клирикам и мирянам, устоявшим в вере и послушании Святой Церкви», Заместитель писал: «Чтобы затушевать раскол, митрополит Платон по примеру других раскольников старается громче возглашать о подчинении своем Местоблюстителю. Мы-де не подчиняемся только Заместителю; это еще не значит, что мы в расколе с Патриархией. Но в Церкви Божией вся система отношений различных частей и органов покоится на изречении Господнем: "Принимающий того, кого Я пошлю, Меня принимает ", и "отвергающийся вас Меня отвергается " (Ин. 13, 20; Лк. 10, 16). Не подчиняющийся Заместителю, которому передал власть Местоблюститель, тем самым нарушает подчинение Местоблюстителю»1.

Однако, если эмигрантских митрополитов Евлогия и Платона, пытавшихся, как известно, некоторое время лавировать между Московской Патриархией и Зарубежным Архиерейским Синодом, как-то можно заподозрить в неискренности апеллирования к авторитету митрополита Петра, то для большинства Российских оппонентов митрополита Сергия заявления о верности Патриаршему Местоблюстителю, очевидно, не были лишь формальным «прикрытием» для «затушевывания раскола». В святителе Петре они были склонны видеть не только своего номинального главу, но и своего единомышленника, если не во всем, то в главном. Главным же был вопрос о принятии или непринятии «сверхгибкого» курса Заместителя. Подавляющему большинству представителей «правой» церковной оппозиции казалось самоочевидным, что для священномуче-ника Петра этот курс неприемлем, как и для них самих. С огромным трудом можно было представить, чтобы политика Заместителя, спровоцировавшая отделения от него, была бы Местоблюстителем одобрена. Само его пребывание в заключении говорило против возможности одобрения им такой политики.

Довольно отчетливо эта мысль проводилась уже в написанном в середине декабря 1927 года обращении ленинградцев к митрополиту Сергию. «Вы поняли, — говорилось в обращении, — что Вам невозможно оправдать Ваш образ действий именем того, кого Вы ближайшим образом замещали: и вот, минуя Местоблюстителя, даже не вспомнив о нем в своем послании < июльской Декларации >, Вы чрез его ссыльную главу как бы протянули руку к самому Патриарху. На основании некоторых неясных, незасвидетельствованных еще прижиз-

1 Там же. С. 176-177.

н енных и устных слов почившего о каких-то "годочках трех ", в течение которых покойный Патриарх будто бы предполагал осуществить дело, тождественное с Вашим, если бы ему не помешала смерть, Вы установили эту призрачную связь свою с Патриархом в то время, как его ближайший заместитель, вероятно, лучше Вашего посвященный в намерения почившего Патриарха, предпочел эти три роковые года провести в ссылках, вместо того, чтобы в течение их поработать в якобы завещанном ему Патриархом направлении».

В июльской Декларации митрополита Сергия говорилось, что «устроению церковной жизни на началах лояльности» мешало лишь «недостаточное сознание всей серьезности совершившегося в нашей стране». «Людям, не желающим понять "знамений времени ", — объявлялось в Декларации, — и может казаться, что нельзя порвать с прежним режимом и даже с монархией, не порывая с православием». Далее говорилось, что такое настроение известных церковных кругов выражалось, конечно, и в словах, и в делах, и навлекало подозрение советской власти1. В этом заявлении митрополита Сергия многие увидели набрасывание тени на всех пострадавших от советской власти церковных деятелей, заподозренных ею (по мысли Декларации, справедливо) в симпатиях «прежнему режиму и даже монархии». Отрекаясь от всех этих «контрреволюционеров», Заместитель неминуемо отрекался и от Местоблюстителя. Так, один из ленинградских «иосифлян» (вероятнее всего, протоиерей Феодор Андреев) писал по этому поводу в июле 1928 года, что «золотая нить» апостольского преемства, которою гордятся «сергианцы», «уже порвана ими, т. к. м[итрополит] Петр а) и не благословил их на их деяния и б) по всей видимости, не благословит, и в) от которого они отрекаются сами, как от одного из "кабинетных мечтателей ", якобы смешавшего Церковь с "монархией ", и за то, поделом, сосланного и, согласно "Посланию ", подлежащего извержению из клира Московской патриархии, как контрреволюционера»1 '.

О «внутреннем (при сохранении ложного единения) разрыве» митрополита Сергия с митрополитом Петром писал епископ Димитрий (Любимов)4. Близкий ему представитель ленинградской оппозиции в июле 1928 года в процитированном выше письме писал: «Окинешь ли мысленным взором "Московскую патриархию " в ее целом — видишь одну лишь "легализованную организацию", "сочувст-

1 Ответ на Декларацию. С. 76.

2 Акты... С. 512.

3 Письмо епископу от 4 июля 1928 г. Машинопись. Архив ПСТГУ.

4Акты... С. 560.

339

вующую "легализовавшим ее безбожникам <...>; поищешь ли правды в самом высшем возглавлении сергианском — там полное "рабство у внешних " и духовная оторванность от истинного возглавления в лице м[итрополита] Петра»1.

Таким образом, со стороны представителей «правой» церковной оппозиции следовали заявления не только о каноническом единстве со священномучеником Петром, но и свидетельства о единении с ним по духу. Святитель Петр, говоря словами автора очерка «Кифа», действительно, «светил им светом Правды, Чистоты и Верности заветам Русского Православия». В нем они видели то, что перестали видеть в митрополите Сергии.

Конечно, если бы стало достоверно известно, что митрополит Петр полностью солидарен с политикой своего заместителя, это могло бы поколебать отношение и к нему в кругах «правой» оппозиции. Так, митрополит Иосиф (Петровых) на допросе 22 сентября 1930 года дал на этот счет следующие показания: «Самое течение нашей группы возродилось на благоприятной почве злоупотреблений митрополита Сергия и независимо от каких бы то ни было личностей вызвало одновременно повсюду соответствующе сильную реакцию в церковных кругах без всякого моего участия и влияния. <... > Это движение не в силах остановить даже имя и авторитет главного нашего начальника митрополита Петра. Всякая попытка его в этом роде истолкована бы была как его отклонение от здравых суждений об истине и неминуемо кончилась бы лишь отпадением верующих масс и от самого митрополита Петра»2. Даже святитель Кирилл, как уже отмечалось, принимал священномученика Петра в качестве главы Русской Церкви не безоговорочно: «О Господине нашем Петре молюсь, потому что не знаю о его отношении к так называемому Патриаршему Синоду»3.

Однако оснований для подозрения митрополита Петра в каком-либо «отклонении от здравых суждений об истине» не возникало, в силу чего представители «правой» оппозиции, за редкими исключениями4, продолжали видеть в нем законного и достойного возглави-теля Русской Церкви.

1 Письмо епископу от 4 июля 1928 г. Машинопись. Архив ПСТГУ.

2 «Я иду только за Христом...» С. 384—385.

3 «Это есть скорбь для Церкви, но не смерть ее...» С. 341.

4 Довольно колоритным примером такого исключения может служить дивеевский священник Павел Боротинский (расстрелян в 1938 году), считавший, что признание советской власти для христианина совершенно недопустимо и что «эпитет разбойника в отношении идеологии, спо-

Условия заключения Патриаршего Местоблюстителя затрудняли возможность установления с ним не только молитвенной связи, однако попытки к этому со стороны оппонентов митрополита Сергия были предприняты. Заявления, исходившие из лагеря Заместителя, о том, что его противники сами не имеют общения с митрополитом Петром и действуют не только без согласия, но даже и без ведома Первоиерарха, — эти заявления не остались безответными. Как уже говорилось, летом 1929 года епископом Дамаскином (Цедриком) была организована посылка гонца в заполярный поселок Хэ, где находился в ссылке священномученик Петр. Благодаря этому митрополит Петр получил возможность ознакомиться с важнейшими церковными документами того времени1. По возвращении гонца епископ Дамаскин писал: «Паломник наш благополучно все сдал, уже вернулся с ответом пока на словах, а на бумаге получится вскоре. Все, мною посланное, оказалось там совершенной новостью. Сразу ответа нельзя было послать по обстоятельствам чисто внешнего характера. Посланный говорит, что после ознакомления дедушка <т. е. митрополит Петр> говорил о положении и дальнейших выводах из него почти моими словами»1. Хотя письменного ответа епископ Дамаскин от Патриаршего Местоблюстителя так и не получил, о его реакции (близкой к вышеприведенному описанию) можно судить по на-

___

собов осуществления и происхождения большевистской власти является слишком мягким <...>, гораздо ближе к истине было бы характеризовать их как сатанистов». На допросе 28 декабря 1931 года им были даны следующие показания: «В Ленинграде я был летом 1928 г., имел разговор с епископом Димитрием Любимовым и профессором Андреевым Феодором. <... > Разговор имел совершенно откровенный характер, это была "игра в открытую ". Андреев и Димитрий в основном согласились с моей платформой. Однако я их обвинял в том, что они не ставят вопрос об отношении к советской власти прямо, тушуя его употреблением слова "лояльность ", что они должны были бы свое разоблачение начать не с митрополита Сергия, а с патриарха Тихона и его заместителя митрополита Петра Крутицкого — по существу первых начинателей лояльного отношения к соввласти, а не молчать об этом, и больше того, признавать руководителем Православной Русской Церкви — Крутицкого — что было мною установлено в разговоре с ними. По этим вопросам я с ними разошелся и независимо от моего предположения, что они из тактических соображений не провозглашают открыто платформу совпадающей в основном, как я выше уже сказал, с моей платформой из стремления <не> потерять легальность на первых порах своей организационной деятельности, я все же счел мои расхождения принципиальными» (История Русской Православной Церкви: От восстановления Патриаршества до наших дней, 1917—1970. Т. 1. С. 987, 989). Весьма показательно, что главной причиной расхождения иерея П. Боротинского с руководством ленинградских «иосифлян» явилось именно отношение к священномученику Петру (а также и к святителю Тихону): они его крайней позиции не принимали.

В деле митрополита Петра 1930 года находятся изъятые у него типографские экземпляры посланий-деклараций митрополитов Нижегородского Сергия и Экзарха Украины Михаила, архиепископа Вятского Павла, а также указа Заместителя № 549 от 21 октября 1927 года «О поминовении за богослужениями» (Архив УФСБ РФ по Тюменской обл. Д. 1740. Л. 68). Антисергиевские документы священномучеником Петром, скорее всего, по ознакомлении с ними были уничтожены, во всяком случае в следственном деле они не содержатся. 1Л[опушанская]Е. Епископы исповедники. С. 79.

341

 

правленному в декабре 1929 года письму священномученика Петра Заместителю (об этом речь впереди).

Известно, что в переписке с Патриаршим Местоблюстителем в то время состоял также архиепископ Прокопий (Титов). По сообщению М. В. Шкаровского, данная переписка продолжалась вплоть до августа 1930 года1. Во время допроса 31 июля 1931 года священномученик Прокопий подтвердил факт своей переписки с Местоблюстителем, но с определенной оговоркой. «Переписка с митрополитом Петром, который отбывал ссылку в Хэ, у меня была, — показывал он, — но она носила узкий характер — только празднично-поздравительный, где вопросов о внутрицерковном состоянии мы не касались»1. Архиепископ Прокопий, конечно, стремился не дать своими показаниями оснований для дополнительных обвинений в адрес митрополита Петра. Весьма вероятно, что в действительности дело обстояло иначе. Настроенный довольно критически по отношению к деятельности митрополита Сергия, архиепископ Прокопий вполне мог поделиться своими мыслями о внутрицерковном состоянии с митрополитом Петром.

Помимо святителей Дамаскина и Прокопия митрополиту Петру писали, конечно же, и другие несогласные с митрополитом Сергием. В написанном в феврале 1930 года письме Заместителю Патриарший Местоблюститель указывал: «Известия о духовном смятении идут из разных мест и главным образом от клириков и мирян, оказывающих на меня сильное давление»3. Священномученик Петр допускал при этом, что эти сообщения могли быть пристрастными, но ответственность за возникшие раздоры возлагал прежде всего на Заместителя.

О критике митрополитом Петром действий митрополита Сергия ниже речь пойдет особо, здесь же следует отметить, что какие-либо порицания Местоблюстителем действий ведущих представителей «правой» оппозиции не известны. Не известны, однако, также и бесспорные прямые выражения солидарности с ними.

Кратко подводя итог данного раздела, можно сказать, что для «правой» церковной оппозиции было характерно видеть в митрополите Петре своего канонического главу и единомышленника; в свою очередь, Патриарший Местоблюститель, насколько об этом возможно судить по имею-

1 См.: Шкаровский М. В. Иосифлянство. С. 120.

г Архив УФСБ РФ по Тюменской обл. Д. 2612. Л. 28 об.

'Акты... С. 691.

342

щимся сведениям, не осуждал оппонентов митрополита Сергия за их протесты.

⇐ Предыдущая19202122232425262728Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: