Отношение митрополита Сергия к митрополиту Петру

Митрополит Сергий, вставший во главе высшего церковного управления Русской Православной Церкви на основании единоличного распоряжения митрополита Петра от 6 декабря 1925 года', никогда формально не отрицал первосвятительского достоинства заключенного Патриаршего Местоблюстителя и вплоть до ложного известия о смерти священномученика Петра в конце 1936 года не прекращал возносить его имя за богослужением. Однако на практике в деятельности митрополита Сергия довольно быстро обозначилась тенденция управлять Русской Церковью полностью самостоятельно.

Как известно, вступление митрополита Сергия в должность Заместителя Патриаршего Местоблюстителя в декабре 1925 года происходило в крайне непростой обстановке. Ситуация принципиально отличалась от той, в которой восемью месяцами ранее происходило вступление в должность Патриаршего Местоблюстителя митрополита Петра. Тогда утверждение нового Предстоятеля Русской Церкви было сопровождено подписанием специального акта почти шестьюдесятью архиереями, скрепившими тем самым волю почившего Патриарха. В свою очередь, святитель Тихон получил санкцию на такое волеизъявление от Поместного Собора 1917—1918 годов2. Митрополит Сергий, лишенный вдобавок права выезда из Нижнего Новгорода, имел на руках лишь завещательное распоряжение митрополита Петра, с содержанием которого только предстояло ознакомить широкие слои епископата и получить от них признание своих полномочий. В довершении ко всему, именно в тот момент не без активного участия ОГПУ самочинно возник альтернативный митрополиту Сергию центр, претендовавший на управление Российской Церковью, — так называемый «Временный Высший Церковный Совет» под председательством архиепископа Григория (Яцковского).

Митрополит Сергий смог тогда с достоинством отразить натиск григорианских раскольников, оградив, в меру возможного, Церковь от навязываемого ей высшего управления, полностью под кон-

1См.: Там же. С. 422.

2 См.: Деяния Священного Собора Православной Российской Церкви 1917—1918 гг. Т. 6. С. 73-74.

343

трольного ОГПУ. Добиться этого ему удалось в первую очередь благодаря поддержке его усилий в церковных кругах, в том числе и со стороны епископов. К середине апреля 1926 года о своем принятии стороны Заместителя заявили не менее сорока архиереев1. Митрополит Сергий в те месяцы на деле засвидетельствовал преемственность своего управления от святителей Тихона и Петра, причем, что важно, преемственность не только формальную, но и по существу проводимого им курса. Признание своих полномочий Заместитель получил тогда именно в силу проявленной им способности отстаивать интересы и свободу Церкви от посягательств враждебных ей сил. До тех пор пока в митрополите Сергии православные видели такого защитника церковной свободы, мало кто был склонен поднимать вопрос о соотношении полномочий Заместителя и Местоблюстителя.

Однако возможность недоразумений по этому вопросу обозначилась уже тогда. В феврале 1926 года митрополит Сергий отказался выполнять резолюцию митрополита Петра на докладе григорианского ВВЦС о временной передаче высшей церковной власти коллегии епископов2. Полученная обманным путем резолюция от 1 февраля была условной, и митрополит Сергий, по признанию всех (кроме, конечно, самих григориан), справедливо не усмотрел наличия необходимых условий. Но первый прецедент непослушания Местоблюстителю был создан. Митрополит Сергий постепенно начинал ощущать себя самостоятельным правителем Русской Церкви. При этом могла возникать иллюзия, что таковым его признала и сама Церковь, поскольку выбор церковного большинства между ним и григорианами был явно не в пользу последних. В действительности же оказанная тогда Заместителю поддержка не была безусловной и не вытекала из какой-то бесспорности его полномочий самих по себе. По этому поводу в 1929 году митрополит Кирилл писал епископу Дамаскину: «Если самоличному руководству митрополита Сергия на первых порах его заместительской деятельности охотно отдались все благомыслящие архипастыри и миряне, не требуя на каждое распоряжение бланка митрополита Петра, то это делала не каноническая правомочность митрополита Сергия, а прежний авторитет его, как опытного и ученого архипастыря, к тому же проявившего похвальную ревность в деле удержания от погрешитель-

1 Их отзывы см.: Акты... С. 436, 443—451.

2 См.: Там же. С. 436—437, 440—443.

н ых мероприятий находившегося в заключении Местоблюстителя, сбитого с толку григорьевским лукавством» '.

Важно еще то, что при своем отказе от исполнения в угодном для григориан ключе резолюции Местоблюстителя митрополит Сергий тогда ни словом, ни делом не выражал никакого намека на то, что он намерен в принципе игнорировать распоряжения митрополита Петра, и пытался (вполне успешно) разъяснить ему свое поведение. Вскоре, однако, позиция митрополита Сергия по данному вопросу претерпела серьезные изменения.

Как уже было в свое время сказано, после того как митрополит Агафангел объявил о своем вступлении в отправление обязанностей Патриаршего Местоблюстителя, святитель Петр в мае 1926 года с любовию и благожелательностью приветствовал это вступление2. Митрополит Сергий, казалось бы, в связи с этим должен был сложить свои полномочия и признать права митрополита Агафангела (поскольку их признал замещаемый им митрополит Петр). Однако Заместитель категорически отказался это сделать, нарушив уже не условно (как в случае с григорианами), а безусловно выраженную волю Местоблюстителя. По-новому прозвучала мотивация отказа: «Митрополит Петр, передавший мне хотя и временно, но полностью права и обязанности Местоблюстителя и сам лишенный возможности быть надлежаще осведомленным о состоянии церковных дел, не может уже ни нести ответственности за течение последних, ни тем более вмешиваться в управление ими. С другой стороны, я (или кто будет после меня), восприяв на себя вместе с должностью Местоблюстителя и всю ответственность за правильное течение церковных дел, не могу относиться к распоряжениям митрополита Петра, исходящим из тюрьмы, иначе, чем только как распоряжениям или, скорее, советам лица безответственного, т. е. могу принимать их к исполнению лишь под своею ответственностью постольку, поскольку нахожу их полезными для Церкви».

Даже такой последовательный сторонник Заместителя, как митрополит Елевферий (Богоявленский), мягко указывал на некорректность этого заявления: «Митрополит Сергий <...>указал на то, что Местоблюститель, находясь в тюрьме или в ссылке, является только титулярным Местоблюстителем и не может делать распо-

1 Л[опушанская] Е. Епископы исповедники. С. 32—33.

2 Акты... С. 463. '

3 Там же. С. 478.

345

ряжений по управлению Церковью, иначе им будет вноситься в церковную жизнь только хаотическое начало. <...>

Что противоречивое, ничем серьезно не обоснованное выступление из несвободы митрополита Петра в деле Церковного Управления, при активном Заместителе, для Церкви не могло быть полезным — это верно. Но утверждать, как принцип, что Местоблюститель, будучи не на свободе, не может вмешиваться в церковные дела вообще, при каких бы то ни было обстоятельствах, потому что он в таком положении является только "титулярным ", едва ли правильно»1.

Однако митрополит Сергий, однажды утвердив как принцип, что Заместитель фактически никак не связан в своих действиях существованием Патриаршего Местоблюстителя, отказываться от этого сомнительного принципа уже не желал. Последний раз митрополит Сергий проявил своеобразную заинтересованность в предварительном выявлении мнения митрополита Петра по принципиальному для жизни Церкви вопросу в истории с тайными выборами Патриарха, с инициативой проведения которых осенью 1926 года обратился к Заместителю епископ Павлин (Крошечкин). «Я, — показал митрополит Сергий на допросе 22 декабря 1926 года, — поставил Павлину условие sinequaпоп1 — получить отзыв митрополита Петра Крутицкого»1. Иеромонах Дамаскин (Орловский) прокомментировал это так: «Условие это было обязательным, но вряд ли выполнимым, так как митрополит Петр находился в это время в одиночке Суздальского политизолятора. И, следовательно, испросить отзыв митрополита Петра можно было лишь поставив в известность обо всем замысле ГПУ. Митрополит Сергий только посмеялся над этим планом и как-то в шутку сказал, что если бы и согласился участвовать в мероприятии, то разве в том случае, если изберут его в Патриархи».

Во второй период своего заместительства — с весны 1927 года — все важнейшие действия общецерковного значения (учреждение Синода, издание июльской Декларации, массовые перемещения, а затем и запрещения архиереев и др.) митрополит Сергий осуществлял уже без каких-либо попыток испросить у Местоблюстителя санкции на их проведение. Это обстоятельство давало несогласным с политикой митрополита Сергия дополнительное основание для резкой критики его деятельности.

1 Митрополит Елевферий (Богоявленский). Неделя в Патриархии. С. 244, 246.

2 Буквально: без которой нет — лат. (то есть необходимое, обязательное условие).
' ЦА ФСБ РФ. Д. Р-31639. Л. 59.

4 Иеромонах Дамаскин (Орловский). Мученики, исповедники... Кн. 2. С. 497.

346

Прежде всего, волну негативных отзывов вызвала, конечно, июльская Декларация Заместителя и его Синода. Выразив в ней свое отношение к «людям, не желающим понять "знамений времени"», митрополит Сергий косвенно выразил свое отношение и к священномученику Петру (если бы он был столь же «понятлив в знамениях», как его заместитель, то, очевидно, не оказался бы в ссылке в Заполярье). Содержание Декларации было главной темой возмущенных отзывов на нее. Но при этом авторы этих отзывов, как правило, не проходили и мимо того факта, что издана она была без благословения митрополита Петра. В качестве примера здесь можно привести выдержку из анонимного московского документа, написанного в августе 1927 года и условно именуемого «Уста священника» (по первым словам эпиграфа): «Делая то, что он делает, митрополит Сергий во всяком случае обязан был выполнить то, чего он сам требовал от митрополита Агафангела, от бывшего архиепископа Григория Екатеринбургского и проч. претендентов на создание новых ориентации, — испросить благословения своего иерархического начальства. Ведь митрополит Сергий только заместитель Местоблюстителя, т. е. лицо не самостоятельное и обязанное действовать во всяком случае не вопреки указаниям того, чье имя он сам возносит на Божественной Литургии, как имя своего Господина. Поэтому он должен был запросить митрополита Петра о его отношении к предпринимаемому им весьма важному и ответственному делу и только с благословения того действовать.

Между тем ни в протоколах синодских заседаний, ни в самом воззвании нет и следов указаний на то, что так было сделано и что благословение получено. Наоборот, обоснование на <словах> покойного Патриарха Тихона (что страшно сближает митрополита Сергия с ВВЦС, лубенцами и проч., обязательно "продолжающими "дело покойного Патриарха Тихона) дает полное основание заключить, что санкции от митрополита Петра не получено. А если так, то это уже крупное самочиние. Насколько важно было для митрополита Сергия получить благословение митрополита Петра, показывает то соображение, что в случае несогласия его с деятельностью своего заместителя, митрополита Сергия, этот последний сразу становится таким же "похитителем власти ", как и те лица, о которых он упоминает в своем воззвании».

Другой пример — появившееся в октябре 1927 года так называемое «Киевское воззвание» (и этот документ, и цитированный выше имели очень широкое хождение в среде «правой» оппозиции). В нем, в частности, говорилось следующее: «Раз Местоблюститель жив, то, естественно, его Заместитель не может без согласия с ним предпринимать никаких существенных решений, а должен только охранять и поддерживать существующий церковный порядок от всяких опасных опытов и отклонений от твердо намеченного пути. <...> Поскольку Заместитель Местоблюстителя декларирует от лица всей Церкви и предпринимает ответственнейшие решения без согласия Местоблюстителя и сонма епископов, он явно выходит из предела своих полномочий»1.

Смущение, само по себе вызываемое у многих действиями Заместителя, подобными доводами усиливалось еще более. На это митрополиту Сергию указывалось и со стороны некоторых его последователей. В том же октябре 1927 года епископ Полонский Максим (Руберовский), заверяя, что лично для него каждый шаг работы Заместителя законен и свят, писал ему: «Владыка Святый, весь корень зла, вся злостная инсинуация лежит в том, что Вы действуете будто бы без благословения м[итрополита] Петра, что м[итрополит] Петр будто бы дал право заниматься текущими неважными делами. Рассейте нелепое обвинение, отец родной»2.

Возрастающий ропот и обвинения в самочинии не могли не тревожить митрополита Сергия, поэтому в ноябре 1927 года им были предприняты особые усилия для успокоения церковно-общественного мнения по данному вопросу. Хотя бы post factum Заместитель попытался показать, что действовал он не то чтобы уж совсем «без благословения митрополита Петра», что такое его деяние, как издание июльской Декларации, Патриаршим Местоблюстителем расценивается как вполне правильное и даже необходимое. Сделано это было путем широкого распространения текста доклада епископа Василия (Беляева) о «вполне удовлетворительном впечатлении», будто бы вынесенном митрополитом Петром от Декларации3. Вероятно, данное свидетельство действительно успокоило кого-то из колеблющихся. Подробнее о нем и о причинах, в силу которых оно не было убедительным для оппонентов митрополита Сергия, речь пойдет в следующем разделе, в котором будет пред-

 

1 О Церкви и государстве: Материалы полемики конца 1920-х годов / Публ., вступл. и примеч. А. Мазырина // Богословский сборник. Вып. 10. М.: Изд-во ПСТБИ, 2002. С. 353—355.

2 Акты... С. 518; Шкаровский М. В. Иосифлянство. С. 206—207.? «Дело митрополита Сергия». С. 49.

3См.: Акты... С. 531.

принята попытка выяснить действительное отношение митрополита Петра к деятельности митрополита Сергия.

Однако, даже если бы доклад епископа Василия и снял все недоумения по вопросу об отношении Местоблюстителя к июльской Декларации, оставались и другие недоуменные вопросы (например, о Синоде). Кроме того, своими действиями Заместитель возбуждал все новые вопросы. Следующим актом митрополита Сергия, вызвавшим большой резонанс в церковных кругах, стал его указ о поминовении за богослужением от 21 октября 1927 года'. Наиболее негативную реакцию вызвало, конечно, требование о поминовении безбожных властей, но особо отмечалось также и то, что указ этот умалял достоинство Патриаршего Местоблюстителя.

Так, в анонимной листовке «Голос верующего» говорилось: «Указ от 8/21 октября 1927 г. о поминовении митрополита Сергия, как не обоснованный определениями Священного Собора Российской Церкви от 8 декабря 1917 г. о заместителях Патриарха и не указанный в передаточном акте Местоблюстителя митрополита Петра Крутицкого от 6 декабря 1925 г., считается незаконным. При этом этого поминовения, как незаконного, митрополит Сергий не только сам не требовал в первое свое заместительство, но даже отклонял, когда ему предлагали ввести его.

И настоящее его требование о своем поминовении за богослужениями наравне с поминовением Местоблюстителя, которым затемняется личность Местоблюстителя митрополита Петра, и после издания им своей декларации от 16/29 июля 1927 г. смущающее верующих, — признается незаконным»2.

Епископ Димитрий (Любимов) в декабре 1927 года писал сочувствовавшему ему духовенству: «Требование возносить имя его <3а-местителя> вместе с Местоблюстителем митрополитом Петром <... > искажает единоличную форму правления Церковью, установленную Собором 1917—1918 гг., да и вообще противно духу Святой Церкви, никогда не допускавшей на одно епископское место двух соуправителей или хотя бы именования двух имен с одинаковым значением»3. В такой, не самой удачной, формулировке епископ Димитрий пытался, очевидно, выразить мысль о невозможности одновременного существования в одной Поместной Церкви двух Первоиерархов, поскольку только Первоиерарху приличествовало общецерковное

1 См.: Вслед за июльской Декларацией. С. 302.

2 ЦА ФСБ РФ. Д. Н-7377. Т. 9. Л. 76.

3 Акты... С. 541.

349

поминовение. В написанных приблизительно в феврале 1928 года тезисах с каноническим обоснованием отхода «иосифлян» от Заместителя эта же мысль была выражена более ясно: «В Божественном тайнодействии мы должны возносить имена своих Патриархов, митрополита и епископа (Двукр[атного] Соб[ора] 13—15-е прав[ила]). Но на одном месте двух имен возносить не должны, чего теперь требует митрополит Сергий, заставляя возносить вместе с именем митрополита Петра и свое имя»1. Обязательность поминовения митрополита Петра диктовалась тем, что он занимал в Русской Церкви место Патриарха, требование митрополита Сергия поминать также и его фактически выражало претензии Заместителя на патриаршее достоинство (что, собственно, митрополитом Сергием впоследствии и не отрицалось).

Тревога по поводу указа от 21 октября усиливалась еще и опасением того, что вслед за ним поминовение имени Местоблюстителя вообще будет отменено (поскольку это было бы вполне в духе распоряжения Заместителя об отмене молений о ссыльных епископах). Оппоненты митрополита Сергия отмечали, что хотя возношение имени святителя Петра в соответствии с октябрьским указом и сохранялось, но формула поминовения менялась: слово «господин» из нее исключалось. В обращении ленинградского духовенства и верующих от 9—11 декабря это комментировалось следующим образом: «Уже за богослужением имя Патриаршего местоблюстителя возносится словно нехотя, без именования его "Господином нашим", уже от его заместителя исходят предупреждения о скором совершенном прекращении этого возношения "за отсутствием канонических к тому оснований ", уже имя самого заместителя, доныне гласно не поминавшееся в храмах, стало рядом с именем местоблюстителя и готово вытеснить его»2.

12 декабря 1927 года, получив от представителей ленинградской оппозиции среди прочего и данное обращение, митрополит Сергий в ходе состоявшейся с ними беседы признал, что под давлением властей он был готов пойти на отмену поминовения имени митрополита Петра: «Если власти прикажут, так что же будешь делать?»3

Возможность отказа митрополита Сергия от возношения имени Местоблюстителя серьезно волновала не только оппонентов, но и сторонников Заместителя. Протоиерей Иоанн Шастов, свидетель-

1 Там же. С. 585.

2 Ответ на Декларацию. С. 78.

' Протоиерей Владислав Цыпин. Русская Православная Церковь: 1925-

-1938. С. 151.

350

ствуя митрополиту Сергию о каноническом и молитвенном общении с ним Соловецких узников, писал ему 15 февраля 1928 года: «Большое недоумение, а пожалуй, и смущение, внесено было в массу духовенства <тем>, что будто бы Вы, Владыко, намереваетесь сделать распоряжение по всем церквам не только г. Москвы, но и по епархиям о прекращении поминовения за богослужением имени Патриаршего Местоблюстителя митрополита Петра. Но, благодарение Богу, это ничем не подтвердилось»1.

Не подтвердилось, очевидно, по той причине, что ожидаемого Заместителем приказания от властей на этот счет так и не поступило. Возможно, митрополит Сергий смог убедить Е. А. Тучкова, что столь явное нарушение им канонов Православной Церкви (того самого 15-го правила Двукратного Собора, на которое сам Заместитель постоянно ссылался) может окончательно уравнять его в глазах православных с обновленцами и привести к самым широким отходам от него. В ситуации, когда размах антисергиевского движения и так начал беспокоить власти, они решили не провоцировать его дальнейшего нарастания.

По этому поводу один из ленинградских «иосифлян» писал не установленному точно епископу 4 июля 1928 года: «Лишь наш глаголемый "отход" задержал полное прекращение поминовения имени м[итрополита] Петра за богослужением, о чем мы имеем точные сведения»2.

Как бы то ни было, поминовение Патриаршего Местоблюстителя в итоге не было отменено, но оставался вопрос о правомерности поминовения вместе с ним Заместителя. Для митрополита Сергия здесь, очевидно, было уже затруднительно вновь прибегать к испытанному ранее приему и распространить какое-нибудь свидетельство о том, что митрополит Петр узнал-де об октябрьском указе и одобрил его. История с докладом епископа Василия явилась последним эпизодом, когда Заместитель попытался активно использовать авторитет Патриаршего Местоблюстителя для прикрытия своих действий, получить его благословение, так сказать, «задним числом». После этого, с 1928 года все громче начинают звучать заявления, что митрополиту Сергию принадлежит вся полнота духовной власти, и ни в каком утверждении кем-либо своих действий он вообще не нуждается.

Акты... С. 580.

2 Письмо епископу от 4 июля 1928 г. Машинопись. Архив ПСТГУ.

 

351

Прямо об этом говорилось в появившемся в феврале—марте 1928 года документе «Новый раскол в Православной Церкви» (выше уже было высказано предположение о том, что этот документ был составлен не без участия самого Заместителя). «Мы, — писал автор документа, — считаем своим долгом остановиться еще на одном возражении, которое некоторые из противников митр[ополита] Сергия выдвигают по поводу учреждения Временного Патриаршего Синода, а также других мероприятий митр[ополита] Сергия. Почему, говорят они, митр[ополит] Сергий не испросит согласия митр[ополита] Петра на образование синода и др. свои действия? Тут мы, очевидно, имеем дело с полным непониманием идеи заместительства в церковном управлении. Всякий законно назначенный заместитель того или иного носителя иерархической власти — Первоиерарха в Поместной Церкви, правящего епископа в епархии и т. п. — обладает всей полнотой духовной власти, которая принадлежала замещаемому им лицу, пока полученные заместителем полномочия сохраняют свою силу. <...> Ныне вся полнота духовной власти Патриаршего Местоблюстителя принадлежит не митр[ополиту] Петру, хотя он, конечно, сохраняет за собой это звание, а его временному заместителю митр[ополиту] Сергию, который не нуждается в утверждении кем-либо таких его административных действий, как образование при себе временного синода, перемещение епископов и т. п. Действия этого рода составляют неотъемлемую принадлежность власти Первоиерарха»1.

Примерно тогда же митрополитом Сергием и его сторонниками была принята на вооружение формула позволявшая, как казалось, исключить всякую необходимость обращения к митрополиту Петру, — формула «Заместитель = Местоблюститель = Патриарх». В письме «к какому-то недоумевающему протоиерею» от 14 марта 1928 года митрополит Сергий писал: «Св[ятейший] Патриарх все права и обязанности Патриарха передал митрополиту Петру (которого в сущности правильнее было бы называть не Местоблюстителем, а и. д. Патриарха), а последний без всяких ограничений передал эти права мне»2.

Одним из первых с защитой этой трехчленной формулы выступил вятский протоиерей Николай Люперсольский. В написанной им и изданной типографским способом в 1928 году записке «Митрополит Сергий Страгородский — законный каноничный Замес-

 

1 Архив УФСБ РФ по Санкт-Петербургу и Ленинградской обл. Д. П-81213 Т 4 Л 108—109

2 Акты... С. 586.

352

титель Патриаршего Местоблюстителя» делался следующий вывод: «Каждый истинный православный христианин должен признать как то, что митрополит Сергий является каноничным Заместителем Патриаршего Местоблюстителя, так и то, что он временно имеет полномочия на управление Православной Русской Церковью на правах Патриарха, Священного Синода, Высшего Церковного Совета и соединенного Присутствия того и другого»1.

Законченное теоретическое обоснование уравнивания Заместителя с Местоблюстителем и далее с Патриархом было дано митрополитом Сергием в 1931 году в статье «О полномочиях Патриаршего Местоблюстителя и его Заместителя». Об отношениях Заместителя и Местоблюстителя в завершении этой статьи было сказано: «За распоряжения своего Заместителя Местоблюститель ни в какой мере не может быть ответственным, и потому нельзя ожидать или требовать, чтобы Местоблюститель вмешивался в управление и своими распоряжениями исправлял ошибки Заместителя. Такое вмешательство повело бы только к еще большему расстройству церковных дел и к анархии, как и всякое двоевластие. Как самостоятельный правитель, Заместитель сам и отвечает за свое правление перед Поместным Собором»2.

Таким образом, по мнению митрополита Сергия, даже в случае его очевидных ошибок Патриарший Местоблюститель не имел права на вмешательство. Было бы удивительно, если бы в такой ситуации в адрес Заместителя не раздавались обвинения в узурпации власти. Наиболее активно и аргументировано подобные обвинения выдвигались против митрополита Сергия митрополитом Кириллом и рядом близких ему святителей, таких как епископ Дамаскин (Цедрик), епископ Афанасий (Сахаров) и др. (об этом уже шла речь в первой главе).

Святитель Дамаскин поначалу пытался взывать к совести Заместителя. На Пасху 1928 года он писал ему: «Неужели никогда мысль Вашего Высокопреосвященства не остановилась над тем обстоятельством, что, разделяя своей декларацией пастырей на "легализованных " и "нелегализованных", бросая в сторону последних направедное обвинение в контрреволюции, Вы тем самым поставляете всю ссыльную Церковь, оставшихся на свободе некоторых иерархов и значительную часть остальных пастырей под постоянные удары подозрительной соввласти, которая только и выискивает предлоги для большего ущем-

1 Там же. С. 626-627.

2 Журнал Московской Патриархии. 1931. № 1; Акты... С. 695—696.

353

ления ненавистного для нее духовенства? Не тем ли объясняется "бессрочность " ссылки наших первоиерархов? Известно ли Вам, например, в каких невыносимейших условиях живут два достойнейших носителя православного церковного сознания — "бессрочные " Патриарший Местоблюститель митрополит Петр и митрополит Кирилл, — оба больные и загнанные в такие условия с несомненным жестоким расчетом? Не мелькнула ли когда-нибудь у Вас мысль о том, что "свободой и покоем" Вы пользуетесь за счет медленного умирания неугодных для власти первосвятителей наших? Если же подобная мысль хоть раз прожгла сознание Ваше, — как можете Вы спокойно спать, мирно предстоять св. Престолу?»1

Ответа на эти вопросы дано не было. Вместо этого последовали приведенные выше заявления Заместителя в крайне самоуверенном тоне. В результате со стороны ряда его оппонентов стали выдвигаться такие предположения, о которых обычно не говорили в открытую. Так, епископ Иоасаф (Удалов) в письме епископу Дама-скину от 20 ноября 1929 года писал: «А относительно м[итрополита] П[етра1 он <митрополит Сергий>, очевидно, договорился с кем следует, ибо во всех своих выступлениях он совершенно игнорирует возможность его воскрешения. Ведь теперь так часто говорят, что в наш век чудес не бывает!»1

Со временем, по-видимому, такие подозрения превратились в стойкие убеждения у многих представителей «правой» церковной оппозиции. К примеру, священник села Заветлужье (Ветлужское викариатство Горьковской епархии) Николай Заварин в письме от 15 ноября 1934 года писал местному благочинному и викарному епископу Неофиту (Коробову): «Вся ориентация Сергиевская держится только на обмане и страхе, и горе тем руководителям, которые держат массы в обмане до времени, в конце концов ведь узнают правду все верующие, когда явится из ссылки митрополит Петр, а тогда что?Да, вот еще вопрос: скажите, чем объяснить, что срок ссылки митрополита Петра удвоен? Не содействием ли Сергиевым? Таков, по крайней мере, голос всех пастырей и архипастырей], находящихся в ссылке в Архангельске»3.

В «Обзоре главнейших событий церковной жизни России за время с 1925 года до наших дней» (то есть до марта 1930 года) про-

1 Л[опушанская] Е. Епископы-исповедники и патриарх Сергий // ЦВЗЕПРЭ. 1952. № 1 (34).

С. 12.

2 Архив УФСБ РФ по Брянской обл. Д. П-8979. Л. 2. Подчеркивания даны согласно источ
нику (вероятно, сделаны следователем).

' Шкаровский М. В. Иосифлянство. С. 138—139.

 

ление срока заключения митрополита Петра было прокомментировано следующим образом: «Эта неслыханная жестокость власти по отношению [к] больному старику, обессиленному беспрерывными тюрьмами на протяжении трех лет, — может быть объяснена лишь одним намерением добиться скорее его смерти, а безразличие к его судьбе митрополита Сергия — неслыханным предательством»1.

Спрашивается, были ли какие-то основания выдвигать против митрополита Сергия тяжелые обвинения в том, что он «договорился с кем следует» и оказал «содействие» в продлении срока заключения митрополита Петра? Можно ли говорить о его «безразличии к судьбе митрополита Петра» и даже о «предательстве»?

Конечно, в тех условиях, в которые поставил себя митрополит Сергий, он едва ли мог как-то прямо ходатайствовать перед властями о смягчении участи священномученика Петра: это было бы расценено как знак его собственной неблагонадежности. Известно, например, заявление митрополита Сергия, поданное им в ОГПУ в преддверии десятилетия октябрьской революции с просьбой, «чтобы при распределении милостей по случаю юбилейного торжества десятилетия не забыты были подведомственные нам Оаместителю и его Синоду> православные архиереи и прочие священнослужители, находящиеся в заключении и в ссылках, чтобы на них распространена была юбилейная амнистия с освобождением их от отбываемого наказания и с возвращением из ссылки». При этом митрополит Сергий не сообщал, о ком именно он ходатайствовал, «потому что и имена их, и место нахождения ОШУправлению известны»1. Составленное в та-

1 ГА РФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 263. Л. 12. В статью А. Дейбнера «Русские иерархи под игом без
божников», написанную на основе этого «Обзора», процитированный фрагмент не вошел (см.: Акты... С. 401-411).

2 Московский церковный вестник. 1992. № 18—19 (84—85). С. 15; Акты... С. 517. Недавно в
литературе появились сообщения о том, что «осенью 1927 года митрополит Сергий предъявил ОГПУ список из 28 епископов для их амнистирования» (Васильева О. Ю. Митрополит Сергий (Страгородский): Штрихи к портрету // Альфа и омега. 2002. № 1 (31). С. 151). Однако, судя по всему, эти сообщения явились результатом какого-то недоразумения. Источник, на котором они основаны, говорит несколько о другом. Этим источником оказалось письмо епископа Митрофана (Поликарпова) Е. П. Пешковой от 4 июля 1928 года, в котором он писал: «Считаю нужным объяснить, что летом прошлого года наша "староцерковническая " партия, возглавляемая митрополитом Сергием, была легализована правительством, и с того времени все новые назначения на епископские кафедры делаются митрополитом Сергием не иначе, как только по получении согласия ОГПУ на назначение того или другого кандидата в тот или другой город, и что им осенью испрошена была у ОГПУ амнистия для 28 епископов, в том числе и для меня» (Милова О. Л. Новые страницы в «Книге памяти» пострадавших за веру в СССР в 1920—1930-е гг.: По материалам фонда Общества «Е. П. Пешкова. Помощь политическим заключенным» // Церковь в истории России. Сборник 5. М.: ИРИ РАН, 2003. С. 254. Интересно, что ссылка на публикацию О. Л. Миловой появилась в статье О. Ю. Васильевой годом раньше, нежели появилась на свет сама публикация). Амнистия митрополитом Сергием действительно была испрошена. Возможно

ом виде заявление, очевидно, митрополита Петра не подразумевало: он к числу «подведомственных» митрополиту Сергию и Синоду архиереев не принадлежал (напротив, можно сказать, что Заместитель был «подведомственен» Местоблюстителю).

В то же время, например, из материалов следственного дела святителя Петра стало известно, что Заместитель оказывал сосланному Местоблюстителю материальную помощь до тех пор, пока он сам от нее не отказался. На этот счет самим митрополитом Петром 2 декабря 1930 года были даны следующие показания: «С профессором И. В. Поповым <...> мы изредка обменивались письмами. На несколько денежных переводов (помнится до пяти, на сумму около двухсот руб.) и одну или две небольших посылки, пересланные им в 1929—30 г. на мое имя в с. Хэ, я обычно отвечал открытками. Эти переводы главным образом и послужили поводом для нашей переписки. Долгое время я не знал настоящего имени своего жертвователя. Но когда профессор сообщил, что жертвователем является митрополит Сергий, во мне вместе с чувством благодарности возникло и чувство беспокойства. Я не видел нужды в посредствующей инстанции, тем более чрез человека, проживавшего от меня за 2000 верстj. Двумя последними открытками я просил своего товарища прекратить отправку на мое имя переводов, пояснив при этом, что материально я достаточно обеспечен»1.

Как видно, по-человечески митрополит Сергий проявлял сострадание к митрополиту Петру, и это, как кажется, уже отводит от него обвинения в «безразличии» к его судьбе и, тем более, «содействии» усугублению его мучений. Но почему же Местоблюститель отказался от его помощи? Иеромонах Дамаскин (Орловский), открывший материалы дел священномученика Петра церковному читателю, прокомментировал его отказ от помощи Заместителя следующим образом: «Владыку больно задело, что его заместитель боится пересылать ему деньги открыто. Ведь не за политические преступления находится Патриарший Местоблюститель в ссылке, а за верность Православной Церкви. Благодаря распоряжению митрополита Петра стоит ныне митрополит Сергий во главе Церкви. Заместительство митрополита Сергия — явное, их отношения открытые. Неужели есть причины заместителю скрывать, что он оказывает материальную помощь тому, кого замещает?"2

_____

и то, что под нее попало около 28 архиереев. Но никакого списка митрополит Сергий ОГПУ тогда не предъявлял, оно само решало, кого ему угодно амнистировать, а кого нет.

1 Архив УФСБ РФ по Тюменской обл. Д. 1740. Л. 8.

2 Иеромонах Дамаскин (Орловский). Мученики, исповедники... Кн. 2. С. 359.

Как кажется, побудительные мотивы решения митрополита Петра отказаться от заместительской помощи в приведенном комментарии подмечены довольно точно. Дело, однако, в том, что, в силу принятого им курса, Заместитель должен был делать вид, что все репрессированные советской властью священнослужители, в том числе и митрополит Петр, репрессированы ею именно за политические преступления, а не за верность Православной Церкви. Эта мысль фактически была выражена уже в июльской Декларации 1927 года. В своем же печально известном интервью от 15 февраля 1930 года митрополит Сергий прямо заявил: «Репрессии, осуществляемые советским правительством в отношении верующих и священнослужителей, применяются к ним отнюдь не за их религиозные убеждения, а в общем порядке, как и к другим гражданам, за разные противоправительственные деяния» '. Таким образом, как частное лицо митрополит Сергий мог пытаться окольными путями оказать помощь священномученику Петру. Но, как легализованный возглавитель Церкви, он должен был покрывать злодеяния советских репрессивных органов, действительно оказывая им тем самым своеобразное «содействие» в преследовании неугодных церковных деятелей, первым из которых и был заключенный Местоблюститель.

Обновленческий «архиепископ» Николай Платонов в написанной им для ОГПУ «Оценке интервью с митрополитом Сергием» по поводу его ответа о репрессиях верующих и священнослужителей заметил: <Этот ответ> д

⇐ Предыдущая20212223242526272829Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: