Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Глава II. Циньские погребальные памятники.




Введение.

 

Исследование мавзолея императора Цинь Шихуанди, изложенное в данном пособии с позиций комплексного учёта всей совокупности сделанных находок и сопоставительного анализа с другими памятниками (как в синхронном, так и в диахронном аспектах), позволяет проследить формирование локальной культуры в рамках общей культурной традиции, показать механизмы этого формирования и выделить факторы, определившие особое место циньской субкультуры в развитии древнекитайской цивилизации. Исключительный по своему источниковому богатству мавзолей Цинь Шихуанди даёт возможность такого анализа, однако для этого он сам должен быть рассмотрен как единый археологический комплекс. Компаративистский подход существенно расширяет границы исследования циньского феномена, которые охватывают одновременные археологические культуры Центральной Азии.

 

Привлечение новых материалов позволяет обосновать ключевое положение циньской локальной культуры в китайской истории. Она аккумулирует в своём составе достижения как отдельных чжоуских царств, так и многих сопредельных народов (ба-шу, жунов и ди) и тем самым создаёт основу для формирования нового качества: становления культуры императорского Китая. Археологические находки дают возможность проследить этот процесс на конкретных материалах, например, комплекса вооружения, который постоянно совершенствовался.

 

Актуальность данной проблематики усиливается также исключительной популярностью мавзолея Цинь Шихуанди, который относится к числу наиболее известных древних памятников в мире. Благодаря передвижным выставкам (одна из которых прошла в 2006 г. в здании Государственного исторического музея в Москве), сюжетам в средствах массовой информации, обилию сувениров, голливудских фильмов, даже компьютерных игр циньские терракотовые воины стали не менее узнаваемыми, чем египетские мумии, превратившись в своеобразный символ достижений китайской археологии. В 2006 г. они даже послужили декорацией для оперы Тань Дуня «Первый император», поставленной на сцене Метрополитен-опера, где партию Цинь Шихуанди пел великий Пласидо Доминго. Однако такая известность часто достигается за счёт отказа от

(6/7)

детального рассмотрения всех сторон уникального памятника. Например, не только широкая публика, но и некоторые учёные практически полностью отождествляют «загробную армию» с мавзолеем Цинь Шихуанди, забывая о том, что сама гробница ещё не раскапывалась. Характерным отражением невысокого уровня популярной литературы может служить очерк, опубликованный в сборнике «Чудеса света» в рамках довольно распространённой серии «Великие и знаменитые». Автор удивительным образом смешал вполне достоверную информацию с собственными придумками, весьма далёкими от истины. В частности, он полагает, что «археологам всё же удалось проникнуть в глубь холма Ли» (т.е. в гробницу императора, которого он фамильярно называет просто Цинь), что доспехи на керамических «истуканах» «отлиты из чистой бронзы», что пехотинцы были «вооружены шестиметровыми бамбуковыми копьями» и т.п. [Непомнящий, 2004. С. 384, 385, 386].

 

Многочисленные ошибки в средствах массовой информации постоянно тиражируются, создавая неверное представление о памятнике и эпохе в целом. Поэтому привлечение аутентичных археологических источников позволит также развенчать ряд мифов, которые утвердились не только в популярных статьях и фильмах (например, стремена у циньской кавалерии), но и в солидных научных изданиях. Так, в авторитетной «Истории Древнего мира» утверждалось, что победа Цинь была обеспечена, среди прочего, введением железного оружия, которое было «привилегией царских воинов» [Степугина, 1989. С. 502], что не соответствует археологическим фактам. Введение в научный оборот большого объема хорошо классифицированного и максимально точно датированного материала (210 г. до н.э. — дата смерти и погребения Цинь Шихуанди) позволит использовать его для интерпретации и хронологии памятников бесписьменных культур в степных районах к северу и западу от границ Циньской империи и, в частности, хунну, с которыми велись затяжные войны. Процесс формирования циньской субкультуры оказывается также тесно связанным с ранними этапами развития тибетских племён.

 

Заявленное в пособие комплексное изучение мавзолея императора Цинь Шихуанди и на его основе циньской культуры в целом предполагает решение следующих задач:

(7/8)

 

— критический обзор проделанной предшественниками работы, определение наиболее актуальных направлений поиска;

— фиксация и классификация всего объёма находок на территории мавзолея; выделение архитектурно-строительных аспектов планировки и конструкции выделенных объектов;

— типологический анализ различных категорий вооружения и выявление их связи друг с другом в рамках единого комплекса, со поставление с данными по военному делу Древнего Китая;

— сравнение полученных данных с материалами предшествующего (додинастического) периода Цинь;

— корреляция конструкции и инвентаря мавзолея с аналогичными памятниками эпохи Чжоу и Хань;

— привлечение сопоставительных материалов по другим субкультурам чжоуской эпохи и по смежным центральноазиатским культурам.

 

Это, в свою очередь, позволяет детально представить процесс формирования циньской локальной культуры и выявить её синтетический характер, равно как и тесную связь с прототибетскими и другими кочевыми племенами; её взаимодействие с другими локальными культурами эпохи Чжоу стало важным моментом в становлении ханьского этноса. Привлечение всей совокупности археологических находок, сравнение их с письменными и эпиграфическими источниками обеспечило источниковедческий синтез, тем самым существенно повысив надёжность результатов исследования.

 

Историографический обзор, выделенный в особый раздел, обнаружил значительные лакуны в интерпретации материалов, что дополнительно обуславливает научную актуальность проводимого нами исследования. Привлечение обширного массива археологических данных по додинастическому периоду дало возможность определить основные характеристики циньской локальной культуры [Комиссаров, Хачатурян, 2008. С. 7-11] и обосновать её исключительно важную роль в истории китайской цивилизации. Особое внимание уделяется контактам Цинь с народами, населявшими горные и степные районы Центральной Азии (жунами, ди, хунну), что позволит использовать материалы мавзолея для изучения и датировки памятников бесписьменных культур на территории сопредельных с Китаем стран. Этому способствуют детальные оружие-

(8/9)

ведческие изыскания; экскурсы в историю костюма и колёсного транспорта. Особого изучения заслуживает феномен погребальной пластики в сопоставлении с каменными изваяниями кочевых народов. Этнологические интерпретации позволят уточнить влияние Цинь на ранние этапы формирования тибетского этноса. Совокупность перечисленных характеристик позволяет определить исследование мавзолея императора Цинь Шихуанди в качестве одной из приоритетных задач отечественного китаеведения.

 

В литературе (прежде всего на китайском языке) сформировалась своеобразная триада терминов для описания предмета нашего исследования: гробница (курган) — погребальный парк — мавзолей. Под гробницей понимается непосредственно могила Цинь Шихуанди со всей её внутренней конструкцией и надмогильными сооружениями. Термин «погребальный парк» взят китайскими учёными из древних сочинений по ритуалу. Он связан с деятельностью чиновников, специально назначавшихся для поддержания порядка на мавзолее и проведения поминальных мероприятий, поэтому включает в свой состав множество сооружений ритуального и подсобного назначения. Границами «погребального парка» служат внешние стены. Но раскопки показали, что и за пределами стен находились объекты, как входившие в структуру погребального комплекса (включая наиболее известные — ямы с терракотовыми фигурами), так и связанные с его строительством и обеспечением (мастерские, инженерные сооружения). Специального названия для этого «внешнего лимба» нет, но его сооружения, взятые в совокупности с гробницей и «погребальным парком» и образуют тот многоуровневый, сложный по составу памятник, который называется в китайской историографии термином «мавзолей Цинь Шихуанди» (Цинь Шихуанди лин). В данном случае мы не сочли необходимым изобретать какой-то особый термин, а просто следовали сложившейся историографической традиции.

 

Собственная территория изучаемого памятника составляет всего около 60 кв.км в рамках уезда Линьтун пров. Шэньси, именно там были получены основные материалы, аккумулировавшие достижения древнекитайской цивилизации того времени. Однако территориальные рамки исследования в целом, потребовавшего широкого привлечения многочисленных сопоставительных материалов, распространяются на весь ареал чжоуского конгломерата госу-

(9/10)

дарств, занимавшего большую часть территории материкового Китая, с особым вниманием к циньскому домену в рамках современных провинций Шэньси и Ганьсу. Проводились также аналогии с культурами сопредельных регионов Центральной Азии.

 

Хронологические рамки событий, рассматриваемых в пособии, не ограничиваются периодом строительства мавзолея или существования Циньской империи (221-207 гг. до н.э.). Для изучения памятника в исторической перспективе привлекались данные со времён создания государства Цинь (первая половина IX в. до н.э.) и до периода правления первых императоров династии Западная Хань (II — начало I в. до н.э.), при которых активно усваивался и переосмыслялся циньский опыт во всех сферах деятельности (политика и идеология, военное дело, погребальный обряд и т.д.). При описании памятников мы пользовались традиционными названиями исторических периодов, закрепившихся в китайской историографии; их хронологические рубежи указаны в Приложении 1.

 

Особое значение имеет источниковедческий аспект данной работы, в которой на практике показаны закономерности использования разных видов и родов источников. Основой послужили, прежде всего, публикации полевых отчётов о раскопках мавзолея Первого императора и смежных памятников на страницах китайских специализированных журналов, причём не только центральных, но и местных изданий, которые обычно мало используются учёными за пределами Китая. Также привлекались публикации музейных коллекций и каталоги выставок. Мы использовали и материалы, содержащиеся в обзорах и аналитических статьях китайских авторов, что позволило существенно дополнить источниковую базу; при их интерпретации мы руководствовались концепцией «вторичных источников», сформулированной Г.Я. Смолиным [1987. С. 5-6]. Для интерпретации использовались данные летописей и иных письменных источников («Ши цзи», «Хань шу», «Хань цзю и», «Хуан лань», «Шуй цзин чжу», «Сань фу хуанту» и др.), в основном в переводах на русский, английский или современный китайский языки; при необходимости осуществлялась сверка перевода с первоисточником. Полезными оказались сетевые ресурсы, прежде всего размещённые на официальных сайтах, например, Китайского информационного Интернет-центра, управляемого Пресс-канцелярией Госсовета КНР, Агентства Синьхуа, центральных китайских газет, Института ар-

(10/11)

хеологии АОН КНР и др. Они использовались в тех случаях, когда по конкретному поводу отсутствовала публикация в специализированном печатном издании. Это дало возможность оперативно ввести в научный оборот целый ряд важных сведений, хотя данные Интернета неодинаковы по качеству и нередко нуждаются в дополнительной проверке. Свою роль в оценке источников сыграли и личные впечатления авторов, полученные в ходе научных командировок в гг. Сиань и Сяньян (пров. Шэньси, КНР), при осмотре экспозиций в Музее терракотовых фигур, Шэньсийском историческом музее, Музее ханьского мавзолея Янлин, где была сделана серия рабочих фотографий. Для подбора иллюстраций мы обращались также к электронным базам данных китайских музеев.

 

Основной методологией в изучении мавзолея Цинь Шихуанди для нас является системный подход, в соответствии с которым все находки на территории памятника рассматриваются как взаимосвязанные составляющие (подсистемы), образующие единый комплекс и определяющие его новое качество. Составные части этой макросистемы на своём уровне также могут рассматривать как системы с собственными взаимодействующими элементами, что наиболее ярко прослеживается на примере комплекса вооружения.

 

В предлагаемой вниманию читателей книге впервые в отечественной востоковедной литературе детально представлен процесс формирования циньской локальной культуры и её синтетический характер, тесная связь с прототибетскими и другими кочевыми племенами. В оборот отечественной науки вводится большой объём новых данных по материальной культуре Китая в рамках большей части I тыс. до н.э. (с учётом ранних циньских памятников) для использования в последующих археологических и востоковедных работах по смежной тематике. С конца 1970-х гг. количество публикаций, посвящённых мавзолею Цинь Шихуанди, возрастает лавинообразно, причём новые открытия существенно изменяют или значительно уточняют сложившиеся ранее представления. К тому же наиболее интересные результаты публикуются на китайском языке (даже в условиях реализации целого ряда международных проектов) и нередко только в местных изданиях, что создаёт проблему доступности этих данных для западных и российских учёных. Поэтому без такого обобщения разработка частных историко-культурных вопросов недостаточно результативна. Привлечение

(11/12)

всей совокупности археологических находок, сравнение их с письменными, эпиграфическими и фольклорными источниками позволяет обеспечить источниковедческий синтез, тем самым существенно повысив надёжность результатов исследования.

 

Полученные в итоге данные по циньской материальной культуре, обосновывающие особое место периода Цинь в истории Древнего Китая, важны для социально-экономических и этнокультурных реконструкций; точно датированные циньские комплексы могут использоваться в качестве надёжных реперов при определении хронологии археологических культур на сопредельных территориях.

 

Глава I.

История изучения и основная проблематика исследования
мавзолея Цинь Шихуанди.

 

Династия Цинь вошла в историю Китая как одна из самых непродолжительных по времени. С момента объединения страны в единую империю в 221 г. до н.э. и до окончательного краха Цинь в 207 г. до н.э. прошло неполных 15 лет, однако её влияние прослеживалось на протяжении многих столетий. Империя была, по сути, державой одного человека — Цинь Шихуанди; вскоре после его смерти рухнуло и созданное им государство. Поэтому история династии тесно переплетена с подробностями жизни и смерти Первого императора. Но в то же время он продолжал деятельность предшествующих правителей. Основание династии Инов (родовая фамилия правителей удела Цинь в рамках конгломерата чжоуских княжеств и царств) датируется первой половиной IX в. до н.э., когда Фэй-цзы получил земли на западе и стал править под именем циньского Ина; его сын уже имел титул хоу и правил с 857 по 848 г. до н.э. и т.д. (см. Приложение 1).

 

В IV в. до н.э. Цинь добивается наибольшего могущества среди «семи героев» — самых сильных царств Древнего Китая, ведущих ожесточённую борьбу друг с другом. Расположенное в плодородном бассейне р. Вэйхэ, оно отличалось богатством природных ресурсов и выгодным географическим положением. Будучи защищенным естественными рубежами (р. Хуанхэ и горными хребтами) от вторжения соседних царств с востока, Цинь вместе с тем занимало удобную стратегическую позицию для наступления как на царства среднего течения Хуанхэ, так и на пограничные племена, с которыми поддерживались интенсивные контакты.

 

Одной из причин усиления Цинь были проведённые Шан Яном политико-административные, финансово-экономические и военные преобразования, которые придали царству черты централизованного военно-бюрократического государства. После захвата части Сычуани и осуществления здесь крупных оросительных работ Цинь обеспечило себе добавочный источник сельскохозяйственной продукции. В конце IV в. до н.э. были захвачены верхнее течение р. Ханьшуй (юг Шэньси) и запад Хэнани, где войска Цинь вплотную столкнулись с царствами Чу, Вэй и Хань. Центральные царства

(13/14)

постепенно теряли свои территории. В 278 г. до н.э. Цинь захватило столицу Чу — г. Ин, развалив коалицию своих противников.

 

Вскоре последовала война циньского царства с Чжао. Однако, хотя Цинь и расширило свои владения за счёт других царств, они ещё оставались достаточно сильны. В 241 г. до н.э. царства Вэй, Хань, Чжао и Чу заключили против Цинь новый военный союз, но их соединённые войска также потерпели поражение. Кроме них Цинь противостояли Янь и Ци — всего шесть царств. В 238 г. до н.э. на циньский престол взошел молодой правитель Ин Чжэн, которому удалось разбить своих противников поодиночке, захватывая одну территорию за другой в течение семнадцатилетних непрерывных войн. В 221 г. Цинь завоевало последнее самостоятельное царство Ци на Шаньдунском полуострове. После этого Ин Чжэн принял совершенно новый титул высшей власти — хуанди (император), войдя в историю Китая как Цинь Шихуанди. Столица царства Цинь, г. Сяньян на р. Вэйхэ, была объявлена столицей империи. Цинь Шихуанди не ограничился покорением древнекитайских царств. Он продолжил экспансию на севере и юге страны, предпринял походы против сюнну, захватил государства Намвьет и Аулак в Южном Китае и Северо-Восточном Вьетнаме. Таким образом, завоевания и колонизация стали лейтмотивом всей внешней политики Первого императора, что требовало особого внимания к подготовке и вооружению армии.

 

Политическая и социально-экономическая история Цинь детально изучена в мировой синологии [Bodde, 1938; Ян Куань, 1956; Ян Исян, 1956; Pokora, 1967; Cotterell, 1981; Линь Цзяньмин, 1981; Ма Фэйбай, 1985], а в отечественной историографии следует выделить труды ведущего специалиста по истории и философии Древнего Китая Л.С. Переломова [1962; 1973]. Ему же принадлежит и детальное исследование идеологических предпосылок формирования империи — легизма — в его наиболее тоталитарной ипостаси, изложенной Шан Яном [Книга правителя..., 1994]. В то же время огромный пласт новых материалов, полученных при раскопках мавзолея Первого императора, позволяет существенно дополнить и уточнить культурную и военную историю Цинь.

 

Монументальное сооружение привлекало внимание учёных на протяжении многих столетий. Очевидно, самым первым произведением из дошедших до нас, содержащим описание мавзолея, стали

(14/15)

«Исторические записки» («Ши цзи») великого историка древности Сыма Цяня (родился примерно в 145 г. до н.э.); развёрнутые цитаты из его сочинения приводятся далее в соответствующих разделах. О могиле писал также известный ханьский литератор Лю Сян (77-6 гг. до н.э.), который утверждал: «С древности никого не хоронили с такой роскошью, как Цинь Шихуанди». В «Хоу Хань шу», составленной Фань Е (398-445 гг.), в главе «Цзисы чжи» («О жертвоприношениях») упоминаются наружные постройки возле могилы. В позднеханьском сочинении «Сань фу гуши» уточняется, что внутри могилы Первого императора располагались сосны и кипарисы, а также другие деревья, вырезанные из нефрита и камня; утки и журавли, а также другие животные, сделанные из золота и серебра. В раннесредневековом географическом памятнике «Сань фу гу ту» упоминаются каменные скульптуры единорогов- цилиней, стоявшие на вершине холма (цит. по: [Ян Куань, 1956. С. 106-108]).

 

Возможно, столь роскошное оформление должно было символизировать острова блаженных, где так мечтал очутиться покойный император, описание которых даётся в трактате «Ле-цзы»: «Там все башни и террасы — из золота и нефрита, все птицы и звери — из белого шёлка, деревья — из жемчуга и белых кораллов растут кущами, у цветов и плодов чудесный аромат и вкус... Жили там все бессмертные, мудрые. Сколько их там за день и за ночь друг к другу летало, нельзя и сосчитать» [Мудрецы Китая, 1994. С. 60].

 

В некоторых сочинениях древности и раннего средневековья были указаны размеры очень крупной могильной насыпи: 115 м в высоту и 2 076 м в обхвате, что значительно отличается от современных размеров. Есть и ещё более внушительные цифры. Например, в энциклопедии «Хуан лань» (составленной под руководством Лю Шао при династии Вэй в 223 г. по поручению императора Цао Пи и сохранившейся в отрывках), которая цитируется в примечаниях к «Историческим запискам», указаны соответственно значения в 50 чжанов и более чем в 5 ли (см.: [Li Xueqin, 1985. P. 252]). При династии Цинь 1 ли = 497,7 м, а 1 чжан = 2,765 м [Кроль, Романовский, 1982. С. 223-224]. Столь значительное уменьшение холма вряд ли можно объяснить воздействием природных факторов. Один из вариантов объяснения таких различий предложил известный археолог Дуань Цинбо. Он считает, что на самом деле надмогильный курган просто не успели полностью закончить из-за отвлечения ра-

(15/16)

бочих на другие стройки, а также из-за начавшихся антиправительственных выступлений, в конечном счёте низвергнувших Циньскую империю. Указанные выше цифры авторы брали из официальных документов или чертежей, которые они не потрудились сверить с реальной ситуацией (см.: [Chen Xia, 2007]). Данное объяснение вполне правдоподобно, поскольку учитывает значительное место начётничества в официальной науке традиционного Китая.

 

В сочинении «Шуй цзин чжу» («Канон вод с примечаниями»), составленном Ли Даоюанем (ум. в 527 г.), в разделе «Река Вэй» сказано: «Шихуан строил мавзолей и брал землю, в результате площадку выровняли и углубили. Вода накапливалась в пруду, который назывался рыбный пруд. Это в 5 ли к северо-востоку от могилы Цинь Шихуана, и он достигает 4 ли в окружности». Далее там же сказано, что «когда Сян Юй вступил в Дунгуань, то он вскрыл [могилу]; 300 тыс. человек за 30 дней не могли переместить все сокровища, которые были внутри. Затем пришли воры и разбойники [из мест] к востоку от Дунгуань, чтобы выплавлять медь из хранилищ; пастухи пришли туда, чтобы пасти овец. Пожар продолжался 90 дней без перерыва» (цит. по: [Li Xueqin, 1985. P. 253]). Правда, в современной историографии высказано мнение о том, что картина столь масштабного грабежа преувеличена авторами, жившими спустя столетия после описанных событий, и солдаты Сян Юя не раскапывали подземные сооружения [Предания об ограблении..., б.г.]. Но характер выявленных разрушений (прежде всего мощный слой прокалённой земли в большинстве раскопов) и состав инвентаря (малое число бронзы), свидетельствуют скорее в пользу традиционной версии.

 

В энциклопедию «Хуан лань» включен рассказ о том, как в 220 г. шайка удальцов, пришедшая из Гуандуна (с Юга Китая), вторглась в захоронение и похитила оттуда ртуть, заполнявшую «реки и моря». Ртуть пользовалась высоким спросом у алхимиков, которые применяли её для изготовления «пилюль бессмертия». Кроме того, она помогала предохранять тела от разложения; по мнению историка Го Чжикуня, в подземном дворце с помощью этого металла могли сохранить и тело императора Цинь Шихуанди (см.: [Чэнь Ся, 2007]). Проведенное в 1981 г. обследование показало, что в могильном кургане отмечается чрезвычайно высокое содержание ртути (до 1 500 ppb), причём на других участках оно остава-

(16/17)

лось в пределах нормы [Чан Юн, Ли Тун, 1983. С. 662-663]. По сведениям летописей эпохи Пяти династий известно также, что военачальник Вэнь Тао (907-960 гг.) ещё раз ограбил мавзолей, чтобы получить средства для выплаты жалованья своим солдатам. Действительно, при обследовании могилы выявлено две грабительских траншеи, возможно, средневековых; однако, как сообщали китайские археологи, эти лазы не достигли могилы [Burns, 1985].

 

Своеобразным свидетельством общественного интереса к мавзолею являются стихи, в том числе написанные выдающимися китайскими поэтами династии Тан (Ван Вэем, Ли Бо, Ду My). В частности, в стихотворении Ван Вэя «Проезжая мимо могилы Первого императора» сказано: «Древняя могила превратилась в зелёный холм, угрюмый дворец подобен пурпурной платформе» (тексты стихотворений см.: [Культура императорского мавзолея..., б.г.]). Данную строчку можно трактовать как доказательство того факта, что в середине VIII в. ещё сохранялись постройки дворцового типа в рамках погребального парка. Сведения о гробнице Цинь Шихуанди включались также в состав средневековых энциклопедий и географических описаний.

 

Начало и становление научной археологии в Китае относится к концу XIX — началу XX в., причём связано это, в первую очередь, с деятельностью иностранных экспедиций, которые работали большей частью на окраинах Китая, в Синьцзяне и Маньчжурии (см.: [Молодин, Комиссаров, 2001. С. 274-275; Худяков, Комиссаров, 2002. С. 15-19]), но захватывали также и внутренние районы. В 1900-е гг. территорию мавзолея обследовали японские учёные Ито Тюта, Сэкино Тадаси, Мидзуно Сэйити и, особенно, Адати Кироку, который обобщил полученные сведения в монографии «Изучение исторических памятников Чанъаня», изданной в 1933 г. в Японии. Одним из первых обращений европейцев к изучению мавзолея циньского императора стали его обмеры и фотографирование д-ром Виктором Сегаленом, работавшим в Китае в составе экспедиции Эдуарда Шаванна в 1914 г. (рис. 1), хотя это и не вылилось в конкретные археологические работы (см.: [The Mausoleum of the first Emperor, Qin shihuang]).

 

Первая керамическая фигурка сидящего на коленях человека найдена в районе мавзолея в 1932 г. (с внешней стороны западной стены), в 1948 и 1964 г. соответственно ещё две и одна фигурки.

(17/18)

 

К 1960-м гг. мавзолей Цинь Шихуанди представлял собой комплекс различных построек и захоронений, окружённых двумя рядами частично сохранившихся стен из утрамбованной глины. Основной могильный курган (гора Лишань), расположенный в южной части «внутреннего» города, имел подквадратное основание с размерами 485×515 м и сохранившуюся высоту 76 м. Цифра, приведённая в публикации, скорее всего, завышена, поскольку дальнейшие более точные измерения обнаружили существенно меньшую высоту, что сложно объяснить естественными причинами. Называются и другие цифры, от 43 до 87 м. Различие на 30-40 м для одной из важнейших и достаточно легко определяемых характеристик объекта не объясняется в китайской литературе. Это порождает периодическое появление в зарубежной литературе предположений о том, что верхушка мавзолея была тайно разобрана ещё в 1970-е гг., но полученные находки (либо их отсутствие) по каким-то причинам сохраняются в тайне. В любом случае, находки, сделанные в пределах огороженной территории мавзолея и в его окрестностях, сами по себе представляли огромную ценность. Там постоянно находили черепицу, базы для колонн, каменные и керамические сточные трубы, терракотовые фигурки, бронзовое оружие. В 1961 г. объект был включён в первый список национальных исторических памятников, охраняемых государством. В 1962 г. по нему была составлена необходимая документация, проведены обмеры кургана и остатков наземных сооружений [Мавзолей Цинь Шихуана, 1975].

 

Ещё в 1973 г. недалеко от дер. Чжэнчжуан, примерно в 1,4 км к северо-западу от внешней стены нашли площадку для обработки камня, которую впоследствии связали со строительством мавзолея (по типологии керамических сосудов и черепицы). Кроме железных молотов, заступов и тёсел, разнообразных клиньев, ножей, крюков, там же нашли железные кандалы и колодки, а также бронзовый наконечник копья (очевидно, оружие охранника) [Краткий отчёт об изучении циньской мастерской..., 1981].

 

А в марте 1974 г. произошло событие, открывшее мавзолей миру. Крестьяне Сиянской производственной бригады (коммуна Яньчжай) копали колодец на расстоянии 1,5 км к востоку от горы Лишань и обнаружили фрагменты нескольких терракотовых статуй. В том же году из числа местных археологов сформировали специальный археологический отряд, который провёл первые научные

(18/19)

раскопки. С помощью шурфов была определена общая площадь объекта, после чего в западной части вскрыли площадь в 960 кв.м, где нашли около 500 керамических фигур воинов и 24 — лошадей, а также более 7 000 других артефактов. Еще 77 кв.м вскрыли в западной части, где также обнаружили 58 терракотовых фигур [Первый краткий отчёт..., 1975; First report..., 1977/1978]. Раскопки ямы №1 проходили в несколько сезонов; в частности, в 1986 г. было вскрыто ещё 2 000 кв.м и выявлено около 1 000 фигур (рис. 2) [Цинь Лин, 1987].

 

Попутно следует отметить, что первые известия о находках в Китае весьма скептически были встречены некоторыми западными археологами. Так, Р. Рудольф полагал, что описание мавзолея Цинь Шихуана в «Исторических записках», возможно, приукрашено; а раскопки сдерживались сведениями о его разграблении. «Однако, быть может, китайские археологи когда-нибудь вскроют могилу, чтобы проверить точность этих сведений, а может, и для чего ещё» [Rudolph, 1975. Р. 269]. Дальнейшие раскопки показали необоснованность такого скептицизма.

 

В мае 1976 г. у восточного конца северной стены ямы (склепа) №1 обнаружили яму №2, расстояние между ними — примерно 20 м. Начатые раскопки продолжались до августа 1978 г., в итоге удалось выявить размеры ямы 124×98 м, площадь около 6 000 кв.м, с трёх сторон — 11 дромосов. Внутри — остатки 89 деревянных колесниц, терракотовые фигуры 472 лошадей, 939 солдат (пехотинцев, арбалетчиков и всадников), а также около 2 000 других артефактов [Ван Юйцин, 1978].

 

Третий склеп находится в 25 м к северу от первого, он самый маленький из трёх, размерами 28,8×24,57 м, площадью 520 кв.м, в центре восточной стены — наклонный дромос. Внутри всего одна квадрига и 68 фигур, но среди них — больше всего офицеров, солдаты охраны вооружены парадно-ритуальными булавами шу, найдены также оленьи рога на подставке, бывшие атрибутом какого-то обряда [Краткий отчёт об обследовании ямы №3..., 1979].

 

Также в 1976-1977 гг. к западу от дер. Шанцзяцунь выявлено 93 ямы, из которых 37 раскопано. В одних располагались керамические фигурки, которые лежали лицом на восток (спиной к могильному кургану), в других — скелеты лошади, головой на запад (к кургану), в третьих — фигурки и лошади лежали вместе. Лошади боль-

(19/20)

шей частью закапывались в землю живыми, только некоторые предварительно были убиты и помещены в деревянные колоды. Вместе с фигурами конюхов найдены железные орудия их ремесла; перед лошадьми стояли керамические сосуды, на которые выкладывалась пища. На керамике встречаются надписи «дворцовая конюшня» и «левая конюшня» [Краткий отчёт об обследовании и шурфовании ям-конюшен..., 1980]. По сведениям «Хань цзю и» (составлен Вэй Хуном в I в. н.э., сохранился в цитатах), при династии Хань «у Сына Неба было шесть конюшен»; у циньских императоров, судя по керамическим оттискам с печатей чиновников, таких конюшен было семь: кроме двух названных, это правая, центральная, большая (циньская), малая и парадная (образцовая) [Ли Сюэцинь, 1997. С. 2; Хуан Лючжу, 1997. С. 26-27]; поэтому в составе комплекса есть и другие подобные находки. В частности, к западу от кургана, между двух стен обследованы две большие ямы площадью 580 и 1700 кв.м; последняя была разгорожена досками на стойла, в каждом из которых лежало по три скелета лошадей. Всего же в двух ямах их захоронили не меньше сотни.

 

В 1977-1978 гг. между двумя стенами в западной стороне выявили ещё три ряда из 31 ямы, в двух крайних рядах — терракотовые фигурки прислуги, сидящей на коленях; в центральном ряду — керамические гробы с костями животных. Также найдены керамические котлы и миски, бронзовые ошейники; соответственно, данный район определили как «дворцовый зверинец» [Краткий отчёт об обследовании бурением..., 1982]. В нарративных источниках (например, в «Хань цзю и») описываются парки циньских и ханьских правителей, в которых под началом особых чиновников разводили диковинных зверей для охоты; возможно, фрагмент такого парка был воспроизведён и в окрестностях гробницы.

 

В северо-западной части внутреннего «города» в 1977 г. раскопали четыре сильно разрушенные постройки, которые связаны между собой дорожками, вымощенными речной галькой и зелёным камнем. Общая площадь застройки составила 670×250 м. Стены возводились из хорошо просеянной утрамбованной земли, пол в некоторых помещениях также вымощен зеленым камнем или выложен кирпичом [Чжао Канминь, 1979]. Выводы о назначении этих построек были сделаны на основании летописи «Хань шу» (глава «Биография Вэй Сюаньчэна») и географического сочинения «Сань

(20/21)

фу хуанту» (создано не позднее эпохи Северных и Южных династий), в которых упоминается о создании в пределах погребального парка специального дворца для отдыха и банкетов; в комментарии Янь Шигу к «Истории Хань» специально подчёркивается, что этот дворец располагался рядом с внутренними покоями гробницы и использовался не для официальных целей, а для отдыха и пиров (цит. по: [Юань Чжунъи, 1988. С. 135]).

 

Для интенсификации работ в 1978 г. был организован специальный археологический отряд по изучению циньских терракотовых фигур в составе 11 специалистов, которым дали в помощь 200 рабочих из числа местных крестьян и 100 солдат, и установили девять опрокидывающихся вагонеток. Однако подобный размах вызвал критику со стороны учёных. В апреле 1979 г. раскоп посетил Ся Най, директор Института археологии АН КНР, который выступил за приостановку работ, как ненаучных. Вагонетки в итоге убрали, но трения между представителями академических и музейных структур и их борьба за приоритеты, по сведениям прессы, продолжались на всём протяжении работ [Сюй Чжункан, 2009].

 

В 1979 г. к северу от дер. Яочитоу открыли большое кладбище площадью примерно 8 100 кв.м, где выявили 114 могил циньского времени. В могилах лежало от 1 до 14 покойников, почти все с подогнутыми ногами, без чёткой ориентации по сторонам света. Погребальные конструкции и сопроводительный инвентарь практически отсутствовали, в насыпи находили обломки железных орудий и керамических сосудов. Сверху на трупы помещали фрагменты черепицы, на которых были процарапаны иероглифы, содержавшие сведения о погребённых: их имена, место жительства, ранг знатности, совершённое преступление. Многих из них называли цзю цзы — термин для попавших во временное рабство за преступления или за долг перед государством, частично сохранявших свои права (на полученный ранг, на отдельное погребение). В основном они происходили с территории завоёванных царств к востоку от Цинь (соответствует современным провинциям Хэнань, Хэбэй, Цзянсу и, особенно, Шаньдун) [Юань Чжунъи, Чэн Сюэхуа, 1982]. Были выявлены и частично раскопаны другие кладбища (например, в Чжаобэйху) на многие сотни могил подневольных строителей гигантского комплекса. По выражению ведущего специалиста по циньской истории Ли Сюэциня, «блеск мавзолея Цинь Шихуана и, в качестве крайнего

(21/22)

контраста, печальная ситуация на кладбище Чжаобэйху могут быть рассмотрены как микрокосм циньского общества» [Li Xueqin, 1985. P. 261].

 

Это кладбище также могло иметь характер жертвенника. Человеческие жертвоприношения, распространенные при династиях Шан и Западное Чжоу, постепенно сходят на нет в периоды Чуньцю и Чжаньго. Чжаньгоские могилы с жертвенными сопогребениями составляют около 1% от общего количества [Хуан Чжаньюэ, 1974. С. 161]. Однако в Цинь они сохранялись дольше, чем в других царствах, за что циньские правители подвергались критике со стороны интеллектуалов того времени. Некоторые из покойников, судя по положению костяков, погибли насильственной смертью, т.е. были казнены за какие-то проступки. Погребальный инвентарь могил состоял, в основном, из сильно сработанных железных орудий: лопат, заступов, ножей, тёсел, клиньев. Император и его приближённые не сомневались в том, что простой народ обречён на тяжкий подневольный труд и после смерти. В качестве важной особенности следует отметить

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...