 |
Когда в город приходит любовь 15 глава
|
|
|
|
Плакаты на стенах предупреждали: никаких физических контактов. От свежего объявления «Нижнее белье ОБЯЗАТЕЛЬНО» у Дуга прямо-таки началась аллергия.
Когда он сам сидел в тюрьме, его навещал всего один человек. Криста. Раз в три недели. Как он был благодарен ей — хотя никогда не признавал этого — за те короткие беседы. По крайней мере поначалу. Но с тех пор как Дуг начал посещать «Анонимных алкоголиков» и серьезно относиться к программе, Криста очень изменилась в его глазах.
Их пригласили войти. Дуг сел между перегородками, собирая мысли в кучку. Сюда стоило приехать хотя бы ради того, чтобы потом уйти. Снова выйти из тюрьмы, сесть в машину и уехать. По дороге домой тормознуть на заправке, купить газировки. Простая такая свобода. Несбыточная мечта в этих стенах.
Посещение Мака — это как визит к зубному врачу с последующим продлением прав в отделе регистрации транспортных средств. Испытание. И боишься, и терпишь. Хотя, говоря по правде, здесь Дуг был в хорошем положении. И он это понимал. Контролировал общение он, а Мака ему выдавали, как испорченную библиотечную книгу, изъятую из общих фондов.
На него упала тень Мака. И Дуг почувствовал привычный толчок внутри, как всегда, когда видел этого старого мошенника. Когда-то Мак казался ему большим и сильным человеком, называвшим его «маленьким напарником», героической личностью, царившей в его сознании. А вовсе не нынешним эгоистичным автоматом, повторявшим все время «я» да «я». С тех пор как Мак сел шестнадцать лет назад, он превратился для Дуга в голос, то и дело звучавший в его голове.
Мак опустился на стул, лихо улыбаясь. Прямо боевой петух, расправляющий грудь. Но Дуг заметил, что все в нем как-то опускается: средняя часть тела словно расплывается, кожа на шее обвисает, лицо становится все более осунувшимся. Глаза похожи на казиношные кости, которые бросают тебе вызов на «слабо» и говорят прямо: «Поиграй со мной — и продуешь». Улыбка адресована скорее самому себе, чем окружающим. И огромная ирландская башка — блестящая кожа, усеянная оранжевыми веснушками, а теперь еще и розовыми рубцами.
|
|
|
Мак сел на стул, широко расставив ноги. Его гордость — рыжие волосы на руках — посветлели, стали почти незаметными. Он всегда вел себя так, будто они встречаются на равных, будто в их отношениях присутствует некое равновесие, а Дуг испытывал к нему жалость, как к любому попавшему в капкан существу, поскольку и сам оказывался в этой ситуации. Видеться с Маком раз в год — то же самое, что пролистывать альбом с фотографиями: замечать, как постепенно редеют волосы, блекнут черты, проявляются изъяны. Сходство между отцом и сыном, всегда бросавшееся в глаза, теперь изводило Дуга еще больше. Он смотрел в разделявшее их стекло, словно в зеркало, которое показывает, что произойдет в будущем, через двадцать лет. Черты матери, которые раньше находил в себе Дуг (сколько сил и времени он тратил на эти поиски!), давно исчезли.
— Смотри, какой стал, — как обычно, приветствовал его Мак.
— Папа, — произнес Дуг то слово, которое говорил лишь раз в год в течение двадцати минут. — Как оно?
— Ты сам как?
Дуг кивнул.
— Хорошо. А ты?
Мак пожал плечами.
— Да вот пока здесь.
— Да уж. Деньги получаешь?
— Получаю. С ними проще. Хотя тут вообще не так уж и погано. Ты же знаешь, как мы устраиваемся.
Улей под названием «Кедровый узел» приютил «семейство» горожан, которые (благодаря нескольким дружелюбным охранникам) были обеспечены почти всем необходимым. В программе перевоспитания трудом были задания получше и похуже, вроде стирки или изготовления автомобильных номеров, — за любое платили семьдесят три центра в час.
|
|
|
Дуг кивнул и указал на свою голову.
— Как оно?
Мак дотронулся до своей башки так, словно она была горячей.
— Рак кожи, ну да. Прижигают потихоньку. В больницу кладут время от времени. Это хорошо. Помогает время убить.
— Где же ты столько солнца словил?
— Это меня еще до восьмидесятого года шандарахнуло. Надо было кепку чаще носить, видать. Но у меня не плохой рак. Просто веснушки взбунтовались. Я сейчас силен, как вонь в Челси. — Он вдохнул, словно учуяв тот запах. — Так Джем с тобой поговорил?
— Да, он мне сказал.
— Ты с ним один на один не оставайся. Постоянно тут отирается. Странный пацан, как разойдется. Заводится с полоборота, как его папаша. С Кофлином только одно работает: держи морковку перед его блестящими глазенками. Потому что палкой по спине — не подействует.
— Понял, — отозвался Дуг.
Мак сделал вид, что выковыривает остатки еды из зубов, изучая Дуга, своего единственного ребенка. Но что он увидел, осталось загадкой: Мак решил оставить это при себе.
— Нужно было чаще тебя навещать, — сказал Дуг, чтобы хоть как-то продолжить беседу.
— Ну, сюда неблизко ехать.
— Да и дела. То да се. Время быстро бежит.
— Да брось. Я сам время ценю. — Он не сводил глаз с сына, ставшего на год старше. — Я ж тебя не виню, Дугги. Говорят, у тебя все ништяк.
Дуг пожал плечами.
— Ничего особенного.
— Чем я старше, тем больше думаю о потерянных годах. Жалко до жути.
— Ага. — Дуг дернул за край столика, прикидывая, сколько ему еще тут торчать.
— Мне кажется, я знаю, почему ты так злишься на меня все время.
Дуг выпрямился.
— Да? А я злюсь?
Мак сложил руки на груди, обтянутой голубой тюремной рубашкой. Грудь его тоже немного ввалилась.
— За то, что потерял дом твоей мамы.
Дуг потер затылок.
— Да нет. Меня он больше не парит.
— Счета за услуги адвокатов, Дугги. Черт. Я пытался на свободе остаться. Надо было успокоить нервных свидетелей, чтобы показания слегка поменяли. Но ты ж понимаешь, назначенный судом адвокат этого сделать не может. Заявишь, что у тебя нет бабла на своего, так можно прямо до начала суда самому топать в тюрягу.
— Ну да — ты же никогда на черный день не откладывал. При твоих-то барышах. Думал, черный день никогда не настанет.
|
|
|
Мак проглотил критику вместе со всем остальным, что исходило от Дуга.
— Ходят слухи, какие-то раздолбай взяли заложников в конторе на площади Кенмор.
— Да. Я читал об этом.
— Вот ведь ослы. Из-за заложников всегда столько геморроя. Уж лучше побольше бабла взять. Меньше сидеть, свое заработаешь, выйдешь сильнее, чем был.
Дуг посмотрел на залеченные участки на голове Мака. «И ты выйдешь сильнее, чем был?» — усомнился он про себя.
— Что же, — произнес он, косясь на охранников поблизости. — Я об этом читал, говорю же.
— Хотя, кажись, дельце было что надо.
— Ну, может быть.
— А как там старина Бухарик и его команда?
— Исчезли начисто. Бухарик отдыхает в каком-то федеральном курятнике штата Кентукки или еще где. С этим местом не сравнишь. Своих у него там нет. Как дома он там себя не чувствует.
— Как его пацана-то звали?
— Джеки.
— Вот уж полный облом. Не то что мой сынок.
— Джеки тоже сел. И никто не расстроился.
— РИКО,[79]да? Эта байда про рэкет?
— РИКО двадцать лет назад был. Сейчас у ФБР дубинка побольше, поувесистей. Закон Гоббса[80]называется. Все, что выходит за пределы одного штата, затрагивает работу коммерческого предприятия. Теперь им не нужно доказывать, что действует преступное сообщество.
— У вас там все круче и круче.
— Вроде того. Но когда было легко?
Мак улыбнулся. Он всматривался в лицо Дуга, словно на нем было что-то написано.
— Джем говорит, что ты его беспокоишь.
Дуг начал понимать, чего отец на него вылупился.
— Да?
— Говорит, ты там странно ведешь себя… он волнуется.
— Угу. Это он придумал, что нам нужно встретиться? Или ты?
— Мы оба.
Дуг сложил руки на груди. Он не привык к тому, что Джем втягивает его в свои игры.
— Ну вот, я приехал. Предстал пред тобою, чтобы ты убедился: я в норме. Спасибо, что беспокоишься. Какие еще вопросы?
— Он волнуется, что ты руку на пульсе не держишь.
— А теперь послушай меня. Он обо мне заботится? Все равно что ты обо мне заботился бы, ясно? Хочешь все знать, ради бога. Ты, кажется, что-то про заложников тут бормотал? За это маленькое фиаско спасибо надо сказать одному человеку, знаешь кому?
|
|
|
— Ты все еще на просушке?
— Черт… давай о чем-нибудь другом. Как Рождество встретил?
Мак почесал затылок, лениво покосился на охранников у обоих концов стола и наклонился ближе к стеклу.
— Шестнадцать месяцев.
Дуг кивнул, ожидая пояснений.
— И? Что? Шестнадцать месяцев — и что?
— Мне еще шестнадцать месяцев тут куковать. Я выхожу.
— Выходишь? Откуда? — Дуг выпрямился. — Ты о чем вообще?
— Выхожу, мой маленький напарник. — Мак заулыбался, кивая. — Опять будем мы с тобой вдвоем.
Кровь отлила от лица Дуга.
— Ты о чем?
Мак довольно повел плечами.
— Я тут все обдумываю потихоньку. На совет по условно-досрочному давят со страшной силой, чтобы они освобождали место для свеженьких. Либо отпускайте, либо новую тюрьму стройте. А старик, бывший банковский грабитель, отошедший от дел, банкомата в глаза не видел — что он там сможет, правда? — Мак ухмыльнулся. — Слушай, я даже Джему не говорил. Чтоб не сглазить. Тебя бы в курсе держал, если б чаще видел.
Он выходит. Мак выходит.
— Нашей округи, пап… ее больше нет. Города нет. Ничего не осталось.
— Ты хочешь меня уговорить, чтобы я остался? Мы все вернем.
— Что вернем? Нечего не вернешь… все изменилось, понимаешь? Исчезло.
— Ты держался молодцом, я это вижу. Ухабы на дороге попадались, но ничего. А теперь мы выйдем на другой уровень.
Дугу стало неудобно сидеть на стуле. Ему захотелось подняться, уйти. Но по правилам поведения в этой комнате ему оставалось только сидеть и ерзать. И паниковать, словно отец собирался выйти прямо сейчас.
— Я верну дом твоей матери, Дугги.
Молодой человек покачал головой, потея.
— Да ты не представляешь, о чем говоришь, пап. Тебе даже крыльцо не по карману.
Мак улыбнулся в своей обычной манере.
— А я его верну.
— Ты что думаешь, войдешь туда и усядешься там, как раньше? Как будто ты все тот же воровской король? Никто тебя там больше не боится, пап. Тебя никто и знать не знает. Пара-тройка стариков, что сидят у «Фудмастера», может, и пожмут тебе руку. Шляпу снимут. Все не так, как раньше. Закона молчания больше нет. Старых традиций нет, ничего не осталось. Все кончено.
— Все не будет так, как было, Дугги, — подхватил Мак, в его глазах, словно в игровом автомате, мелькнули цифры и значки доллара. — Станет лучше. Пусть федералы трясут своими дубинками. Вы двое, ты и Джем, под моим началом…
Дуг смотрел на него во все глаза. Мак выходит на волю.
Дуг бешено гнал во тьму, заставляя «Корвет» на скорости сто сорок пять километров в час наматывать круги вокруг города по федеральной автостраде, соединяющей шоссе 95 и шоссе 93. Иногда представлял, что собрал всю дурную энергию своей юности и впряг ее в этот алюминиевый двигатель V8 на четыреста пять лошадей. Дуг смотрел на огоньки в зеркале заднего вида, думал о том, что на хвосте у него могут оказаться федералы или даже Джем, хотя на самом деле за ним гнался призрак отца. Старый жулик преследовал его всю дорогу.
|
|
|
Мак и другие вооруженные грабители, а также налетчики на инкассаторские машины, принадлежащие к старой школе, — все были местными Ивелами Книвелами.[81]Смельчаки, которые занимались налетами на «жестянки», вместо того чтобы нацепить на спины съемные ракетные ускорители. Некстати попадать в неприятности — одна из неотъемлемых частей работы. Тюремные нары для них — эквивалент больничной койки. Вот что ждало Дуга впереди: Макова болезнь закоренелой преступности. Его годы выжигались, словно пятна на больной раком коже. Отец Дуга — типичный уголовник.
Шестнадцать месяцев. Для Дуга это все равно что шестнадцать дней.
Он вернулся в город на «Каприсе», который неправильно припарковал в переулке за улицей Питерборо. Света фонарей и огней рекламы ему хватило, чтобы найти дорогу до садика Клэр Кизи, перемахнуть через ограду и открыть деревянный сундучок.
Он начал рыть вскопанную почву лопатой с коротким черенком. Для недолгого хранения хватит и метра с небольшим в глубину.
Рисковал он только по пути от «Каприса» к яме, неся несколько сотен тысяч, которые были разложены в коробки от автозапчастей и обернуты толстым пластиком. Теплыми ночами «Болота» служили приютом многим сомнительным личностям. А копал он шумно. Но его прикрыл гул машин на Бойлстонской улице, и ударов тяжелых коробок о дно ямы слышно не было. Дуг несколько секунд смотрел на свое сокровище, потом засыпал его землей и подумал, не прочитать ли молитву. Он не видел связи между поездкой к отцу и переносом заначки из гаража бабули Сэви в садик Клэр Кизи. Но когда речь шла о деньгах, Дуг прислушивался к своим инстинктам. Все менялось. Наверняка он знал только это.
«Позвони ей», — стучало в голове.
Ему очень хотелось это сделать. А вот это — сокровище, которое он закопал в садике, — что-то вроде клятвы верности. Он похлопал по карманам в поисках монет, даже подумал о том, что скажет в трубку автомата, приглашая ее на завтрашнюю свадьбу. А потом заявится с ней под руку. Дугу было приятно представлять это, когда он выезжал из парка. Казалось, что он и в самом деле может так поступить.
Прием
Дуг сидел, сгорбившись, с развязанным галстуком-бабочкой, перед ним стояла содовая с лаймом. Он наблюдал за тем, как Глоунси и Джоани, жених и невеста, обходили дальний конец зала Организации ветеранов иностранных войн. Новоиспеченная госпожа Джоани Мэглоун с бутылкой «Будвайзера» в руке обнимала и целовала всех, кто попадался на глаза. Алапу Глоунси подходили потрясти все остряки — мужья и отцы, присутствующие на празднике, они же смеялись — слишком глупо и слишком громко. А малыш Ники Мэглоун сидел за столом с бабушкой. Его конопатое личико и неутомимые ручонки были покрыты глазурью свадебно-крестильного торта.
Монсеньор выдвинул стул рядом с Дугом и плюхнулся на него.
— Да, музон отстойный, — заметил он.
— Дезмонд, — обрадовался ему Дуг, отходя от злобного настроения.
За фирменной оправой глаза Деза, наряженного в вечерний костюм, казались осовелыми. Джем угощал остальных свадебных гостей «Автобомбой», коктейлем из двухсот граммов «Гинесса» плюс порция ликера «Бейлис» и глоток виски «Джемесон».
Девица, которую привел с собой Дез, Дениза или Патриция или как ее там, оператор телефонной справочной службы с узким лицом и дряблыми предплечьями, встала со стула на другой стороне танцпола и двинулась в сторону туалета.
— Ты ее там одну бросил, — напомнил Дуг.
— Потому что она не хочет с народом общаться! Никого не знает. А эти — ну как им посторонних представлять? Гребаный Джем — думает, что всем смешно. Все время упоминает «крылья летучей мыши», как будто она без него не знает, что у нее некрасивые руки. Урод. — Дез закутался в полы смокинга, как замерзший ребенок в одеяло. — Сам виноват. На фига было тащить ее. А ты, я смотрю, без дамы.
Дуг пожал плечами и откинулся на спинку стула. Он пытался представить себя здесь с Клэр. Как бы они стояли в торце зала и посмеивались над другими гостями.
— По-любому, ты умнее поступил, чем я, — продолжил Дез. — У нее жалкий вид. И у меня. Я ей уже такси вызвал.
— А вот и счастливые молодожены, — заметил Дуг.
— Ага. Как тебе платье?
— Мило. Если, конечно, тебе нравится ловить комаров.
— Я про вырез. Что-то его и нет совсем.
Джоанн относилась к тем девушкам, которые не преминут выставить напоказ свои прелести.
— Она крепкая, — ответил Дуг. — И сегодня у нее большое событие.
Джоанн торопливо подошла к ним. Дуг поднялся, чтобы поцеловать ее. Он коснулся щекой ее щеки с красными прожилками и розовыми угрями. Она налегла ему на грудь, хотя он и отстранялся. Когда Джоани выпивала один-два бокала пива, ее всегда тянуло поздороваться от души. Кроме того, она сжала пальцами подбородок Дуга, в благодарность за то, что тот стал крестным Ники.
— Даже не знаю, Джоани, — сказал он, кивая на извозившегося в торте мальчика. — Не уверен, что крещение подействовало. В этом конопатом малыше сидит чертенок.
Она шлепнула его понарошку, потом переключилась на Деза. Об него она тоже с удовольствием потерлась сиськами.
— Платье клевое, — сказал он, протирая очки, как будто они запотели. — Пушистое такое.
— Да я от него чешусь, как сумасшедшая, — призналась Джоани, окидывая взглядом зал. Она поправила груди, глотнула пива и пошла дальше, бросив: — А чего бы вам, ребята, не снять пиджаки? И никуда не уходите. Скоро фотографироваться будем.
Глоунси встал на ее место, стукнул сжатыми пальцами по кулакам друзей. Вид у него был мутный и ошеломленный.
— Черт, хоть стреляйся, — сказал он.
— Она про фотки говорила, — отозвался Дуг.
— Да знаю, знаю. Это же ее свадьба, старик. А я уже дезертировал с собственного медового месяца, да? Твоя жена разве позволила бы тебе так поступить?
— Элизабет Шу в этот вопрос вмешиваться бы не стала, — съехидничал Дез.
— Ну ладно, Дез уже набрался, но ты-то не бери с него пример, — сказал Дуг. — А где Джем?
— Хрен его знает. Зажигает где-то.
— Вы ему тоже не дайте наклюкаться, лады?
Дуг стукнул кулаком по сжатым пальцам Глоунси, и тот потащился вслед за женой. Дугу никогда не нравилось, что Джоани в курсе их подвигов, — он предполагал, что ей известно никак не меньше, чем Кристе, которой обо всем рассказывал Джем, а это уже много. Дуг никогда не понимал — зачем рассказывать это девушке, жене, сестре-погодке? Временами он задавался вопросом: а сколько знала его мать? Сколько оказалось достаточно, чтобы заставить ее уйти? Это одна из причин, почему они так вражбедно относились к чужакам. Чтобы заниматься налетами, нужно родиться в этой среде.
— Пойду проведаю Патрицию, что ли, — пробурчал Дез и пошел к двери, продвигаясь от одной спинки стула к другой.
Дуг снова присел и стал наблюдать за давно сложившейся парой, в одиночестве танцевавшей на паркете, щекой к щеке. Рядом крутился фотограф, сверкала вспышка. Фотограф-любитель был одет в дешевый смокинг фокусника. Соломенные волосы зачесаны назад. Было в нем что-то ненадежное. Еще он снимал на видеокамеру. И Дуг полвечера старательно избегал его объектива.
— Тут занято?
Вот этого объектива он тоже старательно избегал. Криста присела рядом, Дуг уставился на неуклюже танцующих людей. Когда плавная мелодия закончилась, он из вежливости похлопал.
Криста потягивала минералку с лаймом, причем так, чтобы Дуг это видел.
— Не знаешь, почему девушка, с которой пришел Дез, плачет в туалете?
Дуг покачал головой.
— Не думаю, что ее здесь хорошо приняли.
— Ты ничего не сказал про мое платье.
— Симпатичное, — ответил Дуг. Он ни разу не взглянув на Кристу с того момента, как она села рядом. Настроение у него было суровое. Обычно это отпугивало людей. Но только не Кристу.
— Говорят, это хорошая примета, если у подружки невесты и дружка жениха на свадьбе завязывается роман.
Незаметно началась новая песня. Надоедливый диджей пробормотал что-то о «специальном запросе».
— Что ж, нашей Джоани сегодня особенно понадобится удача, — добавил он.
Криста подняла бокал, чтобы поддержать этот тост, отпила и наклонилась ближе.
— Слушай, а ведь мы никогда на сухую не того. Ну трезвыми. Подумай только. Ни разу за все годы. И в глаза-то друг дружке не смотрели, сразу за дело.
От барной стойки донеслось его имя. Дуга приветствовали поднятыми бутылками и бокалами. Тут он узнал песню. «С тобой или без тебя».[82]Ее Дуг пел на свадьбе Дердена.
Раздались еще крики и свист. Дуг кивнул, сдерживая злость и сердито глядя на крошки и жирные пятна на скатерти.
Криста коснулась его локтя своим.
— Потанцуешь со мной?
— Что-то у меня не танцевальное настроение.
— Медляк же. Спорим, я твое настроение изменю. Необязательно прямо танцевать, можно просто постоять рядом.
Дуг исподлобья посмотрел на Кристу. Несколько пар медленно двигались по паркету. Он чувствовал себя вяло, как догорающая свеча с подрагивающим пламенем.
Криста накрыла его руку своей. Потерла его набухшие вены.
— А ты ведь мне эту песню пел.
Она перевернула его руку ладонью вверх и положила в нее свою. Некоторое время Дуг сидел безучастно. Нарочно. Пока ее пальцы не соскользнули. Криста отодвинулась.
— Может, мне стоит пригласить Деза?
Дуг ощутил подавленность. И пожал плечами.
— Ну пригласи.
Дез как раз топал через зал назад, словно услышав призыв песни. Он улыбнулся им. Увидев, что Криста указывает на него, изменил направление движения и пошел в их сторону.
— Привет, — обратился он к Дугу, проверяя его реакцию. Он не понимал, что происходит.
— Она уходит? — поинтересовалась Криста.
— Ага, — вздохнул Дез. — Уехала.
Криста вынула ноги из-под скатерти, платье слегка обнажило их.
— Дуг не хочет со мной танцевать. А мне охота.
Дез не сразу понял, что его приглашают. Он покосился на Дуга, ожидая его одобрения. Но Дуг только пил свою воду.
— Да что ты смотришь на него, будто он твой начальник, — огрызнулась Криста, поднимаясь. — Хочешь танцевать со мной — веди.
— Ладно, — согласился осмелевший Дез, сжав протянутую руку Кристы.
Она допила минералку и многозначительно поставила свой пустой стакан рядом со стаканом Дуга. Он был уверен: Криста выразительно посмотрела на него, когда уходила. Но Дуг не доставил ей удовольствия и не взглянул на нее. Вот что происходит, когда люди разрывают отношения, но не расстаются, подумалось ему. Раны чешутся, в них то и дело ковыряются. Образуется корочка. Но до конца они не заживают.
Джем прошел по краю танцпола. Он был вечным центром своей солнечной системы, остальные вращались на орбите его ностальгии, его сентиментальности со шрамами на костяшках пальцев, его задиристой преданности былому Городу, с которой он никак не хотел разлучаться. Он был без пиджака. С одной стороны рубаха выбилась из-под ремня. Пальцы сжимали бутылку пива «Хай-Лайф». На лице у него отражалось безумное веселье. В глазах — белое пламя.
— Ау, пойдем к бару, выпьем за Глоунси.
Дез с Кристой еще не успели отойти далеко. Дуг заметил, что Дез выпустил руку Кристы.
— Ты уже произнес свой тост, — отмахнулся Дуг.
— Тот, понимаешь ли, был за здешних покойников. — Джем обошел стол и потянул Дуга за руку, поднимая со стула. Тот почувствовал, что от приятеля веет адреналином. — Офигенно выглядим, да? Все хорошо?
— Все хорошо.
— У меня есть стволы, у меня есть жилеты. — На ходу Джем прильнул к уху Дуга. — Есть форменные комбинезоны компании по ремонту кондиционеров из Арлингтона — все зашибись.
— У нас на сегодня много дел. Перерезать решетку ограждения. Найти фургон для отхода. Ты ж говорил, что не будешь налегать.
— А, высплюсь… Да какая на хрен разница?
Привычно затуманенные белесо-голубые глаза Джема тревожно заблестели. За окном шел дождь, но на рыжеватых волосах Джема не было видно ни капельки.
— Где был? Что делал?
Джем ухмыльнулся.
— У нас праздник, приятель. Большое событие. — Он указал на медали времен Второй мировой войны, вывешенные в стеклянных витринах за баром. — Я когда-нибудь говорил тебе, что мой дедуля был героем?
— Каждый раз после «Автобомбы».
Джем рассмеялся.
— Слушай, у меня крыша нахрен поехала? Чего это вдруг Монсеньор держит мою сестру за руку?
Вся компания собралась вокруг Глоунси. Шум привлекал остальных гостей, среди которых попадались и дамы.
— Да забей, — предложил Дуг. — Лады?
Джем хмыкнул, бросился от Дуга к Глоунси, сжав кулак, и изобразил удар врасплох, как в замедленной киносъемке. Голова Глоунси дернулась назад. Из лягушачьих губ на окружающих обрушился фонтан пивных брызг. Гоготу Джема вторил смех облитых гостей. Все дамы, кроме Кристы, разбежались. Она не отходила от Деза и пыталась бросать многозначительные взгляды на Дуга.
— Ну вот, — сказал Джем, входя в толпу.
Люди расступились — за их спинами на стойке бара дожидался десяток откупоренных пивных бутылок с высокими узкими горлышками.
В толкучке их быстро расхватали. Так солдаты, нарвавшиеся на засаду, разбирают ружья. Дуг обнаружил одну из бутылок в своей руке, на ощупь она казалась прохладной и гладкой.
— У Глоунси такой день, — шепнул ему на ухо Джем. — Не будь занудой.
Дуг посмотрел на свою бутылку. Она так привычно, так надежно лежала в руке и холодила ладонь. Он пропустил почти весь похабный тост. Бутылка в его руке покрывалась холодной испариной, а Джем болтал: пусть, мол, говорят, что брак и отцовство способны изменить человека, однако он уверен, что Глоунси вечно будет непоколебимым, стопроцентным гомиком. Ему ответил новый раскат пьяного гогота и старый ирландский тост: «Будем здоровы».
Бутылка Джема звонко ударилась о бутылку Дуга. Джем перевернул свою вверх дном и открыл рот, чтобы осушить одним залпом. Все вокруг сделали то же самое.
Вот такой стала жизнь Дуга: выпивка есть, но пить нельзя; деньги есть, но потратить нельзя; девушка есть, но встречаться с ней нельзя.
Не жажда расшатала первые камни, покатившиеся вниз по склону и начавшие обвал, а отвращение к себе самому. Эта никчемность. И лихорадочное возбуждение его друзей, загнавших Дуга в коробку, где он вот-вот задохнется.
Потом бутылку вынули из его руки. Рядом оказался Дез. Он пил из бутылки Дуга, заговорщицки подмигивая влажным глазом. У него за спиной вытирала губы Криста, сжимая в руке пустую бутылку. В пьяном состоянии она хотела протрезветь. А в трезвом — напиться.
Дуг уже почти перешел Школьную улицу, когда его окликнул Джем.
— Эй! — Его голос смешивался с шумом дождя. Стоя на кирпичном крыльце, Джем придерживал дверь Организации ветеранов иностранных войн. — Что такое? Ты куда намылился?
— Никуда, — сказал Дуг, не останавливаясь. — Это мои проблемы. Увидимся в полночь.
На табличке рядом со звонком было выведено заглавными печатными буквами: «К. КИЗИ». Дверь широко распахнулась. Глаза девушки расширились.
— Привет, — сказал Дуг, выдохнув облачко пара. — Прогуляться не хочешь?
Клэр окинула его взглядом, рассматривая вымокший до нитки смокинг. Клэр стояла босая (ногти на ногах покрывал розовый лак) в свободных темно-бордовых шортах и мягкой серой футболке. У нее было тепло и сухо. Из-за спины Дуга она выглянула на улицу, словно искала глазами ожидающий лимузин.
— Чем ты тут занимаешься?
— Да просто был поблизости.
Клэр отступила в сторону.
— Заходи.
Он шагнул на белые плитки прихожей, расставив руки, словно дерево — мокрые ветки.
— Сбрасывай ботинки, — очень деловито велела она, приглашая пройти дальше. — А пиджак повесь в душ.
Дуг прошлепал в сырых носках по лимонному ковру гостиной и оказался в ванной, пол которой выложили старой черной плиткой. Стянул пиджак и накинул его на перекладину над душем. Бледно-розовая занавеска затрепетала. За матовым стеклом окна было видно несколько сантиметров умытого дождем переулка.
Дуг вышел в гостиную. К нему прилипала одежда. Он внимательно осмотрелся. Плакаты на стенах. Реклама кассет «Макселл», на которой изображен парень, придавленный мощным звуком к спинке кресла. Парочка, целующаяся на парижской улице. Дипломы Клэр — из школы и колледжа. Весьма приличный музыкальный центр «Сони» на стеллаже из стальных прутьев, вокруг него разбросаны компакт-диски. Рядом с кухонным уголком располагался уютный низкий столик, частично занятый почтой, чековой книжкой и связанными вместе квитанциями в конвертах. В центре стоял большой винный бокал, в котором плавал розовый цветок. На бокал Дуг посмотрел дважды, поняв, что именно его они унесли из «Пивной».
Вернувшись из спальни, Клэр хотела было бросить ему чистое полотенце кофейного цвета, но передумала.
— Почему ты мне не звонил?
Вода с его одежды стекала на ковер.
— Потому что я идиот. Потому что придурок.
— Ты действительно придурок. — Клэр бросила ему полотенце.
Дуг уткнулся в него лицом, чтобы спрятаться на секундочку, и стал вытирать голову. Без всякой пользы промокнул брюки. По нему текла вода.
— Наверное, не надо было приходить.
— Без предупреждения? Чтобы залить мне весь дом? Да, пожалуй, не надо было. Ну садись уж.
— Ты уверена?
— Садись.
Дуг опустился на мягкий диван, обитый бежевой кожей, стараясь его не испортить. Клэр присела напротив него на журнальный столик, повернув к нему голые колени и ухватившись за край столешницы.
— Ты со свадьбы, что ли?
— Да.
— Со своей?
Такое предположение заставило его улыбнуться.
— Нет.
— Девушка, с которой ты пошел, бросила тебя?
— Она бы непременно это сделала, но я ходил один.
Клэр изучающе посмотрела ему в глаза, не нашла в них лукавства и задумалась о точности своего внутреннего детектора лжи.
— А у меня посмотри, как оживленно этим воскресным вечером. Почему ты пошел на свадьбу один? Почему не позвонил?
Но не успел Дуг открыть рот, как Клэр, поднявшись, вытянула руки, чтобы остановить его.
— А знаешь что? Не надо отвечать. Не важно. Я с этим всем покончила. Покончила со свиданиями-ожиданиями и прочими играми.
|
|
|
