 |
Когда в город приходит любовь 14 глава
|
|
|
|
Средних лет, полный, но крепкий, подкручивает густые белые пушистые усы. Уверенно идет к задней дверце. Козырек кепки, похожей на полицейскую, надвинут на глаза. Пуленепробиваемого жилета нет. Жилеты стоят больших денег. «Пиннакл» их не выдает и не требует носить.
Ты внимательно следишь за движениями курьера. Запоминаешь порядок действий.
Он дважды стучит в заднюю дверцу. Водитель, сидящий внутри, нажав на кнопку, отпирает ее. Курьер давит на ручку.
Радиосканнер молчит. На частотах «Пиннакл» тишина. Это нормально.
Курьер достает из багажника двухколесную тележку с наклейками «Пиннакл» и ставит ее рядом с широким бампером «жестянки». Снова влезает в фургон и вытаскивает зелено-голубой холщовый мешок с эмблемой «Пиннакл» и длинными ручками.
Это разменные монеты и мелкие купюры для кинотеатра. Ты обращаешь внимание, что мешок небольшой. Курьер ставит его на тележку и захлопывает заднюю дверцу.
Рука усача снова ложится на рукоятку пистолета, он толкает перед собой тележку, везя ее по пандусу для инвалидных колясок, расположенному у лестницы главного входа. Приблизившись к центральным дверям, которые оказались не заперты, курьер открывает их и входит внутрь.
Ты смотришь на часы. 11.35.
Этого не видно, но ты знаешь: вторые двери, отделяющие кассы от входа в фойе, конечно, закрыты, и за ними усача ждет менеджер с ключами.
Любитель йогурта, прикончив обед, откидывается на ветровое стекло, подставив лицо солнцу. На фургон инкассаторов ему плевать. Белый бумажный пакет падает вниз и катится по парковке в сторону пустой машины.
Бронированный фургон ждет — двери заперты, а двигатель работает на холостом ходу.
У фургона четыре двери: со стороны водителя, со стороны пассажира и две задние, а еще с левой стороны предусмотрена маленькая грузовая дверца — сорок один на сорок шесть сантиметров. В багажном отделении есть откидное сиденье, отделенное от салона запирающейся дверью. На этот раз в фургоне сидели только два человека, и это место осталось свободным. Во всех дверях — цилиндровые замки повышенной надежности, они же стоят во внутренних сейфах. Ключ зажигания — самый обычный, но где-то внутри кабины спрятан блокиратор. Или перед запуском двигателя надо проделать ряд действий: например, включить размораживатель, нажать на педаль тормоза, снова включить размораживатель.
|
|
|
Стоит повернуть ключ зажигания — и все двери автоматически запираются. Если отпереть одну из дверей, на торпеде загорится красный огонек, а колеса заблокируются, чтобы фургон не тронулся с места. Кроме того, в каждую дверцу вмонтированы кнопки для ручной блокировки.
Если машину окружат, водитель по инструкции блокирует все дверцы и вызывает подмогу по рации. Двенадцатитонный грузовик — это передвижная крепость, неприступная для внешних атак. Его стальную броню не пробить ничем. Из-за ограничений по весовой нагрузке броня багажника обычно на уровень слабее той, что защищает кабину. Например, багажник может по документам выдерживать выстрелы из автомата Калашникова или автоматической винтовки М14, а кабина — из винтовки М16 с подствольным гранатометом. Самое слабое место багажника, задние двери, все равно почти восемь сантиметров толщиной. Ветровое стекло и стекла в дверцах — из поликарбоната со стеклянным покрытием, не такие толстые, как пуленепробиваемое стекло, но не менее прочные.
На крыше установлены радиомаяк, сирена и система оповещения. В обшивке фургона есть отверстия для винтовок. Тяжелые бамперы разработаны специально для того, чтобы выдерживать таран. Шины размером с тракторные невозможно проколоть. Ходовая часть такая же, как у обычной двухтонной машины, только усиленная, чтобы выдерживать вес в шесть раз больше. Например, дифференциал раза в три тяжелее, чем у обычной машины.
|
|
|
Безопасность и ликвидность ведущей экономической державы ездят в этих фургонах, десятки тысяч таких грузовиков целыми днями носятся по улицам, миллиарды долларов в купюрах и монетах постоянно находятся в пути. Ты прекрасно знаешь и понимаешь, что невозможно напасть на бронированную машину, не повредив ее содержимого. Единственное слабое место «жестянки» — это управляющие ею люди.
В 11.44 курьер выходит на передний пандус, катя впереди себя груженую тележку. В здании он провел девять минут. Ты смотришь на часы.
Курьер подталкивает тележку к задним дверям фургона. На ней три белых холщовых мешка с наличностью. В плоских пластиковых коробках, что уложены под ними, — обернутые бумагой столбики монет. Сверху лежит фирменный зелено-голубой мешок «Пиннакл».
Внутри мешков — инкассаторские пакеты с купюрами и чеками. Эти прозрачные полиэтиленовые пакеты предоставляет «Пиннакл», на каждом — проверочный штрих-код. Большую часть из этих девяти минут усач осматривал пакеты, проверял, нет ли разрывов, на месте ли пломбы, и сравнивал сумму, отпечатанную на ярлыке пакета, с суммой, указанной в декларации менеджера.
Водитель же все девять минут следил за окружающей обстановкой. Зеркала на фургоне специально повернуты так, чтобы видеть задние дверцы, на случай, если нападут с той стороны.
Курьер и водитель постоянно переговариваются по рации. У обоих — маленькие наушники и микрофоны с черными проводками. Водитель внимательно вслушивается в интонацию курьера, улавливая в ней тревожные нотки, и отвечает на его сообщения, например: «Я уже выхожу».
Когда курьер приближается к «жестянке», маленькое параболическое зеркало размером с игральную карту позволяет увидеть любое движение у него за спиной. Тук-тук. Правая задняя дверца открывается. Он тянет ее на себя и проворно загружает белые мешки в багажник. Укладывает тележку и захлопывает дверцу.
Проходит к пассажирской двери. Вынимает из уха наушник. Водитель открывает дверь. Курьер забирается внутрь. 11.46.
|
|
|
Фургон стоит еще четыре минуты, пока водитель перепроверяет депозитные квитанции и вводит штрих-коды в систему отслеживания «Пиннакл».
В это время ты уезжаешь. Инкассаторы на бронированных фургонах очень бдительно следят за хвостами. Хорошо обученный водитель засечет твою двинувшуюся с места машину и запомнит ее цвет и модель.
Съезжаешь на нижнюю часть проезда Грандиозного пейзажа, затем по проезду Форбс попадаешь на парковку «Шератон-Тара». Там ты со своим напарником переходишь в машину для работы и ждешь.
«Жестянка» выкатывается на проезд Форбс и, миновав вас, движется в сторону пассажа. Ты можешь разглядеть, что водитель — чернокожий мужчина лет пятидесяти. Видя, что с парковки «Брейнтри 10» за ним никто не едет, он расслабляется, вливается в поток машин, держится на разумно безопасном расстоянии от других. Ты выезжаешь на дорогу через несколько машин после грузовика.
Салон бронированного фургона просторен, но ничем не замечателен — нечто среднее между полицейским патрульным автомобилем и фурой. В нем слышится лишь усыпляющее жужжание двигателя и редкие фразы по рации, в остальном грузовик звуконепроницаем. Из-за брони и специального стекла инкассаторы чувствуют себя так, будто сидят в вакууме. Для столь приземистого, громоздкого, утяжеленного фургона — в среднем бронированные грузовики потребляют четыре литра топлива на пять-шесть километров — подвеска ведет себя поразительно мягко. Водитель и курьер не чувствуют выбоин на дороге.
Инкассаторами часто работают пенсионеры из ТУЗМ или управления платных дорог, обычно отслужившие в армии. Зарабатывают от шестидесяти пяти до девяноста тысяч в год. Переезды между пунктами доставки и сбора наличных, или ездки, — наименее опасная и нервная часть их рабочего дня.
Ты пристраиваешься за ними через две-три машины, желательно на другой полосе. Когда «жестянка» тормозит на другой стоянке, чтобы забрать деньги, ты связываешься по рации со своим веснушчатым другом, курсирующим поблизости на другой угнанной для дела машине. На этот раз он въезжает на стоянку и присматривает за «жестянкой». Среди его талантов — умение притворяться спящим.
|
|
|
Теперь твоя очередь кружить поблизости и ждать. Еще один напарник, который катается с тобой, отвинчивает крышку пустой майонезной баночки, взятой на всякий пожарный и облегчается в нее. Ты не можешь удержаться от мысли о том, что этот парень при любой возможности норовит выставить свой член напоказ. Небось от гордости лопался, пока отливал, заставляя петь стеклянные стенки банки. Он удовлетворенно выдыхает. Ты снисходительно молчишь.
Твой друг из второй машины передает по радио зашифрованное сообщение о том, куда движется «жестянка», ты садишься ей на хвост и продолжаешь слежку.
Еще пять ездок. Куда-то инкассаторы по-быстрому доставляют мелочь, а кое-где забирают наличность.
Еще десяток ездок. Ты проезжаешь через Холбрук в Броктон.
Еще десять. Уже почти четыре часа. Сначала ездка в супермаркет в центре Броктона, потом «жестянка» движется на запад, десять минут без остановки, двадцать минут. Ты знаешь — потому что тебе положено знать, — что гараж для бронированных машин «Пиннакл» прячется за двойным охранным ограждением, за городом, в Истоне. На сегодня твоя работа закончена. Ты отстаешь, когда «жестянка» подъезжает к своему гнезду.
Стремясь освободиться от хвостов, Дез отмывал себя так же, как отмывают помеченную купюру. Он взял такси на площади Салливана и доехал до Гарвардской площади в Кэмбридже, купил билет на дневной сеанс в кинотеатр «Бреттл», высидел первые пятнадцать минут гонконгского боевика с субтитрами, а затем, прихватив попкорн, вышел в завешенную боковую дверь и выскользнул в переулок за офисным зданием «Миффлинская площадь», где его дожидался «Каприс» Дуга.
Дуг приехал из Чарлзтауна следом за такси Деза. Хвоста не было. Теперь он все время смотрел в зеркала и петлял, как заяц, — на всякий случай.
— То ли они оставили меня в покое, — объяснил Дез, — то ли научились быть невидимками.
— Ты все равно крутись у банка на Каштановом холме, — напомнил Дуг. — Заходи и разменивай деньги при любой возможности.
— Я на этой неделе каждый день обедал в машине, останавливаясь напротив банка. А как поживает другое дело?
— Порядок. Пытаемся выбрать выходные. Фильм присматриваем. Уже журнал «Премьера» с «Анонсом летних фильмов» до дыр замусолили, некоторые так читают «Программу скачек», чтобы выбрать лошадь-победителя.
— «Стриптиз», — предложил Дез.
— Ага, с Деми Мур. Мой член уже купил билет. Но это же двадцать восьмое июня, слишком долго ждать.
— «Миссия невыполнима». Музыкальная тема переделана Адамом Клэйтоном и Ларри Мулленом.
|
|
|
— Да, я голосую за Тома Круза. Но это будут выходные Дня памяти.[77]А Джему подавай прямо сейчас, немедленно.
— Спешить ни к чему.
— Да. Но все само собой очень быстро складывается.
— И все так хорошо, как ты предполагал?
— Проверим мои расчеты. Главный зал кинотеатра, вместимость — пятьсот человек. Два хороших дневных сеанса, плюс вечерние: семичасовой и десятичасовой. Получается две тысячи в субботу и две в воскресенье. Да плюс еще тысяча вечером в пятницу. Пять тысяч отсиженных задниц на кинотеатр. Допустим, в четырех из десяти залов крутят премьеры. Даже четыре из десяти дают двадцать тысяч задниц и ртов. Восемь баксов с задницы вечером, пять семьдесят пять днем. Да еще пожрать. Попкорн, пепси, арахис. Плюс по десятке с лишним. К тому же там еще пиццерия «Уно» и закусочная «Тако Белл» в фойе. А поблизости никаких ресторанов нет. Пол-лимона в легкую. Это нижний предел, Дез. И тебе достанется четверть просто за то, что ты их отвлечешь.
Джем отвечал за обеспечение: оружие, бронежилеты, костюмы, маски.
Глоунси — за транспорт: машины для дела и пересадки.
Дуг — за план. Он был архитектором, автором дела. А еще параноиком, перфекционистом и перестраховщиком. Самым рассудительным — все ценили его за мощный инстинкт самосохранения.
Следующие несколько дней Дуг был очень осторожен, следил за инкассаторскими «жестянками» на разных маршрутах, не связанных с кинотеатром, просто высматривал нюансы их работы. А еще для самоуспокоения искал подтверждения, что там нет подставы, что это не агенты ФБР, изображающие инкассаторов; ему все казалось, что Бюро их пасет. Он хотел своими глазами увидеть, что это простые работяги, которые зарабатывают на жизнь, а вечером возвращаются к своим семьям. Вот Дуг и мотался туда-сюда по дороге от хранилища «Пиннакл», на безопасном расстоянии от камер наблюдения и оград, за которыми, как все знали, по ночам лежали восьмизначные суммы, и пялился на проезжающие машины, высматривая в них возвращавшихся домой инкассаторов. Один раз его сердце чуть было не остановилось — он увидел сливовый «Сатурн»-купе. Но на его бампере — уффф! — не было наклейки «Дыши!».
Дуг заметил инкассатора с белыми усами за рулем синего «Джипа Чероки» и пристроился за ним, довел его до Рандольфской улицы, до скромного дома рядом со школой. Инкассатор просмотрел почту в ящике у дорожки. Рядом остановилась «Тайота Камри» — его жена вернулась с работы.
Дуг понаблюдал, как инкассатор и его счастливая широкобедрая жена шли по заросшей лужайке к своему стареющему дому, и понял: этому парню есть что терять. Теперь, после встречи с Клэр Кизи, жизнь представлялась ему в новом свете. Но те же самые уколы совести навели его на мысль. И вдруг у него сложился весь план будущего дела.
Он заблудился в поисках трассы I-93 и в итоге заехал в центр Кантона, родного города Клэр. Дуг проехал мимо школы, мимо пышных деревьев и просторных домов с роскошными лужайками. Этот вечер был слишком щедр на ассоциации. Ему так хотелось домой, что он прямо-таки помчался к шоссе — гнал так, будто его преследовали. Но в итоге поехал не в сторону дома, а, сделав крюк, двинулся к «Брейнтри 10».
Сначала объехал холм по круговой дороге, пролегавшей под комплексом. Экраны-близнецы, оставшиеся от старого автокинотеатра, стояли на прежнем месте, постепенно разваливаясь. Эту территорию теперь делили поле для гольфа и стоянка «паркуйся и лети», откуда ходили экспрессы до аэропорта «Логан». У кабин для бейсбольных тренировок проходила дорога со шлагбаумом, закрытым на замок. Дуг вернулся на парковку кинотеатра, нашел свободный выход, тоже перекрытый запертым шлагбаумом. Заброшенная дорога змеилась вниз, по склону холма, к бейсбольным кабинам. Проезды Форбс и Грандиозный пейзаж были узкими, двухполосными, в выходные на парковку не въедешь, а потом с нее не выберешься. Тут без дороги для экстренных служб не обойтись. Она подходила вплотную — и в мозгу Дуга снова вспыхнула лампочка.
Он вошел в кинотеатр и купил билет, как обычный гражданин, потом выложил еще пятерку за свежеиспеченную пиццу. Остаток времени убил, шатаясь по просторному фойе, заметил дверь с надписью: «Посторонним вход воспрещен» за картонной афишей фильма «День независимости» (на ней изображался разлетавшийся на кусочки Белый дом). Дверь была приоткрыта. На одной стене висел портрет управляющего, господина Сидру Козарио, тонкошеего и улыбчивого молодого человека в плохо сидящем костюме. Под ним было написано его приветствие посетителям и девиз «Дженерал Синемас» — «Мы делаем все, чтобы кинотеатр стал идеальным».
Рекламный плакат фильма «Скала» — боевика о том, как один старик сбежал из тюрьмы, — показался Дугу дурным предзнаменованием, и он, испугавшись, поскорее ушел в зал. Последний ролик перед «Скалой Малхолланд» представлял фильм «Смерч». По экрану пролетела корова, зрители, поприветствовав ее аплодисментами, обсуждали животное до первых кадров фильма. Дуг подумал о выходных, в которые стартует эта картина, и улыбнулся в темноте.
В штат Нью-Гемпшир жители Массачусетса ездят за покупками, чтобы увильнуть от налога с продаж. Кроме того, там промышляют массачусетсткие автоворы.
А причиной тому — «Лоджек», система радиопоиска угнанных машин. В автомобиль устанавливается ретранслятор, который, как только включается система отслеживания, сообщает полиции о его местонахождении. Для тех, кто угнал машину просто покататься или на запчасти, — это не помеха, несколько часов у них в запасе есть, а этого хватает. Но если тебе нужен транспорт для дела, скажем, на ночь или дольше — тут уже возникают сложности.
«Лоджек» не предупреждает о себе наклейками на стекле. А сам ретранслятор вместе с запасной батарейкой не крупнее банки шпрот. Такую мелочь в машине где угодно можно спрятать.
Массачусетс, Род-Айленд и Коннектикут уже перевели на систему «Лоджек», а вот Нью-Гемпшир и Вермонт — нет. Так что, стырив тачку в соседнем Нью-Гемпшире, можно присобачить номер, украденный в Массачусетсе.
Дуг и Глоунси удалялись от океана, направляясь внутрь страны. Для дела им нужно было найти три машины. Сегодня они собирались подобрать ту, на которой поедут. Подошел бы мини-вэн с тонированными стеклами. Глоунси настаивал на «Додже Караване», хотя готов был согласиться и на «Плимут Вояджер» или что-то подобное. Хоть на «Форд Виндстар», только не на новую модель 1996 года. Компания «Форд» начала встраивать ретрансляторы в пластиковую головку ключей зажигания. Даже если влезть в рулевую колонку, пусковая система не проснется без специального ключа. Глоунси прихватил с собой вольтметр, чтобы победить эту систему. Но замер сопротивления между проводами под торпедой и соединение соответствующих резисторов стоило бы ему дополнительных тридцати секунд, что для автовора, работающего днем, — целая жизнь.
— Привычным трудом теперь фиг заработаешь, — заметил Глоунси, крутя ручку магнитолы. Радиостанции затихали одна за другой, по мере того как они продвигались на север. — Роботы живых людей с заводов вытесняют. Так и меня из употребления выводят.
— Что ж делать автовору, которому нужно кормить семью?
— Перейти на грабеж, наверное. Ключики себе оставлять, а водителя запирать в багажнике. Тогда автовладельцы сами начнут умолять, чтобы отменили систему блокировки.
— Да все мы выходим из употребления, — ответил Дуг. — С этими-то проводками. — Старые телеграфные столбы стояли вдоль проселка. Между ними были туго натянуты телефонные провода. — Денежки по ним текут прямо сейчас, пока мы разговариваем, вон прямо там, у нас над головой. Денежки с кредиток. Доллары текут, как электричество. Наверняка есть способ вклиниться. Превратить всю эту чепуху из нулей и единиц в реальное бабло.
Глоунси купил несколько маринованных огурцов в одном из местных магазинчиков и теперь пожирал их, как сумасшедший, вытирая руки о синюю бархатную обивку «Каприса».
— Это как?
— Вот тут я пас. Как дело доходит до этого, так я сразу понимаю, что у меня ничего не выйдет.
Нужный экземпляр нашелся на парковке возле громадного универсама «Уолмарт». Темно-зеленый «Караван» с тонированными задними стеклами стоял в пятистах метрах от магазина. У новых «Караванов» откатные двери с обеих сторон, съемные задние сиденья, а это — лучше не придумаешь.
Детское сиденье в машине — дурная примета для воров. Но Глоунси на это плевал. Насвистывая, он пересек стоянку, подошел к дверце «Каравана». Его пальцы были покрыты засохшим универсальным клеем, чтобы не оставалось отпечатков. Для перчаток было слишком жарко. Бейсбольная куртка в начале мая тоже выглядела подозрительно, но мешковатая одежда нужна, чтобы спрятать инструменты.
Простояв у дверцы всего несколько секунд, Глоунси нажал на ручку. Прежде чем мотор заработал, он просидел за рулем целую минуту. Многовато для Глоунси. Но тут Дуг увидел, что приятель бросает на заднее сиденье красный рулевой замок «Клаб», и все понял. Сам по себе «Клаб» непобедим, но руль, к которому его прикрепляют автовладельцы, сделан из мягкой резиновой трубки. Так что Глоунси не стал возиться с «Клабом», а просто разрезал руль вокруг него. Потом он пробил ударным съемником барабан замка, завел «Караван» и проехал мимо Дуга, не махнув ему рукой, только едва заметно по-лягушачьи улыбнувшись.
Глоунси — парень что надо, но все-таки есть в нем нечто склизкое и потное, которое того и гляди к тебе пристанет. Его внешнее рвение прикрывало холодную и скользкую сущность, которую Глоунси умудрялся утаивать от окружающих. Дуга совершенно не удивило, что он первым сделался папашей. Однако на то, что первым из них женится Монсеньор Дез, Дуг без сомнений поставил бы любую сумму.
Дуг весь извернулся, нагнувшись над кукольными ножками Шайн. Он пытался дотянуться до потертого синего ремня безопасности, заткнутого за спинку заднего сиденья «Каприса» и застегнуть его. Дуг изо всех сил сдерживался, чтобы не выругаться, не обращал внимания на немигающий взгляд девчушки и ее кисловатое дыхание, и даже ручку, которая трогала его щеку, нос, волосы. Все это бесило его ужасно, потому что он пытался подогнать эту долбаную хрень.
Криста обернулась с переднего сиденья.
— Иной раз приходится коленкой надавить на нее. Коленкой.
Оставался буквально сантиметр до застежки, когда Шайн сунула пальчик ему в ухо. Дуг мотнул головой, чтобы смахнуть ручку девочки, ударился о потолок и зарычал, готовый взорваться в любой момент. Девочка не заплакала, вообще не издала ни звука. Личико ее было спокойно. А кожа казалась вощеной, как шкурка пестицидного фрукта. От нее исходил легкий неприятный запах — кислого сока, мочи.
Это не его ребенок. И не его проблема.
Дуг оперся всем весом на сиденье и, собрав силы, щелкнул застежкой. Потом проворно выскочил и выгнул спину, ощущая боль в том месте, которое в телерекламе обычно отмечают красными стрелочками. Шайн посмотрела на него так же, как смотрела на все вокруг: как будто видела впервые. Он захлопнул дверцу, девочка даже не шелохнулась.
— Куда провалился Джем?
Криста выглянула в открытое окно.
— Понятия не имею.
Дуг обошел машину, по пути внимательно осматривая улицу, сел и медленно разогнул спину.
— Я тебе правда очень благодарна, Дугги, — сказала Криста. Она сидела рядом с ним, будто так и надо. — Шайн так кашляет. А записаться я смогла только на сегодня. Странно, что пришлось тебя просить.
Точно.
— Ну а в остальном она как? — решился спросить Дуг, заводя мотор. — Ты вроде собиралась отвезти ее на полный медосмотр.
— Да все хорошо. Она уже начала поправляться. Выныривать из своей раковины. Просто она робкая. Вся в маму, да?
Дуг кивнул этой попытке пошутить и проехал мимо синего Огнемета Джема, стоявшего у тротуара.
— Вон его тачка.
— Ага, — отозвалась Криста. — Не знаю. Да у него все равно небось похмелье.
— Ты вроде говорила, что его нет дома.
— Ну если бы был, в смысле. — Криста посмотрела в окно, приложив пальцы с обкусанными ногтями к тонким, как черви, губам. — Ненадежный он человек. Не то что ты.
Дуг быстро вырулил на улицу Медфорд, по-прежнему надеясь просидеть все утро на парковке «Брейнтри 10». Шайн смотрела на него в зеркало заднего вида тем же пассивным грустным взглядом.
— Свадьба Глоунси скоро, да? — сказала Криста.
Дуг наконец понял, почему вдруг возникла эта срочная необходимость посетить больницу. Он ехал вдоль пристани, злился и мысленно подгонял «Каприс».
— Хорошо, что ты будешь крестным Ники. — Она щелкнула по апельсиновому освежителю воздуха, болтавшемуся на прикуривателе. — Джем говорит, что ты один на свадьбу собираешься.
— Надо же!
— Джоани разрешила нам, подружкам невесты, надевать что угодно, кроме белого. Ну я и купила новое платье. В центре присмотрела, на манекене. Черное, с открытой спиной. Тут спереди вот так. — Ее руки скользнули вниз по груди, но Дуг даже не повернулся взглянуть. — И разрезы на ногах вот досюда. Прям как бальное, но официальное. Сексуальное.
Дуг нырнул под эстакаду Шеи и направился в Сомервилл к бесплатной клинике, стараясь держать себя в руках. «Невозможно напасть на бронированную машину, не повредив ее содержимого», — пронеслось у него в голове.
— Коктейльное платье, — продолжала Криста. — Странно, да? Я ж не буду пить никаких коктейлей. Завязала я, Дугги. — Она смотрела на него, вздрагивая, когда машину подбрасывало на рытвинах. — На этот раз — навсегда.
А Дуг думал: «Единственное слабое место „жестянки“ — это управляющие ею люди…»
Визит
На Центральном вокзале Молдена пахло так, словно город стоял на берегу кофейного океана. Находясь так близко к кофейному складу, несколько странно было сидеть в «Данкин Донатс». Все равно что жевать никотиновую жвачку посреди табачного поля. Но именно этим они и занимались: Фрэнк Г. в черной фуфайке пил кофе без кофеина, а Дуг М. в затрапезной серой бейсбольной футболке вертел в руках бутылку «Маунтин Дью».
— Ну, — начал Фрэнк Г. — Что у нас там, приятель? Выкладывай.
Дуг пожал плечами.
— Ну ты же знаешь, как оно все.
— Я знаю, что начинаю нервничать, когда парень несколько раз подряд прогуливает занятия.
— Да, — согласился Дуг, удобнее устраиваясь на стуле. — Работа достала.
— Жениться тебе пора, жеребец. Домом обзавестись, двумя ребятишками, которых спать под вечер не уложишь. И все равно, несмотря ни на что, выкраивать три-четыре вечера в неделю, чтобы сюда приходить.
— Верно, — кивнул Дуг.
— Роман, что ли?
— Да ну, нет.
— Вы расстались, потому что ей тяжело с тобой непьющим?
— Что? А, нет, не в том дело.
Фрэнк кивнул.
— То есть все уже закончилось.
— Закончилось? — Видимо, в прошлый раз Дуг сболтнул лишнего. — Ну не так чтобы прям совсем.
— А что тогда?
— Вроде паузы.
— То есть она с тобой рассталась, а ты с ней нет.
— Нет. — Дуг покачал головой. — Не так. Все наоборот.
— Ладно. Меня тревожит, что ты меняешь одну дурную привычку на другую. Шило на мыло получается. Представь, подходишь к прилавку магазина с чеком и говоришь: «Выпивка чего-то меня не радует. Хочу обменять ее на симпатичную девчонку». Они тебе чек подписывают. И ты уходишь. И вот тебе новая привычка — только положительная, да? Ведь это ж любовь, старик. И вот она тебя бросает и уходит. И с чем же ты остаешься? С пробоиной в жизни огромной, как гаражные ворота.
— Господи, Фрэнк… Я пропустил пару встреч. Я не прав. Но дел по горло.
— Дела у него! Чушь собачья. Это самое важное еженедельное событие. Без него ты как двигатель без масла. Без него у тебя ничего не будет. Когда ж ты это поймешь? Все остальное просто пройдет.
— Как будто я школу прогуливал. Вот так придешь в четверг, а на тебя наорут, что ты понедельник пропустил.
— Да причем тут школа? — Дуг удивился, что Фрэнк Г. злится. — Я что, похож на полицейского, занимающегося делами несовершеннолетних? Не будешь ходить на встречи — нам с тобой придется расстаться. Таковы правила.
Дуг посмотрел на стол и кивнул. Он ждал.
И ждал.
— Отлично. — Фрэнк Г. глянул на часы. — Тогда давай коротко.
Дуг поднял глаза.
— А?
— Ты приходишь на собрания и выкраиваешь время для меня, я нахожу время для тебя. А сейчас, если поспешу, так еще успею детишкам сказку на ночь почитать. Для разнообразия.
Пожав плечами, Дуг поднял руки.
— Фрэнк, ну пропустил я пару встреч…
— Поработай, за это получишь льготу.
— Льготу? Льготу, говоришь? Торчать в «Данкин Донатс» на Центральном вокзале Молдена в половине девятого вечера — это и есть льгота?
Зря он так сказал, конечно. Глупо получилось. Фрэнк Г. поглядел немного на Дуга, взял свою желтую ветровку и начал подниматься.
— Фрэнк, — остановил его Дуг. — Фрэнк, погоди, друг, я пошутил. Я не то имел в виду.
— Увидимся в церкви. — Фрэнк обшарил карманы в поисках ключей. — Может быть.
Он прошел мимо него. Дуг облажался.
— Я завтра к своему старику собираюсь, — пробурчал он.
Фрэнк Г. взвесил ключи на руке, как будто это был сам Дуг, рыба, которую еще можно выпустить обратно. Про Мака он знал только то, что тот сидит в тюрьме.
— Давно его не видел?
— Давненько. Он попросил приехать, дело у него ко мне.
— Ага. И, как ты думаешь, все нормально пройдет?
— Нужно мыслить позитивно, правильно?
— Тут многое от тебя зависит.
— Тогда все пройдет прекрасно. Он вернется в свою камеру, а еще год проживу в покое. Вот так все и пройдет.
Фрэнк Г. кивнул и направился к двери.
— Увидимся.
Название МИУ «Кедровый узел» напоминало наименование какого-нибудь командного стадиона, причем казалось, что право назвать его выкупила телефонная компания или лесозаготовительный концерн. МИУ расшифровывается как Массачусетское исправительное учреждение. Когда отец Дуга начал отбывать свой срок, оно называлось «МИУ Уэлпол», в честь близлежащего города. Но где-то в середине восьмидесятых жители Уэлпола поняли, что название самой суровой тюрьмы штата (а там еще располагается следственный изолятор, или Яма) слегка портит уровень цен на недвижимость в городе, и, подав в суд, добились удовлетворения иска. Тюрьму назвали в честь давно заброшенной железнодорожной станции.
Весь комплекс построили в пятидесятых годах на месте старой Чарлзтаунской тюрьмы. Уже на входе Дуга захлестнули всевозможные ассоциации. В первую очередь — воспоминание об отсидке в «МИУ Норфолк», тюрьме, которая так и носит название города, рядом с которым стоит. «Норфолк» — тюрьма среднего режима, четвертый уровень. Восемьдесят процентов ее обитателей сидят за преступления, связанные с насилием. МИУ «Кедровый узел» — это уже шестой уровень.
Дуг пришел в зал ожидания чуть раньше назначенного времени. Он оказался единственным мужчиной в группе из шести посетителей. Смесь парфюмерных ароматов напомнила ему Сенной рынок[78]жарким субботним вечером: овощи падают из тележек на пол, мнутся и затаптываются. Три чернокожие женщины тяжело и устало опустились на стулья. У них были красноватые глаза, окаймленные темными кругами. Две белые женщины казались напряженными и измотанными до предела. В соответствии со «Списком запрещенной одежды» посетители в джинсах, фуфайках и без лифчиков в тюрьму не допускались. А вот обтягивающие брюки и вязаные топы с неглубоким вырезом были разрешены.
|
|
|
