 |
Правительства и естественное состояние
|
|
|
|
СОДЕРЖАНИЕ
| От научных редакторов русского издания (вместо предисловия) | |
| Предисловие | |
| Благодарности | |
| Часть I ВВЕДЕНИЕ | |
| Глава 1. Проблематика сравнительной политологии | |
| Глава 2. Сравнение политических систем | |
| Часть II СИСТЕМА, ПРОЦЕСС И ПОЛИТИЧЕСКИЙ КУРС | |
| Глава 3. Политическая культура и политическая социализация | |
| Глава 4. Артикуляция интересов | |
| Глава 5. Агрегация интересов и политические партии | |
| Глава 6. Правительственные учреждения и выработка политического курса | |
| Глава 7. Государственная политика | |
| Часть III СТРАНОВЕДЕНИЕ | |
| Глава 8. Политическая система Англии (Р. Роуз) | |
| Глава. 9. Политическая система Китая (М. Мэнион) | |
| Глава 10. Политическая система США (О. Рэнни) |
От научных редакторов русского издания
(вместо предисловия)
У каждой науки, а тем более у научной дисциплины есть свои создатели. Одни проводят фундаментальные исследования, другие создают учебники и кафедры, третьи осуществляют организационные проекты и формируют профессиональное сообщество, четвертые находят пути для практического использования научных достижений. Редко эти разные достижения доводится совершить одному человеку. Однако в политологии и, конкретнее, в сравнительной политологии есть знаковая фигура, ярко сверкающая всеми этими гранями. Это американский ученый Габриэль Алмонд, который с 30-х годов и по сей день плодотворно трудится на поприще политической науки.
Докторскую диссертацию Алмонд защитил в 1938 г. в Чикагском университете, затем преподавал в Бруклинском колледже (сейчас - Городской университет Нью-Йорка). Во время войны он прервал академическую карьеру для службы в Управлении военной информации и Управлении по оценке эффективности стратегических бомбардировок при Министерстве обороны США. В послевоенный период Алмонд преподавал в Йельском (1947-1951, 1959-1963) и Принстонском (1951-1959) университетах; с 1963 г. занимает пост профессора политической науки в Стэнфордском университете; в качестве приглашенного профессора преподавал в ведущих университетах мира. Алмонд неоднократно удостаивался престижных наград в области политических исследований; был президентом Американской ассоциации политической науки в 1965-1966 гг.
|
|
|
Сейчас хотелось бы особо подчеркнуть, что Алмонду принадлежит замечательный педагогический замысел - создание учебника по сравнительной политологии, который соединил бы доходчивое изложение довольно сложных и весьма абстрактных идей с богатым представлением политической фактуры.
Свой замысел Габриэль Алмонд при поддержке нескольких коллег реализовал в 1974 году. С тех пор вышло семь изданий
"Сравнительной политологии сегодня", не считая их многочисленных допечаток. Каждая из семи книг стала не просто очередной версией одного учебного пособия, а качественно новой реализацией исходного замысла. Каждый раз его осуществляла новая или существенно обновленная команда политологов, которые переделывали старые главы и добавляли новые.
Вне всякого сомнения, книга "Сравнительная политология сегодня" выделяется на фоне американской и мировой учебной литературы по политологии. Она неизменно входит в списки обязательной литературы и держит, пожалуй, рекорд как по тиражам, так и по числу изданий, переизданий и переводов. Огромное количество переизданий только в США, издания в других англоязычных странах, множество переводов на другие языки - все это говорит само за себя. Поэтому можно только в высшей степени приветствовать инициативу издательства "Аспект Пресс" по переводу на русский язык и публикации этой книги. Перевод выполнен при поддержке Института "Открытое общество" (Фонд Сороса) - Россия и Института "Открытое общество" - Будапешт.
|
|
|
Как мы уже отмечали, книга навсегда оказалась связана с именем Алмонда. Однако соавторами седьмой реализации замысла мэтра по праву стали известнейшие политологи: давнишний соавтор Алмонда, профессор университета Рочестера Дж. Бингхем Пауэлл, норвежский ученый Кааре Стром, работающий сейчас в Калифорнийском университете, Расселл Далтон, тоже являющийся профессором Калифорнийского университета, а также ряд других их коллег.
Для отечественной политической науки, все еще проходящей непростой этап становления, перевод и издание "Сравнительной политологии сегодня" - событие очень важное. Нужно сказать, что в отечественной политической науке собственно сравнительной политологии в последнее время уделяется все больше внимания. Еще в конце 80-х годов группа ученых из академических институтов международного профиля создала постоянный семинар по сравнительной политологии "Полития" во главе с А. М. Салминым. Явный компаративистский уклон получила деятельность созданной на рубеже десятилетий кафедры политологии МГИМО-Университета. Предпринимавшиеся с начала 90-х годов попытки добиться, чтобы в системе Российской академии наук получила самостоятельное развитие политическая наука, привели к формальному появлению в 1997 г. Института сравнительной политологии - единственного политологического института в структуре Академии наук. Примерно в это же время в Российской ассоциации политической науки была образована секция сравнительной
политологии, а журнал "Полис" создал специальную "виртуальную мастерскую" по данной дисциплине. Отечественные политологические журналы, включая "Полис" и "Политию", регулярно печатают исследования по сравнительной политологии.
В последние годы стали появляться первые учебные пособия и хрестоматии. Сначала, в 1992 г., появляется совершенно неудовлетворительный перевод учебника П. Шарана. В середине прошлого десятилетия был переведен чуть лучше, но с существенными изъянами учебник М. Догана и Д. Пеласси. Затем появился учебник известного российского компаративиста Г. В. Голосова "Сравнительная политология", который представляет собой учебное пособие по общей политологии с явным компаративистским уклоном. Этот учебник Г. В. Голосов дополняет в 1997 г. хрестоматией "Современная сравнительная политология". Наконец, уже в самые последние годы появляются полезные учебные пособия: новое издание учебника Г. В. Голосова, еще один хороший учебник нашего петербургского коллеги Л. В. Сморгунова "Современная сравнительная политология", а также ряд переводов.
|
|
|
На этом фоне публикация перевода "Сравнительной политологии сегодня" - отнюдь не рядовое продолжение списка необходимых изданий. Сегодня в России сравнительная политология принадлежит к числу наиболее динамично развивающихся субдисциплин политической науки.
В настоящее время учебные курсы по сравнительной политологии вошли у нас в обязательный компонент Государственного образовательного стандарта высшего профессионального образования по политологии. Первая специализированная кафедра сравнительной политологии возникла на Факультете политологии МГИМО-Университета МИД России в 1998 г., а курсы по различным компаративистским дисциплинам читаются в МГИМО уже с 1990 г. Сейчас сравнительную политологию преподают практически на всех политологических факультетах и кафедрах российских вузов. Так что читательская аудитория для представляемого нами учебного пособия самая что ни на есть обширная. В этом отношении отечественная политология идет сейчас в русле мировой традиции.
Сравнительная политология - одна из главных и лидирующих отраслей современной политической науки. По данным Международной ассоциации политической науки, почти четверть всех членов этого всемирного объединения политологов специализируется в области сравнительной политологии и, таким образом, фактически доминирует в мировой политической науке. Нередко даже задают в общем-то резонный вопрос: возможна ли вообще
|
|
|
политология без сравнения, без использования сравнительных методов? В самом деле, сравнение принадлежит к числу универсальных методов человеческого познания. Компаративисты часто говорят, что сравнение разных сторон и аспектов политического мира, сравнение политических систем, культур, институтов, процессов и т.п. позволяет лучше понять не только другие страны, народы и общества, но и самих себя - собственную политику, политическую традицию, политические порядки.
Наконец, сравнение - один из путей к пониманию закономерностей, логики политических событий и процессов. Оно особенно важно в тех отраслях знания, прежде всего в социальных науках, где эксперимент, как правило, отсутствует, и в первую очередь именно сравнительные методы позволяют зафиксировать повторяемость, предложить объяснительную гипотезу, проверить ее и выйти на прогноз.
Считается, что одним из первых политических исследователей, применивших сравнительные методы, был Аристотель. Он описал и сопоставил формы правления более полутора сотен античных полисов (городов-государств). Этот едва ли не первый в истории политической мысли сравнительный анализ Аристотель сумел осуществить с помощью специально созданного для этого исследовательского инструмента - типологии "правильных" и "неправильных" форм государственного правления. Его и по сей день приводят в качестве эталонного примера в учебниках по сравнительной политологии.
Сравнительная политология принадлежит к особому классу наук. Их обычно именуют эмпирическими, т.е. испытательными, связанными с опытом и проверкой. При этом проверка может быть двух видов: испытание с помощью эксперимента (этим занимаются науки экспериментальные) или же испытание с помощью сравнения (это науки компаративные). По сути дела и сравнение, и опыт строятся по одному принципу испытания. Оно состоит в систематичном и методичном соотнесении серий дескриптивных данных (наличных в случае с компаративистикой, искусственно создаваемых в случае экспериментирования) при помощи специальных аналитических инструментов.
При всей естественности и привычности сравнений их использование применительно к человеческой действительности, включая и политику, проблематично. Давайте зададимся вопросом: как вообще возможны сравнения? В самом деле, нам приходится сравнивать уникальные явления и события. Нет одинаковых стран, людей, обычаев. Крестные отцы современной политической компаративистики, собравшиеся в 1952 г. на семинар в
Северо-Западном университете (Эванстон, Чикаго), точно указывали на основную проблему: "Каждый феномен уникален, каждое проявление уникально, каждый процесс, каждая нация, каждый индивид в определенном смысле уникальны", а значит, и несравнимы. Действительно, если мы попробуем сравнить, т.е. сделать равными, одинаковыми британский парламент и наше российское Федеральное Собрание, такую попытку легко объявить неправомерной, ибо в результате утрачивается специфика или даже суть и одного, и другого. Мы можем лишь констатировать: каждое из рассматриваемых явлений уникально по-своему, и судить о нем можно только на основании его собственной внутренней логики, тоже сугубо уникальной. Маловато для научного вывода, да и для жизненной практики тоже.
|
|
|
Но мы-то знаем, что в жизни эффективные сравнения происходят на каждом шагу. Каким образом они возможны? На подобного рода "наивный" вопрос наши студенты, совсем не ожидавшие его, давали примерно следующий ответ: "Сравнивать можно одинаковые явления, например, парламенты или партии". На дополнительный вопрос: "А откуда нам известно, что явления одинаковые?" - следовали вполне житейские: "Ну они же одинаково называются!" или почти научные ответы: "Одинаковые, раз принадлежат к одной категории, раз у них общие свойства".
В конечном счете полученные от студентов ответы позволяют разъяснить, что самые разные виды сравнений осуществляются на основании одного принципа - соотнесения явлений с "эталоном-матрицей", которым могут оказаться слова, понятия, идеальные конструкции и даже весьма изощренные математические модели. Вот эти-то эталоны и являются теми самыми аналитическими инструментами, которые, как отмечалось выше, используются всеми эмпирическими науками - и компаративными, и экспериментальными.
Кстати говоря, читатель легко убедится, что предлагаемая его вниманию книга Алмонда и его коллег построена именно по этому принципу: вначале задается аналитическая матрица сравнительного исследования политических систем, институтов, культур, процессов и др., а уже затем она как бы "накладывается" на конкретные национальные случаи. Надо сказать, что на сегодняшний день это самая распространенная и массовая модель учебного пособия по сравнительной политологии. В ней, безусловно, есть свой резон, проверенный временем.
Вместе с тем, признавая все достоинства этой модели, мы вынуждены сказать, что сегодня ее уже вряд ли стоит считать в полном смысле слова идеальной матрицей, учитывающей нынешнее
состояние сравнительной политологии. Как матрица она, в частности, не включает в себя такие используемые сегодня новые единицы сравнения, как новые политические акторы мировой политики (неправительственные организации, ТНК, иные транснациональные силы и движения, наконец, индивидуальные участники мировой политики), а также новые факторы политического влияния - внешние факторы, воздействующие на внутриполитические процессы; внутренние факторы, влияющие на международную среду; наконец, глобальные мегатренды, вообще "снимающие" разделение на внутреннюю и внешнюю политику.
Вот почему, настоятельно рекомендуя компаративистскую модель Алмонда и его коллег, мы в то же время выступаем за открытый подход к определению как предмета сравнительной политологии, зон ее пересечения с другими дисциплинами (в частности, с мировой политикой и международными отношениями), так и используемых ею методов. В этом заключается общая логика эволюции современной сравнительной политологии.
Если попытаться в самом общем плане резюмировать то, что нам хочется сказать в очень кратком предисловии от российских научных редакторов к признанному в мировом масштабе учебному пособию по сравнительной политологии, мы бы подчеркнули следующее: знание классического учебного пособия Габриэля Алмонда и его коллег "Сравнительная политология сегодня" - совершенно необходимое условие для образования в области политической науки. Эта работа оказала большое влияние на становление сравнительной политологии как научной и учебной дисциплины. Предложенная Алмондом и его коллегами аналитическая матрица и по сей день остается одной из наиболее распространенных в политической компаративистике. Вместе с тем сравнительная политология не стоит на месте, а динамично развивается, тем самым стимулируя поиск все новых исследовательских подходов.
Словом, наш совет: поскорее принимайтесь за чтение этой книги!
| М. В. Ильин, | А. Ю. Мельвиль, |
| доктор политических наук, профессор, зав. кафедрой сравнительной политологии факультета политологии МГИМО-Университета, главный редактор журнала "Полис", почетный президент Российской ассоциации политической науки | доктор философских наук, профессор, декан факультета политологии, проректор МГИМО-Университета, председатель правления Мегапроекта "Развитие образования в России" Института "Открытое общество" (Фонд Сороса) - Россия |
Предисловие
В седьмом издании "Сравнительной политики сегодня", опубликованном в 2000 г., произошли важные изменения как в содержании работы, так и в составе авторов. XX век был одним из наиболее беспокойных в истории человечества, но в конце столетия мы стали свидетелями новой волны демократизации и международной кооперации, трансформирующей политику нашего времени. Вышедшее на рубеже тысячелетий издание "Сравнительной политики сегодня" уделяет важное внимание выявлению достоинств и недостатков современных правительств и показывает, каким образом компаративный анализ политики может углубить наше понимание сегодняшнего мира.
Седьмое издание отзывается на нынешний дух недоверия по отношению к правительствам, тщательно исследуя вопросы о том, почему правительство существует и какие функции оно выполняет. Мы изучаем дискуссии философов разных времен об издержках и пользе правительства и современный обмен мнениями между учеными и политиками по поводу пределов и технических характеристик государства и управления.
Важную роль в подобном изменении акцентов в вводных главах работы сыграл один из двух наших новых редакторов - Каэр Стром из Калифорнийского университета в Сан-Диего. Его рука особенно чувствуется в разделах, посвященных проблематике сравнительной политологии (1), правительственным учреждениям и выработке политического курса (6) и государственной политике (7). Такие проблемы, как федерализм, роль женин в политике, власть закона при переходах к демократии и противоречивые цели государственной политики, рассматриваются в этих главах либо впервые, либо более подробно, чем в предыдущих изданиях. Другой наш новый редактор, Расселл Далтон из Калифорнийского университета в Ирвайне, автор главы по Германии в предыдущих четырех изданиях и ведущий специалист по движениям в защиту окружающей среды и европейской электоральной политике, улучшил и осовременил главы по политической культуре, группам интересов и политическим партиям (3, 4 и 5).
Несмотря на все эти изменения, общая схема подачи материала - система, процесс, политика, - которая впервые была использована в "Сравнительной политике сегодня" еще в 1970-х годах и которая
сегодня является доминирующей в преподавании сравнительной политологии, была сохранена и усовершенствована. Эта схема организует как вводные главы, так и страновые разделы. Благодаря ее привычной логике новые читатели текста быстро освоятся в нем.
Число вводных теоретических глав первой и второй частей было сокращено с восьми до семи, и таким образом строение общей схемы стало более простым. Темы структуры и рекрутирования, которые раньше рассматривались в отдельной главе, теперь включены в соответствующие подразделы главы 4, посвященные политическим партиям, и частично - главы 6, в которой рассматривается структура правительства.
Хотя мы по-прежнему ограничились рассмотрением двенадцати стран*, у глав по Китаю и Японии появились новые авторы. В первом случае это Мелани Маньон из Рочестерского университета, во втором - Фрэнсис Розенблют из Йельского университета и Майкл Тиес из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе.
*Перевод части III ограничен рассмотрением трех стран: Великобритании, Китая и США. - Прим. ред.
Благодарности
Мы рады выразить признательность за оказанное содействие некоторым из того множества людей, которые помогли нам подготовить это седьмое издание "Сравнительной политики сегодня". Томас Ремингтон, в дополнение к своей главе по России, снова обеспечил нас сравнительным анализом советской и российской политических систем в главе 2; Расселл Далтон в очередной раз поделился с нами своими глубокими знаниями данных политологических обследований, а также провел экспертизу наглядных пособий. Паулетта Отис из университета Южного Колорадо еще раз мастерски подготовила тестовый банк данных учебника для преподавателей, а Джефри Тогмен из Нью-Йоркского университета обеспечил диапозитивные руководства. Тестовый банк данных также представлен в тестовом руководстве (компьютерный тестовой генератор, выпускаемый на дисках CD-ROM для пользователей как систем Ай-Би-Эм, так и Макинтош).
Авторы учебника хотели бы высказать несколько особых благодарностей за помощь в подготовке конкретных разделов седьмого издания книги.
Каар Стром благодарит Анжелу О'Махони за помощь в подборке фактического материала и Торбджорна Бергмана, Джейни X. Фэнг, Френсиса Хагопейна и Мелани Маньон за их критические замечания по поводу черновых вариантов глав.
За исследовательскую помощь в подготовке главы по Японии Френсис Розенблют и Майкл Тиес хотят поблагодарить Алисона Кидо, Джана Сиато, Росса Шаапа и Мицуи Сакамото Сузуки.
Мелани Маньон хочет поблагодарить профессоров Мишеля Оксенберга из Стенфордского университета и Нину Хэлперн из университета Британской Колумбии за очень полезные критические замечания по главе о Китае.
Профессора Роберт Мундт и Оладимеджи Аборисейд благодарят Роберта Л агаму, Куртиса Хаффа, Арлен Жакет и Шарлотту Петерсон за совместную работу под эгидой Информационного Агентства США. Они также благодарны за помощь, оказанную при сопоставлении
Соединенных Штатов и Нигерии, своим коллегам - Джону Э. Эйоду, Сесиль Браун, Роджеру Брауну, Чарльзу Коу, Чуквемеку Эбо, Алексу Гбоега, Джиму Свара и Дейлу Райту.
Энн Лэш хочет поблагодарить Себастьяна Лазардье за помощь в подготовке таблиц и карт в главе по Египту.
Остин Рэнни признателен за ту огромную помощь, которую оказал ему Расселл Далтон в получении эмпирических данных по политическим установкам американцев и в определении стратегии подачи материала в главе по Соединенным Штатам.
Джесика Бэйн, Дженни Эриксон и Эрик Стейно обеспечили подготовку книги в издательстве "Эдисон Уэсли Лонгман"; благодаря Сьюзен Фри из Производственной службы издательства книга была окончательно подготовлена к печати и выпущена в свет. Мы хотели бы также поблагодарить за тщательный обзор и анализ этой книги Нэнси Бермео (Принстонский университет), Дугласа Дюрасоффа (Сиэттлский тихоокеанский университет), Ричарда С. Фликинджера (Уиттенбергский университет), Ли Кендэлла Меткалфа (Университет штата Флорида), Субрату Митру (Гейдельбергский университет), Махмуда Моншипури (Алма колледж), Каара Строма (Калифорнийский университет, Сан-Диего) Дональда К. Уильямса (колледж Западной Новой Англии) и О. Фиону Йап (Канзасский университет).
Часть I
Введение
Глава 1
Проблематика
сравнительной политологии
Что такое политика?
Некоторые люди обожают политику. Они способны получать такое же удовольствие от политических событий, подобных президентским выборам, как от спортивных состязаний (скажем, от первенства по волейболу или от финальных игр Национальной футбольной лиги). Есть люди, которые увлечены политикой, поскольку их беспокоят реальные проблемы и то, как они скажутся на их окружении и на всем человечестве. Но есть и такие, кто ненавидит политику либо потому, что она натравливает друг на друга индивидов и группы людей, либо потому, что она предполагает злоупотребление властью, мошенничество, махинации, вероломство и насилие. Наконец, есть и такие, кто безразличен к политике, кому, возможно, она кажется скучной, поскольку практически никак не связана с теми вещами, которые являются для них наиболее значимыми. Каждый из этих подходов включает в себя некое зерно (а то и больше) истины о политике. Действительно, в реакции большинства из нас на политику в той или иной мере присутствуют все эти чувства, а их соотношение меняется в зависимости от времени и событий. У политики много ликов, и она может быть силой как добра, так и зла. Однако ядро политики - это прежде всего люди, которые принимают важные решения относительно себя и других.
Настоящая книга посвящена сравнительному исследованию политики. Чтобы делать политические сравнения, мы должны иметь представление о том, что понимается под политикой и что означает изучать ее в сравнительном плане. Обсуждению первого вопроса посвящена данная глава, второй - будет рассмотрен в главе 2. Предмет политики составляют человеческие решения, а политическая наука -
это изучение таких решений. Но не все из них являются политическими, и многие общественные науки занимаются решениями, которые не представляют сколько-нибудь значимого интереса для политологов. Например, возьмем ситуацию (скажем, день), когда вы со своим другом идете на какое-то мероприятие вроде концерта или футбольного матча. В вашем распоряжении есть определенная сумма денег. Вы можете истратить эти деньги на билеты (выбрав самые лучшие места), можете купить на них еду и напитки либо приберечь их на будущее. Экономистов может заинтересовать, какое решение относительно расходования денег вы приняли, а возможно, и то, каким образом вы со своим другом пришли к совместному решению по поводу того, как распорядиться имеющейся суммой. Психологи могут пожелать узнать, почему вы пошли именно с этим своим другом, а не с кем-либо еще, или же выяснить, от кого исходила идея такого похода. Политологи вряд ли захотят заниматься любым из этих вопросов, разве что мероприятие, которое вы посетили, переросло в беспорядки (и с футбольными матчами, и с концертами это иногда случается) или же этот поход каким-то неожиданным образом изменил ваши политические взгляды (на футбольном матче и концерте такое тоже может произойти, хотя, наверное, вы не будете отдавать себе в этом отчет).
Главное здесь заключается в том, что не каждый выбор или решение является политическим. Конкретно говоря, к политическим относятся лишь публичные и властные решения. Сказать, что политика занимается публичными решениями, равнозначно тому, чтобы сказать: политика по своей сути социальна. Она всегда затрагивает множество людей, и ее следствия сказываются на многих. Не бывает политических отшельников, которые бы сами с собой играли в политику. Политические решения всегда принимаются в рамках некой общности, которую можно назвать политической системой. Позднее мы рассмотрим это понятие более подробно.
Однако не все социальные решения бывают публичными. То, что происходит внутри семьи, в кругу друзей или в добровольных объединениях, по большей части относится к частной сфере. Действия в этой сфере имеют добровольный, нерегламентированный характер, они не связывают никого за пределами соответствующей группы. В подавляющем большинстве обществ решения о том, с кем идти на концерт и какую пищу покупать, являются частными. Когда большинство людей индифферентны к политике, это во многом связано с тем, что они гораздо больше дорожат частной сферой, куда входит их семейная жизнь, дружеские связи, вероисповедание и природа, нежели интересуются областью публичного. Общества весьма сильно различаются между собой с точки зрения соотношения частного и публичного. В тоталитарных обществах публичная область крайне широка, а частная жизнь весьма ограниченна. В других обществах сфера частной жизни может почти полностью вытеснить сферу публичной.
Ситуацию еще больше усложняет тот факт, что границы между этими сферами все время смещаются. Несколько десятков лет тому назад сексуальная жизнь президентов США или членов английской королевской семьи считалась частным делом, которое не должно обсуждаться прилюдно и уж тем более политиками. В последние годы положение, похоже, изменилось, хотя в других странах традиционные нормы сохранились. Следует сказать, что в истории Англии были периоды, когда определенные религиозные верования считались преступными. Люди, которые их придерживались, могли быть казнены, впрочем, как это и произошло с Томасом Мором при Генрихе VIII. В наши дни в большинстве стран с развитой демократией, хотя и не во всем мире, религиозные убеждения рассматриваются как личное дело человека. Вместе с тем во всех современных обществах проводится определенная грань между делами частными и публичными. И хотя то, что происходит в сфере частной жизни, может влиять на политику, последняя должна непосредственно заниматься только теми решениями, которые относятся к области публичного.
Кроме того, для политики характерно проявление власти. Власть означает формальное могущество, которым наделены индивиды или группы, с тем чтобы их решения выполнялись и уважались. Иными словами, предполагается, что интересующие нас решения будут обязательными (принудительными) для тех индивидов и групп, к которым они относятся. В некоторых случаях для проведения этих решений в жизнь может использоваться сила (принуждение). Те, кто обладает политической властью, как правило, имеют доступ к силовым и денежным ресурсам, позволяющим им обеспечивать реализацию своих решений. Такие ресурсы называются средствами принуждения. Власть не обязательно должна опираться на принуждение, но в политике часто именно так и происходит. В наше время в наиболее развитых в демократическом отношении странах возможности оказания давления со стороны религиозных властей, скажем, Папы Римского, весьма незначительны. Религиозные лидеры могут только убеждать и лишь крайне редко принуждать своих последователей. В свою очередь налоговые органы, такие, как Налоговое управление США, обычно в состоянии не только увещевать, но и заставлять.
Таким образом, говоря о политике, мы подразумеваем формы деятельности, связанные с контролем за принятием публичных решений, относительно данного народа и на данной территории, где этот контроль может быть подкреплен властными и принудительными средствами. Политика отсылает нас к процессам и конфликтам, касающимся использования такого рода средств, к решению вопроса о том, кто и в каких целях станет их применять.
Правительства и естественное состояние
Власть и принудительный контроль обычно осуществляются правительствами. Правительства - это организации индивидов, которые уполномочены законом принимать обязательные решения от имени определенного сообщества. Таким образом, правительства обладают полномочиями власти и принуждения. Правительства занимаются многими вещами. Они ведут войну и поддерживают мир, развивают или ограничивают международную торговлю, открывают границы для научного и культурного обмена или, напротив, закрывают их, облагают население своих стран высокими или низкими налогами и используют для их сбора разные механизмы, ассигнуют средства на образование, здравоохранение и социальное обеспечение или предоставляют делать это кому-то другому.
Правительства способны принимать разнообразные формы и могут варьироваться по степени активности и охвата. В XIX столетии в большинстве западных стран объем полномочий правительств был весьма ограничен. Там действовала модель государства-ночного сторожа, при которой функции правительства сводились к принятию основных законов, к поддержанию порядка, обороне и защите имущественных прав - вот, пожалуй, и все (хотя и образование постепенно начинало входить в компетенцию правительства). Политическое развитие XX в. привело к появлению государств всеобщего благоденствия, имеющих программы социального страхования, здравоохранения, общедоступного образования и т.п. Первые преобразования в этом направлении стали проводиться в Германии в 1880-е годы. Реагируя на быструю индустриализацию и урбанизацию страны, правительство канцлера Отто фон Бисмарка выступило инициатором программы социальных гарантий, предполагавшей введение пособий по безработице, страхование на случай аварии и болезни, пенсий по старости. Бисмарк обратился к подобным мерам не только потому, что заботился о положении немецких рабочих, но и потому, что хотел приостановить рост влиятельной Социалистической партии Германии. Вскоре к аналогичной политике прибегли и правительства многих других стран. С тех пор масштабы и стоимость таких программ государства всеобщего благоденствия во много раз выросли, особенно за период между "великой депрессией" 1930-х годов и в 1970-е годы, а набор мер, проводимых в рамках государства всеобщего благосостояния, варьируется от страны к стране. Социальные программы в Соединенных Штатах делают упор на равенство возможностей, достигаемое через систему общедоступного образования. В противовес этому многие страны Западной Европы гораздо больше внимания уделяют социальному обеспечению и здравоохранению, чем образованию.
Как только в большинстве промышленных демократий расходы на социальные программы выросли до такой степени, что начали
составлять от трети до половины их национального продукта, возникли проблемы. В некоторых странах реакцией на рост стоимости жизни и кажущуюся неэффективность государства всеобщего благоденствия стало стремление предотвратить дальнейшее расширение социальных программ и даже свернуть некоторые из уже существующих. Предпринимались попытки ограничить государственные расходы и одновременно снизить стоимость рабочей силы. В последнее время вопрос о величине правительственного бюджета и воздействии этого показателя на накопления, инвестиции, инфляцию и занятость превратился в один из самых главных. По существу роль правительства в предоставлении социальных услуг все больше подвергается сомнению.
Дискуссии по поводу государства всеобщего благоденствия и государства как органа управления далеко не новы. Напротив, они вызывают в памяти классическую полемику в философии политики относительно природы правительства. В течение столетий философы спорили о том, что несут с собой правительства - добро или зло. В XVII и XVIII вв., во времена английской, французской и американской революций, приводившиеся в таких спорах доводы по большей части касались вопроса о естественном состоянии. В качестве естественного философы рассматривали то состояние, в котором люди жили бы при отсутствии правительства. В некоторых случаях они полагали, что подобное состояние действительно существовало до появления первых государств и правительств, однако вне зависимости от характера своих представлений о естественном состоянии, разделяющие эту идею философы использовали ее для выявления некоего идеального общественного договора (соглашения), на котором могли строиться общества. Поэтому мы часто говорим о них как о философах общественного договора. Это была эпоха исследований, открытия ранее неведомых континентов, встреч с незнакомыми обществами и культурами, которые питали их воображение. Даже сегодня многие политические философы считают проведение такого умственного эксперимента при рассмотрении последствий политического вмешательства весьма полезным.
Среди философов общественного договора, чьи размышления о естественном состоянии оказали огромное влияние на дальнейшее развитие философской мысли, были англичане Томас Гоббс и Джон Локк, а также француз Жан-Жак Руссо. Хотя в их политико-философских концепциях естественное состояние занимало одинаково важное место, их представления о таком состоянии резко различались. Наиболее разительными были расхождения между концепциями Гоббса и Руссо. Гоббс считал естественное состояние безжалостно суровым, видел в нем борьбу всех против всех и источник варварства и постоянного страха. Говоря о естественном состоянии, он пессимистично утверждал, что "в таком состоянии нет места для трудолюбия, так как никому не гарантированы плоды его труда, и потому нет земледелия, судоходства, морской торговли, удобных зданий, нет... ремесла,
литературы, нет общества, а, что хуже всего, есть вечный страх и постоянная опасность насильственной смерти, и жизнь человека одинока, бедна, беспросветна, тупа и кратковременна" [1].
Что же касается Руссо, то для него естественное состояние олицетворяло человечество до грехопадения, когда не было всех тех пороков, которые принесли с собой правительства. "Человек рождается свободным, - замечал Руссо в "Общественном договоре", - однако он повсюду в оковах". Руссо рассматривал правительства в качестве источника власти и неравенства, а те в свою очередь - в качестве причины отчуждения и развращения людей. "Крайнее неравенство в образе жизни, избыток праздности у одних, избыток работы у других... бессонные ночи, излишества всякого
|
|
|
