Дом на Рингштрассе

Смолк наконец грохот орудий над проспектами Вены: советские войска продолжали наступление в глубь Австрии. Только по ночам изредка доносились глухие раскаты залпов, да небо на горизонте полыхало зарницами далеких боев.

И, пожалуй, только сейчас, в этой непривычной тишине, особенно отчетливо увидели мы, работники военной комендатуры, как смертельно искалечен, изуродован город.

Нет, не бои в австрийской столице нанесли ей самые тяжелые раны. Это фашисты, уходя из Вены, сделали все, чтобы парализовать жизнь в городе.

Они вывезли продовольствие, а то, что не могли взять с собой, уничтожили. Они разрушили мосты через Дунай и Дунайский канал и отрезали Вену от страны. Они взорвали электростанции, вокзалы, депо, газовый завод, водокачку, коммунальные предприятия. Спасая свою жизнь, угнали весь городской транспорт.

Они уничтожили, разрушили, сожгли, взорвали все, что как-то могло быть использовано нами. И даже ни на минуту не задумались о судьбе многих тысяч венцев.

Город был смертельно парализован. Из его ран сочилась кровь. Требовалось как можно скорее залечить эти раны, вдохнуть жизнь в умирающую Вену.

Это, конечно, не под силу одной военной комендатуре. И Военный совет 3-го Украинского фронта посылает в столицу Австрии дивизии своих бойцов. Советские солдаты, пришедшие сюда с тяжелыми кровавыми боями от стен Ленинграда, с берегов Волги, с предгорий Кавказа, должны совершить новый подвиг: вместе с патриотами Вены, кому по-настоящему дорог их город, возродить из огня, пепла, столицу страны, которая еще вчера воевала с ними, которую ценой тысяч своих жизней они освободили от фашистов.

Такова непреложная для советского человека заповедь подлинного гуманизма... [170]

С чего начать? Что самое главное, основное, не терпящее отлагательств?

Пожалуй, прежде всего надо спасти от голода венских рабочих, разместить жителей, оставшихся без крова, выдать им какие-то пайки, наладить регулярное снабжение.

Что же следующее? Чем еще в первую очередь должна заняться военная комендатура?

Улицы в развалинах, площади в развалинах, мосты в развалинах. Нет электричества, нет воды, нет газа, нет топлива. На улицах среди исковерканных балок, кирпича, щебня валяются раздувшиеся лошадиные туши. Уже сейчас, в середине апреля, из развалин несет терпким сладковатым запахом тления — это гниют неубранные трупы гитлеровцев. То здесь, то там неожиданно рушатся изрешеченные снарядами стены домов. Не проходит ночи, чтобы на венских улицах не гремели из-за угла предательские выстрелы диверсионных банд.

Так что же следующее?

Все! Дома, мосты, электростанции, водопровод, трупы, диверсанты. Надо скорее вернуть в изуродованную Вену мирную жизнь. И наши бойцы вместе с венцами разбирают завалы и баррикады, восстанавливают мосты, оживляют генераторы электростанции, убирают трупы, вылавливают бандитов.

Многообразные нити этой большой, сложной работы сходятся в доме, что на Рингштрассе. Здесь, в кабинете военного коменданта, далеко за полночь засиживаются военные инженеры, экономисты-плановики, хозяйственники, присланные на помощь Вене Советским правительством.

До чего же трудна и непривычна работа военного коменданта для боевого генерала!

Здесь все иное — иная тактика, иная стратегия, иной круг вопросов. Приходится подчас заниматься тем, что до сих пор проходило мимо: частная торговля, промышленность, экономика, хозяйство громадного полуразрушенного города, а главное — непонятная психология людей из другого, чуждого мира.

Сразу не разберешь, где друг и где враг. Каким-то шестым чувством — по изменившемуся на мгновение выражению [171] глаз — надо безошибочно распознать в этом посетителе, одетом в потертую рабочую спецовку, провокатора и врага, а в этом, внешне чуть чопорном, суховатом старике профессоре, затянутом в крахмальную сорочку, в тщательно выутюженном костюме, пока еще ошарашенного всем происшедшим, пока еще не нашедшего себе места, но нашего потенциального союзника и друга.

Как хочется иногда крепко стукнуть кулаком по столу и вышвырнуть вон из кабинета мерзавца и провокатора.

Но ни на минуту, ни на секунду не забывает генерал громадную ответственность, которая легла сегодня на его плечи.

Сейчас он не просто генерал. Он — представитель своей страны. Его жест, его слово, его решение — это жест, слово, решение его народа, его партии, его правительства. За ним неотступно наблюдают тысячи глаз. Любой его промах может оттолкнуть друзей. Любая его ошибка, раздутая в стократ, будет тотчас же взята на вооружение врагом.

Да, нелегко быть старому боевому генералу комендантом Вены. Но у него есть качества, которые помогают ему достойно выполнять свой долг: выдержка, воспитанная десятилетиями в армии, партийность, незапятнанно пронесенная им с гражданской войны вот до этого кабинета на венской улице, его ничем и никогда не поколебленная принципиальность.

И все-таки как трудно, как напряженно проходит каждый день в этом доме на Рингштрассе...