 |
Картина вторая
|
|
|
|
Комендатура. Большой кабинет. В глубине кабинета на письменном столе сидит кудрявый лейтенант Федоровский. Одна нога его в ярко начищенном сапоге небрежно покоится на сиденье высокого кожаного кресла. Лейтенант напевает песенку, мастерски аккомпанируя себе на гитаре. Вокруг него в довольно живописных для военнослужащих позах расположились три военные девицы: Ниночка, Катенька и Сашенька. Появляется Лукьянов. Он идет по кабинету. Звук его шагов скрадывает длинная ковровая дорожка, проложенная до самого стола. Сашенька случайно поворачивает голову, видит полковника.
Сашенька ( спрыгнув на пол, растерянно). Ах... Смирно!
Лейтенант и две другие девушки, соскользнув со стола, также вытягиваются перед полковником. Лейтенант механически, словно винтовку, приставляет к ноге гитару.
Федоровский ( громко). Дежурный офицер лейтенант Федоровский.
Минута напряженного молчания. Полковник легким движением головы отсылает девушку к дверям, где стоит еще один стол с пишущей машинкой.
Лукьянов. Докладывайте, лейтенант Федоровский. Федоровский (осторожно положив на стол гитару и снова вытянувшись). Что прикажете, товарищ полковник?
Лукьянов. Вам виднее... Что сегодня в городе?.. Как с питанием населения, как функционируют пункты медицинской помощи? Докладывайте.
Федоровский. Все будет исполнено, товарищ полковник. Теперь что — все успеем! Война-то ведь кончилась, товарищ полковник!
Лукьянов. Война кончилась, а служба — нет, и поэтому я надеюсь, что вы действительно все успеете. Сейчас вы всем займетесь, а вечером посидите здесь (взглянув на гитару) вместе с гитарой.
Федоровский ( помрачнев). Есть... посидеть вечером вместе с гитарой.
|
|
|
(Лукьянов, четко повернувшись, идет к двери).
(В сторону. ) Все равно война кончилась.
Ниночка. Товарищ полковник, разрешите обратиться?
Лукьянов ( поворачиваясь). Да.
Ниночка. Товарищ полковник, я подала вам рапорт с просьбой о переводе в часть, где служит мой муж, и...
Лукьянов. И я вам ответил, чтобы вы подождали демобилизации. Теперь это недолго.
Ниночка ( волнуясь). Товарищ полковник!.. Мы не можем больше ждать!
Лукьянов. Вы пишете, что у вас большая любовь, а, говорят, большая любовь умеет ждать.
Ниночка. Да, товарищ полковник, большая любовь умеет ждать долго... очень долго... когда это необходимо, и поэтому мы ждали конца войны... Но большая любовь не может ждать ни секунды, когда необходимости нет, и поэтому мы теперь хотим быть вместе!
Лукьянов ( помолчав). И все-таки вы подождете демобилизации. (Уходит. )
Ниночка. Абсолютно бессердечный человек!
Федоровский. Делаю вам замечание, товарищ младший сержант; действия начальства обсуждению не подлежат... А теперь, младший сержант Ниночка, попросите ко мне кого-нибудь из медсанбата.
Ниночка. Есть, лейтенант Костя! (Четко поворачивается и уходит. )
Федоровский ( кричит в дверь). Кобылко! Сержант Кобылко!
В дверях появляется сержант Кобылко.
Кобылко. Есть сержант Кобылко!
Федоровский. Узнать, что сегодня рубает Германия! Одна нога здесь...
Кобылко. Есть узнать, что рубает Германия. Разрешите идти?
Федоровский. Иди.
Сержант Кобылко выбегает из комнаты.
А сейчас, ефрейтор Катенька, ефрейтор Сашенька, давайте еще одну тихонечко... (Берет гитару, тихонько запевает. )
Девушки подхватывают. Вбегает сержант Кобылко.
Кобылко. Разрешите доложить, товарищ лейте нант?
Федоровский. Валяй.
Кобылко. Германия рубает хлеб, сало и гороховый концентрат.
Федоровский. Как в очередях?
Кобылко. Полный порядок. Тишина. Дети, старушки, котелки.
|
|
|
Федоровский. Ясно. Можешь исчезнуть.
Кобылко. Есть исчезнуть. Разрешите доложить?
Федоровский. Что еще?
Кобылко. Там фрицы... В смысле — немцы... пришли, музыканты, разыскали их по приказанию товарища полковника.
Федоровский ( оправляя форму). Ничего, я сам их приму. Давай заводи... Да, а кто же переводить будет? Ниночку я отослал в медсанбат.
Кобылко. Разрешите, товарищ лейтенант?
Федоровский. Ну?
Кобылко. В роте у старшины Кузовкова — сержант Бородин, тот, что флаг давеча сшибал...
Федоровский. Ну?
Кобылко. По-немецки чешет, как Риббентроп.
Федоровский. Ну что ж, если как Риббентроп, годится. Давай немцев и этого сержанта ко мне... пулей.
Кобылко. Есть! (Убегает. )
Входят немцы-музыканты с инструментами в руках, беленькие старички в аккуратных, но потертых фраках. Робко здо-
293
роваются, выстраиваются вдоль стены. Слышны голоса: «Сержанта Бородина в комендатуру», «Бородина к лейтенанту Федоровскому».
Федоровский. Здравствуйте, товарищи... то есть граждане немцы. (Прошелся, оглядывая музыкантов. Останавливается около одного, трогает виолончель. )
Музыкант открывает футляр.
... Это можете? (Насвистывает мелодию романса: " Я встретил вас и все былое... ». )
Музыкант часто кивает, вынимает виолончель, усаживается, начинает играть. Это звучит так неожиданно прекрасно, что все замирают. Вбегает сержант Кобылко, за ним — Петр Бородин.
Кобылко. Товарищ лейтенант, разрешите...
Катенька ( шепотом). Тише!
Кобылко и Петр застывают у порога. Музыкант, доиграв фразу, останавливается. Ефрейтор Катенька и ефрейтор Сашенька аплодируют. Старый музыкант кланяется.
Федоровский ( Петру). Немецкий знаешь?
Петр. Более или менее, товарищ лейтенант Федоровский (косится на Кобылко). Риббентроп... (Петру. ) Переводить сможешь?
Петр. Постараюсь.
Федоровский. Скажи им, чтобы собрали всех, ну и открывали сезон. В парке там эстрада уцелела. В общем скажи... пушки кончили стрелять, время музыке играть!
Петр ( музыкантам). Товарищ лейтенант просит вас собрать всех ваших коллег и открыть музыкальный сезон в парке, на летней эстраде. Товарищ лейтенант привел известное изречение, что «когда пушки стреляют — музы молчат», а теперь же пушки умолкли — и... слово за музами.
|
|
|
Среди музыкантов оживление, возгласы: «Прекрасно сказано», «Прекрасно». Они робко аплодируют. Один из них, видимо дирижер, — он без инструмента, делает шаг вперед.
Дирижер. Прекрасно сказано!.. Господин офицер, мы с удовольствием подчиняемся вашему приказу. Ведь мы — музыканты. Музыка — наш хлеб.
Федоровский. Чегой-то они хлопают?
Петр. Они одобряют ваши слова. Они просят сказать господину офицеру, что музыка их хлеб.
Федоровский. И даже с салом! (Громко смеется. )
Петр ( музыкантам). Товарищ лейтенант говорит, что вам будет положен специальный продовольственный паек.
Дирижер.. Мы очень благодарны. Поверьте, нам было очень нелегко. Мы очень боялись...
Федоровский ( взглянув в окно). А это что еще за посольство?
Катенька ( подойдя). Ой, совсем старый старичок и девочка... тянут такую тяжелую тележку... Зачем они?
Кобылко. Барахлишко, не видишь?
Сашенька. Смотрите, флажки по бокам — французский и итальянский.
Кобылко. Из концлагеря или с каких других работ. Расползаются людишки по всей Европе. Я тут недавно четырех видал, они, правда, на лошади ехали, так у них на дуге четыре флага приделано — каждый свой повесил, тоже француз был, итальянец, поляк, а один флаг я не знаю какой... Э-э, да они к нам вроде! (Бросается к дверям. )
Федоровский. Отставить!.. Пусть войдут.
Открывается дверь. Входит профессор — старый, изможденный человек в сермяге, а с ним 3изи в черном залатанном гимнастическом трико, в коротенькой юбочке.
Профессор. Здравствуйте... бонжур!
3изи (тихо). Бон джорио.
Федоровский. Здравствуйте.
Петр. Вы говорите по-немецки?
Профессор. Я говорю по-русски. Я говорю на многих языках.
Федоровский. Чем могу служить?
Профессор. Мы идем из концлагеря, дороги впереди... Мы низко склоняемся перед русской армией за нашу свободу, за нашу жизнь.
Профессор, а затем Зизп низко кланяются.
Мы просим господина советского коменданта подать нам... несколько хлеба, совсем немного хлеба... и разрешите отдохнуть... длинная дорога... Наш дом а Пари...
|
|
|
Федоровский повернулся к Кобылко.
О нет бесплатно, - нет бесплатно!.. Зизи — танцовщица, это ее шанс. Мы можем... как это по-русски?.. Концерт... дать концерт! Зизи!
Зизи выходит на середину комнаты, замирает. Профессор достает большую губную гармошку. Комендатуру заливают звуки веселого «матчиша». Зизи, высоко вскидывая тонкие ножки, танцует канкан. Кончив танцевать, она опять замирает с опущенными глазами, тяжело дыша. Ефрейтор Катенька и ефрейтор Сашенька аплодируют. Тихо аплодируют и немцы.
Федоровский ( широко улыбаясь). Ничего танчик, только малость похабный.
Профессор. Я не понимаю... Кес кесе «похабный»?
Федоровский. Ну как вам попроще объяснить... В общем... В общем идейно порочный...
Петр. Товарищ лейтенант хочет сказать...
Федоровский. Отставить, Бородин.
Профессор ( взволнованно). Нет, нет... Нет порочный, нет порочный! Зизи очень скромная, очень детикатная... как это? ... барышня. Ее мать была итальянка, она очень боялась бога... Зизи училась в студии искусств... класс балета. Она танцевала Чайковского... как это?., танец маленьких лебедей... Да, да, маленьких лебедей... (Помолчав, вздохнул. ) Она не стала большим лебедем.
Сашенька. Наша Катенька тоже танцевала танец маленьких лебедей...
Катенька ( очень грустно). И тоже не стала большим лебедем.
Профессор. Зизи и теперь может танцевать маленьких лебедей. Но это невозможно соло. (Поворачивается к Катеньке. ) Может быть, мадемуазель ефрейтор окажет нам честь... Я мог бы исполнить музыку.
Катенька. Ой, что вы!.. Нет, нет. Это же было так давно, тысячу лет назад. Я и спину-то держать не смогу.
Сашенька ( горячо) Сможешь, Катенька! Ты все можешь! Миленькая, хорошенькая, родненькая, золотце, станцуй с этой девушкой. Это же будет так замечательно хорошо!.. Товарищ лейтенант, разрешите!
Федоровский. Ну-ну... Только чтоб — во!.. Учти — Европа.
Катенька. Нет, нет!.. А может быть, попробовать, а? Очень хочется попробовать... (Обводит всех глазами. ) Так хочется попробовать... (Быстро сбрасывает сапоги, остается в чулках, подбегает к Зизи. )
Взявшись за руки, Катенька и Зизи замирают в исходной позиции. Профессор подносит к губам гармошку, раздается мелодия танца маленьких лебедей. Катенька, в своей защитного цвета юбке и гимнастерке, и Зизи старательно, как впервые выпущенные на сцену юные балерины, исполняют танец. Немцы-музыканты вдруг один за другим начинают подыгрывать, каждый на своем инструменте, и вот уже звучит весь оркестр. А когда танец кончается, все надолго застывают в молчании, как бы вспоминая каждый свое. Зизи и Катенька долго смотрят друг на друга, а потом вдруг обнимаются и начинают реветь. Пауза.
|
|
|
Федоровский ( негромко). Сержант Кобылко!
Коб 135 ы л к о. Есть сержант Кобылко!
Федоровский. Выдать артистам буханку хлеба и полкило сала.
Кобылко. Есть выдать артистам буханку хлеба и полкило сала.
Профессор ( вздохнув). Простите, господин комендант, но я не есть артист. Я есть профессор-лингвист... И я мог когда-то изъясняться в совершенстве на четырнадцати языках.
Федоровский. Ясно. Сержант Кобылко... Выдать профессору две буханки хлеба и килограмм сала.
Затемнение
|
|
|
