 |
Б Психическое • развитие 3 страница
|
|
|
|
Первая категория представлена простыми физиологическими потребностями, которые в данном случае служат
лучшей моделью протекания инстинктов: соматические изменения приводят к нестерпимым переживаниям, побуждение вызывает специфические действия, устраняющие соматические изменения, и в результате наступает релаксация. Характер влечения становится особенно очевидным, когда нормальный ход событий задерживается. Примерами служат дыхание, голод, жажда, дефекация, мочеиспускание. Поскольку удовлетворение этих побуждений жизненно необходимо, действия можно отложить только на короткий период и их цель не подлежит изменению. Перечисленные потребности едва ли возможно варьировать, поэтому для психологии они не представляют особой важности. На этих потребностях легко верифицируется предположение, что при снижении уровня возбуждения, релаксации, эго испытывает наслаждение.
Признание второй группы как связной целостности стало возможным только благодаря психоаналитическому исследованию (555). Речь идет о сексуальных инстинктах. В противоположность рассмотренным выше императивным инстинктам, сексуальные инстинкты, если не находят удовлетворения в первоначальной форме, способны изменяться, изменять свои объекты и цели, подчиняться регрессии эго и затем снова проявляться разными способами и в иных обличьях. Все еще слышится широко известный упрек Фрейду, якобы объяснявшему все явления как сексуальные. Обвинение совершенно несправедливо. Фрейд признавал не только сексуальные инстинкты. Он, правда, подчеркивает прежде не признанную связь многих феноменов, в частности неврозов, с сексуальностью и утверждает, что человеческая сексуальность никоим образом не ограничивается побуждениями и действиями более или менее прямо ведущими к сексуальному акту. Кроме того, Фрейд открыл область инфантильной сексуальности (5 50, 5 51, 5 52, 5 5 5).
|
|
|
В настоящее время общеизвестно, что дети обнаруживают многие виды инстинктивного поведения, идентичные по содержанию перверсиям, замещающим нормальную сексуальность. На самом деле, наблюдая за детьми, трудно не увидеть явления такого рода. Поэтому сегодня уместен не вопрос: «Существует ли инфантильная сексуальность? », а вопрос: «Как случилось, что столь очевидный феномен инфантильной сексуальности не был отмечен до Фрейда' » Это парадоксальное упущение — один из лучших примеров «вытеснения ».
Почему Фрейд назвал определенные инфантильные феномены сексуальными? Во-первых, они являются поч-
вой, на которой впоследствии произрастает сексуальность взрослого. Во-вторых, каждый взрослый, у кого каким-либо образом заблокирована сексуальность, отступает к этим феноменам в качестве замещения. В-третьих, эмоциональное переживание ребенком этих феноменов идентично сексуальным чувствам взрослого. В-четвертых, предназначение этих феноменов тождественно целям взрослых при перверсии, а в сексуальной природе перверсий сомнений никогда не возникало.
Вероятно, сексуальные инстинкты имеют общую химическую основу. Изучение гормонов относительно прояснило природу сексуальности, но знаний явно недостаточно. Химические сдвиги в теле инициируют сенсорную стимуляцию в эрогенных зонах, в результате возникают побуждения неотложного характера, требующие действий, которые привели бы к переменам в месте стимуляции, физиологическая основа сексуальных побуждений сравнима с физиологическими процессами, вызывающими ощущения зуда и щекотки. Укусы насекомого или внутреннее физиологическое состояние продуцируют химические сдвиги, раздражающие кожу, что трудно вынести. Возникает побуждение почесаться, и почесывание приводит в конечном итоге к изменениям в источнике побуждения.
|
|
|
Тем не менее, хотя почесывание и может оказаться эффективным благодаря изменению кровоснабжения, создается впечатление, что оно представляет собой остаток глубинного биологического рефлекса, который тоже крайне важен для сексуальной разрядки, рефлекса избавления от органов, вызывающих беспокоящие ощущения. В полной мере показывает эту тенденцию автотомия хвоста у ящериц. Впоследствии данный рефлекс может дегенерировать к идее «соскрести» вызывающий зуд участок кожи и, вероятно, также к «детумесцент-ной» разрядке сексуального напряжения (1242). Рассмотрение понятия «автотомия» показывает относитель-ность противопоставления удовлетворения инстинкта защите от инстинкта. Рефлекс автотомии, возможно, общий корень инстинктивного акта и защиты от инстинктивного акта.
Впоследствии сексуальные феномены усложняются, но в конечном анализе обнаруживается действие тех же механизмов. При половом созревании разные побуждения инфантильной сексуальности объединяются в гармоничное
целое — сексуальность взрослого. Но развитие сексуальности может претерпевать всяческие нарушения. Тревоги и прочие переживания детства способны обусловить сопротивление отдельных компонентов слиянию, и они продолжают существовать на бессознательном уровне в неизменном виде. Когда взрослый испытывает сексуальное разочарование, он склонен отступать к инфантильной сексуальности. В результате возобновляются и конфликты, которые неистовствовали вокруг его сексуальности еще в детстве.
Классификация инстинктов
В первой классификации инстинктов Фрейд исходил из исключительного значения, которое приобретают сексуальные инстинкты благодаря перемещению энергии. Он обнаружил, что невротики заболевают в результате вытеснения определенных переживаний, эти переживания всегда имели сексуальный характер. Силы, борющиеся с сексуальными желаниями, представляли собой тревогу, чувство вины, этические и эстетические идеалы. Контрсексуальные силы можно было суммировать как служащие самосохранению «эго-инстинкты. Таким образом, возникла классификация инстинктов на сексуальные инстинкты и эго-инстинкты (542, 548, 555, 585, 596), предполагавшая невротический конфликт и основывавшаяся на факте вытеснения. Юнг отрицал дуализм инстинктов и называл все эго-инстинкты либидными (907), его унификация затеняла открытый в то время феномен вытеснения (364).
|
|
|
В настоящее время вытеснение понимается не в качестве конфликта между двумя группами инстинктов, а, скорее, как структурный конфликт. Эго отвергает определенные требования ид. С позиций концепции, представляющей эго дифференцированным поверхностным слоем ид, нелогично считать эго прибежищем иных инстинктов, кроме содержащихся в ид. Даже если инстинктивная энергия в эго циркулирует по-другому, чем в ид, следует предположить, что эго черпает свою энергию из ид и первоначально не содержит иных инстинктов.
Критика первой классификации инстинктов началась с открытия нарциссизма, т. е. либидного характера некоторых эго-инстинктов. Оказалось, что «эгоизм », или высокая
оценка собственного эго, отчасти имеет ту же природу, что и сексуальные инстинкты, реализуемые в любви к объектам. Суммарный интерес к собственному эго и внешним объектам на данный момент времени постоянен. Тот, кто сильно любит себя, меньше интересуется объектами и наоборот (585). Фрейд сравнил человека в отношении либидо с амебой, которая простирает свои псевдоподии к внешнему миру и затем втягивает их обратно (585). Между эго-либидо и объект-либидо не существует качественной разницы, простым перемещением эго-либидо превращается в объект-либидо и наоборот. Эти данные противоречили разделению инстинктов на эго-инстинкты и сексуальные инстинкты. Поскольку первоначальная классификация отражала феномен вытеснения, предпринимались попытки ее сохранить. Фрейд предположил, что эго-инстинкты катек-тируются двумя разными видами психической энергии: «интересом », соответствующим энергии эго-инстинктов, и ли-бидными элементами, соответствующими нарциссизму (585). Тем не менее, признав перемещение элементов либидо, нельзя было считать, что вытесняющие и вытесненные силы (в современной терминологии силы эго и ид) представляют собой действия разных видов инстинктов. Получалось, что интересы эго йлибидные влечения, впоследствии часто конфликтующие друг с другом, развиваются из общего источника.
|
|
|
Тогда Фрейд предложил новую классификацию инстинктов (605, 608). Новая классификация имела два основания: философское и клиническое. Философским основанием служила консервативность инстинктов, следующих принципу постоянства, а именно направленность инстинктов на избавление от напряжения. Но существует и феномен, который как бы противоречит принципу постоянства, а именно жажда стимулов, очень отчетливо наблюдаемая в сексуальных инстинктах. Таким образом, создается впечатление, будто бы одни инстинкты характеризуются «принципом нирваны», а другие «жаждой стимулов ».
Клинической основой новой классификации Фрейда явилось существование феномена агрессивности. Разнообразные агрессивные тенденции составляют значительную долю всех человеческих влечений. Частично эти тенденции носят реактивный характер, т. е. представляют собой реакции на фрустрации и направлены на их преодоление (335). Частично они тесно связаны с определенными сексуальны-
ми влечениями, особенно проявляющимися на прегениталь-ном уровне либидной организации. Имеются и агрессивные тенденции, по-видимому, совершенно независимые от сексуальности. Кроме того, существует загадка мазохизма: при некоторых обстоятельствах, когда на первый план выступает склонность к саморазрушению, наш обычный ориентир в человеческом поведении, принцип удовольствия, оказывается неуместен. Клинически мазохизм всегда связан с садизмом, в случаях мазохизма психоанализ показывает, что садистское влечение «обернулось против эго» (555, 601). Встречаются и противоположные случаи: внешне садистский тип поведения бессознательно выражает мазохистские устремления.
Сочетая философские и клинические предпосылки, Фрейд построил новую теорию инстинктов (605), в которой утверждалось, что существует два качества психики: склонность к самодеструкции, «инстинкт смерти» (который может обернуться на внешний мир и стать деструктивным инстинктом), и жизнелюбие, «эрос», устремление к объектам в поисках высшего союза. Возражение об отсутствии в реальности самодеструкции и жизнелюбия в чистом виде парируется представлением о реальных психических феноменах как смешении этих качеств в разных пропорциях (138, 144, 890, 900, 1014).
Критика концепции
об инстинкте смерти
|
|
|
Существует много возражений против новой теории (427). В данном контексте достаточно рассмотреть только некоторые из них. Не вызывает сомнения, что деструктивная нацеленность инстинкта противоположна сексуальному поиску любовного объекта. Вопрос состоит в природе антитезы. Имеем ли мы дело с инстинктивными качествами, противоположными по сути, или опять-таки эти качества дифференцируются из единого корня? Последнее, по-видимому, более вероятно. Можно было бы сгруппировать все феномены, собранные под заголовком «Инстинкт смерти», не как проявление особого инстинкта, а выражение принципа, справедливого для всех инстинктов. В процессе развития этот принцип мог бы для некоторых инстинктов модифицироваться вследствие внешних влияний. Принцип
постоянства как основа всех инстинктов универсален не только для всех психических процессов, но и жизненных процессов в целом. Именно в той группе влечений (сексуальные инстинкты), где жажда стимуляции, поиск объектов и высшего единства особенно понятны, стремление к релаксации и избавлению от напряжения выступают наиболее явно. Следовательно, едва ли возможно, что один тип инстинктов характеризуется принципом постоянства, а другой — жаждой стимулов. Напротив, жажда стимулов как принцип, противоречащий принципу постоянства, генетически должна быть либо его дериватом, либо специальной разработкой. Когда младенец пробуждается от соматически обусловленного голода, он следует принципу постоянства, т. е. желает утолить голод и снова уснуть. Позднее, после признания необходимости внешнего мира для достижения успокоения, младенец устремляется вовне и требует контакта с окружающими. Жажда внешней стимуляции — промежуточная цель, обходной путь к избавлению от стимулов (с. 58).
Конечно, нельзя отрицать важности существования агрессивных влечений. Однако отсутствуют доказательства их возникновения исключительно путем обращения вовне первичных влечений к самодеструкции. Более вероятно, что агрессивность первоначально не имеет собственной цели, отличающей одни инстинкты от других, а, скорее, представляет собой модус преследования инстинктивных целей, возникающий при фрустрациях или даже спонтанно.
Деструктивный способ преследования целей с большей готовностью избирают организмы с относительно низким уровнем развития, возможно, в связи с недостаточной переносимостью напряжения. Архаичная цель инстинкта в отношении объектов, инкорпорация, в одинаковой степени служит как достижению близости с объектом, так и его разрушению. Инкорпорация — матрица обоих процессов. Фрейд в описании склонности к деструкции указыва1 ет, что на архаических уровнях инстинкт смерти и эрос еще «не спаяны», по мере их постепенного слияния при созревании эрос нейтрализует инстинкт смерти (608). Факты свидетельствуют об обратном. В ранний период развития либидные и агрессивные тенденции настолько переплетены, что их нельзя выделить, они словно репрезентируют интегрированное состояние, из которого позднее дифференцируются эрос и агрессивность, и толь-
ко впоследствии любовь и ненависть формируются как противоположные качества.
К инстинкту смерти не подходит и рассмотренная выше биологическая концепция инстинктов. Тезис об источнике инстинкта, вынуждающем организм реагировать на стимулы побуждением к инстинктивным действиям, нельзя применить к инстинкту смерти. Распад в клетках, их объективная деструкция, не может быть источником деструктивного инстинкта, наподобие того, как химическая сенсибилизация центральной нервной системы при стимуляции эрогенных зон — источник сексуального инстинкта. Согласно определению, цель инстинкта — устранить соматические сдвиги в своем источнике. Инстинкт смерти не нацелен на устранение диссимиляции.
Итак, факты, на которых Фрейд основывает концепцию об инстинкте смерти, вовсе не обязывают предполагать противоположные по существу инстинкты: цель одного — релаксация и смерть, цель другого — слияние в высшее единство. В главах о мазохизме и депрессии предпринимается попытка показать, что клинические случаи самодеструкции тоже не требуют гипотезы о генуинном инстинкте самодеструкции, все происходящее «по ту сторону принципа удовольствия » можно рассматривать как результат воздействия внешних сил, нарушающих присущие организму закономерности (с. 467, 504).
Сомнение в обязательности и полезности представления об инстинкте смерти не исключает понимания жизни как процесса, ведущего к смерти. Молодой организм преисполнен возможностями. Каждый момент жизни проживается посредством «структурирования», которое ограничивает потенциал, делает организм более ригидным и приближает его к неорганическому состоянию. Любой, кто принимает эту точку зрения, усмотрит в психических функциях частный случай общего жизненного процесса.
Подведем итог. Между интересами эго и сексуальными влечениями происходят частые конфликты, нередко случаются и конфликты между агрессивными и сексуальными тенденциями. Оба вида конфликтов имеют длинную историю, они зарождаются в некоторый момент развития и сохраняются, пока превалируют определенные условия. Необязательно предполагать, что противоборствующие силы представляют собой подлинные и безусловные дихотомии, существующие изначально. Лучшая классифи-
кация инстинктов ждет своего времени, когда в физиологии будут разработаны убедительные положения об источниках инстинктов.
Инфантильная сексуальность
Изучение развития сексуальности обращает нас от умозрительных рассуждений к эмпирическим данным.
Особенности инфантильной сексуальности как полиморфной перверсии хорошо известны со времени опубликования Фрейдом работы «Три вклада в теорию сексуальности» (555). Инфантильная сексуальность отличается от взрослой сексуальности в нескольких отношениях. Самое удивительное различие состоит в том, что максимальное возбуждение не обязательно локализуется в гениталиях, скорее гениталии играют роль первой среди равных во множестве эрогенных зон. Цели инфантильной сексуальности тоже другие, они фиксируются на действиях, которые впоследствии доставлют наслаждение в прелюдии к сексуальному акту. Инфантильная сексуальность отличается аутоэротизмом, т. е. ребенок использует в качестве объекта свое тело. Компоненты сексуальности, которые направлены на объекты, имеют архаические черты (инкорпоративные цели и амбивалентность). Когда некий частный инстинкт блокируется, соответственно происходит усиление коллатеральных частных инстинктов.
Маленький ребенок представляет собой инстинктивное существо, исполненное полиморфно-перверсными сексуальными влечениями, а точнее, еще недифференцированной тотальной сексуальностью, содержащей все последующие частные инстинкты. Он воспринимает реальность с позиций сексуальных целей и оценивает ее только в аспекте совместимости с удовлетворением инстинкта. Любое возбуждение, в результате ли раздражения мышц, аффектов, интеллектуальной активности или даже боли, может стать сексуальным возбуждением. В инфантильной сексуальности возбуждение и удовлетворение не четко разграничены, хотя уже существуют оргазмоподобные феномены, т. е. приятные ощущения, которые приносят расслабление и завершают сексуальное возбуждение. Со временем гениталии начинают функционировать в качестве специального аппарата, который концентрирует на себе все возбужде-
ние, независимо от зоны его происхождения, и подвергает это возбуждение разрядке.
Установление доминирования гениталий над другими эрогенными зонами называют «первичностью гениталий », все сексуальное возбуждение становится тогда генитально ориентированным, и его разрядка приобретает «пиковый » характер. Установлению первичности гениталий предшествует прегенитальный период, когда генитальный аппарат еще не доминирует, поэтому никогда не достигается полная релаксация. Путь от ранних прегенитальных устремлений к первичности гениталий можно описать с двух точек зрения: смены ведущей эрогенной зоны и изменения типа объектных отношений.
Следует подчеркнуть относительность концепции о фазах развития, служащей только средством лучшей ориентации. Практически все фазы переходят одна в другую и перекрываются.
При попытках упорядочить многочисленные феномены инфантильной сексуальности поражает период, в котором эти феномены сравнительно немногочисленны, а также уменьшается количество и интенсивность прямых сексуальных проявлений. Речь идет о так называемом латентном периоде, возрасте от шести лет до начала полового созревания. Правда, сексуальные явления никогда не исчезают полностью. У представителей некоторых культур латентный период, по-видимому, отсутствует. Даже в нашей культуре многие дети не прекращают мастурбацию в этом возрасте, но все-таки и у них в данный период сексуальная активность меньше, чем в ранние годы и впоследствии. Фрейд придерживался мнения, что латентный период характерен именно для человеческих существ. Ранний расцвет инфантильной сексуальности «обречен на деструкцию » самой природой, и этот факт составляет биологическую предпосылку вытеснения и, следовательно, неврозов (618). Ряд авторов указывают, что, поскольку у представителей некоторых примитивных племен латентный период отсутствует, ответственность за отречение от сексуальных желаний ложится на культурные ограничения (1102, 1278). Тем не менее не существует четко очерченного противоречия между биологически и социально детерминированными феноменами. Биологические изменения могут осуществляться за счет предшествующих внешних влияний. Возможно, латентный период — последствие внешних воз-Действий, достаточно длительных, чтобы оставить посто-
янный след. Может быть, именно здесь наблюдается становление внешних влияний биологическим фактором. Во всяком случае, в течение латентного периода силы, действующие против инстинктивных побуждений, такие как стыд, отвращение и т. д., развиваются за счет инстинктивной энергии.
Таким образом, сексуальность, предшествующую взрослости, можно разделить на три больших периода: инфантильный период, латентный период и период полового созревания. Начало и завершение инфантильного периода в настоящее время хорошо известны, происходящее же на его протяжении еще нуждается в усиленном изучении, и, возможно, тогда случайности имеют большее значение, чем в начальной и конечной фазах.
Оральная стадия
Оральная (точнее, кишечная) стадия является началом развития либидо (13, 555). В обсуждении развития эго рассматривалась проблема познания реальности в связи с опытом голода и насыщения. Стало очевидным, что первые восприятиясвязаны с оральной инкорпорацией, а первые суждения со съедобностью. В дополнение рассмотрим теперь аутоэротический феномен сосания большого пальца, который имеет место уже у новорожденного, и может, конечно, считаться врожденным рефлексом. Отметим, что этот рефлекс родственен обычной стимуляции при кормлении, но становится от кормления независимым. Сосание большого пальца свидетельствует, что наслаждение от груди или бутылочки, основывается не только на удовлетворении голода, но и на стимуляции эрогенной слизистой оболочки рта. Иначе бы младенец, не получив молока, разочарованно вынул палец изо рта. Итак, сексуальное возбуждение первоначально познается при удовлетворении пищевой потребности, подобным образом оно познается и при других физиологических функциях: дыхании, раздражении кожи, дефекации и мочеиспускании.
Здесь нет нужды вдаваться в детали многих явлений, в которых оральный эротизм сохраняется у взрослых: поцелуи, перверсии, употребление алкоголя и курение, пищевые привычки. Не следует, однако, забывать, что выпивка и курение относятся не только к оральному эротизму. Ал-
коголь и никотин еще и токсины, вызывающие желанное изменение динамики инстинктивных конфликтов. Сдвиг имеющегося баланса уменьшает запреты, повышает самоуважение, предотвращает тревогу и чувство вины, по крайней мере, на короткое время.
На первых порах цель орального эротизма — приятная аутоэротическая стимуляция эрогенной зоны, а впоследствии — инкорпорация объектов. Печенье и конфеты в виде животных, любимые детьми, символизируют остаток ранних фантазий о каннибализме (165). Жадность, будь то в явной форме или обличенная после вытеснения в дериваты, всегда прослеживается к оральному эротизму. Многие особенности тех, кто фиксирован на оральном уровне, можно объяснить, признав, что в ранние годы объекты не рассматриваются как индивидуальности, они всего лишь пища или поставщики пищи. Посредством инкорпорации происходит объединение с объектами. Оральная интроекция одновременно представляет собой первичную идентификацию. Идеи о съедении объекта или съедении объектом остаются способом осмысления на бессознательном уровне любого воссоединения. На этом же факте основываются магическое объединение (становление той же субстанцией) при съедении одинаковой пищи и магическая вера, что человек уподобляется съеденному объекту. Доказательства встречаются повсеместно, начиная от религиозных ритуалов и кончая повседневными привычками. Рукопожатие означает, что союз скреплен втеканием собственной телесной субстанции в тело другого человека. Компаньон — это еще «com-panion», человек, чей «хлеб» идентичен нашему (414, 618).
Согласно целям орального эротизма и в соответствии с принципом анимистического понимания, обнаруживаются специфические оральные страхи, в особенности оказаться съеденным.
Психоаналитический опыт показывает, что страх оказаться съеденным часто служит в целях сокрытия более глубоко затаенной кастрационной тревоги (566, 599). Данный факт не следует использовать в возражении против архаической природы орального страха. Искажение, помогающее защититься от кастрационной тревоги, порой осуществляется путем регрессии.
Конечно, идея оказаться съеденным не только источник страха, но при определенных обстоятельствах источ-
ник орального наслаждения. Существует не только желание инкорпорировать объект, но и желание быть инкорпорированным неким большим объектом. По-видимому, очень часто кажущиеся противоположными цели съесть и быть съеденным конденсируются друг с другом. В разделе об эго рассматривалось желание воссоединиться с объектом, которому уступалось собственное всемогущество. Это воссоединение тоже бессознательно мыслится как съедение более могущественным объектом. От обстоятельств зависит, желанна ли эта идея или вызывает тревогу (712).
Клинический опыт показывает, что цели оральной инкорпорации часто носят садистский характер. Причина, вероятно, во влиянии неизвестных конституциональных факторов или фрустраций. Психоанализ индивидов, страдающих от депрессии или наркомании, показывает, что фантазии об инкорпорации не привносятся впоследствии, а на самом деле имеют место во время оральной фазы. Однако безосновательно полагать, что каждый младенец, вскармливаемый материнской грудью, жаждет убить мать или садистски разрушить ее тело. Клинический материал британских аналитиков, придерживающихся этой точки зрения (958, 959, 1309), -не подлежит сомнению. Сомнительна типичность описанных ими случаев. Скорее всего, это патологические случаи с особой орально-садистской фиксацией (99, 429).
Инкорпорация действительно приводит к разрушению. Этот факт придает любой нацеленности на инкорпорацию более или менее амбивалентный характер. Как уже отмечалось, амбивалентность не изначальна. Пока не сформировалось представление об объектах, бессмысленно говорить и об амбивалентности. Когда возникает представление об объектах, деструктивный характер инкорпорации способствует связыванию идей об инкорпорации с садизмом, особенно если претерпеваются фрустрации (26).
Орально-садистские фантазии, реконструированные в процессе психоанализа орально фиксированных пациентов (ср. \04) и иногда очевидные в орально ориентированных психозах, настолько нереальны, что ряд авторов отрицает значимость действительного опыта в их формировании (1312). На самом деле эти «фантазии » отражают особенности осознания (ложного понимания) неразвитым архаическим эго фрустрирующей реальности.
Абрахам выделил в оральной стадии две фазы: предам-бивалентную фазу, когда субъективно объект отсутствует и ищется только наслаждение от сосания, и амбивалентную фазу, начинающуюся с прорезывания зубов, когда цель состоит в кусании объекта (26). У лиц с садистской перверсией психоанализ часто обнаруживает в основе симптомов фиксацию на сексуальной цели кусания (1205). Не всегда, однако, сосание умещается в фазу, предшествующую учреждению объектов, а кусание совпадает с орально-садистскими влечениями. Часто встречаются фантазии об орально-садистском сосании объектов (вампиризм).
Что касается неврозов, то маниакально-депрессивные расстройства и наркомания представляют фиксацию на оральном уровне. Но поскольку в психическом развитии ранние этапы составляют фон более поздних стадий, орально-эротические особенности проявляются и во всех других неврозах.
В силу значимости ранних этапов в последующем развитии неврозов целесообразно снова углубиться в понятия «фиксация » и «регрессия» (с. 80). Уже отмечалось, что в психическом развитии продвижение к высшему уровню никогда не бывает полным. Характеристики ранних уровней всегда сохраняются наряду со свойствами позднейших уровней или отступают вглубь. Нарушения развития происходят не только в форме полной его задержки, но и в виде сохранения характеристик раннего развития в большей мере, чем это имеет место в норме. Когда развитие сталкивается с трудностями, возможно отступление к ранним стадиям, пережитым более успешно. Фиксация и регрессия дополняют друг друга. Фрейд использовал аналогию с армией, вступившей на вражескую территорию и оставившей оккупационные войска во всех важных пунктах. Чем сильнее оставшиеся в тылу войска, тем слабее армия на марше. Если встречается мощное противодействие, армия отступает к месту дислокации сильной оккупационной группировки (596). Чем сильнее фиксация, тем легче происходит регрессия при трудностях.
Какие факторы ответственны за возникновение фиксаций? Разная заряженность катексисом эрогенных зон и неодинаковая их способность к разрядке, несомненно, объясняются наследственностью. Но о конституциональных факторах известно немногое. Психоанализ, тем не менее, преуспел в изучении внешних обстоятельств, способствующих фиксациям:
1. Стадия преодолевается с трудом, если ей сопутствует избыточное удовлетворение. В случае неприятностей всегда возникает томление по бывшему благополучию.
2. Сходный эффект оказывают чрезмерные фрустрации. Организм отказывается продвигаться дальше и требует недостающего удовлетворения, полагая, что следующие стадии тоже окажутся безуспешными. Если фрустрация приводит к вытеснению, данные влечения отсекаются от остальной личности, не участвуют в созревании и посылают с бессознательного уровня в сознание беспокойные дериваты. В результате эти влечения так и остаются неосознанными, не разряжаются и постоянно требуют одинакового рода удовлетворения. Следовательно, непрерывно провоцируются те же самые защитные установки со стороны эго, в этом состоит один из источников «невротических повторений» (с. 542-543).
3. В качестве подоплеки фиксаций часто обнаруживается и избыточное удовлетворение и чрезмерная подверженность фрустрациям. Попустительство делает индивида неспособным переносить фрустрации: незначительная фрустрация, которая при меньшей избалованности легко переносится, имеет тяжелые последствия.
4. Особенно способствует фиксации резкий переход от избыточного удовлетворения к сильной фрустрации (см. пункт 3).
|
|
|
