Нормативная и сравнительно-оценочная функции референтной группы

В 1952 г. Г. Келли обобщил предыдущие исследования в области теории референтной группы Г. Хаймана, Т. Ньюкома, М. Шерифа и Р. Мертона. Он справедливо отмечает, что понятием «референтная группа», как правило, обозначаются два вида различных отношений между индивидом и группой. Эти отношения связаны, с одной стороны, с мотивационными, а с другой — с перцептивными процессами. На этом основании Келли выделяет две функции референтной группы: нормативную и сравнительно-оценочную [Келли, 1984]. Объясняя содержание этих функций, Келли пишет, что первая функция заключается в том, чтобы устанавливать определенные стандарты поведения и заставлять индивидов следовать им. Эти стандарты поведения обычно называют групповыми нормами, поэтому он обозначил эту функцию референтной группы как нормативную. По мнению Келли, группа может выполнять эту функцию, если она в состоянии вознаграждать индивида за конформность и наказывать за неконформность.

Вторая функция референтной группы, по Келли, заключается в том, что она является тем эталоном или отправной точкой для сравнения, с помощью которых индивид может оценивать себя и других, поэтому она и выступает в качестве сравнительно-оценочной функции. Келли отмечает также, что обе функции часто носят интегрированный характер в том смысле, что они могут выполняться одной и той же группой, как группой членства, так и внешней группой, членом которой индивид стремится стать или к которой он причисляет себя психологически.

Для подтверждения этого положения Келли ссылается на приведенный Мертоном пример исследования социальных установок солдат-фронтовиков и солдат-новичков, прибывших в качестве пополнения в подразделение фронтовиков. Это исследование показало, что социальные установки многих новичков после пребывания в этом подразделении значительно изменились в сторону большего сходства с социальными установками фронтовиков. Этот пример, как считает Келли, показывает, что социальные установки боевых фронтовиков служили для новичков отправным пунктом для сравнения при формировании своих самооценок (сравнительно-оценочная функция). В то же время боевые фронтовики считали свои социальные установки «правильными» и поддерживали новичков, если те принимали эти установки (нормативная функция).

Одно из проявлений различия между нормативной и сравнительно-оценочной функциями референтной группы заключается в том, что при нормативной функции индивиду, как правило, важно знать отношение к себе нормативной референтной группы, насколько она его принимает или отвергает. Келли подчеркивает, что здесь в скрытом виде содержится идея о том, что группа как бы наблюдает за индивидом, оценивая его с точки зрения своих норм, и он строит свое поведение с учетом этих оценок и норм группы.

Что же касается сравнительно-оценочной функции референтной группы, то здесь мнение той группы, с которой индивид сравнивает себя или других, не имеет для него значения хотя бы уже потому, что сравнительная референтная группа вообще может не иметь о нем никакого представления. В этой ситуации в отличие от нормативной референтной группы индивид является как бы «самосанкционирующим», т.е. он дает оценку себе и другим на основе определенного эталона, служащего для него отправным пунктом для сравнения. Группа может стать сравнительной референтной потому, что другие лица выбирают ее для сравнения с ней индивида даже без ведома этой группы. Хайман здесь приводит следующий пример. Если женщина идет наниматься работать манекенщицей и решающим фактором для приема на работу является ее внешность, то для предпринимателя совершенно неважно мнение о внешности данной женщины ее друзей. Сравнительной референтной группой в данном случае ему будет служить группа уже работающих у него манекенщиц, с которой он будет сравнивать вновь поступающую манекенщицу [Hyman, 1942].

Нельзя не согласиться с Келли, что группа, которую принято называть референтной, действительно выполняет нормативную и сравнительно-оценочную функцию. Однако в рассуждениях Келли обращает на себя внимание присущая всем теориям референтной группы абсолютизация субъективных факторов и отрыв их от объективных факторов, в частности от объективных социальных отношений и потребностей общества. Единственной реальностью здесь, как и во всех теориях интеракционистов, продолжают оставаться лишь межличностные отношения. А такая ограниченность не дает возможности в полной мере раскрыть характер и функции референтной группы, особенно их нормативной функции, и определить критерии выбора индивидами тех или иных референтных групп.

Определенную попытку в этом направлении предпринял Р. Мертон при дальнейшей разработке теории референтной группы. Он, в частности, попытался выделить те условия, при которых индивид скорее выберет в качестве нормативной референтной группы не группу членства, а внешнюю группу. Здесь Мертон выделяет следующие факторы:

1) Если группа не обеспечивает достаточный престиж своим членам, то в этих условиях они будут склонны выбирать в качестве референтной группы внешнюю, нечленскую группу, которая, на их взгляд, обладает большей престижностью, чем их собственная.

2) Чем больше изолирован индивид в своей группе, чем ниже его статус в ней, тем более вероятно, что в качестве референтной группы он выберет внешнюю группу, в которой он рассчитывает иметь более высокий статус.

3) Чем больше социальная мобильность в обществе и, следовательно, больше возможностей у индивида изменить свой социальный статус и групповую принадлежность, тем более вероятно, что в качестве референтной группы он будет выбирать группу с более высоким социальным статусом.

4) Выбор индивидом той или иной референтной группы зависит от его личностных характеристик, однако Мертон не конкретизирует это положение [Merton, 1957].

Другими авторами также пока не выработано какой-либо теории, которая пыталась бы объяснить, какие личностные характеристики индивида предрасполагают его к выбору той или иной референтной группы. В рассуждениях Мертона подчеркивается значение феномена референтной группы для анализа связи между мотивацией индивида и социальной структурой. Однако поскольку Мертон рассматривал личность, как отмечают И. С. Кон и Д. Н. Шалин, в качестве «пассивного реципиента социального реквизита в виде норм, стандартов поведения, ценностей, ролей и т.д.» [Кон, Шалин, 1969], то сущность мотивации у него сводилась фактически к реагированию на существующую символическую структуру в плане конформного поведения. Таким образом, подход Мертона акцентировал в основном влияние референтной группы лишь на выбор конформного поведения. Подлинная обусловленность выборов референтной группы социальной структурой общества, характером социальных отношений вновь остается нераскрытой.

В западной социальной психологии большинство работ по проблеме референтной группы, появившихся после 70-х годов, посвящено частным эмпирическим исследованиям. Отдельные содержащиеся в них положения теоретического или методологического характера не получили широкого признания, как, например, выделение Т. Шибутани кроме двух функций референтной группы, указанных Г. Келли, еще третьей функции, побудительной, т.е. побуждающей индивида стремиться стать членом референтной группы [Shibutani, 1955]. Не нашло поддержки и предложение М. Куна о замене термина «референтная группа» термином «референтная категория», которая включала бы как референтную группу, так и референтных индивидов, и его предложение ввести понятие «ориентирующий другой» [Kuhn, 1964]. Что касается общего состояния теории референтной группы в последнее время, то многие авторы отмечают, что, несмотря на продуктивность выделения данной категории для эмпирических исследований, последние породили больше вопросов, чем дали ответов на них, и пока еще не найденоключа к предсказанию поведения индивида в отношении референтной группы [Deutsch, Krauss, 1965].

При оценке теорий референтной группы следует отметить, что данные теории предпринимают попытку осмысления реального и весьма важного социально-психологического феномена. Они обратили внимание на значимость процесса самооценки для поведения личности и на связь самооценки с принадлежностью к группе, а также показали большее влияние ценностей и норм внешних групп на социальные установки и поведение индивида. Понятие референтной группы может служить инструментом для изучения социально-психологических механизмов взаимодействия объективного социального положения личности и ее социальных установок, для выявления некоторых механизмов взаимодействия между мотивацией индивида и социальной структурой. Однако эти возможности не находят должной реализации в западной социальной психологии прежде всего потому, что представители теорий референтной группы фактически сводят социальные отношения к межличностным.

* * *

В заключение целесообразно провести сравнение особенностей интеракционистской ориентации с другими теоретическими ориентациями в социальной психологии. Главное ее отличие от всех других ориентации, как уже упоминалось выше, заключается в том, что она пришла в социальную психологию из социологии, а не из традиционных психологических школ и поэтому отправным пунктом для интеракционистских теорий является не индивид, а процесс символического взаимодействия (интеракции) индивидов в обществе, которое преимущественно понимается интеракционистами как система коммуникаций и межличностных отношений.

При сравнении интеракционистской ориентации с необихевиористской следует иметь в виду, что Дж. Мид объявлял себя приверженцем так называемого социального бихевиоризма. По справедливому утверждению М. Г. Ярошевского, есть веские основания связывать Мида с бихевиористским движением в философском плане, поскольку философской основой для них явились «прагматические воззрения на человека как на существо, интеллектуальные функции которого служат единственному назначению — адаптации к среде с целью успешного, с точки зрения интересов индивида, выживания» [Ярошевский, 1973]. Однако вместе с тем Мид был против таких основополагающих принципов бихевиоризма, как индивидуализм и антиментализм. Используя понятие «социальный бихевиоризм», он прежде всего имел в виду необходимость изучения внешних проявлений поведения индивида в процессе социальной интеракции и объяснения внутренних психических процессов в терминах внешне наблюдаемого поведения.

Различия во взглядах классического бихевиоризма и Дж. Мида находят свое отражение и в различном понимании современными необихевиористами и интеракционистами основных механизмов поведения и активности личности. В отличие от необихевиористского подхода к человеку как к «психологической машине», бездумно реагирующей на стимулы внешней среды, интеракционисты рассматривают его как активного участника взаимодействия, который сам выбирает, оценивает, регулирует и конструирует свое поведение посредством символической коммуникации. Интеракционисты, подобно бихевиористам, придают большое значение научению, но и здесь решающая роль отводится ими символической коммуникации в противоположность бихевиористам, которые фактически игнорируют значение языка как специфически человеческого средства научения.

Что касается психоаналитической ориентации, то главное отличие интеракционистов заключается в том, что, уделяя первостепенное внимание рациональному поведению человека, они фактически игнорируют эмоциональную сферу и сферу подсознательного.

Ближе всего интеракционисты стоят к когнитивистскому направлению. Подобно когнитивистам, представители интеракционистской ориентации на первое место ставят рациональное поведение, уделяют большое внимание когнитивным аспектам коммуникации, функциям социальных установок, считают важным процесс социальной перцепции как один из существенных факторов интеракции и т.д. Однако когнитивисты значительно менее «социальны», проблемы индивид — общество ими фактически не ставятся и поэтому, в их работах естественно, не возникает проблем социальной роли, референтной группы, хотя последние имеют прямое отношение к формированию социальных установок.

Интеракционистская ориентация, сохраняя свою специфику, испытывает влияние других ориентации. У различных авторов это проявляется по-разному. Например, работа одного из известных представителей символического интеракционизма Т. Шибутани «Социальная психология» показывает, что автор, излагая интеракционистский подход к пониманию проблем индивида и общества, испытывает известное воздействие идей психоанализа [Шибутани, 1999].

В современных интеракционистских теориях, безусловно, представляют интерес попытки их представителей раскрыть важные социально-психологические механизмы взаимодействия индивидов в группе на межличностном уровне, показать роль языка в формировании человеческой психики, трактовка личности как сознательного и активного участника социального процесса, обобщение большого эмпирического материала, особенно в области исследования социальной роли и референтной группы. Однако эти позитивные моменты в теориях интеракционистов не могут быть реализованы в полной мере из-за субъективно-идеалистических исходных посылок, принимаемых авторами этих теорий. Именно это приводит к главному ограничению — интерпретации самой природы «социального» лишь как «интеракции». Верная сама по себе мысль, что взаимодействие и общение есть непосредственная реальность общественных отношений, данная индивиду в его повседневном опыте, не доведена здесь до конца, поскольку акцент сделан лишь на одной стороне проблемы: интеракция рассмотрена как непосредственно «данная форма социального», но само «социальное» (как система объективно существующих общественных отношений) снова оказывается за рамками анализа.

Современная дискуссия

Границы интеракционистской ориентации, как уже отмечалось ранее, весьма размыты по отношению к другим ориентациям и теориям, а также между отдельными направлениями внутри ее (например, этнометодология Гарфинкеля, символический интеракционизм и ролевые теории). В связи с этим встают некоторые дискуссионные вопросы. К ним, в частности, можно отнести следующие: правомерно ли включать в эту ориентацию этнометодологию Г. Гарфинкеля и можно ли говорить о тенденциях к интеграции символического интеракционизма и ролевых теорий?