 |
Таким образом, в предмет договора как сделки необходимо помимо указания на объект будущего правоотношения, например обязательства, включать и минимум необходимых действий по поводу этого объекта.
|
|
|
|
Собственно, так сформулированы нормы ГК РФ, в котором кроме упомянутой ст. 673 термин "объект" употребляется применительно к определенному действию - объект аренды, объект строительства, объект страхования, объект доверительного управления. Так, направленность обязательства находит отражение в его содержании: передать здание в собственность или во временное владение. Оценивать объекты и содержание обязательства в отрыве друг от друга не представляется целесообразным.
На наш взгляд, только точное определение критериев предмета договора вообще, причем для всех договорных типов без исключения, поможет ответить и на вопрос о правовой природе непоименованных и смешанных договоров. Это объясняется тем, что только условие о предмете является существенным для всех без исключения договоров. В то же время оно уникально для каждого конкретного договорного вида (типа). Возможность заключения так называемых нетипичных договоров вытекает из принципа свободы договора, согласно которому стороны могут заключить договор, как предусмотренный, так и не предусмотренный законом или иными правовыми актами (п. 2 ст. 421 ГК РФ). Если смешанные договоры предполагают включение в себя элементов известных договоров, что облегчает их квалификацию, то в отношении непоименованных договоров такой вывод сделать трудно. Если предположить самостоятельность непоименованных договоров, тогда сторонам, а при наличии спора - суду следует в первую очередь задаться вопросом: а каков предмет данного, на первый взгляд самостоятельного договора? Поскольку в силу ст. 432 ГК РФ, если между сторонами не будет достигнуто соглашение по существенным условиям, в первую очередь по предмету, договор не будет считаться заключенным.
|
|
|
Проблема таких договоров нашла достойное отражение в литературе. Работ, посвященных данной тематике, много <1>. Не будем делать обзор научных взглядов, они до сих пор достаточно противоречивы. Констатируем лишь в целом устоявшееся мнение: причиной появления нетипичных договоров является отставание перечня закрепленных законодательно договорных форм от потребностей гражданского оборота. Как писал О.Н. Садиков, договоры нового типа возникают тогда, "когда применение к определенному договору норм о других договорных отношениях оказывается невозможным, поскольку это ведет к явно неприемлемым результатам, причем такой результат не может быть устранен созданием специальных норм в рамках уже известных действующему законодательству типов договоров" <2>.
--------------------------------
<1> См.: Садиков О.Н. Нетипичные институты в советском гражданском праве // Советское государство и право. 1979. N 2; Ойгензихт В.А. Нетипичные договорные отношения в гражданском праве: Учеб. пособ. Душанбе, 1984; Собчак А.А. Смешанные и комплексные договоры в гражданском праве // Советское государство и право. 1989. N 11; Брагинский М.И. Основы учения о непоименованных (безымянных) и смешанных договорах. М., 2007; Писчиков В.А. Смешанные и нетипичные договоры в гражданском праве Российской Федерации: Дис.... канд. юрид. наук. М., 2004; Батлер Е.А. Непоименованные договоры: Дис.... канд. юрид. наук. М., 2006; Огородов Д.В., Челышев М.Ю. Смешанные договоры в частном праве: отдельные вопросы теории и практики // Законодательство и экономика. 2005. N 10; и др.
<2> Садиков О.Н. Некоторые положения теории советского гражданского права // Советское гражданское право. 1966. N 9. С. 21.
В последнее время на практике появляются новые договоры. Ведется дискуссия о природе дистрибьюторского договора, договора аутсорсинга и др. Известен небесспорный вывод Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ о природе договора "аренды" крыши <1>. Встречаются утверждения о нетипичности так называемого инвестиционного договора, нашедшего широкое применение на практике <2>. Вместе с тем в первую очередь для устранения противоречивости в правоприменительной практике необходимо не только выявить критерии выделения названных договоров, но и отграничить их друг от друга. По этому вопросу сложилась определенная судебная практика. Приведем пример.
|
|
|
--------------------------------
<1> Информационное письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 11 января 2002 г. N 66 "Обзор практики разрешения споров, связанных с арендой" // СПС "КонсультантПлюс". В п. 1 Обзора указано, что такой договор не является арендным.
<2> См. об этом: Козлова Е.Б. Инвестиционный договор как нетипичная договорная конструкция // Законы России: опыт, анализ, практика. 2009. N 1.
Между департаментом имущественных отношений администрации г. Тюмени, МУ "Тюменское городское имущественное казначейство" (балансодержатель) и ООО "Сибтехкомплект" (общество) заключен договор инвестиций в реконструкцию муниципального имущества, предусматривающий объединение сторонами своих средств для реконструкции нежилого помещения в целях увеличения его площади и дальнейшего использования на правах общей долевой собственности. По условиям договора общество обязалось осуществить формирование границ земельного участка и представить документы, необходимые для оформления прав на него; осуществить проектирование и необходимые согласования проектно-сметной документации объекта; представить в департамент документы, необходимые для получения разрешения на реконструкцию объекта; после завершения реконструкции представить в департамент все документы, необходимые для получения разрешения на ввод объекта в эксплуатацию. Впоследствии между сторонами возник спор, связанный с обязательствами по договору. При этом суд первой инстанции пришел к выводу о его существенном нарушении обществом и принял решение о его расторжении. Однако суд апелляционной инстанции обоснованно отменил решение, квалифицировав данный договор не как непоименованный, что утверждалось представителями муниципалитета, а как смешанный, содержащий элементы договора инвестиционной деятельности, договора строительного подряда на осуществление реконструкции объекта недвижимости и договора о совместной деятельности (простого товарищества). Соответственно, несогласованность в смешанном договоре всех существенных условий, предусмотренных для отдельных договоров, влечет его незаключенность и не требует расторжения <1>. Вместе с тем заметим, что суд в качестве одного из элементов спорного договора назвал опять-таки договор инвестиционной деятельности, не предусмотренный ГК РФ и не названный в Федеральном законе от 25 февраля 1999 г. N 39-ФЗ "Об инвестиционной деятельности в Российской Федерации, осуществляемой в форме капитальных вложений" <2> как самостоятельный вид <3>. Кроме того, суд не определил судьбу сделок, зафиксированных в спорном договоре (как документе), чей предмет оказался согласованным.
|
|
|
--------------------------------
<1> Постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 15 июня 2009 г. N Ф04-3400/2009(8403-А70-44); см. также аналогичные Постановления того же суда от 3 июня 2009 г. N Ф04-3088/2009(7338-А70-38), от 18 декабря 2008 г. N Ф04-7009/2008(16116-А70-16), Ф04-7009/2008(15934-А70-16) // СПС "КонсультантПлюс".
<2> СЗ РФ. 1999. N 9. Ст. 1096.
<3> Прямо упоминает о таком договоре, пожалуй, лишь Постановление Правительства РФ от 10 августа 2007 г. N 505, которым утверждено Положение о принятии федеральными органами исполнительной власти решений о даче согласия на заключение сделок по привлечению инвестиций в отношении находящихся в федеральной собственности объектов недвижимого имущества // СПС "КонсультантПлюс". Отметим, однако, соответствующий уровень названного акта.
Нам представляется, что раз перечень объектов гражданских прав, закрепленный в ст. 128 ГК РФ, является исчерпывающим, таким образом, не может быть договоров с нетипичным объектом. Остается возможность существования нетипичных договоров по основанию направленности. Если иметь в виду обязательства, то представить иные действия, кроме давно известных в науке и закрепленных в законе - передача в собственность, во временное владение и пользование, выполнение работ, оказание услуг и др., - трудно. Это весьма важно иметь в виду, учитывая, что из нетипичных договоров возникают в основном обязательственные правоотношения. Поэтому обратим внимание на слова М.В. Гордона, который в свое время указывал: "При появлении нового типа договорных отношений, следует... каждый раз изучать вопрос о том, насколько дело идет о таких отношениях, которые не укладываются в известные ранее правовые признаки....Появление новых институтов договорного права отнюдь не обозначает необходимости отвергать старую систему распределения договорных отношений по отдельным типам. Новые формы могут быть с успехом поняты при помощи тех положений, которые содержатся в системе ГК" <1>.
|
|
|
--------------------------------
<1> Гордон М.В. Система договоров в советском гражданском праве // Ученые записки Харьковского юридического института имени Л.М. Кагановича. 1954. Вып. 5. С. 67.
Опасения ученого представляются вполне обоснованными. Как правило, сторонами, подписавшими некий договор, он понимается как непоименованный, абсолютно новый, однако вполне вероятно, что речь может идти об уже известном договоре или о договоре смешанном. При этом последний будет представлять собой не что иное, как договор-документ, в котором сформулированы условия нескольких договоров, принадлежавших самостоятельным договорным типам. Поэтому предмет каждого из них следует выявлять отдельно. Данный вывод подтверждает сам законодатель. Так, в п. 2 ст. 3 Федерального закона от 21 июля 2005 г. N 115-ФЗ "О концессионных соглашениях" <1> прямо указано, что концессионное соглашение является договором, в котором содержатся элементы различных договоров, предусмотренных федеральными законами.
--------------------------------
<1> СЗ РФ. 2005. N 30 (ч. II). Ст. 3126.
Таким образом, приходится констатировать смешение в литературе и законодательстве понятий "договор как сделка" и "договор как правоотношение". Предмет договора-сделки должен включать в себя минимум два элемента:
1) указание на объект предполагаемого правоотношения, перечень которых является исчерпывающим (ст. 128 ГК РФ);
2) указание на необходимые действия по поводу этого объекта, которые указывают на направленность договора и набор которых (типы и виды) достаточно определенно известен из закона и доктрины. В обязательстве, которое появится из этого договора, данные действия найдут отражение в соответствующей юридической обязанности.
|
|
|
Говорить о смешанном договоре можно лишь как о документе, фиксирующем несколько сделок, порождающих, соответственно, несколько разных правоотношений между его сторонами. Представлять такой договор в качестве самостоятельной сделки не приходится возможным.
Кроме того, подвергнем сомнению возможность существования непоименованных договоров. По указанным выше причинам такой договор будет относиться к уже названным в ГК РФ видам (типам) договоров. К примеру, упоминаемый инвестиционный договор может вполне отвечать признакам договора подряда, дистрибьюторского договора - коммерческой концессии и т.д. Непоименованным он будет казаться лишь сторонам договора по сугубо субъективным причинам, например в силу незнания закона. Соответственно, договор как документ, подписанный сторонами, может либо фиксировать несколько сделок, порождающих несколько обязательств (смешанный договор), либо одну сделку, порождающую одно обязательство, либо, наконец, не порождать никаких последствий, если предмет договора не содержит какого-либо из элементов предмета договора, названных выше.
2.3. Субъекты обязательства
Субъектами правового отношения являются лица, персонально и имущественно обособленные, обладающие правами и несущие обязанности <1>. Соответственно, они именуются управомоченными и обязанными. Если предположить существование абсолютных правоотношений, то обязанными являются все - всякий и каждый, т.е. неопределенный круг лиц <2>. В обязательственном правоотношении как относительном субъекты определены достаточно четко. Согласно ст. 307 ГК РФ субъектами обязательства выступают кредитор (управомоченный) и должник (обязанный). Это общее название сторон, в отдельных договорах они имеют специальные наименования: покупатель и продавец, арендодатель и арендатор, заказчик и подрядчик, страхователь и страховщик, причинитель вреда и потерпевший и т.д.
--------------------------------
<1> Если вспомнить признаки юридического лица, приводимые во всех учебниках: организационное единство, имущественную обособленность, наличие наименования и самостоятельную ответственность, - можно провести параллель. Все эти признаки вполне можно распространить и на физических лиц, за исключением первого (все-таки "орган управления" у человека един - мозг) и с поправкой третьего - не наименование, а имя.
<2> В § 1.3 мы приводили критические позиции ученых-цивилистов относительно существования абсолютных правоотношений.
В гражданском праве обычно употребляются как равнозначные термины "субъекты", "участники", "стороны" гражданского правоотношения (управомоченные и обязанные лица). М.К. Сулейменов это объяснял тем, что стороны являются обязательными и необходимыми участниками любого отношения вообще и гражданского правоотношения в частности <1>.
--------------------------------
<1> См.: Сулейменов М.К. Избранные труды по гражданскому праву / Науч. ред. В.С. Ем. М., 2006. С. 319 - 320.
В силу относительности обязательственного правоотношения в нем могут участвовать лишь две стороны: кредитор и должник. При этом возможно участие на той или другой стороне нескольких лиц (множественность), поэтому к употреблению любых терминов относительно субъектного состава обязательства стоит относиться аккуратно. Не может быть трехсторонним обязательство, хотя существуют трехсторонние сделки. Из такого договора либо возникнет несколько обязательств, либо будет иметь место множественность лиц.
Например, в работе ООО "Межрегионгаз" (поставщик газа) существовала следующая практика заключения трехсторонних договоров: между поставщиком природного газа, покупателем и газораспределительной организацией (ГРО). Заключение такого договора оптимизирует работу по организации газоснабжения, так как в нем урегулированы вопросы и купли-продажи, и транспортировки газа по сетям, не принадлежащим поставщику. Но возникает из этого трехстороннего договора не одно, а два разных обязательства - одно по поставке, а другое по транспортировке газа. В первом сторонами будут покупатель и поставщик, а ГРО - третьим лицом, а во втором - ГРО и покупатель сторонами (исполнитель и заказчик услуги), а поставщик - третьим лицом.
Заметим, что из многостороннего договора может возникать и одно, но сложное обязательство, например при заключении договора продажи дома несколькими сособственниками.
Итак, у обязательства только две стороны: кредитор и должник. В отсутствие множественности лиц на той или другой стороне термины "сторона" и "участник" обязательства совпадают. Однако, если такая множественность сложилась, ни в коем случае нельзя отождествлять конкретное лицо со стороной. Само слово "сторона" этимологически не связано с субъектами, оно лишь противопоставляет их друг другу. Поэтому следует иметь в виду, что термин "сторона" может предполагать и участника, и субъекта обязательственного правоотношения. Не может быть таковой третье лицо. Сам термин "третье лицо" показывает на непричастность некоего субъекта к обязательству.
На наш взгляд, если какой-то субъект, именуемый традиционно третьим лицом, может влиять на динамику обязательства, обладает правами, да и обязанностями, что российский закон иногда предусматривает, вполне вероятно, что он выступает на какой-либо стороне обязательственного правоотношения.
О природе третьих лиц будет отдельно рассказано в следующей главе настоящей работы.
Итак, в связи с тем, что обязательство называют относительным, считается, что его субъекты должны быть четко определены. Однако существуют ситуации, когда одна из сторон или полный ее состав (при множественности лиц) на определенный момент неясны. Причем такая неопределенность может быть как на стороне кредитора, так и на стороне должника.
Примером неопределенности субъектного состава на управомоченной стороне может быть обязательство на предъявителя. Оно вытекает, как правило, из соответствующих ценных бумаг, хотя и необязательно только из них <1>. По этому поводу Г.Ф. Шершеневич указывал, что "в отношении, создаваемом бумагами на предъявителя, определенному с самого начала должнику не соответствует, по-видимому, определенность кредитора: должник не знает при установлении отношения, в пользу кого он обязан исполнить то действие, которое составляет содержание обязательства" <2>.
--------------------------------
<1> Так, в информационном письме от 15 января 1998 г. N 27 Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ указал, что отсутствие в банковской гарантии указания бенефициара, которому она выдана, не является основанием для признания ее недействительной. "Из статьи 368 Кодекса не следует, что банковская гарантия должна содержать наименование конкретного бенефициара. При отсутствии такого указания обязательство по гарантии должно исполняться в пользу кредитора (бенефициара), предъявившего гаранту подлинник банковской гарантии" (п. 8 Обзора практики разрешения споров, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации о банковской гарантии) // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 1998. N 3. Такая гарантия очень напоминает ценную бумагу на предъявителя. Если законодатель предусмотрит обязательные реквизиты для нее и назовет ценной бумагой, никаких теоретических препятствий для этого не будет.
<2> Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. М., 2005. Т. 2. С. 18 - 19.
Подобная ситуация наблюдается и в тех случаях, когда в обязательстве неизвестен должник. Примером может быть случай обязательства, возникающего из деликта или виндикации, когда должник не определен. Так, известно, что закон в отличие от негаторных требований не включает виндикацию в перечень требований, на которые не распространяется исковая давность (ст. 208 ГК РФ). В жизни бывают ситуации, когда лицо лишается своего имущества (например, в результате хищения), но не знает в силу неизвестности, кому предъявить иск, из которого в случае его удовлетворения возникнет обязательство по возврату имущества <1>. Так вот, исковая давность будет исчисляться в данном случае не с момента, когда лицо узнало о похищении вещи, а с момента, когда узнало о фактическом ее владельце.
--------------------------------
<1> Нам видится, что из виндикационного требования возникает обязательство, вполне отвечающее требованиям ст. 307 ГК РФ, в котором имеются все элементы относительного правоотношения. В литературе такое обязательство называют протекционным. См.: Лоренц Д.В. Указ. соч. С. 8.
Сказанное доказывает, что неизвестность кредитора или должника на момент возникновения обязательства не означает их неопределенности. Известность эта должна быть на момент исполнения обязательства, поскольку в случае нарушения обязательства при предъявлении искового заявления нужно знать ответчика. Для того чтобы наступила определенность, должны быть определенные юридические факты. Например, факт приобретения конкретным лицом и предъявления должнику ценной бумаги на предъявителя или факт получения сведений о фактическом владельце утраченной вещи. Как писал Г.Ф. Шершеневич, "договор в данном случае заключается вовсе не с неизвестным лицом. Неизвестно только имя первого кредитора, но подобную же взаимную неизвестность имен мы встречаем ежедневно при совершении сделок купли-продажи, перевозки. Неизвестность имени кредитора свойственна и почти всем другим обязательствам в момент исполнения, так как право требования может менять своих субъектов. Неизвестность имени не совпадает с неопределенностью кредитора: кредитор тот, кто имеет вещное право на документ. Следовательно, лицо активного субъекта определено с самого начала и в момент исполнения" <1>. Таким образом, в идеале все субъекты определены, до определенного момента они могут быть лишь неизвестны. Но определение известности - это уже вопрос фактического порядка, процедуры, а не права.
--------------------------------
<1> Шершеневич Г.Ф. Указ. соч. С. 19.
Вместе с тем в гражданском праве существует фигура третьих лиц, которые оказывают определенное влияние на возникновение и развитие правоотношения. Правовое положение третьих лиц требует детального рассмотрения, что будет осуществлено нами в третьей главе настоящей работы.
2.4. Содержание обязательства
2.4.1. Общая характеристика юридической обязанности
и права требования. Структура субъективного права
Юридическое содержание обязательственного правоотношения <1> составляют субъективные права и соответствующие им юридические обязанности.
--------------------------------
<1> Как отмечается в общетеоретической юридической литературе, правовое отношение имеет материальное, волевое и юридическое содержание. Материальное, или фактическое, составляют те общественные отношения, которые опосредуются правом; волевое - государственная воля, воплощенная в правовой норме и в возникшем на ее основе правоотношении, а также волевые акты его участников; юридическое содержание образуют субъективные права и обязанности сторон (субъектов) правоотношения. См.: Теория государства и права: Учебник / Под ред. Н.И. Матузова и А.В. Малько. М., 2004. С. 375 - 382.
Сразу следует отметить, что субъективное право без юридической обязанности немыслимо, поскольку они являются парной категорией. Как пишет В.А. Белов, от каких бы философских начал ни отталкиваться, невозможно, признавая существование субъективного права как меры возможного, в то же время отрицать надобность в его обеспечении, в первую очередь мерой должного <1>. На это указывают все ученые. В подтверждение можно привести цитаты. Н.Г. Александров писал: "Субъективное право неотделимо от корреспондирующей с ним юридической обязанности" <2>. О.С. Иоффе и М.Д. Шаргородский указывали, что "...субъективное право лишено смысла, если ему не соответствует обязанность" <3>.
--------------------------------
<1> См.: Белов В.А. Учение о гражданском правоотношении // Гражданское право: проблемы теории и практики. М., 2007. С. 215.
<2> Александров Н.Г. Юридическая норма и правоотношение. М., 1947. С. 19; Он же. Законность и правоотношения в советском обществе. М., 1955. С. 112 - 113.
<3> Иоффе О.С., Шаргородский М.Д. Вопросы теории права. М., 1961. С. 227.
Следует отметить, что понятие юридической обязанности в отечественном правоведении можно назвать единообразным.
Юридическая обязанность - это мера должного поведения субъекта, т.е. мера поведения, требуемого от лица в целях обеспечения реализации принадлежащего другому субъекту субъективного права.
В этом смысле понятие юридической обязанности в структуре обязательственного правоотношения не должно отличаться от общего понятия юридической обязанности. Что касается ее структуры, то если она представляет собой зеркальное отображение субъективного права, то и структура ее должна соответствовать структуре последнего. При нормальной динамике обязательственного правоотношения в конце с получением управомоченным лицом определенного блага происходит "аннигиляция" права и корреспондирующей обязанности.
В связи с тем что в обязательстве активной стороной выступает кредитор, большее внимание логичнее уделить характеристике субъективного права.
Приведем наиболее распространенные взгляды на определение субъективного гражданского права. Во-первых, субъективное право понимают как меру возможного поведения субъекта, или, как писал Д.И. Мейер, "меру свободы лица, живущего в обществе" <1>. Во-вторых, его можно представить как возможность требовать определенных действий (бездействия) обязанного субъекта. В-третьих, как часто бывает в науке, имеется и точка зрения, объединяющая первые две. Под субъективным правом понимают и меру возможного поведения, и возможность требовать <2>. В теории права субъективное право часто определяется как предусмотренная нормами позитивного права и предоставленная индивидуализированному субъекту юридическая возможность действовать, требовать, притязать, что-то иметь, чем-то распоряжаться, претендовать на известное поведение других субъектов, выступающих по отношению к управомоченному лицу в качестве обязанной стороны. В германской и дореволюционной русской юриспруденции была распространена трактовка субъективного права как власти в смысле, во-первых, господства лица над объектом его права (вещами, действиями), во-вторых, власти лица в рамках правовых отношений между ними и другими людьми по поводу данного объекта <3>.
--------------------------------
<1> Мейер Д.И. Русское гражданское право. М., 1997. Ч. 1. С. 222. Р. фон Иеринг определял право через категорию интереса.
<2> Следует заметить, что употребление меры в определении субъективного права критиковал С.Ф. Кечекьян, указывая, что мера - понятие количественное, предполагающее соизмеримость различных величин. См.: Кечекьян С.Ф. Правоотношения в социалистическом обществе. М., 1958. С. 56. Однако эта критика не была поддержана в науке, хотя иногда субъективное право определяют так: "Вид и мера возможного или дозволенного поведения лица". См.: Теория государства и права: Учебник / Под ред. Н.И. Матузова и А.В. Малько. М., 2004. С. 392 - 396.
<3> См.: Варламова Н.В. и др. Право и политика современной России. М., 1996. С. 7. Во всяком случае, В.И. Даль именно так объяснял значение этого слова: "Право - данная кем-либо или признанная обычаем власть, сила, свобода действия, власть и воля в условных пределах" (Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. М., 1999. Т. 3. С. 377).
Как известно, субъективное право составляют дробные части, элементы, называемые правомочиями. Они являются поведенческими возможностями и делятся на два вида: на возможность собственных действий и на требование чужих действий <1>. В каждом субъективном праве конкретных правомочий может быть разное число, скажем, в праве собственности - три <2>. В литературе высказывалась точка зрения, что правомочие на защиту включается в любое субъективное право <3>, однако всеобщего признания она не получила. А.В. Власова по этому поводу указала, что притязание является не составным элементом охраняемого им субъективного права, а самостоятельным охранительным субъективным гражданским правом, которое состоит из тех же правомочий, что и регулятивное субъективное гражданское право <4>.
--------------------------------
<1> В.А. Белов при этом уточняет, что речь идет не о правомочиях "действия" и "требования", а именно о видах правомочий. См.: Белов В.А. Учение о гражданском правоотношении // Гражданское право: актуальные проблемы теории и практики. М., 2007. С. 233.
<2> Правда, В.А. Белов утверждает, что все-таки в право входят всегда лишь два правомочия: возможность совершения собственных действий и возможность требования чужих действий. См.: Белов В.А. Гражданское право: Общая и особенная части: Учебник. М., 2003. Пункт 1082. Он же ставит вопрос: почему не назвать правомочия владения, пользования и распоряжения самостоятельными субъективными правами?
<3> См.: Александров Н.Г. Законность и правоотношения в советском обществе. М., 1955; Вильнянский С.И. Лекции по советскому гражданскому праву. Харьков, 1958. С. 79; Явич Л.С. Общая теория права. Л., 1976. С. 176.
<4> См.: Власова А.В. Структура субъективного гражданского права. Ярославль, 1998. С. 29.
Если вернуться к структуре субъективного права, следует поднять проблему соотношения права и правомочия. Не всегда понятно, идет ли речь о самостоятельном праве или о правомочии, входящем в содержание права.
Сущностные отличия субъективного абсолютного права от права требования проявляются в их структуре. Субъективное право - определенная правовая возможность, но эта возможность многоплановая, как отмечается в известном учебнике теории государства и права, она включает в себя как минимум четыре элемента:
1) возможность положительного поведения самого управомоченного, т.е. право на собственные действия;
2) возможность требовать соответствующего поведения от правообязанного лица, т.е. право на чужие действия;
3) возможность прибегнуть к государственному принуждению в случае неисполнения противостоящей стороной своей обязанности (притязание);
4) возможность пользоваться на основе данного права определенным социальным благом.
Иными словами, субъективное право может выступать как право-поведение, право-требование, право-притязание и право-пользование <1>. В связи с тем что именно с помощью субъективного права достигается цель позитивного регулирования, лицо получает гарантированную и защищаемую возможность достижения искомого блага, виды возможностей, объединяемых в категории субъективного права, соответствуют формам реализации права <2>.
--------------------------------
<1> См.: Теория государства и права: Учебник / Под ред. Н.И. Матузова и А.В. Малько. М., 2004. С. 392 - 396.
<2> Следует отметить, что некоторые авторы предлагают более уточненный перечень форм реализации: "Субъективные права и юридические свободы используются, юридические обязанности исполняются, полномочия осуществляются. Причем неиспользование субъективного права является также формой правомерного поведения, если оно не сочетается с неисполнением обязанности. Помимо того, применительно к запрещающим и ограничительным нормам нередко выделяют еще одну форму - соблюдение, хотя логически здесь можно говорить об исполнении вытекающих из этих норм обязанностей". См.: Фаткуллин Ф.Н. Основы теории государства и права. Казань, 1995. С. 164.
Итак, исходя из приведенной классификации правомочий, получается, что право-поведение соответствует субъективным правам из абсолютных правоотношений, так как управомоченный получает право на собственные действия, причем действия исключительно фактического порядка. Право-требование (или, как традиционно его именуют в цивилистике, "право требования") соответствует правам из обязательственных правоотношений. Судя по логике авторов цитируемого учебника теории государства и права, и те и другие права могут быть дополнены в случае их нарушения дополнительными правами - прибегнуть к защите государства (право-притязание). Правда, может возникнуть вопрос: а не будет ли возможность прибегнуть к защите лишь правомочием, а не самостоятельным видом права?
С учетом того что абсолютные права реализуются посредством совершения фактических действий, перечислить число правомочий довольно трудно, может быть, поэтому в содержание права собственности иностранные ученые включают, в отличие от отечественной "триады", много больше правомочий. Права требования как права активного типа в основном и состоят из одного правомочия - требовать от должника совершения определенных действий. Однако в науке есть другая позиция. Так, А.В. Власова, ссылаясь на Е.А. Крашенинникова <1>, утверждает, что интерес управомоченного в относительном гражданском правоотношении удовлетворяется не только поведением обязанного лица, но и определенными действиями носителя субъективного гражданского права, хотя они проявляются здесь менее ярко, нежели в структуре абсолютных субъективных гражданских прав. Ученый утверждает, что правомочие требования в относительном правоотношении "может обнимать собой два субправомочия: возможность заявить требование обязанному лицу и возможность принять предложенное им исполнение" <2>. Свою позицию А.В. Власова иллюстрирует словами О.С. Иоффе: "Для удовлетворения интересов нанимателя в договоре имущественного найма необходима не только передача ему вещи наймодателем (положительные действия должника), но и использование ее нанимателем (положительные действия кредитора)" <3>.
--------------------------------
<1> См.: Крашенинников Е.А. Содержание относительных субъективных прав // Проблемы повышения качества и эффективности правовой деятельности. Омск, 1990. С. 36 - 38.
<2> Власова А.В. Структура субъективного гражданского права. Ярославль, 1998. С. 29.
<3> Иоффе О.С. Спорные вопросы учения о правоотношении // Очерки по гражданскому праву. Л., 1957. С. 43. См. также: Крашенинников Е.А. Указ. соч. С. 36 - 38.
Представляется, что высказывание О.С. Иоффе не доказывает позиции А.В. Власовой. На наш взгляд, из договора аренды у арендатора возникают не только обязательственные, но и вещные права, а именно правомочия владения и пользования <1>. Арендатор как титульный владелец пользуется всеми средствами вещно-правовой защиты.
--------------------------------
<1> Хотя Е.А. Суханов указывает, что права арендатора чужого имущества на первый взгляд отвечают большинству названных профессором признаков вещных прав, но вместе с тем они носят обязательственно-правовой, а не вещный характер (хотя, как отмечает Е.А. Суханов, споры об их юридической природе велись еще в дореволюционной российской литературе). См.: Гражданское право: В 4 т. / Отв. ред. Е.А. Суханов. М., 2008. Т. 2; http://www.garant.ru.
Таким образом, любое относительное субъективное гражданское право имеет в качестве обязательных элементов своей структуры правомочие на совершение положительных действий самим правообладателем и правомочие требования.
2.4.2. Проблема квалификации злоупотребления правом
В отечественной цивилистике достаточно активно обсуждается проблема злоупотребления субъективными гражданскими правами. Дело в том, что п. 1 ст. 10 ГК РФ сформулирован достаточно неопределенно: "Не допускаются действия граждан и юридических лиц, осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребление правом в иных формах". Последняя фраза допускает возможность расширительного толкования при квалификации действий субъектов гражданских правоотношений как злоупотребления правом. Тому подтверждение - анализ конкретных судебных решений, который показывает, что единого подхода к применению нормы п. 1 ст. 10 ГК РФ у судов не сложилось. В такой ситуации важным было, чтобы высшие судебные органы выработали четкие критерии такой квалификации и ограничили судейское усмотрение. Приведем ряд примеров.
Известно дело, нашедшее отражение в Обзоре практики Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ разрешения споров, связанных с применением норм ГК РФ о банковской гарантии <1>.
--------------------------------
<1> См.: Информационное письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 15 января 1998 г. N 27 "Обзор практики разрешения споров, связанных с применением норм Гражданского кодекса российской Федерации о банковской гарантии" // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 1998. N 3.
Бенефициар, являясь кредитором в основном обязательстве, уже получил оплату поставленного принципалу товара, но, используя несовершенство законодательства, хотел получить такую же сумму от гаранта. Рассматривая этот спор, арбитражный суд расценил действия бенефициара как злоупотребление правом и на основании ст. 10 ГК РФ в иске отказал. По этому поводу было указано, что при наличии доказательств прекращения основного обязательства в связи с его надлежащим исполнением, о чем бенефициару было известно до предъявления письменного требования гаранту, судом может быть отказано в удовлетворении требований бенефициара.
В другом, в чем-то похожем деле арбитражный суд отказал в удовлетворении иска энергоснабжающей организации к страховой компании о взыскании ущерба, причиненного гражданином, чья гражданская ответственность была застрахована.
В результате ДТП, возникшего по вине води
|
|
|
