 |
Глава 42. Skillet. Darren Hayes
|
|
|
|
Глава 42
The secret side of me
I never let you see
I keep it caged
But I can't control it
So stay away from me
The beast is ugly
I feel the rage
And I just can't hold it
It's scratching on the walls
In the closet, in the halls
It comes awake
And I can't control it
Hiding under the bed
In my body, in my head
Why won't somebody come and save me from this?
Make it end!
Skillet
– Нет, это никуда не годится.
Собравшись на очередную вечернюю тренировку, Гермиона стояла перед Снейпом в коридоре, одетая в теплые штаны и куртку-хамелеон, которую ей принес Гарри. На голове у нее красовалась вязаная шапка с помпоном. Снейп, осмотрев ее, покачал головой:
– Нет.
– Северус! – несколько раздраженно возмутилась она. – Там холодно! И, похоже, вот-вот пойдет снег. Я не хочу путаться в мантиях и капюшонах, это неудобно.
– Одевайся тепло, я не запрещаю. Но поскольку ты не ходишь в таком виде ежедневно, а возможные обидчики не станут выбирать момент для нападения, исходя из того, что именно на тебе надето, то надевай мантию. И учись драться в наиболее невыгодных условиях, – он оглядел ее еще раз. Ухмыльнулся. – Впрочем, шапку можешь оставить. Этот помпон буквально просится, чтобы в него попали.
Гермиона обиженно фыркнула, но все-таки сняла куртку и надела зимнюю мантию, в которой ходила на занятия в школу. Шапку она оставила, только заправила под нее косу и, с вызовом поглядев Снейпу в глаза, прошагала мимо него к входной двери.
«Как только он не мерзнет, все время ходить без шапки и перчаток? » – промелькнула у нее мысль, когда он перенес ее в заснеженный, но негустой лес. Снег, слава Мерлину, был неглубокий, по щиколотку. Редкие деревья и большие поляны, поросшие невысоким кустарником. Гермиона осмотрелась. Северус уже достал палочку и рассылал во все стороны чары обнаружения, чтобы убедиться, что вокруг не было посторонних. Гермиона интуитивно чувствовала неясную тревогу. Что-то в настроении Северуса ей не нравилось, но она не могла понять, что именно. Вроде бы с работы он пришел как всегда, даже не особо раздраженный. Но вид у него сейчас был несколько странный. Она достала из кармана свою палочку и не отрываясь следила, как он передвигается по поляне, проверяя периметр. Она уже знала, что тренировка начнется с момента, когда он убедится в отсутствии посторонних, и его первый удар будет без предупреждения. И если она не успеет среагировать, то как минимум череда его язвительных упреков ей обеспечена. Она знала все это. И честно пыталась привыкнуть. Но не получалось.
|
|
|
Красная вспышка. Гермиона ожидала чего-то подобного и успела выставить заслон. Снейп, выстреливший в нее практически не глядя, повернул голову:
– Не спишь, дорогая? Прекрасно. Сегодня у нас не будет дуэли на полянке. Сегодня ты будешь двигаться между препятствий… в данном случае, между деревьями. Я буду тебя преследовать. Посмотрим, что у тебя получится. И береги свой помпон, раз решила меня им подразнить. Прошу! – он театрально повел рукой во воздуху. – Выбирайте направление, миссис Снейп.
Гермиона обвела взглядом стоявшие вокруг голые деревья. Боковым зрением заметила желтую вспышку и, выставив щит, ринулась к укрытию. Удерживая заслон и стараясь не отвлекаться на вспышки отражаемых щитом заклятий, брошенных ей вдогонку, она спряталась за стволом. Прижавшись спиной к шершавой коре, цеплявшейся за мантию, она перевела дыхание и выглянула из-за дерева. Снейп стоял на прежнем месте. Увидев, что она повернулась, лениво взмахнул палочкой, посылая в нее следующую порцию заклятий. Отразив их рикошетом, Гермиона побежала между деревьями, меняя направление, чтобы добраться до небольшого пригорка, откуда она могла наблюдать за его передвижениями.
|
|
|
Нет, все-таки даже снег по щиколотку – ощутимое препятствие, если на тебе длинная мантия. Взбираясь на пригорок, она наступила на подол и упала на одно колено, подвернув ногу. Над головой тут же просвистело заклятие. Гермиона, выругавшись сквозь зубы, обернулась и увидела, как Снейп движется по направлению к ней, подняв палочку. Забыв о боли в ноге, она развернулась к нему лицом и, почти усевшись прямо в снег, выстрелила ему навстречу очередью Сногсшибателей. Снейп, издевательски улыбаясь, даже не стал их отражать – просто увернулся и спрятался за дерево. Один из Сногсшибателей Гермионы счесал кору со ствола дерева, за которым он стоял. Воспользовавшись паузой, Гермиона поднялась на ноги и повела прицельный огонь по дереву, не давая Снейпу высунуться, рассчитывая таким образом выиграть немного времени и подняться, наконец, на вершину пригорка.
Однако… Почему он молчит? Обычно он всегда комментирует ее неудачи, падения или промахи.
Не успела она об этом подумать, как в нее полетела новая серия заклинаний. Снейп перемещался от дерева к дереву, каждый раз выбирая новый угол атаки. Гермиона перестала следить за временем. Она крутилась на этом пригорке, бесконечно удерживая щит, сцепив зубы. В его нападении не было ни единой паузы, где она могла бы ударить его в ответ. Оставалось только закрываться. Нога болела. Полы мантии намокли от снега и отяжелели. Ее палочка послушно выпускала все новые и новые потоки энергии, удерживая защиту. И хотя Гермиона еще не умела замыкать свои защитные чары в полусферу, которая могла бы закрыть ее хотя бы с трех сторон, идея взобраться на возвышение была довольно удачной – она могла поворачиваться вокруг своей оси и реагировать на атаки кружившего вокруг нее Снейпа. Сквозь прозрачную заградительную завесу она видела его лицо, почти такое же белое, как снег. Черные волосы трепались на ветру. Сжатые в тонкую линию губы и чуть прищуренные глаза. Он бил ее без перерыва, и она начала чувствовать, что ее щит прогибается. Вместо знакомых красных, желтых и синих вспышек, оставляемых давно известными ей заклинаниями, в ход пошли новые заклятия, рассеивавшиеся пульсирующими оранжевыми кольцами при ударе о щит. И удары стали куда мощнее.
|
|
|
Почему он молчит?!.
– Северус! – она попыталась позвать его, чтобы остановить занятие, на миг ослабила концентрацию – и в нескольких сантиметрах от ее лица просвистело нечто, по ощущениям напоминавшее раскаленный добела хлыст. Гермиона застыла на месте, совершенно растерявшись.
Он только что ударил ее заклинанием невидимого бича.
Гарри рассказывал ей о таком. Авроры использовали подобное крайне редко, потому что при прямом попадании можно было нанести увечья ничуть не менее серьезные, чем Сектумсемпрой. А стажеров тем более не учили им пользоваться. Мол, рано вам еще уметь подобное.
Он что, сошел с ума?!.
Она схватила палочку двумя руками, потому что та начала дрожать, не справляясь с потоком энергии. По щиту опять плеснули оранжевые кольца, а затем Снейп наотмашь хлестнул палочкой – и щит дрогнул. По центру вспыхнула и погасла алая борозда, на мгновение сыпанув искрами. И еще одна. И еще.
Гермиона вдруг почувствовала жжение в левой руке. Кольцо! Ее обручальное, если его можно было так назвать, кольцо. Ее тавро, ее отметина, символ ее обета и наложенных на них обоих ограничений. Обычно оно было блестящим и даже слегка прохладным. Теперь же почернело и начало жечь палец, с каждой секундой все сильнее. От этой неожиданной боли она еще больше растерялась и едва не пропустила еще один удар невидимого хлыста, просвистевшего у самого плеча и рассекшего мантию.
– Северус! – не в силах сдержать испуг, вскрикнула она. – Северус, остановись!
Он, казалось, не слышал ее. Его лицо застыло, сжатые губы не шевелились, а глаза... Сквозь марево щита и каскады искр от разбивающихся о него заклятий она не могла толком разглядеть его глаза. Неужели он не чувствует?! Неужели его кольцо не жжет его? Что с ним произошло?
Не опуская палочку, лишь изредка взмахивая ею с небольшой амплитудой, чтобы изменить траекторию заклятия, он начал приближаться к подножию холма, на котором она стояла. Гермиона с ужасом поняла, что если он начнет подниматься… если доберется до самого верха…
|
|
|
Она испугалась его. Испугалась по-настоящему. И держать щит становилось уже невмоготу.
– СТОЙ! Остановись! – прокричала она, бросаясь на землю и перекатываясь через плечо навстречу ему по заснеженному склону. Шапка сползла с головы и осталась лежать в снегу, коса расплелась, и волосы разлетелись во все стороны. Собрав какие-то жалкие остатки сил, Гермиона выпустила в Снейпа серию Сногсшибателей, не поднимаясь с земли. Он, разумеется, отразил почти все. Почти. Самый нижний из посланных в него алых лучей с легкостью прошел сквозь край щита и ударил Снейпа в плечо, отшвырнув его назад метров на пять.
– EXPELLIARMUS! – заорала Гермиона, забыв про невербальные заклинания и вообще про все на свете, включая свою боязнь навредить ему.
Его палочка взмыла в воздух и упала рядом с ней. Не обращая внимания на снег, набившийся ей в одежду, Гермиона поползла по земле и схватила его палочку. Тяжело дыша, попыталась встать. Поврежденная нога предательски подламывалась под весом тела, и ей удалось подняться лишь с третьей попытки. Дрожа от холода и адреналина, тугими волнами расплескивавшегося по телу, она начала спускаться по склону, то и дело поскальзываясь на вспаханном их заклятиями снегу. Снейп лежал на спине, видимо, слегка оглушенный пропущенным Сногсшибателем. Если бы Гермиона ударила его в грудь или голову – он бы потерял сознание. Когда она приблизилась, он приподнялся и сел, опираясь на руки. Боль в поврежденной щиколотке заставила ее рухнуть возле него на колени на последнем шаге. Заглянув, наконец, ему в глаза, Гермиона в припадке ярости размахнулась и влепила ему пощечину, зашипев от боли, обжегшей ладонь.
– ТЫ СОВСЕМ ИЗ УМА ВЫЖИЛ? – завопила она. – Совсем озверел? Где твой хваленый самоконтроль? Ты чуть не покалечил меня! Почему ты не остановился? Оглох? Я кричала тебе!
Она схватила его за левую руку и развернула ее ладонью вверх:
– Ты что, ничего не чувствовал? Кольцо чуть не сожгло мне руку! Северус, о чем ты думал? Что с тобой произошло?
Он выдохнул. С трудом разлепил губы, чтобы что-то сказать, но она с силой бросила его руку ему на колени и, шатаясь, поднялась на ноги.
– Ни слова! Ни слова, слышишь? – прорычала она, швырнула его палочку на землю рядом с ним и дезаппарировала.
Снейп посидел в снегу еще несколько секунд, приходя в себя. В ухе звенело от только что полученной пощечины. Он мотнул головой, вытряхивая из волос снег. Затем кое-как встал, подобрал свою палочку и дезаппарировал следом.
Перед крыльцом Гермиона сделала вдох, задержала дыхание, изо всех сил стараясь не хромать, чтобы не развлекать министерских охранников, прошагала в дом и закрыла дверь. Сбросив промокшую и порванную мантию прямо на пол, она дохромала до дивана и, расшнуровывая ботинки, бросила злобный взгляд на вошедшего следом за ней Снейпа.
|
|
|
– Ты ударила меня, – холодно произнес он, закрывая дверь.
– Да неужели? – Гермиона буквально задохнулась от негодования. – Можешь дать мне сдачи! Или считаешь, что ты не заслужил? Что это было, Северус? Ты чуть меня не покалечил! Что случилось? Отвечай немедленно, или я…
– Что ты? – поднял брови Снейп.
– Перестану доверять тебе, – немного подумав, ответила Гермиона уже чуть спокойнее. – Северус, что произошло?
Он вздохнул, снял свой плащ, такой же насквозь мокрый, как и мантия Гермионы, повесил его на вешалку, подошел к дивану и опустился на колени с палочкой в руке.
– Давай я посмотрю, – он осторожно снял ботинок с ее ноги. Приподнял за пятку травмированную ногу и бережно ощупал стопу и щиколотку. Гермиона в замешательстве смотрела на его манипуляции. Только что поливал ее холодом – и тут опять переключился в режим заботливого супруга. Словно по щелчку пальцев.
– Где болит? Здесь? – он слегка надавил на больное место, и Гермиона непроизвольно вздрогнула. Он направил палочку на ее щиколотку и едва слышно пробормотал заклинание. Слабая ноющая боль немного усилилась, затем превратилась в жар, приятно согревший ногу до середины голени. Гермиона пошевелила ступней. Кажется, все в порядке, боль ушла.
– Благодарю за заботу, – пробурчала она Снейпу, по-прежнему стоявшему на коленях. Тот усмехнулся и встал на ноги.
– Что ж, могу тебя поздравить, – медленно проговорил он. – Ты смогла меня обезоружить. Впервые за почти четыре месяца! Можно сказать, мы сдвинулись с мертвой точки. И это наконец-то перестало быть… скучным.
Гермиона ошеломленно уставилась на него.
– Так ты… развлекался? – выдохнула она. – Северус, ты… Ты ударил меня «бичом». И не только им – что там еще было? Я еле стояла на ногах, я просила тебя остановиться! Почему ты не остановился?
– А какой тогда во всем этом смысл? – он резко сменил тон, буравя ее глазами. – Мне казалось, я тренирую тебя для боя. И я не нанес тебе травм, ты сама упала и сама смогла лишь единожды меня пробить. Хотя… лежа в снегу, ты была… такая забавная.
Гермиона, уже не в силах сдерживаться, вскочила на ноги, сжимая кулаки:
– Забавная?! Северус, о чем ты вообще говоришь?! Ты что, не понимаешь? Или притворяешься? Мое кольцо, наши кольца… Не говори, что ты не ощущал, как они жгли, это же было предупреждение! Ты потерял контроль над собой! Ты мог покалечить меня! Ты мог убить себя! Нас обоих! Что с тобой произошло? – она всматривалась ему в лицо, надеясь увидеть там понимание, или сожаление, или хотя бы беспокойство. Но он снова смотрел на нее ничего не выражающим взглядом и, казалось, вообще не вникал в смысл ее слов. И это разозлило Гермиону окончательно.
– Все! Это была последняя наша тренировка! – выкрикнула она, дрожа от гнева. – Северус, я боюсь тебя! Я тебя боюсь! Я не хочу и не буду больше так рисковать. Ты… ты… ненормальный!..
Выкрикнула – и испугалась.
Его лицо сделалось абсолютно расслабленным, но затем в глазах загорелся странный, недобрый огонь, превративший лицо в страшную маску. Страшную именно тем, что оно с виду оставалось совершенно спокойным, а в глазах при этом бушевал пожар. Гермиона попятилась от него и бросила беспомощный взгляд на каминную полку, где она оставила свою палочку. Снейп проследил за ее взглядом и хищно оскалился:
– О, вы беззащитны. Ваша извечная беспечность, дорогая.
Он взмахнул палочкой, и Гермиона услышала, как щелкнул замок входной двери. Он запер дверь! Зачем?.. Она вжалась спиной в стеллаж с книгами, в ужасе следя глазами за своим супругом. Снейп разглядывал ее с головы до ног, неторопливо вертя в пальцах свою палочку.
– Так, значит, я – ненормален, – произнес он так хорошо знакомым ей вкрадчивым, издевательским тоном. – Прекрасно. Сегодня прямо вечер удивительных открытий, не так ли, миссис Снейп? Вы так хотели открыть ту таинственную шкатулку. Вам так любопытно, что же скрывает под своей маской Северус Снейп, верно? Вы так хотели, чтобы я открылся перед вами, хотели разделить мою ношу, сострадали мне… И что же, осмелюсь спросить, вы ожидали увидеть? Из каких обрывков моих чувств и эмоций вы собрали картинку в вашей прелестной голове? Я честно предупреждал вас, что вас могут ожидать весьма неприятные сюрпризы… А теперь вы так им удивляетесь.
Он стремительно преодолел те несколько шагов, которые их разделяли, и остановился перед ней вплотную.
– Вам страшно, дорогая? – прошипел он. Его глаза сузились. – Это разумно. Потому что я – чудовище. Я контролирую себя ровно до того момента, пока хочу этого. Но могу позволить себе… расслабиться, как, например, сегодня. Кольцо? Ах, да… Разумеется, оно жгло. Я двадцать лет ношу Смертный знак и, знаете, никаких новых ощущений я не испытал, – он потер левую руку. – Могу даже сказать, что это было ничто – ничто! – по сравнению с жжением метки Темного лорда. Что же касается риска – меня это не останавливает. Никогда не останавливало. Мне доводилось рисковать гораздо бОльшим. Вам интересно знать, что произошло? – он усмехнулся. – Я вспомнил… историю. Из моей прошлой жизни. И ощутил некий азарт. Рассказать вам эту историю? Может, вы и в ней сможете найти повод для сострадания?
Гермиона зажмурилась и затрясла головой.
– Не надо, Северус… пожалуйста, – прошептала она одними губами.
– Не слышу, – он почти ласково провел рукой по ее шее и, сжав пальцами ее затылок, слегка оттянул ее голову назад, чтобы видеть ее лицо. – Смотри на меня, – приказал он, – я хочу видеть твои глаза, пока буду рассказывать.
Гермиону начал бить озноб. Она открыла глаза и встретилась с ним взглядом. Он облизал губы, всматриваясь в ее лицо:
– О, тебе наверняка понравится, это очень забавная история. Об охоте. У нас было задание. Темный лорд велел нам найти и схватить женщину, жену одного из министерских служащих… совершенно не помню его имени, надо же, – он брезгливо скривил губы. – Этот глупец отказывался поставлять нужную информацию Темному лорду. Пришлось его… мотивировать.
Он на миг отвел взгляд, словно пытаясь вспомнить подробности. Гермиона, забыв дышать, слушала каждый звук.
– Его жена, – снова заговорил он все тем же негромким, въедливым тоном, – весьма очаровательная женщина ненамного старше вас. Она не сидела дома в ожидании гостей. Она пыталась спрятаться, убежать. Но мы ее выследили. Я выследил. И мы с Мальсибером и Розье, который был тогда моим куратором, настигли ее. В лесу. Был снег, как сегодня. Ее черная мантия была хорошо видна… Эван накрыл ее антиаппарационным куполом, и она не смогла дезаппарировать. Она пыталась сопротивляться. Почти так же безуспешно, как и вы. Она очень старалась. И даже недурно зацепила Мальсибера раз или два. Но нас было трое. «Бич» творит настоящие… чудеса, когда нужно обуздать чье-либо неповиновение.
Гермиона, пребывавшая буквально на грани обморока, прошептала:
– Ты… убил ее?
– Я? – Снейп поднял брови с таким выражением лица, будто она спросила, ужинал ли он сегодня. – Нет. У нас не было приказа ее убивать. Я обездвижил ее и доставил куда было велено. И больше ее не видел.
– Что с ней стало? – выдохнула Гермиона. Снейп снова вперил в нее холодный взгляд:
– Ее убили через два месяца. После того, как ее идиот муж выполнил все, что от него требовалось. Исполнял, кажется, Лестранж. Я не интересовался особо.
Гермиона судорожно сглотнула и снова закрыла глаза.
Его пальцы сразу же сжались на ее затылке:
– Я не разрешал тебе… убегать… дорогая. Будь внимательна ко мне, моя милая. Я прошу такой малости. Тебе понравилась история? Я ответил на твои вопросы?
Гермиона, не в силах произнести ни слова, кивнула, не отводя от него глаз.
– И ты все еще хочешь мне сострадать? Может быть, ты даже хочешь поцеловать меня, м-м? Моя… сладкая… девочка?
И не успела Гермиона придумать какой-то ответ, как он крепче схватился за ее затылок, другой рукой с силой прижал ее к себе и впился в ее рот грубым, жалящим поцелуем.
От неожиданности она растерялась. В голове промелькнула мысль укусить его, раз уж она не может оказать ему никакого другого сопротивления. Но вместо этого Гермиона просто расслабилась, обвила руками его шею и ответила ему, стараясь смягчить его натиск. Какой смысл сопротивляться, да и кому? Целуя его в ответ, она прошлась пальцами по его шее и затылку и почувствовала, как он ослабил хватку и теперь почти нежно придерживал ее затылок ладонью. И стальной захват вокруг ее талии тоже смягчился.
«Вот и хорошо, Северус, вот и славно. Успокаивайся. Потому что иначе я не знаю, что с нами будет», – думала Гермиона, поглаживая его по спине. Весь ее страх ушел, будто вода в песок, так же быстро, как и появился. Ей нельзя его бояться. Он это чувствовал. Практически всегда. И начинал яриться еще больше.
Будто входить в клетку, где сидит дикий зверь.
Он, наконец, оторвался от ее рта и отодвинулся, держа ее за плечи, пристально изучая ее лицо. Гермиона уже без всякого страха смотрела на него, не моргая. Он снова изогнул губы в усмешке:
– Надо же… Тебе хватило ума не сопротивляться… дорогая. Я впечатлен.
Он отпустил ее плечи, подался назад и, развернувшись, исчез на лестнице.
Услышав, как хлопнула дверь их спальни, Гермиона наконец-то выдохнула. На негнущихся ногах подковыляла к дивану, рухнула на него и, запрокинув голову назад, уставилась в потолок. Еще минуту назад ей хотелось плакать, но сейчас не было даже слез.
«Зачем мне все это надо? Вот зачем? Он псих! Он никогда уже не станет нормальным! И никакие нежности, никакие разговоры этого не изменят! Какая же ты дура, Грейнджер, если решила, что такого, как он, можно изменить. Он и не хочет меняться. Никогда не хотел».
Первой мыслью было встать, собрать вещи и уйти. Куда угодно. Можно даже к Гарри, они с Джинни поймут, тем более, он уже предлагал ей свой дом. Бросить все, уйти, и пусть выгребает сам, раз не хочет ничего сделать, чтобы это прекратить. Так больше продолжаться не может. Эти его вспышки ярости, пусть и ставшие довольно редкими. Его прошлое, которое он так старательно скапливал в себе, уже перестало быть только его проблемой. Особенно когда это прошлое прорывалось в настоящее с такой силой, что от насилия его отделяло всего ничего.
«И что дальше? Долго ли вы оба продержитесь, если ты уйдешь?.. »
Тот еще вопрос. Она видела, что может остановить его. Что он утихал, если она переставала огрызаться. Что он, успокоившись, понимал, что натворил, и не хотел повторения. Но сколько еще она сможет это делать? Градус его агрессии повышался с каждым разом. Что будет в следующий раз, она боялась даже представить. А если она уйдет – он может сорваться на ком-то другом. И тогда сработает данный ею обет, что, вероятней всего, приведет к смерти их обоих.
Она медленно вдохнула, так же медленно выдохнула и уткнула лицо в ладони. Да, его рассказ шокировал ее… но не так чтобы очень. Он долго служил Вольдеморту. Пусть даже по приказу Дамблдора бОльшую часть этого срока. Она прекрасно отдавала себе отчет в том, что он не мог остаться с чистыми руками, раз входил в ряды Пожирателей смерти и был близок к Темному лорду. Но это все в прошлом. «В прошлом, и должно там остаться, Грейнджер, – сказала она себе. – Ты твердо решила оставить прошлое в прошлом. И его, и свое. Иначе все это было зря. Иначе… у вас не будет шанса на будущее. Северус… что же делать, что же делать с тобой… со мной... с нами? Это надо как-то решать. Я не смогу всю жизнь нейтрализовывать эти твои припадки».
Она зябко обхватила руками свои плечи и оглядела комнату. Какой-то нескончаемый маятник. То в нежности, то в эту дикую, неконтролируемую агрессию. Она уже поняла, что произошло. Читала о подобном. Когда совпал некий доминантный набор обстоятельств, ощущений и условий, его память выбросила одно из похожих воспоминаний, которое полностью завладело им. Захватило целиком. Вернуло в прошлое. И если бы она не пробила его защиту, неизвестно, чем бы все закончилось.
Тяжело поднявшись на ноги, она взяла с каминной полки свою палочку, подняла свою промокшую мантию с пола, починила проделанную «бичом» прореху и принялась сушить тяжелую шерстяную ткань. Проделала то же самое с плащом Северуса, мокрой черной тряпкой висевшем на вешалке у двери. Рука, державшая палочку, преступно дрожала. Потом Гермиона занялась на кухне ужином, чутко прислушиваясь к возможным звукам со второго этажа. Тишина. Закончив с готовкой, она накрыла на стол и поднялась наверх. Толкнула дверь спальни. Там было темно и прохладно. Лишь слабое багровое свечение из щелей в жаровне в углу. Гермиона зажгла палочку и увидела, что Северус лежит на кровати одетый, с закрытыми глазами. Она обошла кровать. Опустила свою палочку на край и села спиной к нему:
– Ты спишь?
– Нет, – буркнул он.
– Спускайся вниз, я приготовила ужин, – нейтральным, ничего не выражающим тоном проговорила Гермиона.
Тишина. Десять секунд. Двадцать. Тридцать.
Наконец, Снейп пошевелился и сел на своем краю кровати, спиной к Гермионе.
– Почему? – глухо спросил он. Она слышала едва сквозившую в его голосе задушенную боль. Даже не саму боль – лишь тень боли. Опять закрылся.
– Почему что? – хоть уже и догадывалась, что он имеет в виду.
– Почему ты это терпишь? Почему не отталкиваешь меня? Это уже не в первый раз.
Гермиона грустно улыбнулась:
– Я – твоя жена, Северус. Я принадлежу тебе. И я никогда тебя не оттолкну. Ты уже мог бы сам это понять. Идем ужинать.
Ужинали они в полном молчании. Он ни разу не поднял на нее глаза. И даже отказался от традиционного полбокала вина. Гермиона поднялась, порылась в одном из кухонных шкафчиков, где держала некоторые лечебные зелья, достала экстракт бадьяна и капнула несколько капель на безымянный палец, где под кольцом и вокруг него образовался ожог. Безмолвно повернулась и занесла пипетку над левой рукой Северуса. Он, не глядя на нее, поднял руку, чтобы ей было удобнее. Она обработала ожог, выглядевший намного хуже, чем у нее – и немудрено, так взбеситься… Интересно, как долго продолжалось бы это жжение, прежде чем заклятие сработало бы и убило их обоих? Или только его?
– Я иду спать, – сообщила она ему, убрав посуду. Он ничего не ответил. Просто сидел на своем месте за кухонным столом, сложив руки поверх столешницы, уставившись в одну точку. Гермиона обошла его и отправилась на второй этаж, оставив его сидеть в одиночестве.
Когда наверху открылась и закрылась дверь, Снейп шевельнулся. Сжав губы, покрутил на пальце кольцо, морщась, когда оно задевало чувствительную кожицу, наросшую поверх ожога под действием бадьяна. В висках тяжело ворочалась тупая, давящая боль. Он солгал ей, сказав, что просто расслабился сегодня. И что не боялся риска. В тот момент он про это вообще не думал.
Он попросту утратил контроль над собой.
И даже не осознал, когда именно это произошло.
Он помнил, как прятался за деревьями, и как она взбиралась на пригорок. Помнил, как отражал ее Сногсшибатели. А потом помнил лишь свой азарт и свою ярость. Предвкушение неминуемой, скорой победы. Как хищник, загоняющий свою добычу и вот-вот готовый вонзить в нее зубы. Он хлестал по ее щиту невидимым раскаленным кнутом, не просто намереваясь пробить его, а и наслаждаясь этим. Этой силой, мощным концентрированным потоком выходящей из его руки.
Сильный удар в плечо – и он уже лежит на земле, судорожно хватая воздух ртом. Без палочки. Мокрый снег отрезвляюще холодит спину и затылок. Она, считай, промахнулась. Это заклинание должно было вырубить его, если бы она попала по корпусу. А так лишь зацепило и отбросило назад. Но даже этого оказалось достаточно.
Как жаль, что никто не остановил его тогда, двадцать лет назад. Никто не сказал, что он ведет себя как последняя скотина. Никто не сказал, что то, на что он соглашался, поступив в услужение к Вольдеморту – попросту мерзость. Он не понимал, что его тогдашнее поведение во время различных вылазок на самом деле мало чем отличается от поведения тех же Мародеров, вчетвером набрасывавшихся на него одного. Он не понимал, что в большинстве случаев попросту отыгрывался на других за все свои обиды и унижения. Кто-то причинял боль ему – он отвечал кому-то тем же. Он помнил это ощущение вседозволенности тогда…
Как же это омерзительно. Как он сам омерзителен.
И ведь он не остановился бы. Не остановился бы, если бы Вольдеморт не начал гоняться за Лили. Впрочем, даже и тогда он не был склонен останавливаться – всего лишь предложил Темному лорду выследить и убить Джеймса и Гарри, только бы тот сохранил Лили жизнь. Вольдеморта это позабавило тогда. Снейпу нечасто доводилось слышать, как смеется Темный лорд, но в тот вечер он смеялся.
– О, Северус, – прошелестел он, отсмеявшись. – Кто бы мог подумать, что у тебя такой дурной вкус. Это совершенно на тебя непохоже. Надо же… грязнокровка. Но скажи мне, друг мой, раз ты так желал ее – почему не взял? Никто не стал бы тебя останавливать. Никто и не сумел бы.
Снейп помнил, как эти слова буквально оглушили его, будто тяжелым пыльным мешком. Взять ее? Взять силой? Он никогда не хотел этого и не думал об этом. Не допускал даже тени подобных мыслей.
Хотя мог бы. Да, мог бы. И никто не остановил бы его.
– Я не могу позволить этого, Северус, – продолжал Вольдеморт. – Когда я найду их, она умрет, как и ее муж, и особенно ее сын. А в наших кругах полно женщин, более достойных тебя. Чистокровных женщин. Выбери любую – и она будет твоей. Когда и сколько пожелаешь.
Как будто все так просто, подумал он тогда. Он не хотел какую-то другую женщину. Он хотел Лили. Достоинство и чистота крови не играли здесь никакой роли. Он все еще любил ее. Даже после того, как она оттолкнула его и связала свою жизнь с этим никчемным Поттером. Да, после его связи с Цисси были и другие высокородные женщины. Были и такие же полукровки, как он сам. Но ничего похожего на его чувства к Лили он никогда не испытывал. И только это в итоге привело его к Дамблдору.
Почему, почему никто не остановил его?
«Потому что останавливать было некому, – раздался тихий, едва слышный шепот изнутри. – В твоей жизни не было никого, кто хотел бы тебя остановить. Кому ты был нужен и важен. Пожиратели не были тебе друзьями – они только приветствовали бы любое зверство с твоей стороны. Любую твою прихоть, удовлетворенную как можно более жестоким способом. Ты сам остановился – когда это стало идти вразрез даже не с твоими моральными принципами, а с тем слабеньким ощущением тепла, которое у тебя еще оставалось. Только это может тебя остановить. Угроза вновь потерять это тепло».
Сердце болезненно сжалось в груди. Надо же… Оказывается, оно еще способно болеть. Оказывается, от него еще что-то осталось. Видимо, надо было почти до смерти отравиться этим ядом, чтобы понять, что этот яд давно пора вывести из крови.
Снейп потер до сих пор ноющее плечо. Хорошо ударила. И щека все еще горела после пощечины. Он подумал было, что надо спуститься в подвал и принять что-нибудь от ушибов, но почти сразу отмел эту мысль. Может, эта боль хотя бы пару дней будет срабатывать как напоминание о том, до чего доводит упрямство.
Потушив внизу свет, он поднялся в свою спальню. Помедлил, уже опустив руку на дверную ручку. Сейчас он откроет эту дверь – и его опять встретит пустота. Он получил бы по заслугам, если Гермиона опять ушла спать к себе и перестала бы разговаривать с ним. На этот раз – он точно это заслужил. Он не просто едва не покалечил ее на тренировке – он продолжил издеваться и дома, рассказав ей эту отвратительную историю таким тоном, словно хотел похвалиться, а затем еще и наградив таким грубым поцелуем. Чудовище. Он ждал, что она укусит его, и был готов к этому. А она даже не стала сопротивляться. И в один момент погасила его ярость.
Задержав дыхание, он открыл дверь. Заново разогретая жаровня отбрасывала на пол крохотные точки света. В комнате было тепло. А на кровати на своей половине лежала Гермиона.
Снейп замер, боясь пошевелиться.
Я никогда тебя не оттолкну. Ты уже мог бы сам это понять.
Да, он так и не понял. Он с каждым разом творил все более жуткие вещи, словно проверяя ее – насколько хватит ее терпения. Где тот предел, после которого она перестанет прощать ему все эти придирки, требования, попытки контроля, эту совершенно ничем не оправданную жестокость с его стороны, эти ядовитые комментарии.
«Я этого не заслуживаю», – мелькнуло в голове.
Первым порывом было повернуться и уйти. Уйти куда угодно, провести ночь хоть внизу на диване, хоть в подвале, хоть в снегу на улице. Но все это было очень слабым наказанием за содеянное.
«Нет, ты останешься, – прошелестело изнутри. – Ты останешься, ляжешь на свое место и будешь терпеть ее презрение, если она захочет его выразить. Больно, да? Еще бы».
Он почти бесшумно переоделся в пижаму и тихонько прилег на кровать со своей стороны. Гермиона, лежавшая к нему спиной, не пошевелилась. То ли спала, то ли притворялась, что спит, только бы не разговаривать с ним. Какое-то время он слушал ее дыхание, борясь с собой, чтобы не придвинуться к ней ближе. В итоге просто повернулся к ней спиной, крепче вжимаясь лицом в подушку. Все. Он устал. Устал бороться. Устал постоянно давить себя во всем. Устал непрерывно испытывать боль и стыд за прошлое, не имея ни единой возможности как-то искупить свою вину.
И как это прошлое отпустить и сделать так, чтобы оно перестало рвать его на части – он не знал.
Глава 43
I'd like to step into your world
Show me a secret
I promise to keep it safe and sheltered from the storm
Darren Hayes
Will I wake with a life to remember
Now I'm frozen and cold
I am left alone
With an empty soul
As I put the future on hold
|
|
|
