 |
Глава 45. David Cook
|
|
|
|
Глава 45
I searched my soul
and all these feelings
that I can't control
and you're the one thing
that can make me whole
I did it for you
David Cook
Снейп проснулся один. Первые пару минут в голове не было ни единой мысли, и он просто наслаждался покоем. Кажется, выспался. Во всем теле ощущалась приятная расслабленность. Он сладко потянулся под одеялом и повернул голову к окну. В комнате было тепло и светло. За стеклом мягко падал густой снег.
О, боги… Кажется, он проспал, раз так светло.
Он привстал с подушек и увидел, что за его столом сидит Гермиона с очередной книгой и свитком. Услышав движение, она подняла голову и посмотрела на него:
– Доброе утро. Точнее, уже день.
– Который час? Почему ты меня не разбудила? Я же опоздал в госпиталь…
– Расслабься. Я отправила твоему Макнейру сообщение, что ты сегодня не придешь. Ты и так работал без выходных последний месяц.
Он улегся обратно на подушки, глядя в потолок. Пожалуй, это верное решение. Работать сегодня он все равно бы не смог.
Гермиона оставила свое занятие, забралась к нему на кровать и улеглась рядом, опираясь на локоть:
– Как ты себя чувствуешь? Ты проспал четырнадцать часов.
Он сдвинул брови. Это было неоправданно много – столько он не спал даже дома, когда был ребенком. А когда вырос – и подавно.
– В книге было сказано, что после… процедуры… пациенту нужно как следует выспаться. И что если все прошло удачно, никаких снов у него не будет. Тебе что-нибудь снилось? – она пытливо посмотрела ему в лицо, оценивая его состояние. Он покачал головой:
– Нет.
– Значит, все хорошо.
Он прислушался к себе и решил, что, похоже, так и есть. Нет, он ничего не забыл, ни единого из этих ужасающих эпизодов его прошлой жизни. Но теперь они оставляли лишь слабенький отголосок и уже не причиняли боль. Как старые фотографии в пыльном альбоме.
|
|
|
Вытащив обе руки из-под одеяла, он ухватил Гермиону за талию и подтянул поближе к себе. Она приложила ладонь к его лбу:
– Небольшой жар еще есть. К вечеру должно пройти.
– Ты расскажешь мне, что происходило?
– Ничего такого, из-за чего у тебя был бы повод терзаться, – ответила она, укладываясь ему на грудь и разглядывая его губы. – Давай я принесу тебе заживляющий бальзам.
– Потом. Я… что-нибудь говорил?
– Иногда. Но ничего конкретного. Я же сказала – все твои секреты остались при тебе.
Он вспомнил ее мокрое от слез лицо. Не просто так же она плакала. Но в памяти ничего не отложилось – он был слишком погружен в свои переживания, чтобы отслеживать еще и состояние физического тела. И чем это тело занималось на протяжении тех тяжких шести часов. Он снова прикусил губы, и она тут же легонько стукнула его указательным пальцем по подбородку:
– Не делай так. Ты нанес им достаточный урон ночью.
Снейп заерзал на подушках, глядя на нее:
– Я хотел спросить… то, что ты сделала в самом конце… это было осознанно?
– А что я сделала? – подняла брови Гермиона, поглаживая его по подбородку кончиками пальцев.
– Энергетический разряд. Очень сильный. Я так понимаю, палочкой ты не пользовалась.
– Нет. Обе палочки все время лежали на столе.
– Это было осознанно? – настойчиво повторил он.
– Конечно. Или ты хотел, чтобы я оставила тебя там?
Он внимательно посмотрел на нее.
– Что произошло? – наконец, тихо спросил он. – Что ты слышала в самом конце?
– Ничего конкретного, – повторила она, но он услышал едва заметную дрожь в ее голосе. – Тебе было больно. Я пыталась вытащить тебя обратно, но ты не реагировал. А потом у тебя пропал пульс. Совсем. Разрывать контакт было нельзя. До палочки я бы не дотянулась. Использовала собственные ресурсы. Хорошо что их хватило.
|
|
|
Северус снова едва не закусил губы, но тут же прекратил под взглядом ее сощуренных темных глаз. И не побоялась ведь… Гриффиндор как он есть. У нее на руках опять погибал человек, и она не побоялась вот так использовать собственную энергию, хотя это могло и не сработать. Такие «вливания» чаще всего оказывали лишь кратковременное воздействие или вообще рассеивались безо всякой пользы, а расход энергии при этом шел колоссальный. Когда-то он и сам ставил такие эксперименты – и после таких «вливаний» кому-либо несколько дней валялся в кровати как выжатый лимон. Гермиона выжатой и обессиленной не выглядела, скорей, наоборот. Если верить словам Флитвика, то их магия теперь общая. Одна на двоих, и каждый из них может как использовать ее, так и пополнять запасы. И поэтому между ними рано или поздно должна была возникнуть такая связь, при которой они оба будут с легкостью читать друг друга безо всякой легилименции. Достаточно будет просто посмотреть, чтобы ощутить, что происходит с партнером.
Думала ли она об этом, когда решилась на этот... ритуал? Знала ли, что сумеет удержать его? Ведь любой другой человек вряд ли смог бы так тонко настроиться на него, чтобы по каким-то крохотным признакам и пульсу уловить, когда нужно вытаскивать, а когда отпускать.
И впервые в жизни мысль о том, что кто-то может настолько проникнуть в него, не пугала.
Удивительно.
Оторвав ее руку от своего лица, он прижал кончики ее пальцев к губам, а затем принялся рассматривать ладонь:
– Беспалочковой магией можно делать некоторые простейшие действия. Мы все умеем их делать еще с детского возраста, пока еще не научились контролировать свою магию. Ты развивала эти навыки?
– Немного. Чисто из интереса, чтобы проверить, где предел.
– И?
– Этой энергии без палочки хватает лишь на мелкие фокусы, – улыбнулась она. – Ну, и иногда на такие вот штуки, – она вложила свою руку в его ладонь, переплетя пальцы. Через мгновение он ощутил короткий импульс, пронзивший руку от ладони к плечу и согревший его изнутри. – Во всяком случае, у меня так. Наверное, такой могущественный чародей, как Дамблдор, мог гораздо больше. Я помню, как по взмаху его руки в Большом зале загорались или гасли все свечи. Я с трудом могу потушить лишь одну. А зажечь огонь не могу вообще.
|
|
|
– Твой вчерашний посыл был куда мощнее.
– Я была… скажем так, взволнована. Эмоции помогли. Возможно, слегка утратила контроль. Но я рада, что это сработало.
Он вспомнил этот обжигающий разряд, прокатившийся по всему телу, и ее не менее обжигающие губы на своей шее. Не будь он тогда так измучен всем тем, что вылезло из его памяти – уже бы отреагировал. Этого оказалось вполне достаточно не только для того, чтобы снова заставить биться сердце, но и чтобы снять тот блок, который он сам себе поставил несколькими днями ранее, запретив себе чувствовать какое-либо удовольствие. И теперь ему хотелось испытать это снова.
Гермиона с некоторым сожалением снова смотрела на его губы. Он поймал ее взгляд и поднял брови:
– Что, все так плохо?
– Нет, – снова улыбнулась она. – Я бы тебя поцеловала, но с такими губами нечего и думать. Ты голоден?
– Очень, – признал он, облизывая губы и морщась. И втайне надеясь, что не зря так изуродовал их и не выпустил ни единого крика. Зря надеялся, наверное – судя по состоянию горла и голосовых связок, он таки кричал. Много кричал. Но Гермиона смотрела на него с совершенно безмятежным видом, словно все это ничуть ее не смущало.
Да, кажется, заживляющий бальзам сейчас просто крайне необходим.
– Не вставай, если не хочешь, – сказала она, с трудом отрываясь от созерцания его губ. – Я могу принести тебе обед сюда.
– Я вполне в состоянии спуститься на кухню, благодарю, – несколько ворчливо отозвался Снейп, выпуская ее из объятий и выбираясь из-под одеяла. Она неопределенно хмыкнула, слезла с кровати, забрала со стола свою палочку, учебник и недописанное сочинение и отправилась на кухню – накрывать стол к обеду. Пока она возилась на кухне, Снейп привел себя в порядок, обработал губы бальзамом, на всякий случай прошелся поверх парочкой исцеляющих заклинаний, чтобы было быстрее. Долго всматривался в свое отражение в зеркале в ванной, пытаясь определить, есть ли в его облике какие-то внешние изменения после случившегося. Кажется, нет. Оно и к лучшему – ни к чему аврорам и Макнейру видеть, что с ним произошло.
|
|
|
За обедом он украдкой поглядывал на Гермиону, сосредоточившуюся на своей тарелке с пряным томатным супом. Сегодня она была в лиловом платье, а волосы слегка присобрала на затылке. Вроде бы внешне тоже никаких изменений. Но он не мог не ощутить, что разница все же есть, особенно по сравнению с тем, какой она пришла в этот дом. Она держалась иначе. Безо всякой боязни смотрела ему в лицо. Даже ее прикосновения к нему стали… откровеннее. Решительная. Бесстрашная. Изобретательная. И вместе с тем деликатная и нежная. Его едва не передернуло от мысли, что он, пусть и не совсем осознанно, пытался переделать ее под какие-то свои вкусы. Еще и имел наглость… или глупость… сравнивать ее то с Цисси, то с Лили.
Она подняла голову, глядя на него:
– Почему ты так на меня смотришь?
«Потому что мне нравится на тебя смотреть…»
– Решаю, не заняться ли нам сегодня окклуменцией. Давно не тренировались, – ответил Снейп, просто чтобы слегка задеть ее, не без удовольствия замечая вспыхнувшие и погасшие в ее глазах искры. Ни о каких тренировках он даже не думал. Во всяком случае, не в том состоянии, в котором он сегодня пребывал. Его все еще немного знобило после вчерашнего. И легкий туман в голове, который, судя по выпискам Гермионы, пройдет лишь на второй-третий день.
Она отодвинула от себя опустевшую тарелку:
– Ты невыносим. В кои-то веки ты дома – и думаешь только о тренировках.
Он ехидно приподнял бровь:
– У тебя на меня… другие планы?
Она ожгла его таким взглядом, что можно было и не спрашивать.
– Возможно, – ответила она, поднимаясь из-за стола, чтобы убрать посуду. Северус следил за движениями ее рук, пока она грациозно взмахивала палочкой, чтобы собрать все со стола и отправить в раковину. Раньше она делала все это руками. И мыла тоже вручную. Теперь же все делалось при помощи невербальных чар. Он подозревал, что некоторые вещи она делала по старинке не столько от неумения, сколько от нежелания отбрасывать свои маггловские корни, чтобы не забывать, кто она и откуда пришла. Но теперь, похоже, ей просто надоело возиться. Чары экономили массу времени.
– Читать этот нудный учебник я больше не стану, – предупредил он, когда она, покончив с уборкой, снова повернулась к нему.
– Разве я что-то говорила про учебник? – она бросила мимолетный взгляд в окно и невольно поежилась. – Я думала сходить куда-нибудь прогуляться, но погода как-то… не вдохновляет. Даже Гестия отказалась вылетать сегодня. Целый день спит.
|
|
|
Сова и впрямь спала в своей клетке, уютно распушив перья и сунув голову под крыло. Снейп, хоть и выспался, поймал себя на мысли, что и сам не прочь вернуться под одеяло.
«Что это со мной сегодня?.. »
Гермиона словно прочла его мысли. Что само по себе было удивительно. Обычно бывало наоборот. Склонившись к нему, она прошлась губами по его щеке и шепнула на ухо:
– Предлагаю заняться самым непростительным занятием, какое только можно изобрести в конце учебного семестра…
– Каким же? – уточнил он, изо всех сил стараясь сохранить серьезное лицо.
– Валяться в кровати и ничего не делать. И никаких учебников.
– Ничего не имею против.
Вернувшись в спальню, он заново разогрел их импровизированный обогреватель, бросил палочку на пол у кровати и с наслаждением растянулся на животе поверх покрывала, зарывшись головой в подушки. Пришедшая через несколько минут Гермиона притащила с собой еще несколько подушек и плед. Обустроив на кровати «гнездо», она накрыла его пледом и забралась к нему под бок. Опустила руку ему на спину:
– Почему ты никогда не переодеваешься дома во что-то более удобное? Например, свитер? Или халат?
Он взбил подушку под головой и подсунул под нее руки:
– Мы, кажется, уже как-то обсуждали мой выбор одежды. Какая разница, что на мне надето?
«Особенно вечером, когда ты все равно снимаешь с меня все…»
– Тем более… Если нет разницы, почему ты все время так одеваешься? – не отставала Гермиона. – Нет, я вовсе не пытаюсь диктовать тебе, что и когда тебе носить, – торопливо пояснила она, предупреждая его возможное недовольство. – Мне просто интересно, почему. Все время, что я тебя знаю, я видела тебя исключительно в черном. Тебе не кажется, что это несколько… мрачновато?
Снейп поразмыслил над этим некоторое время. Ему-то самому были вполне понятны мотивы. Помимо бедности, преследовавшей его все детские и школьные годы, было и то, что его мать, в какой-то момент совершенно переставшая за собой следить, вызывала у него страшное раздражение. Он вспоминал эти ужасные лохмотья, в которых она ходила дома, этот неухоженный вид – и старался уйти от подобного, насколько это было ему доступно. Вопрос в том, хочет он рассказывать какие-то личные моменты или нет. Особенно моменты, связанные с детством.
– Я правильно понимаю, краткий ответ, что я считаю такую одежду практичной и попросту к ней привык, тебя не устроит? – наконец, сказал он, повернув голову, чтобы видеть ее. – И тебе непременно хочется какой-то истории?
При упоминании об историях ее глаза заблестели. Вот же любопытная. Снейп усмехнулся, перевернулся на спину, закинул руки за голову, уставившись в потолок. Помолчав немного, заговорил:
– Моя семья была довольно бедной… как ты, должно быть, уже поняла по состоянию этого дома. В детстве я носил старую маггловскую одежду, которая часто была мне велика. Я был несказанно рад, что в Хогварце все носили школьную форму, и я… не выделялся. Дома же приходилось опять ходить в каком-то тряпье, потому что ничего другого не было, а форму… приходилось беречь. С тех пор терпеть не могу любые виды домашней одежды. Какой бы она ни была. Мне вполне удобно в том, что я ношу. Хоть на работе, хоть дома.
– Но почему всегда и только черное?
– В подростковые годы я уже самостоятельно выбирал себе вещи, – ответил он. – Выбирать приходилось в лавках подержанных вещей. Чтобы не выглядеть нелепо в разноцветных обносках, выбирал все одного цвета. Черный оказался наиболее приемлемым вариантом. И встречался чаще всего.
– Ну, а потом, когда ты уже закончил школу и начал работать?
– Тогда моим основным кругом общения было окружение Вольдеморта. Чистокровные волшебники. Продолжать носить что попало я не мог, но и позволить себе обширный гардероб, как Люциус или Эван – тоже. И тогда Теорус предложил мне прекрасную идею – он подобрал мне образ, в котором я ощущал себя… комфортно, и рекомендовал иметь всего несколько однотипных комплектов, которые можно легко комбинировать. Чтобы прилично выглядеть в любых обстоятельствах, необязательно держать полный шкаф одежды. Когда какая-то вещь изнашивалась, я просто покупал вторую такую же.
– Знаешь, когда я была на первом курсе, мы думали, что у тебя только один костюм, и ты его заколдовал, чтобы он не снашивался, – хихикнула Гермиона. – А еще твою мантию было видно с самого конца коридора, и мы разбегались по сторонам, как только тебя видели.
– Не так уж и быстро вы разбегались, – проворчал Снейп. – Я вечно спотыкался о вашу троицу в самых неподходящих местах.
Гермиона тоже улеглась на спину рядом с ним:
– Значит, мистер Твилфитт – твой давний друг? Неужели он тоже был Пожирателем?
– Теорус? Нет. Никогда не был. Я когда-то оказал ему услугу, и он в свою очередь не остался в долгу.
– Вы давно знакомы?
– Да. Пожалуй, давно. Нас познакомил Рэйлберт Мальсибер, если это можно было назвать знакомством.
Гермиона перевернулась на живот и оперлась на локти, глядя ему в лицо, чтобы он видел, как внимательно она его слушает. Возможно, в другое время он не стал бы рассказывать ей подобного, но после вчерашнего… Чего уж там.
– Мы пришли к Теорусу в магазин, – продолжил Снейп. – Нам нужно было сделать у него заказ. Помощницей в магазине тогда работала племянница Теоруса. Не помню как ее звали, кажется, Герта. Она была сквибом, и Рэйлберт это знал. В какой-то момент он повел себя… некорректно. Я бы даже сказал, грубо. Я попросил его вести себя сдержаннее. И он прислушался.
– Мальсибер? – удивилась она. – Я так понимаю, это он втянул тебя в компанию Пожирателей...
Он кивнул:
– Вроде того. Он специализировался на проклятии подвластия. Успел обработать часть министерских сотрудников, прежде чем кто-либо понял, что происходит.
– И он тебя послушался?
Снейп прикрыл глаза:
– Я уже тогда… умел быть убедительным. И Темный лорд привечал меня. Так что – да, Мальсибер меня послушался. И, насколько я знаю, больше Теорусу не докучал.
– Откуда такая уверенность? – чуть тише спросила Гермиона.
– После этого случая Теорус… стал моим наставником. Он учил меня правилам поведения, этикету. Многим вещам, которым я раньше не придавал значения и которым меня никто не учил ранее, но которые впоследствии сослужили мне службу. И не раз. Если бы инцидент с Мальсибером повторился – я бы знал.
– И ты стал его постоянным клиентом, – уточнила Гермиона. – Он сказал, что ты не изменяешь своим привычками покупать качественные вещи.
– О, дорогая, ты внимательна. Мне прямо льстит, что ты ловишь каждое слово в моих беседах, – улыбнулся ей Северус. Она придвинулась ближе и погладила его по груди, задумчиво глядя куда-то мимо его головы. Снейпу до смерти хотелось знать, о чем она сейчас думает, но он обещал больше не прощупывать ее, а спрашивать напрямую ему казалось нетактичным.
– Раз уж у нас опять начался вечер воспоминаний, может, и ты расскажешь мне что-нибудь? – снова заговорил он, переворачиваясь на бок и укладываясь поудобнее. Она обняла его за пояс:
– Даже не знаю… Я пытаюсь вспомнить, что же такого интересного было в моей жизни, и… как-то не очень получается. Точнее, тебе такое вряд ли будет интересно.
– Не скромничай, – фыркнул он. – Кто там улетал из Гринготтса на драконе?
– Ну… На самом деле, это было очень страшно, но к этому моменту с нами уже случилось столько всего, что мы привыкли к страху. И вообще ко всему привыкли.
– Я так понимаю, говорить об этом последнем годе ты не хочешь.
– Да нет, я не против, – она подложила свободную руку под голову, другой по-прежнему обвивая его талию и поглаживая его по спине. – Но никаких особых подвигов я вроде бы не совершала, это Гарри был героем, а мы так… на подхвате.
– По-моему, ты слишком привыкла быть в его тени, – сухо отметил он. – Как преподаватель считаю своим долгом сообщить, что твои способности в моем классе впечатляли меня куда больше, чем способности Поттера.
– О, да вы никак снова хвалите меня, профессор? – ухмыльнулась она. Он театрально закатил глаза в ответ. – Мне просто нравилось учиться. И все еще нравится. Я была в восторге, когда пришло письмо из Хогварца… и когда увидела первые учебники. И когда впервые взяла в руки палочку. Мои родители были очень рады.
– А… где они сейчас? – вдруг запоздало вспомнил Снейп. Ведь и правда… Он же знал, что у нее есть родители. Пусть и магглы. Она ни разу не говорила о них. Неужели и с ними что-то произошло в этой войне?
Ее пальцы на мгновение впились в его спину сквозь рубашку и вновь расслабились:
– Я наложила на них заклятие забвения и отправила в Австралию. Чтобы Вольдеморт не мог до них добраться. Я надеялась, что после экзаменов найду хорошую работу, заработаю денег и найду их. Не знаю пока, как это получится. И получится ли.
Он сглотнул. Похоже, она привязана к своим родителям куда сильнее, чем он был привязан к своим, раз намеревалась их искать и восстанавливать с ними контакт.
– Возможно… я мог бы с этим помочь, – негромко произнес он, не зная, что еще сказать. – Когда ты решишь найти их.
Она снова погладила его по спине:
– Спасибо, Северус…
– Ну, так что, неужели ваша троица больше нигде не отличилась за эти семь лет? – с легкой усмешкой повторил он, чтобы отвлечь ее от мыслей о родителях. Ему не хотелось, чтобы она сейчас начала грустить. Уж лучше глупая болтовня о школьных подвигах, чем это. – Судя по тому, что я уже слышал, вы ни дня не могли прожить, чтобы не влезть куда не надо. Ну-ка, дорогая, карты на стол – что еще вы успели натворить за моей спиной?
– Да вроде бы ничего такого, – улыбнулась она. – Про Оборотное зелье на втором курсе ты знаешь. Для чего мы его использовали, я тебе все равно не скажу – до сих пор поражаюсь, как мы не попались. Дай-ка подумать… на третьем курсе мы, кажется, ничего такого не затевали. Мне было не до того, чтобы куда-то влезать – у меня было больше предметов в расписании, чем я могла потянуть. Профессор Макгонаголл дала мне времяворот, чтобы я могла все успевать.
– Этого я не знал.
– И никто не знал, кроме меня, нее и Дамблдора. Ну, ребятам я потом сама сказала, уже в конце года. Жуткая штука. Этот времяворот едва не свел меня с ума, да еще дементоры вокруг школы…
Внезапно до него дошло. Третий курс. Дементоры. Сириус Блэк. И его внезапное исчезновение из башни, куда его заперли после того, как Снейп поймал его.
– Так вот как вы помогли Блэку сбежать! И не вздумай отпираться, я еще тогда знал, что это вы, просто не понимал, как. Значит, времяворот?
– Давай не будем про это, – сказала она, посерьезнев. – Я уже вижу по твоему лицу, что с тобой на эту тему лучше не говорить.
– Почему же… Мне весьма интересно. Я ловлю беглого преступника, а вы его выпускаете прямо у меня под носом, да еще отправляете меня в нокаут тройным экспеллиармусом, – пробурчал он, и впрямь начиная сердиться. Все-таки некоторые моменты из прошлого оставались слишком болезненными, чтобы вот так сразу их отпустить. Все, что было связано с Мародерами, до сих пор вызывало у него приступ тошноты.
– Северус, он же был невиновен в том, за что его посадили, – попыталась урезонить его Гермиона. – Ты это знаешь не хуже меня.
– Знаю. Но то, что он и его дружки вытворяли в школе, вполне тянет на отдельный приговор.
– Мы ведь сейчас не об этом. В школе многие делают глупости. И не понимают, что эти глупости могут быть жестокими… и бесповоротно меняют чью-то жизнь.
Ну да. Крыть ему было, в принципе, нечем. Хоть он и не участвовал во всем, что делали его собственные дружки за годы учебы в Хогварце – он молча смотрел на это и ничего не говорил. Так же, как Люпин, который крайне редко участвовал в забавах Поттера и Блэка – но тоже никогда их не останавливал, даже если их заносило сверх меры.
Гермиона придвинулась к нему вплотную и провела кончиками пальцев по его лицу:
– Кажется, твои губы уже зажили…
И прежде чем он успел отреагировать на такую резкую смену темы, поцеловала.
Какая, однако, находчивая. Стоило ей это сделать, как у него начисто пропало желание что-то обсуждать или злиться. О, Мерлин, до чего же хорошо – вот так лежать, целовать ее и ни о чем не думать. И ласки необязательно должны быть возбуждающими. Наверное, надо было столько лет отказывать себе во всем, сознательно отрезать себя от общения с женщинами, чтобы теперь иметь возможность сполна наслаждаться подобными отношениями. Это он-то, который в принципе никогда не считал себя способным на такое. И тем более не считал себя достойным.
Воистину невероятный подарок судьбы.
Северус оторвался от ее губ, погладил ее по волосам и крепче прижал ее к себе. Она вжалась лицом ему в шею, щекоча ресницами по коже.
– Слушай, сколько тебе лет? – вдруг спросил он. Гермиона издала едва слышный смешок:
– Боишься, не попал ли под статью?
– Нет, раз обряд поручительства сработал, значит, ты была совершеннолетней на тот момент. Но раз ты пользовалась времяворотом, то могла накрутить себе дополнительный год.
– Даже чуть больше, – она вздохнула. – Я пришла в Хогварц в 12, а не в 11. С учетом времяворота мне двадцать с небольшим… А тебе сколько?
Он поморщился:
– А мне обязательно отвечать?
– Я же ответила.
– Почти тридцать девять. Гожусь тебе в отцы.
Гермиона поцеловала его в шею, мягко касаясь губами белых шрамов:
– Со сверстниками мне все равно было скучно.
– А со мной нет? – усмехнулся Снейп, поглаживая ее по спине.
– С тобой – нет, – она выдохнула ему в шею. – Но мне немного жаль, что ты отказываешься и дальше читать мне вслух.
– О, я уверен, ты справишься с историей магии и без меня.
– Я справлюсь, конечно. Просто… мне нравится слушать твой голос. А ты чаще молчишь.
Он ощутил, как сердце на миг запнулось в груди, а затем забилось быстрее, разгоняя по венам приятное тепло. Кажется, ни одна женщина не говорила ему ничего подобного. Порой они восхищались какими-то его навыками или его интеллектом… и все. И он понятия не имел, что отвечать в таких случаях. И как реагировать. Все ответы, которые сейчас приходили ему в голову, были неуместны ни по формулировке, ни по тону. Ее слова глубоко тронули его. За годы преподавания он пользовался голосом и интонацией исключительно для донесения нужной информации до учеников, но чтобы кому-то нравилось его слушать? Не информацию, которую он излагал, а сам звук его голоса?
Неужели он действительно может быть кому-то настолько небезразличен? Да не просто кому-то – ей?
«После того, что она сделала для тебя этой ночью – ты еще сомневаешься? » – прошелестело изнутри.
К счастью, она, кажется, и не ждала от него какого-то ответа. Просто отстранилась немного, придержала его за подбородок и поцеловала в губы еще раз.
Как сладко кружится голова… И останавливаться уже не хочется.
Ее пальцы неторопливо расстегнули пуговицы на его рубашке, пробрались внутрь и легко, едва касаясь, заскользили по коже, вверх к шее, вниз, на грудь, к животу, снова вверх. Он подозревал, что она – неосознанно либо же намеренно – все-таки пользуется беспалочковой магией сейчас. А иначе как объяснить то, что даже от таких легких и относительно невинных прикосновений он начинал терять голову? Он помнил, как она выгибалась и стонала под его руками всякий раз, как он ласкал ее, но как-то не думал, что может наступить момент, когда и ему самому захочется сделать так же. Даже при том, что любые ее прикосновения и без того были приятны ему с самого начала. Каждое касание этих теплых тонких пальчиков, каждая линия, прочерченная ими по его телу, вызывали незамедлительный отклик где-то глубоко внутри. Будто где-то совсем рядом проходил мощный источник энергии, задевая лишь слегка, чтобы отреагировали нервные окончания.
– Так нечестно, – пробормотал он под ее губами.
– Что именно?
– То, что ты делаешь.
– А что я делаю?
– Беспалочковая магия в таких… делах… это нечестно.
Она смешно сморщила нос:
– Северус… если бы я использовала сейчас магию, было бы… так.
Она прижала ладонь к его спине и дала разряд – гораздо более слабый, чем было ночью, но все равно вынудивший его непроизвольно двинуть бедрами и плотнее вжаться в ее тело.
– А это тем более нечестно, – сообщил он ей, глядя в эти лукаво блестевшие глаза. Она повела бровями:
– Но ты хочешь еще, признай.
Он хотел. Но признаться в этом означало признать, что она имеет над ним определенную власть. Он и так подсел на ее прикосновения как горький наркоман. Это стало ясно еще тогда, когда она целых две недели не дотрагивалась до него. Если же эффект от этих прикосновений усилится… Это сильнее проклятия подвластия. Мало кто способен противиться физиологии. Он может выставить сколько угодно блоков. И контролировать себя от и до. Но сопротивляться подобному, как мог сопротивляться заклятию Imperius, он вряд ли сумеет. Здесь работали совсем другие центры и процессы.
Как хорошо, что никакие Пожиратели и никакой Вольдеморт не додумались до подобного…
Она качнула головой, словно в ответ на его мысли:
– Северус, неужели ты думаешь, что я настолько подлая, чтобы использовать это намеренно и против твоей воли? Ночью это была вынужденная мера.
Снейп сдвинул брови. Нет, он так не думал. Но это в очередной раз показывало, насколько он уязвим перед ней. Возможно, она и сама не осознавала этого. Хоть и была не менее уязвимой перед ним. Во многих аспектах он был куда сильнее нее и не раз это подтверждал. Вопрос в том, может ли он позволить себе быть уязвимым здесь и сейчас. В этой комнате. Наедине с ней.
– Только если попросишь, – шепнула она, поглаживая его по бедру. Да, теперь он чувствовал разницу. То, что излучали ее руки, не было целенаправленной магией. Всего лишь желание подарить ему нежность. Целенаправленный посыл ощущался сразу. И сметал все выставленные им заслоны в один момент.
Впрочем, сейчас не нужно ни заслонов, ни посылов. Он и так уже был готов ко всему.
– Учти, я могу сделать с тобой ровно то же самое, – предупредил он на всякий случай, хоть и понял уже, что без его разрешения она не станет это делать. Она тронула губами его подбородок:
– Тебе не нужно применять магию, чтобы вызвать у меня аналогичные ощущения… ты и так их вызываешь… безо всякой магии.
Еще одно откровение. Хотя, если так подумать – разве он не знал этого раньше? Разве не видел? Не чувствовал? Одних издаваемых ею звуков в этой комнате было вполне достаточно, чтобы это понять.
И знал, и видел, и чувствовал. Но не придавал этому никакого значения. Ему достаточно было списать все на банальное желание физической близости.
Снейп смял в пальцах текучую мягкую ткань ее платья и потянул подол вверх. Если и есть какой-то минус в этих бесконечных длинных юбках, так это невозможность сразу и быстро от них избавиться, когда у него уже нет терпения разбираться с одеждой. Гермиона села, легко завела руки назад, сама расстегнула платье и принялась стаскивать его через голову. Он смотрел, как она это делает, машинально расстегивая манжеты и сбрасывая рубашку с плеч. По комнате плавали синие зимние сумерки, и этот тусклый свет делал его жену еще более соблазнительной, чем обычно. Снейп обвил рукой ее талию и потянул на себя. Она словно невзначай провела обнаженной грудью по его телу снизу вверх и, опрокинув его на спину, улеглась сверху. Пригладила его волосы обеими руками:
– Ты так на меня смотришь, словно видишь впервые. Что-то не так?
– Отнюдь, – он облизал губы, поглаживая ее по бедрам. Что он вообще хотел сказать? Когда она так восхитительно ерзала сверху, у него начисто отключалась способность думать и говорить. А когда она принялась соскальзывать вниз по его телу, оставляя там и сям легкие, дразнящие поцелуи и стаскивая с него все, что на нем еще оставалось – он вообще забыл обо всем на свете. И его уже не заботило, что сейчас он был крайне уязвим. Всякий раз, когда она так делала, он неизменно проигрывал в борьбе за самоконтроль, а сегодня и подавно. Его срывало и уносило куда-то в темноту, до мерцающих звезд и выше, пока она, уже не стесняясь ни своих порывов, ни действий, плавными, мягкими движениями рук, губ и всего тела снимала с него один защитный слой за другим, добираясь до самых сокровенных глубин.
Будто стоять в самом центре огненного вихря, когда пламя облизывает кожу, но не причиняет вреда.
Будто проваливаться в бездну и одновременно взмывать в такое же бездонное небо, раскинув руки, задыхаясь.
Мир останавливался. Мир исчезал. Мир сжимался до очертаний их сплетенных тел. Молнии по оголенным нервам и огонь в крови.
Невыносимое, острое, горячее наслаждение, от которого впору потерять сознание, захлестывает его с головой, и он уже не может сдержать стон. О, боги, только бы это не прекращалось…
Будто он спал беспробудным сном все эти годы… и вдруг проснулся.
Гермиона, тяжело дыша, прилегла к нему на грудь, обхватив его голову обеими руками. Он лежал, невидящими глазами уставившись в потолок, не ощущая своего тела. Ни мыслей, ни слов, ни сравнений. Чувствовать себя настолько… желанным… было…
…невероятно.
Отдышавшись, она снова приподнялась над ним, легонько тронула губами его губы и заглянула ему в глаза:
– Ты жив?
Он мотнул головой, приходя в себя:
– И ты хочешь мне сказать, что не воспользовалась… никакими чарами?
– А ты хочешь мне сказать, что не почувствовал бы, если бы это было так? – прищурившись, поддела она его. Он отрешенно провел руками по ее спине, закрыв глаза. Это были не чары, разумеется, он знал это. Никакими чарами такое сотворить не под силу.
Просто впервые за все это время они занимались не сексом, а… любовью.
Великий Мерлин, когда это случилось?..
Гермиона улеглась рядом с ним и пошарила рукой по кровати, ища отброшенный куда-то плед. Какое-то время они так и лежали в обустроенном ею гнезде из подушек, затем Снейп нашел ее руку и слегка сжал, ладонь к ладони. Ему хотелось сказать ей что-нибудь, как-то выразить это непонятное смятение и эти странные, непривычные чувства, заполнявшие грудь и голову, но подходящих слов он так и не нашел. Поэтому они лежали в полном молчании, слушая дыхание друг друга. Наконец, Гермиона снова повернулась на бок и прижалась к нему.
– Если мы собрались спать, то я бы предпочла залезть под одеяло, – пробормотала она. – К утру опять будет холодно.
Северус хмыкнул. Вставать решительно не хотелось, а забраться под одеяло, лежа поверх него, требовало некоторых усилий и определенной ловкости. Делать это при помощи волшебства тем более не было никакого желания – его палочка лежала на полу возле кровати, и тянуться за ней ему было откровенно лень. Он сел и потянул одеяло с ее половины кровати. Гермиона захихикала, пока он тащил и дергал из-под нее одеяло, одновременно пытаясь залезть под него, только бы не вставать. Когда ему, наконец, это удалось, она подобрала ноги и тоже нырнула под одеяло. Лишние подушки, плед и покрывало теперь смятой кучей лежали на полу. Снейп, обычно никогда не допускавший подобного бардака, только махнул рукой, откинулся на свою подушку и, обняв Гермиону за плечи, привлек ее к себе. Она томно вздохнула. Он чувствовал, как она улыбается.
– Что такое? – спросил он, прижимая ее к себе чуть крепче.
– Ничего, – ответила она, обнимая его за пояс под одеялом. – Просто мне хорошо. Даже жаль, что тебе завтра опять на работу.
– Хорошенького понемножку, миссис Снейп, – шутливо осадил ее он. – Не то скоро надоест.
– Это вряд ли. Я верю в твою изобретательность, – она сладко потянулась, укладываясь поудобнее под его рукой. – Спокойной ночи.
Он погладил ее плечо, чуть повернул голову, чтобы поцеловать – куда дотянется. Она сонно выдохнула ему в шею, уже засыпая:
– И почему мне с тобой так хорошо?..
Северус закрыл глаза, прислушиваясь к своему сердцебиению, постепенно выравнивавшемуся под ее теплым дыханием.
«Потому что я люблю тебя…»
|
|
|
