 |
ВОЛЧЬЯ ПЕСНЬ 3 страница
|
|
|
|
Я стоял над ним. Над волком. Он уставился на меня, высунув язык, оскалив зубы у моей ноги.
— Ты никогда его не получишь, — поклялся я. — Ты никогда не станешь Альфой. Ты проиграл. И теперь умрешь. Впустую.
Мост начал разваливаться, дощатый пол треснул, и большая трещина побежала по стене, когда дерево раскололось. Стены и потолок начали смещаться влево, мост мог вот-вот рухнуть.
Собрав остатки всех своих сил, я снова побежал.
Каждый шаг причинял боль, руки безвольно болтались по бокам.
Но не хотелось умереть здесь. Только не с ними. Только не так.
Я защитил свою стаю от них. Джо найдет меня. Все будет хорошо.
Ближе к концу моста я споткнулся.
Доска в полу подломилась, ударив меня по голени.
Я упал, повернувшись так, чтобы приземлиться на плечо, и не удариться лицом.
Волк рычал позади меня, а мост все рушился.
Голос зашептал у меня в голове:
«Вставай».
«Мы почти на месте, но тебе нужно встать».
«АльфаБратЛюбовьСынСтая вставай вставай вставай».
«Мы любим тебя».
«Ты нам нужен».
«Ты наш Альфа, и тебе нужно ВСТАТЬ».
«ВСТАВАЙ ВСТАВАЙ ВСТАВАЙ ВСТАВАЙВСТАВАЙВСТАВАЙВСТАВАЙ…».
Я поднялся, потому что сделал бы ради них все, что угодно.
Все тело болело, но я встал.
Мост сильно накренился, крыша обрушилась, так низко, что я мог бы дотянуться и коснуться потолка.
Я преодолел оставшееся расстояние, сделав пару шагов, и в тот момент, когда мои ноги коснулись грунта, мост рухнул в ручей внизу, исчезнув в облаке пыли.
Раздался громкий крик, идущий по узам, нитям, которые протянулись между нами, крик ужаса: «нет нет нет ОксОксОкс НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО ОКС…».
И я ответил:
— Привет, Джо, — потому что никто другой не кричал бы так обо мне, никто другой не жаждал бы так отчаянно услышать мой голос.
|
|
|
И песнь, которую он завыл была чудесной, наполненной таким зеленым облегчением, что у меня защипало в глазах.
Она эхом отзывалась в деревьях вокруг меня. Он был близко. Так близко.
Мне нужно было его увидеть. Чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Чтобы сказать ему, как мне жаль. Сказать, что я не хотел оставлять его. Что единственное место, где мне всегда хотелось быть — рядом с ним. Все, чего мне хотелось, — чтобы он был в безопасности. С того самого первого дня на грунтовой дороге, когда он говорил и двигался словно маленький «торнадо», все, чего мне всегда хотелось, — убедиться, что с Джо Беннетом больше ничего не случится.
Он шел за мной.
Я попытался сосредоточиться на остальной стае, чтобы удостовериться, что с ними все в порядке, но Джо был ошеломляющим. Все было им. Он был всем. Кроме него я больше ничего не слышал, не видел и не ощущал.
Я, спотыкаясь, спустился в русло ручья так осторожно, как только мог. Обломки моста валялись в воде, повсюду были разбросаны груды досок и гвоздей. Я их больше не чувствовал. Ричарда. Осмонда. Омег. Уже нет. Яд исчез.
Мои ноги коснулись воды, ботинки и штаны промокли.
Теперь я слышал.
Стаю.
Джо.
Я начал карабкаться вверх по склону русла ручья. Кровь капала с моих рук в грязь, но все было в порядке. Все было хорошо. Еще немного и я буду дома.
Я добрался до вершины.
И тогда он появился. Белый волк с красными глазами. Всего в нескольких ярдах от меня.
Раздался характерный хруст костей и мышц. И Джо встал, наблюдая за мной широко распахнутыми глазами, на нем не было ни нитки одежды.
— Окс, — начал он. Голос его был хриплым и срывающимся. — Я думал… Я думал…
Поэтому я сделал шаг к нему и заговорил:
— Нет, все в порядке. Все в порядке, клянусь тебе, с ним покончено, все кончено, уверяю тебя, Джо. Прости. Прошу, не сердись. Пожалуйста, не сердись на меня. Мне жаль, прости, я…
|
|
|
За спиной прогремел взрыв.
Я резко обернулся.
Остатки моста разлетелись на куски, когда наполовину обратившийся Ричард Коллинз взметнул из-под обломков и через миг приземлился прямо передо мной, все его тело было сплошь окровавленным и искалеченным, когти выпущены.
Опустив одну руку на плечо, он притянул меня к себе.
— Альфа, — прорычал волк мне на ухо.
А затем пронзил другой рукой — когти вспороли кожу живота, протыкая до тех пор, пока вся его рука не оказалась внутри меня.
Позади раздался душераздирающий крик.
Я еще никогда не слышал, чтобы Джо так кричал.
Сердце разрывалось, даже когда Ричард Коллинз вырвал руку из моего тела.
Я закашлял, не понимая, что только что произошло.
Опустил взгляд.
Из меня хлестала кровь.
Часть внутренностей болталась снаружи — мокрая и красная, мясистая на вид масса.
Я вновь поднял глаза. Двигаясь, словно в замедленной съемке.
Внезапно навалилась сильная усталость.
Ричард отступил на шаг, когда я рухнул на колени. Изо рта потекла кровь.
Ричард Коллинз откинул голову назад. Затем наклонил ее сначала в одну сторону, потом в другую, разминая шею.
Раны на его теле начали заживать.
А когда Ричард открыл глаза, они полыхали красным цветом Альфы.
На несколько долгих секунд он получил то, чего так жаждал. То, что начал много лет назад, наконец подошло к своему логическому концу.
Ричард Коллинз взревел.
И я прочувствовал этот рык до мозга костей.
Это был сильный звук.
Необычайно мощный.
Но он оборвался, стоило Джо Беннету выпустить когти и положить руки по обе стороны лица Ричарда Коллинза, а затем оторвать его голову от плеч.
Ричард рухнул на колени, повторяя мою позу.
С той лишь разницей, что у меня кровь шла из раны на животе.
Он же истекал кровью, что фонтанировала из рваного обрубка шеи.
Перед глазами стало расплываться. Абсолютно все.
Я не мог сглотнуть.
И вряд ли был в состоянии сделать еще один вдох.
Джо уронил голову Ричарда на землю, а мне захотелось спросить, почему он двигается так медленно. Он был Альфой, но казалось, будто он под водой, и я не понимал почему.
Ричард упал на спину.
Я сделал то же самое.
Прежде чем моя спина коснулась земли, меня подхватили чьи-то руки, не давая больно удариться.
|
|
|
Я моргнул, когда меня мягко опустили. Звезды наверху казались такими яркими.
И луна. О боже, луна. Хотелось, чтобы она была полной. Потому что полнолуния были моими любимыми фазами луны.
Лицо Джо приблизилось, заслонив ее. Я решил, что это нестрашно, ведь любил его лицо сильнее, чем луну.
Я попытался сказать ему об этом, потому что он плакал, но оказался не в силах отыскать слова.
Тем более мы с ним находились под водой. Вряд ли нам стоило разговаривать.
Его губы шевелились, он кричал и плакал, но я не мог разобрать слов. Я слышал его, правда это звучало у меня в голове и отдавалось в груди, и Джо твердил: «нет» и «пожалуйста», и «ты не можешь так поступить я не позволю тебе сделать это ты слышишь меня ты слышишь меня Окс ты мой Окс и я ни за что и никогда не отпущу тебя я никогда не отпущу тебя ты нужен мне ты нужен мне больше всего на свете потому что я люблю тебя я люблю тебя Окс пара я люблю тебя ты мой дом дом дом и без тебя я никогда не буду в порядке».
Были и другие.
Толпились по краям моего размытого поля зрения.
Они тоже плакали и кричали, чтобы кто-нибудь что-нибудь сделал, лишь бы исправить случившееся, пожалуйста «исправьте это мы не можем потерять его это не может закончиться так только не так». Их было так много, все их голоса сливались воедино, повторяя: «почему он так сильно истекает кровью о боже он не может умереть он не может оставить нас АльфаАльфаАльфа ты нужен нам здесь мы твоя стая как ты можешь оставлять нас ОксОксОкс не уходи пожалуйста не уходи ты мой сын ты мой брат ты мой друг ты моя любовь».
Они говорили и говорили, и говорили…
Альфа.
Альфа.
Альфа.
Один голос прорвался сквозь гул остальных. Вознесся над бурей, мой маленький «торнадо».
Он твердил:
«я не позволю этому так закончиться»
«только не так»
«слышишь меня? »
«ОксОксОкс»
«это не станет нашим концом»
«будет больно»
«и ты это почувствуешь»
«но ты должен бороться»
«бороться»
«ради себя»
«ради стаи»
«и ради меня»
«ОксОксОкс»
«мне нужно, чтобы ты боролся ради меня»
Мне так много нужно было ему сказать.
|
|
|
Накопилось так много того, что мне давно следовало сказать ему.
Осталось столько всего, что я так и не смог для него сделать.
Ему нужно было знать.
Знать, что он значит для меня.
Знать, как много он для меня сделал.
Я заставил себя открыть глаза.
Сделал булькающий вдох, кровь брызнула изо рта. Я подавился, но пересилил ощущение.
Посмотрел на Джо и пробормотал:
— Спасибо, что выбрал меня.
По его щеке скатилась слеза.
— Нет, — ответил он. — Прошу. Ты не можешь, ты не можешь, ты не можешь. Я всегда буду выбирать тебя.
А потом его глаза стали такими красными, что я подумал, он сгорает изнутри.
На его лице проступила шерсть, белая, как снег.
Джо опустил голову, открыв рот, из десен показались клыки.
Я никогда не видел более красивого волка.
Я устало закрыл глаза.
Между плечом и шеей вспыхнула яркая обжигающая боль, но она была зеленой, такой невероятно зеленой, что я не потрудился сделать еще один вдох.
Поэтому перестал дышать вовсе.
И умирая, улыбался кровавой улыбкой.
ГЛАВА 33
ВОЛЧЬЯ ПЕСНЬ
Я открыл глаза.
Надо мной висела полная и круглая луна.
Я приподнял голову.
И понял, что нахожусь на поляне посреди леса.
Я знал это место. Знал его, потому что оно было моим.
Это был мой дом.
Я сел посреди поляны.
Трава казалась теплой на ощупь. Словно была живой.
И такой зеленой.
Я сделал глубокий вдох.
Ощутил запах деревьев.
Услышал, как листья трепещут на ветвях.
Зарылся пальцами в землю.
В полумиле от меня пробежал кролик, продираясь сквозь заросли.
Я не знал, каким образом его услышал, тем не менее мне это удалось.
Я поднялся на ноги.
Что-то приближалось.
Я чувствовал это по вибрации в воздухе.
По тому, как лес, казалось, склонился вокруг него.
Кто бы это ни был, он определенно являлся королем леса.
Из-за деревьев донесся вой, какого я никогда раньше не слышал.
Песнь, которую он пел, заставила меня содрогнуться до мозга костей.
Это была сама любовь. И надежда. И страдание. И все ужасные, прекрасные вещи, которые когда-либо случались со мной. И с моими.
Откинув голову, я запел в ответ.
И вложил в свою песнь все, что чувствовал.
Потому что не знал, сплю ли я.
Я испытывал боль, но болело мое сердце.
Наши песни переплелись. Гармонично звуча в унисон. Став единым целым.
Я никогда раньше так не выл. И надеялся, что однажды смогу снова.
В затылке запульсировало.
Это чувство превратилось в тягу и с каждой секундой только усиливалось.
Мое зрение заострилось. Десна зачесались. Руки задрожали.
Тяга стала еще сильнее, и захотелось бежать.
Охотиться.
Кормиться.
Ощутить землю под своими лапами, почувствовать вкус ветра на языке.
|
|
|
Я поднес руки к лицу.
Пока я смотрел на них, это напряжение в моем затылке стало невыносимо-острым, а из кончиков пальцев выскользнули когти — свирепые черные крючки, сверкающие в свете луны.
Король приближался.
Теперь я мог его слышать. Негромкие шаги. Дыхание через нос.
Скоро он появится.
Я опустил руки.
Шумы вокруг меня стихли, все умолкло.
— Привет, — произнес я.
Лес затаил дыхание.
На поляну вышел огромный волк.
Белый с черными пятнами на груди и спине. Он был спокоен, держался с достоинством, царственно, каждый свой шаг делал обдуманно. Этот волк стал больше, чем был при жизни. Мои глаза жгло. Горло перехватило. Боль в сердце усилилась.
Потому что это не было сном.
И не было явью.
Скорее всего я умер, либо весьма близок к этому.
Передо мной стоял Томас Беннет, его голова застыла на одном уровне с моей.
— Прости, — выдавил я.
Волк фыркнул и подался вперед, положив шею мне на плечо, голова обвилась вокруг моей спины, притягивая ближе.
Я прижался к нему, уткнувшись лицом в грудь.
От него пахло лесом. Сосной и дубом. Летней прохладой и зимним ветром. Я никогда прежде не чувствовал от него такого запаха, не так, как сейчас. Не так сильно.
Томас позволил мне побыть рядом с ним, ожидая, пока я перестану дрожать. Он был теплым. Я чувствовал себя в безопасности.
В конце концов я успокоился.
Отстранился, его голова коснулась моего уха.
Томас сел передо мной, стуча хвостом по земле.
Он ждал.
Я опустил взгляд на свои руки. Что я мог ему сказать? Как объяснить словами, чтобы он понял, до чего мне жаль? Я должен был сделать больше, чтобы сохранить его стаю единой. Пусть и думал, что сделал все, что мог. Я лишь хотел, чтобы все они были в безопасности. И поступал так, как считал правильным. Как описать свою злость на монстра, посмевшего прийти, чтобы забрать у меня все, украсть меня у людей, которых я любил больше всего на свете. Как объяснить, что сын Томаса был единственным человеком, с которым я мог себя представить рядом.
И что сам Томас был рядом со мной, когда я больше всего в нем нуждался.
Как мой друг.
Как член моей стаи.
Как мой Альфа.
Как мой отец.
Я поднял на него глаза.
Если бы волк умел улыбаться, то думаю, выглядело бы это именно так.
— У меня есть выбор, верно? — спросил я.
Он склонил голову набок, глядя на меня.
— Пойти с тобой, — пояснил я.
Томас оглянулся в сторону леса. Теперь там появилось какое-то движение. Среди деревьев я расслышал звуки других волков. Тявканье. Лай. Пение. Вой. Их были десятки. Может быть, сотни.
Они звали меня. Пели мне: «Мы здесь мы готовы когда ты соберешься стая и сын и брат и любовь мы готовы и мы можем ждать столько сколько нужно».
Томас повернулся ко мне.
— Или же вернуться обратно.
Он снова фыркнул.
— Мой папа сказал, ко мне будут дерьмово относиться, — произнес я. — Перед тем, как ушел от нас. Ты знал об этом?
Томас тихонько заскулил.
— Так и сказал. Сказал, что я просто тупой старина Окс, к которому всю жизнь будут дерьмово относиться. Но он оказался не прав.
Волки в лесу завыли.
— Он оказался не прав, — повторил я. — Потому что Джо нашел меня. И привел к тебе. Ты дал мне цель. Дал мне дом. Целую стаю. Семью.
Глаза волка стали влажными и яркими.
— Ты мой отец, — сказал я, хотя голос сорвался. — Во всех отношениях, пусть и не по крови.
И тогда я ощутил ее. Связь. Нить, которая протянулась между нами даже после смерти. Она была не настолько крепкой, как раньше, и, вероятно, никогда не будет, пока я еще жив, но она была.
И по ней пронесся шепот.
Самый тихий из голосов.
— Позаботься о них ради меня, сын мой.
Томас Беннет подался вперед и прижался носом к моему лбу.
И я выдохнул:
— О…
* * *
Я открыл глаза.
И понял, что нахожусь в комнате, погруженной во мрак.
Со всех сторон меня обдавало жаром.
Я чувствовал себя в безопасности, мне было тепло.
Но присутствовало и еще что-то. Нечто большее.
В комнате раздавались тихие удары, накладывающиеся поверх друг друга.
Некоторые звучали в унисон.
Другие — нет.
Но все они были медленными и мелодичными.
Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что это.
Сердцебиение.
Я слышал, как бьются сердца.
Различал их одно за другим.
Со мной в комнате было десять человек.
Их должно было быть одиннадцать.
Их должно было быть одиннадцать.
Их должно было быть…
— Тише, — прошептал голос у моего уха. Прохладная рука коснулась разгоряченного лба, убирая с него волосы. — А то разбудишь остальных.
— Я даже слова не сказал, — слабо пробормотал я.
— Знаю, — произнесла Элизабет. — Но тебе и не обязательно это делать. Больше нет.
Я понимал, что она имеет в виду. И почему она об этом говорит. Но это казалось невозможным.
И я знал чьего сердцебиения не доставало.
— Джо? — спросил я.
— Закрой глаза, — произнесла она мне на ухо. — Потому что теперь все по-другому, и ты должен найти способ сохранить свою человечность. Закрой глаза, Окс. И слушай.
Я так и сделал.
Я много чего слышал.
А чувствовал и того больше.
Слышал сердцебиение моей стаи, что лежала вокруг меня на полу гостиной в доме в конце переулка. Вокруг нас были разложены подушки и одеяла, и все свернулись калачиком друг напротив друга, каким-то образом дотягиваясь и соприкасаясь, волки вокруг людей. Я находился в центре. Элизабет лежала рядом с моей головой. Справа от меня было пустое место.
Я слышал их дыхание.
Тихие вздохи, которые они издавали во сне.
Я принюхался к ним. Пот, грязь и кровь, но под всем этим улавливался лес и деревья, солнечный свет, просачивающийся сквозь полог листьев, и этот особый запах, что бывает прямо перед грозой, резкий и землистый.
Но присутствовал и другой запах. Более тонкий, заложенный в каждом из них.
Я узнал его, потому что он был моим собственным.
Они все пахли как я.
Как их Альфа.
Хотя был он не только моим.
Потому что, дополняемый моим собственным ароматом, там был сильный запах другого.
И этот запах, о, этот запах будто вонзил в меня свои когти у основания шеи и одновременно у основания позвоночника, а затем дернул.
Я зарычал, больше по-звериному, чем по-человечески.
Стая зашевелилась вокруг меня, но не проснулась. Я слышал, как их сердцебиение слегка участилось от звука, который вырвался из моего горла.
Я последовал за запахом.
В конце переулка стоял дом.
Пахло стаей, и этот запах пропитал собой все дерево.
Слышались голоса, отголоски прошлого, людей, что собрались в воскресенье, потому что это была традиция.
Повсюду присутствовал запах другого Альфы, но это не раздражало.
Он был частью этого дома.
Вплетаясь в каждую доску. Каждую стену. Каждую плитку.
Он был здесь, с нами.
И всегда будет.
Дальше.
Вокруг дома в конце переулка была примыкающая территория.
Маленький «торнадо», требующий, чтобы его родители рассказали ему о конфетах и сосновых шишках. Эпичном и восхитительном.
Был еще один дом.
Старый дом.
Дом, в котором когда-то поселилась печаль из-за трусости отца.
Дом, который вновь стал целостным благодаря любви волков.
Кровь на полу, скрытая от посторонних глаз, но захороненная в его костях.
Здесь она смеялась.
Лопала мыльные пузыри.
Села за стол и сказала мне, что у нас все будет хорошо, показала мне, что с нами обоими все будет хорошо.
Между этими двумя домами существовала некая линия, связь, нить, более прочная, чем я когда-либо мог представить, которая связывала их. Они не были разделены. Они были одним целым. И являлись таковым уже очень долгое время.
Дальше, я должен был двигаться дальше.
Меня тянуло.
Я толкнулся вперед.
Через траву. Через деревья.
Я слышал каждую птицу.
Каждого оленя.
Слышал, как опоссумы прятались в кустах.
А полевки под землей.
Белки взбирались по стволу дерева.
Среди гор затерялся городок.
В нем жили люди.
Я не чувствовал их так же, как свою стаю.
Но знал о них.
Словно находясь снаружи, едва заглядывать внутрь.
Не покидало ощущение их присутствия.
Моя стая казалась ярким маяком во тьме.
Жители Грин-Крика напоминали тусклые звезды на краю космоса.
Но они были.
Я толкнулся дальше.
Меня потянуло.
Стая зашевелилась вокруг меня, сердцебиения синхронизировались одно за другим, как у людей, так и у волков.
Элизабет вздохнула.
Посреди леса была поляна.
С привкусом молнии и магии.
Когтей и клыков.
А посреди этой поляны сидел мужчина, который когда-то был мальчиком.
Мальчиком, которого я любил.
Потом в город явился монстр, замышляя убийство, и проделал зияющую дыру в наших головах и сердцах.
Мальчик погнался за монстром с жаждой мести в кроваво-красных глазах.
Теперь монстра не стало.
Как и мальчика тоже. Потому что его место занял мужчина.
И вот куда меня тянуло, вот куда я толкнулся, потому что под кожей все гудело, словно задвигался зверь, желающий вырваться из меня наружу.
Жители Грин-Крика были тусклыми звездами.
Стая вокруг меня была светом во тьме.
А этот мальчик, этот мужчина был солнцем, ярким и всепоглощающим.
Зверь во мне взревел, требуя освобождения.
— Иди, — прошептала Элизабет Беннет.
И я пошел.
* * *
Я выскочил за дверь и упал в траву, когда это произошло.
Во всем теле вспыхнула сильнейшая боль, боль, которую я никогда прежде не испытывал. Мышцы напряглись, когда, едва сойдя с крыльца, я рухнул на четвереньки. Не в силах даже сделать вдох. Все вокруг казалось слишком громким. Сердцебиение. Лес. Грин-Крик. Они все взывали ко мне, они кричали: «ОксОксОкс», и я открыл рот, чтобы закричать в ответ, но звук, вырвавшийся у меня, оказался низким и гортанным рычанием, которое не смог бы издать ни один человек.
Кости начали трескаться и ломаться, кусочки переставлялись сами собой. На коже проступила шерсть, и была она черной, как самая глубокая ночь, а я не мог остановить это, не мог бороться с этим.
Когти выскочили из-под ногтей, напряжение было огромным.
На краткий миг, краешком человеческого сознания я понял, что происходит, но этого не могло быть, это было просто невозможно, ведь я умер, рука Ричарда во мне, внутренности, вываливающиеся наружу. Я верил в магию. Верил в невозможное. Верил в оборотней и зов луны.
Но с трудом верилось, что это происходит со мной в реальности.
Это сон, это сон, это…
Однако это не было сном, потому что боль была необычайной. Так и должно было быть, учитывая, как все внутри меня ломалось и смещалось. Я снова закричал, мой голос стал еще менее человеческим, чем раньше. Он звучал искаженно, и мелькнула мысль, что я превращаюсь, о боже, я превращаюсь, я… а потом она растворилась.
Боль утихла.
Я был я был я был я был я был я был я был Я ЕСТЬ
волк
цвета вокруг
черные и белые
синий, есть синий, я вижу синий это
луна, это луна
есть зеленый
все зеленое
здесь есть другие
я чувствую других
это стая это дом это мое это наше наше наше наше
они здесь
в доме стаи они они стоят там стоят там и наблюдают
за мной
Альфа
я их
Альфа
глаза
мои
глаза
Альфы
да они мои
все они
«Боже мой», — женщина выдохнула молодая женщина она человек которую я
знал потому что она была моей
нет не моей
из обеих стай но ничего больше из-за него из-за него из-за
«Он перекинулся», — сказала мать-волчица, — «Он обратился, потому что чувствует, как он его зовет».
«Срань господня, альфа», — сказал один из людей мужчина, — «да это же большой и страшный волк, мать его».
да
я волк я страшный я большой и страшный волк
«Э-э-э…», — заговорил другой мужчина-человек, — «почему он так на нас рычит».
«Разве ты не чувствуешь это в узах», — ведьмак сказал смеясь ведьмак мой ведьмак мой, — «он самодовольный гребаный ублюдок, ему понравилось, когда ты назвал его большим и страшным».
да потому что я такой
Альфа
я большой
и сильный
я забочусь о своей стае они мои они
мои защищать их потому что я
Альфа
«О боже», — произнес последний мужчина, — «после этого он будет просто невыносим».
я показываю им свои зубы
они не боятся они смеются потому что не боятся
хорошо я не хочу чтобы они боялись
меня потому что они мои
а я их их их но
но
где мой
где мой
где же мой мой мой
спеть для него
нужно спеть
громкую песнь чтобы он мог услышать меня среди деревьев
я пою
деревья они дрожат от нее от моей песни они дрожат и трясутся моя песня
деревья мои
трава моя
все это мое
моя территория
ответь мне
спой мне позови домой спой мне спой
песнь песнь песнь песнь песнь песнь песнь песнь песнь песньпесньпесньпесньпесньпеснь
на поляне
я слышу ее я слышу ее она для меня она зовет меня он зовет меня потому что он
моя
стая
моя
пара
мой
Альфа
я пою для него я пою ему в ответ я пою чтобы он услышал я иду пара я
я бегу
к песне которую он поет для меня
я бегу
к сердцу которое бьется для меня
я бегу
потому что он позвал меня
потому что его песнь зовет меня домой
сквозь деревья
я пою
мою песнь
я пою
я иду
пожалуйста не уходи
пожалуйста дождись меня
пожалуйста люби меня
я волк
я Альфа
я твой
ты
мой мой мой мой
я вижу тебя
а ты меня?
ты сердишься?
ты боишься?
ты зол на меня?
ты пахнешь печалью
ты пахнешь мной но грустный пожалуйста не грусти почему ты такой грустный я же здесь с
тобой и ты не должен грустить
мальчик мужчина волк Альфа
пожалуйста
«Окс», — сказал он, — «Окс… Окс».
почему ты не смотришь на меня
почему не видишь меня я здесь с тобой я
твоя кожа на вкус соленая
плачешь
ты плачешь?
не плачь
ты не можешь грустить
мне не нравится когда ты грустишь
Он сказал:
«я думал»
«его рука»
«она была в тебе, Окс»
«ты ублюдок»
Он закричал:
«как ты мог? »
«как ты мог меня бросить? »
он злится на меня
пожалуйста не злись
я же здесь я волк Альфа стая пара
и я чувствую это
он когтит меня
мой волк
он хочет кусать
и убивать
теперь я так зол
ты зол
я зол
ты не можешь остановить меня
ты не можешь остановить это
это
я волк
я
Альфа
Он сказал:
«нет нет Окс нет прости»
«все должно было быть иначе»
«я здесь»
«я здесь с тобой ради тебя Окс потому что ты всегда делал то же самое ради меня ты конфеты и шишки ты эпичное и восхитительное ты единственная причина по которой я смог пережить годы когда меня здесь не было я оборвал наши связи и пытался выкинуть тебя из головы но когда наступала ночь когда сгущался сумрак я думал о тебе о том как вернусь домой к тебе чтобы быть с тобой быть счастливым быть дома потому что Окс ты мой дом без тебя я ничто я никто ты моя любовь моя жизнь моя стая моя пара поэтому мне нужно чтобы ты сосредоточился мне нужно чтобы ты слушал мое сердце мой голос мое дыхание я твой Альфа и я не могу без тебя поэтому вернись возвращайся возвращайся мать твою ко мне Окс»
я слушаю
его дыхание
его голос и слова
его сердце
и я
я
я
Я ОКС Я ОКС Я ОКС Я…
перекидываюсь и
— Ну ни хрена ж себе, мать твою, — задохнулся я, рухнув на колени. На спину легла рука, теплые пальцы касались кожи, пока я пытался унять разбушевавшийся желудок. Мир вокруг меня казался слишком громким, словно я мог слышать все на свете в радиусе десяти миль. В нос ударили запахи леса.
Желание перекинуться вновь стало непреодолимым, мои когти вонзились в землю. Десна зачесались, и хотелось пойти на поводу у этого желания, хотелось уступить ему.
— Окс, — сказал он.
Я зарычал на него.
— Окс, — повторил Альфа.
Все замерло.
Он опустился передо мной на колени.
Взял мое лицо в ладони и приподнял голову, чтобы я мог видеть его глаза.
Они были красными, пылающими алым огнем, и они взывали ко мне, даже сейчас, даже сквозь бурю в моей голове, несмотря на волка, что когтил меня прямо под кожей.
— Послушай меня, — сказал Джо. — Ты здесь. Со мной. И я никогда не оставлю тебя.
— Я тебе не верю, — ответил я.
— Ты мне доверяешь?
Да. Да. Да. Я поморщился, когда мышцы напряглись.
|
|
|
