 |
Блокадный дневник. Блокады первая зима. Памяти ленинградских детей, погибших на станции Лычково
|
|
|
|
Блокадный дневник
Я снова, волнуясь, вхожу в школьный класс,
С блокадной медалью у сердца,
Навстречу десяткам внимательных глаз
Из нового, мирного детства.
«Ну, что ты расскажешь, —читаю я в них, —
О грозных боях и походах? »
А я раскрываю свой школьный дневник,
Дневник сорок третьего года.
И ветер блокады по классу прошёл
От старых страниц пожелтелых,
Где рядом с отметками «хор» или «отл»
Спокойная запись: «обстрелы».
В нетопленом доме дневник отсырел,
Чернила расплылись немного...
Во вторник на третьем уроке — «обстрел»,
На пятом уроке — «тревога».
Что задано: «Выучить новый раздел...
Задачи... Устройство винтовки».
Среда: на четвёртом уроке — «обстрел»,
На пятом уроке — «диктовка».
«В четыре часа сбор в соседнем дворе —
Дрова напилить инвалиду».
В четверг — три «отлично» и снова — «обстрел»
«Всем к сбору прочесть “Аэлиту”»...
Суббота запачкана бурым пятном,
Подклеены рваные строки,
И запись нечёткую видно с трудом:
«Обстрел был с утра все уроки».
—Ты помнишь, дневник, этот день?
Близкий взрыв
Нам выбил последние стёкла.
Страница твоя получила надрыв
И кровью моею намокла...
Я дальше листаю мой школьный дневник —
Пусть сам он расскажет ребятам
О том, как учились мы в грозные дни
Со смертью и подвигом рядом.
А. Молчанов
* * *
Из жерновов бомбёжек и обстрелов,
Везли туда, где солнце мирно светит,
А щедрый хлеб скрепляет душу с телом.
Пути к спасенью неисповедимы,
И даже те, что в рай ведут из ада.
Для многих смерть была неотвратима,
Их доставала даже там блокада.
Она тянула руки дистрофии
За ними следом, в поездах искала,
|
|
|
В домах, больницах, в глубине России.
И самых слабых жить не отпускала…
А. Молчанов
Блокады первая зима
Блокады первая зима
Была черней полярной ночи.
В домах без стёкол стыла тьма,
Дрожал коптилки огонёчек,
И солнца редкие лучи
Забитых окон не пронзали.
Полгода жили мы в ночи,
Полгода радости не знали.
Казалось, что земная ось
От взрывов где-то надломилась
И, завертевшись вкривь и вкось,
Планета резко наклонилась.
И Арктика к Неве сползла
Со стужей, мраком, пустотою,
Как довершенье бед и зла,
На нас обрушенных войною.
Но знали мы, что сгинет ночь
И будет день с теплом и хлебом.
Лишь надо слабость превозмочь
Под чёрным и враждебным небом.
Привыкнуть можно ко всему,
Прибавить только б хлеба надо,
Нам лишь бы пережить зиму,
А летом кончится блокада.
«Нам лишь бы пережить зиму» —
Шептали люди, как молитву,
И, разгоняя смерти тьму,
Вели свою святую битву.
И вот — весна! Ожили мы.
Как хорошо, что мы не знали,
Что нас в блокаде ожидали
Ещё почти что две зимы...
А. Молчанов
Памяти ленинградских детей, погибших на станции Лычково
Есть места на земле, чьи названия, словно оковы,
Держат в памяти то, что осталось в печальной дали.
Вот таким местом скорби и братства нам стало Лычково —
Небольшое село на краю новгородской земли.
Здесь в июльский безоблачный день сорок первого года
Враг, нагрянув с небес, разбомбил пассажирский состав —
Целый поезд детей Ленинграда, двенадцать вагонов,
Тех, что город хотел уберечь в этих тихих местах.
Кто же мог в Ленинграде в тревожном июне представить,
Что фашисты так быстро окажутся в той стороне,
Что детей отправляют не в тыл, а навстречу войне,
И над их поездами нависнут машины с крестами?..
Им в прицел было видно, что там не солдаты, не пушки,
|
|
|
только дети бегут от вагонов — десятки детей!..
Но пилоты спокойно и точно бомбили теплушки,
Ухмыляясь злорадной арийской усмешкой своей.
И метались по станции в страхе мальчишки, девчонки,
И зловеще чернели над ними на крыльях кресты,
И мелькали средь пламени платьица и рубашонки,
И кровавились детскою плотью земля и кусты.
Глохли крики и плач в рёве, грохоте, «юнкерсов» гуде,
Кто-то, сам погибая, пытался другого спасти…
Мы трагедию эту во веки не забудем.
И фашистских пилотов-убийц никогда не простим.
Разве можно забыть, как детей по частям собирали,
Чтобы в братской могиле, как павших солдат, схоронить?
как над ними, не стыдясь, и мужчины рыдали
И клялись отомстить… Разве можно всё это простить!
На Руси нету горя чужого, беды постороннее,
И беду ленинградцев лычковцы считали своей.
Да кого же убийство детей беззащитных не тронет?
Нету боли страшнее, чем видеть страданья детей.
Вечным сном спять в Лычкове на кладбище
в скромной могиле
Ленинградские дети — далёко от дома и мам.
Но лычковские женщины им матерей заменили.
Отдавая заботы тепло их остывшим телам,
Убирая могилу невинных страдальцев цветами,
Горько плача над ними в дни скорби и славы страны
И храня всем селом дорогую и горькую память
О совсем незнакомых, безвестных, но всё же родных.
И воздвигли в Лычкове на площади, возле вокзала,
Скорбный памятник детям, погибшим в проклятой войне:
Перед рваною глыбою — девочка,
словно средь взрывов, в огне,
В смертном ужасе к сердцу дрожащую руку прижала…
Говорят, при отливе её капля бронзы слезой побежала
И осталась на левой щеке — до скончания дней.
А по рельсам бегут поезда. Остановка — Лычково.
пассажиры спешат поглядеть монумент, расспросить,
Врезать в сердце своё страшной повести каждое слово,
Чтобы лычковскую боль все страной не забыть, не простить
А. Молчанов
|
|
|
