 |
Ленинградский метроном. Две конфеты. Блокадный детский сад. Ленинградцы. Пропажа
|
|
|
|
Ленинградский метроном
мимо арки, мимо старых зданий
я спешу… спешу к себе домой.
сани…
ветер…
сани…
стужа…
сани…
под ногами тяжесть мостовой.
эх, дойти б до Площади Восстанья.
только б не упасть на полпути.
сани…
стужа…
сани…
ветер…
сани…
я дойду! я обещал дойти!
там в квартире пятилетний Ваня
спрашивает маму про еду.
сани…
ветер…
сани…
стужа…
сани…
потерпи, братишка. я иду.
мама не ответит и не встанет.
я несу тебе ее «обед».
сани…
стужа…
сани…
ветер…
сани…
а сегодня маме сорок лет.
главное, не потерять сознанье.
почему в глазах темным-темно?
сани…
ветер…
сани…
стужа…
сани…
будем жить, Ванюшка, все равно!
ты пойдешь на первое свиданье
сразу, как немного подрастешь.
сани…
стужа…
сани…
ветер…
сани…
отчего в ногах такая дрожь?
боль в груди, и всё плывет в тумане…
грейся, Ванька, там, в печи трюмо.
сани…
ветер…
сани…
стужа…
сани…
лишь бы ты…
дождался.
лишь бы…
смо…
А. Котельников
Две конфеты
А Лизе в три года рассказывать вовсе не надо
О том, что огромное зло называется — ВРАГ,
Что голод и взрывы зовут горьким словом — БЛОКАДА,
И то, почему детский садик назвали — очаг.
У детских вопросов так много недетских ответов…
Так трудно поддерживать свет и тепло в очаге!
Сегодня, о радость, — всем детям раздали конфеты,
В ладошки, да не по одной, а по целых, по две!
Конфеты… они в Ленинград прорвались по ленд-лизу,
Проплыв океан… прикрывал их военный конвой…
Теперь лишь желанье одно беспокоило Лизу-
Съесть поровну с мамой … Скорее вернуться домой!
Съешь, Лизонька, обе — мать дочери всё говорила,
|
|
|
Нет, поровну мама! Я эту возьму! А ты — ту!
И мама сдалась… или просто оставили силы,
Конфета… Вся сразу! Исчезла у мамы во рту!
Ах, мама, — воскликнула Лиза — ты съела так быстро!
А мама ответила эхом внезапной вины:
— Спасибо дочурка! Эх, память! Прожгла словно искра...
Божественно вкусно! ... Как было тогда… До войны!
Среди темноты пробивалась полосочка света,
А мать замолчала… А дочь говорила всё ей:
— Я долго и долго свою буду кушать конфету!
Смотри — сколько долек! Так много и много вкусней!
А. Кропачев
Блокадный детский сад
Он был так неуместен в этом мире,
Вокруг него кипел смертельный ад.
В каком же доме и в какой квартире
Блокадный затаился детский сад?
Не дети даже — малыши Блокады.
Казалось, их ничем не испугать,
Под вой сирен и грохот канонады
Они уже почти умели спать!
Их ограждали няни как возможно,
От бед, что шли и шли со всех сторон,
Так ласково, спокойно, осторожно
Вливался голос старших в детский сон.
И так, из-за воздушной вновь тревоги,
С кроватей малышей отряд вставал
Пока ещё на ножки, а не ноги,
Спускался вслед за взрослыми в подвал.
Рассаживали там детей на бочки,
И если б крохи не смотрели вниз,
То страх и здесь не сжал сердца в комочки —
Внизу сновали крысы! Много крыс...
А. Кропачёв
Ленинградцы
Сплошным сугробом город завалила,
Студёным ветром выдула дома,
Насквозь морозом камни прокалила
Зловещая блокадная зима.
И над Невой, где львы застыли хмуро,
Где ветер бьёт в гранит на берегу,
Мальчишка лет двенадцати понуро
Сидел, раскинув ноги на снегу.
Он только что поднялся по тропинке
От проруби, черневшей на реке,
И вот упал. И горькие слезинки
Жемчужиной скатились по щеке.
Смотрел с тоской, как из упавшей фляги
Лилась с трудом добытая вода,
За каплей капля драгоценной влаги
|
|
|
Под снегом исчезали без следа.
Напрасно он карабкался упрямо,
Не думал, что два шага до беды.
А дома ждёт его больная мама,
А у него ни силы, ни воды.
В глазах туманом стелется дремота,
Да в горле комом давит горячо.
И вдруг мальчишка чувствует, что кто-то
Трясёт его упорно за плечо:
«Ты что, сынок! Тебе нельзя сдаваться.
Так можно и замёрзнуть на снегу.
Вставай, сынок! Ведь мы же ленинградцы!
Давай тебе немножко помогу.
Иди шажком. Не надо торопиться.
Держись поближе к стеночке, милок.
Я отдохну и зачерпну водицы,
А ты иди. Возьми мой котелок».
И мальчик шёл и шёл тихонько к дому.
Туда, где ждёт его больная мать.
А друг его спаситель незнакомый,
Упал на снег, чтобы уже не встать.
В. Крылов
Пропажа
Я позабыл, какой у хлеба вкус
Давясь баландой с лебедой прогорклой
И лишь ночами снится хлеб
Душистый, тёплый, с ноздреватой коркой.
Нет, я тогда от горя не ослеп
В том ледяном седом полуподвале.
Мы потеряли карточки на хлеб
И, голодая, — просто пропадали.
И было странно:
Каждый день, с утра,
Всё те же люди в очередь вставали,
К прилавку прорываясь «на ура»,
А нас отныне это не касалось.
На окнах – бельма, ледяная слизь:
От инея все стены полосаты…
…А карточки, проклятые,
Нашлись,
Через семнадцать лет,
В шестидесятом.
В. Кузнецов
Урок
Обычный класс… Доска, и шкаф, и стол.
И, как всегда, стоят за партой парта.
И, свежевымытый, сосною пахнет пол.
И на доске потрепанная карта.
Как зачарованный, сегодня класс притих.
Ведет наставница в извозчичьем тулупе
Воспитанников колпинских своих —
Вслед за указкою — по знойной Гваделупе.
Но вот звонок звенит над головой,
И, заложив цветные промокашки,
Выходят школьники, чтоб поиграть в пятнашки
В двух километрах от передовой.
В. Лифшиц
* * *
«А что — «дети Блокады», —
не работали, не воевали... »
(Из разговоров)
Не завидуйте детям Блокады, —
Что бесплатно мы ездим в метро,
Что во многом ещё виноваты,
И устроились больно хитро.
Не завидуйте детям Блокады,
В том, поверьте, не наша вина,
Что «в железных ночах Ленинграда»
Нас тогда не сгубила война.
|
|
|
А вина в том — родителей наших,
Что делились последним теплом,
И в боях ли, от голода павших —
В Ленинграде ли, под Орлом...
И вина в том молоденькой мамы,
Что была моим светом в окне, —
В нашей комнате — с выбитой рамой
И коптилкой на голом столе.
Не завидуйте детям Блокады,
Нас всё меньше, —
пустеет наш дом...
Нас всё меньше.
Кому-то на радость.
Пополам (иногда) со стыдом.
Ф. Лукницкий
|
|
|
