 |
Приказано выжить. Баллада о кукле. Цветок жизни
|
|
|
|
Приказано выжить
«Приказано выжить — разведки закон.
Я с этим законом с блокады знаком.
Нет. Я не имел отношения к разведке,
Я в школу ходил — в третий класс семилетки.
И с первой блокадной, голодной зимой
Учился не трусить пред стужей и тьмой.
Грыз чёрный булыжник блокадной науки
И плакал украдкой в мамины руки.
А мама шептала: «Не надо, родной,
Не стоит транжирить солёной водой!
А ну улыбнись. Выше нос! Выше! Выше!
Не думать о смерти. Приказано выжить».
«А кто приказал? » — Приказала страна.
Москва приказала. В нас верит она.
Чтоб нечисть фашистскую вымести, выжечь,
Нам выстоять надо и выжить. Да, выжить! ».
Три месяца душат блокадою нас,
И хлебный паёк уменьшался пять раз.
Что дальше сулит метрономное время?
Голодная смерть нависает над всеми…
И вдруг за шесть дней до конца декабря
Во мраке блокады мелькнула заря.
«Вставайте скорее, кто в булочных не был!
Прибавили хлеба! Прибавили хлеба!
Мы будем теперь двести грамм получать!
Да, да, двести грамм, а не сто двадцать пять!
И солнце встаёт караваем в полнеба.
«Прибавили хлеба! Прибавили хлеба! »
Везде голоса с ликованием звенят,
И мама с надеждой целует меня:
«Мы выживем, милый! Мы выстоим, милый!
И фрицев проклятых загоним в могилы! »
Но голод коварный с врагом заодно,
И выжить не каждому было дано.
Всю жизнь и все силы до капельки выжав,
Они умирали, чтоб городу выжить…
Могил пискарёвских внушительный строй.
Неправда, что здесь тишина и покой!
Здесь мёртвые звуки врываются в уши.
Сердца опаляет пожаром минувшим.
А мозг леденит тот блокадный мороз,
И щиплет глаза от непрошенных слёз.
|
|
|
И если послушать, то можно услышать,
Как шепчут могилы: «Приказано выжить! »
А. Молчанов
* * *
Блокадных будней откровенья,
Не заслонить забвенья мгле.
Какое это наслажденье —
Жевать обычный черный хлеб!
Да, не кусать и не глотать,
А лишь жевать, жевать, жевать.
Упиться сладостью ржаною,
Остатком жизненных щедрот
И дивной хлебною слюною
Наполнить весь голодный рот.
А чтобы хлеб жевался дольше,
Чтоб растянуть блаженства миг,
Мы режем ломтики потоньше
И на буржуйке сушим их.
А. Молчанов
* * *
Пятнадцатого апреля
В блокаде пошел трамвай.
Звонков разлетелись трели:
«Бодрись, Ленинград, оживай! »
Всю зиму мы это ждали,
Валясь от голода с ног.
Бредя через город, мечтали
Услышать трамвайный звонок.
Пятнадцатого апреля,
Подняв маскировки край,
Мы с мамой в окно смотрели
И ждали первый трамвай.
Объяты тревожной мглою,
Шептали: «Ну где же он? »
И вот, заискрив дугою,
Проехал первый вагон.
Он ехал, гудя мотором,
На стыках рельсов стуча,
С тем милым шумом, в котором
Живой Ленинград звучал.
Я радостью просто взорвался
И деда начал будить:
«Вставай, ведь ты собирался
Приятелей навестить.
Вчера ты мечтал, как встанешь
И тихо пойдешь на трамвай,
Назло дистрофии дотянешь.
Трамваи пошли! Вставай! »
Но он спал. Спокойно, без храпа,
Хотя и лежал на спине.
А мама вдруг крикнула: «Папа! »
Потом простонала: «Нет… Нет».
Погладила лоб его стылый,
Сказала: «Пусть спит. Не мешай.
Его уже смерть посадила
В свой черный трамвай».
А. Молчанов
Баллада о кукле
Груз драгоценный баржа принимала —
Дети блокады садились в неё.
Лица недетские цвета крахмала,
В сердце горе своё.
Девочка куклу к груди прижимала.
Старый буксир отошёл от причала,
К дальней Кобоне баржу потянул.
Ладога нежно детишек качала,
|
|
|
Спрятав на время большую волну.
Девочка, куклу обняв, задремала.
Чёрная тень по воде пробежала,
Два «Мессершмита» сорвались в пике.
Бомбы, оскалив взрывателей жала,
Злобно завыли в смертельном броске.
Девочка куклу сильнее прижала…
Взрывом баржу разорвало и смяло.
Ладога вдруг распахнулась до дна
И поглотила и старых, и малых.
Выплыла только лишь кукла одна,
Та, что девчурка к груди прижимала…
Ветер минувшего память колышет,
В странных виденьях тревожит во сне.
Снятся мне часто большие глазища
Тех, кто остался на ладожском дне.
Снится, как в тёмной, сырой глубине
Девочка куклу уплывшую ищет.
А. Молчанов
Цветок жизни
По Дороге Жизни — сглаженной, спрямлённой,
Залитой асфальтом — мчит машин поток.
Слева, на кургане, к солнцу устремлённый
Их встречает белый каменный Цветок.
Памятью нетленной о блокадных детях
На земле священной он навек взращен,
И к сердцам горячим всех детей на свете
Он призывом к Дружбе, к Миру обращён.
Тормозни, водитель! Задержитесь, люди!
Подойдите ближе, головы склоня.
Вспомните о тех, кто взрослыми не будет,
Тех, кто детским сердцем город заслонял.
У Дороги Жизни шепчутся берёзы,
Седины лохматит дерзкий ветерок.
Не стыдитесь, люди, и не прячьте слезы,
Плачет вместе с вами каменный Цветок.
Сколько их погибло — юных ленинградцев?
Сколько не услышит грома мирных гроз?
Мы сжимаем зубы, чтоб не разрыдаться.
Чтобы всех оплакать, нам не хватит слёз.
Их похоронили в братские могилы.
Был обряд блокадный, как война, жесток.
И цветов тогда мы им не приносили.
Пусть теперь в их память здесь цветёт Цветок.
Он пророс сквозь камни, что сильней столетий,
Поднял выше леса белый лепесток.
Всей земле Российской, всей земной планете
Виден этот белый каменный Цветок.
А. Молчанов
|
|
|
