Шумерия. Древние славяне. Драугр

Шумерия

Понятие хищного духа, особенно женского духа, нашло отражение и в других культурах, особенно, в раннем Шумере. Здесь была широко распространена вера в демонессу Лилит, которая предположительно была первой женой Адама.

Лилит

В III веке до н. э. в Шумере, Лилит была известна, как Лил, крылатый буйный дух, или дух мести. Ее очень боялись. Этот ужас, кажется, проник из древнего Шумера в ранние еврейские предания. Семитская Зогар, или Книга Сияния (часть Кабалы и написанная около XIII века, предположительно использующая чрезвычайно древние источники), полагает, что она родилась из к’лифан, “предела сущности”, который в свою очередь вышел из Изначального Света. В первом веке талмудический ученый Иеремия Бен Елизар связывал Лилит с Адамом, утверждая, что, когда он был выслан из садов Эдема, в пустыне он имел потомство от демонессы – «произвел много призраков и демонов”, которых потом назвали лилн или лилм. Эти создания сопровождали Лилит в ее ночных путешествиях, так же, как “попутчики” сопровождали Гекату в древней Греции, входя и нападая в домах на живых. Также во втором веке, раввин Ганн Бен Доса заявил: “нельзя спать одному в доме, тех, кто спит один в доме, схватит Лилит. ” Тогда создания были ориентированы на нападения на одиноких и уязвимых. Здесь также присутствовал сильный сексуальный элемент, поскольку демон также искал связь с жертвой в стиле суккубы. Утром жертв находили изнуренными и истощенными – некоторых даже мертвыми, позже наметился характер для вампирствующих объектов – поглощать энергию, сперму или кровь.

Древние славяне

Развитие представлений о хищных ночных созданиях мы находим в древних славянских верованиях. Ночью, спящих мужчин посещали русалки, водяницы, которые иногда спаривались с людьми. Хотя в общем доброжелательные, эти существа были любвеобильны и движимы сильными эротическими эмоциями. Они физически истощили тех, с кем случайно встречались, выжимая как лимон юные жизнестойкие тела и превращая в иссушенных стариков.

Драугр

Спустя столетия эти древние страхи из всех культур начали объединяться в восприятие гневного и капризного мертвеца. Верования викингов, например, вводили понятие драугра – материального привидения, которое бродило в поселениях, терроризируя былых односельчан или встречных. Многие из этих мертвецов лежали в могильных холмах, которые были рассеяны у скандинавов вдоль и поперек. Они имели сходство с жилищем, в котором покойники могли «жить» и из которого они осмеливались с наступлением темноты выходить для свершения ужасных дел. Хотя многие из рассказов о драуграх, как полагают, исходят из Исландии, они скоро распространились через скандинавский мир еще дальше от места рождения. Есть упоминания о них в Великобритании и Франции, рассказы и в латинских и англосаксонских рукописях. От этих курганов призраки набрасывались с бранью на прохожих и часто забрасывали их с камнями. Они были привязаны к какому-либо кургану, расположенному поблизости, пугали жителей, появляясь с наступлением темноты. Исландская Сага Лаксдаля, написанная в XIII веке (хотя в ней имеются фрагменты рукописей намного древнее), содержит описание некоего Граппа, каждую ночь блуждавшего у своего кургана (могилы) и несущего разорение в округе и даже уничтожившего нескольких своих прежних слуг. Сага Эйрбиджа, написанная в монастыре Хельгафелль, около середины 14-го века, приводит историю о растленном призраке Трольфе Топтуне, который вместе с группой попутчиков-нечисти, вселявших страх и опустошающих местность вокруг его гробницы. Многие из историй о них отражали более ранние рассказы о беспокойных мертвецах Греции и Рима. Однако определенный христианский элемент, утверждающий превосходство Церкви, начинает проникать в западные истории о неугомонных мертвецах.

Например, есть отчет (приблизительно 500 г. н. э. ) известного столкновения в часто посещаемом Епископом Германом доме с особо жестоким призраком. Отчет этого сделан Константином, близким современником Германа, намекающим на совпадение жестокостью поведения с призраками древней Греции и Рима. Епископа Ауксер во Франции, в важной поездке со свитой, настигла темнота, и он нашел убежище в довольно подозрительной лачуге, на которую указали местные жители, как часто посещаемую нечистой силой. Как только прибывшие устроились на ночь, они были внезапно разбужены ужасным и злобным привидением, которое восстало перед ними из земли и начало бросать в них с камнями. Епископ попросил призрака угомониться, но он, оскорбляя, начал забрасывать их комьями земли. Герман обратился к призраку с просьбой остановиться во имя всего святого и, при упоминании об имени святых, оно прекратило свои насильственные действия и стало очень покладистым. Этим оно показало свое истинное обличие: дух злого человека, который был похоронен в тех краях без надлежащих церковных обрядов. Епископ попросил, чтобы приведение показало, где его останки были похоронены, и повелел разрыть могилу. Останки были преданы земле; епископ помолился, и привидение покинуло лачугу. В этом рассказе церковь показывала свою силу над неупокоенными мертвецами.

Фактически, дальнейший христианский фольклор о мертвецах, становится все больше и больше подчеркивающим преимущество, торжество силы над восставшими трупами. Те, кто умер в лоне церкви ненасильственной смертью, главным образом были благословлены, соседствовали с теми, кто скончался неумиротворенными или с неотпущенными грехами в результате насилия. Весьма известен был рассказ, изложенный автором раннего христианства Евагрием Понтийским (345–399 гг. н. э. ). История касается некоего святого отшельника по имени Томас, который умер на окраине города Антиох. Будучи одиноким и лишенным средств существования, отшельник был похоронен в части городского кладбища, отведенного для бедняков и нищих. Следующим утром, однако, было обнаружено, что труп разрыл землю и пробрался к усыпальнице в самой богатой части кладбища. Там он остановился для отдыха. Труп был немедленно удален и повторно предан земле, но то же самое случилась и на следующее утро, и было отмечено, что был беспорядок в нескольких других могилах вокруг. Люди вызвали патриарха Эфраима, который предложил с почестями внести тело в город, и поместить в раку с проведением в местной церкви специальной службой в честь отшельника. Неясно, была ли она предназначена для восхваления отшельника и препятствия его дальнейшим похождениям или сохранения спокойствия других трупов в могилах. Подобные истории существуют о жизни других отшельников, монахов, епископов, и святых. Например, св. Макарий Египетский, как говорят, поднимал покойника из могилы, чтобы свидетельствовать о невиновности монаха, обвиняемого в его убийстве. Летописи франков, полагают, что были написаны группой монахов, повествуют о св. Энжюрье, известном сенаторе Клермона в провинции Овернь, встал из могилы и перешел в смежную могилу своей жены Схоластики.