Символизм в поэзии. Творчество Рембо, Верлена, Малларме. «Гласные»; «Пьяный корабль» А. Рембо как пример символисткой поэзии. Эстетика символизма в стихотворении П.Верлена «Поэтическое искусство».

В творчестве раннего Верлсна ощутимо влияние «парнасской» школы, к которой он примыкал. Дебют поэта — сборник «Сатурнические стихотворения» (1866). Его название восходит к образу Сатурна — планеты, которая согласно астрологии, приносит беду и напасти. Это определяет настроения горечи и меланхолии, окрашивающие стихи Верлена. Образы природы у Верлена — обычно печальные, развернуты параллельно тому, что он называл «пейзажем души». Таково стихотворение «Впечатление ночи»:

«Поэтическое искусство». В том же 1874 г. было написано программное стихотворение Верлена «Поэтическое искусство», названное так же, как знаменитый трактат Н. Буало, В своем стихотворении Верлен отстаивает принципы «новой поэзии», прежде всего музыкальность. В финале дан образ поэта-сновидца, творящего в состоянии озарения:

Так музыки же вновь и вновь!
Пускай в твоем стихе с разгону
Блеснут в дали преображенной
Другое небо и любовь.
Пускай он выболтает сдуру
Все, что впотьмах, чудотворя,
Наворожит ему заря...
Все прочее — литература.

Реализацией теории ясновидения стали, пожалуй, два самых знаменитых хрестоматийных стихотворения Рембо «Пьяный корабль» и «Гласные». Первое, близкое по жанру к поэме, — одна из жемчужин мировой поэзии.
Заметим, что образ корабля как метафора государства, общества, привлекал поэтов разных эпох, начиная с эллина Феогнида и римлянина Горация. К нему обращались Лонгфелло («Постройка корабля») и Уолт Уитмен («О, капитан, мой капитан»). Рембо внес в эту тему свежие краски.
В стихотворении два плана: внешний, событийный — скитание судна без руля и ветрил и внутренний — символический.
Прозаические подробности корабельного быта сочетаются у Рембо с картинами волнующегося океана, с фантасмагорическими видениями лирического героя.

Пьяный корабль, без руля и ветрил, пляшущий на волнах, не ведающий курса, — это символ, наглядно-конкретный и осязаемый, который, однако, не поддается однозначному толкованию. Корабль может быть осмыслен как метафора человечества, бесцельно блуждающего среди потрясений. Корабль — это, возможно, символ судьбы поэта накануне его «прыжка» в пучину безумных странствий, исканий, взлетов и палений. Но в тайне — прелесть великого искусства.

Помимо концепции поэтического ясновидения Рембо ввел в обиход понятие «алхимия слова». В книге «Одно лето в аду» (1873) он заявляет: «Я изобрел цвет гласных». Каждая гласная буква ассоциировалась с определенным цветом. Вот начало знаменитого сонета «Гласные»:

А — черный; белый — Е; И — красный; У — зеленый;
О — синий: тайну их скажу я в свой черед,
А — бархатный корсет на теле насекомых,
Которые жужжат над смрадом нечистот.

Е — белизна холстов, палаток и тумана,
И горных ледиши и хрупких опахал.
И — пурпурная кровь, сочащаяся рана
Иль алые уста средь гнева и похвал.

«Я пил молчание, темноту, записывал невыразимое. Я фиксировал головокружение», — комментировал Рембо свой творческий процесс. В этом и других стихотворениях Рембо смелые интонации, метафорический язык, новаторские размеры, яркие ассоциации — плод его неистощимой фантазии.

Малларме — мученик слова. Он хотел, чтобы слово не только описывало внешнюю сторону явления, но и выражало его глубинную сущность. Он жаждал «суггестивного» слова, т. е. слова, максимально наполненного смыслом, поднятого до уровня символа, слова, поставленного в определенный смысловой и ритмический ряд и вызынаншего богатые ассоциации и сопоставления. Малларме предпочитал некоторую недосказанность, наличие «пустот», стимулирующих работу воображения и фантазии.

Поэтический язык, по Малларме, не тождествен обыденному. Последний выполняет лишь утилитарную функцию, служит средством общения. Язык поэзии — метафоричен. Слово — перерастает в образ, символ. «Суггестивное» слово рождает цепь ассоциаций. «Я говорю: цветок, — пишет Малларме. — И вот из глубины забвения, куда звуки голоса отсылают силуэты всевозможных цветков, выплывает нечто иное, чем виденные мной раньше чашечки цветов — сама музыкальная идея цветка, сладостная, ее не найдешь ни в одном букете...»

«Лебедь»: шедевр Малларме. Пример чарующей «зашифрованности» и одновременно сильного эстетического впечатления — хрестоматийное стихотворение Малларме «Лебедь».

Могучий, девственный, в красе извивных линий
Безумием крыла ужель не разоряет
Он озеро мечты, где скрыл узорный иней
Полетов скованных прозрачно-синий лсд.

И Лебедь прежних здней, в порыве гордой муки,
Он знает, что ему не взвиться, не запеть:
Не создал в песне он страны, чтоб улететь,
Когда придет зима в сиянье белой скуки.

Он шеей отряхнет смертельное бессилье,
Которым вольного теперь неволит даль,
Но не позор земли, что приморозил крылья.

Он скован белизной земного одеянья
И стынет в гордых снах ненужного изгнанья
Окутанный в надменную печаль.

Логически точное объяснение смысла, идеи стихотворения, как и в случае с «Пьяным кораблем» Рембо, вряд ли возможно. Поистине, цель поэзии — сама поэзия. Как же это стихотворение понимать? Лебедь — прекрасная птица, парящая над землей в красивом полете, — ассоциируется с высоким искусством. Ослепительно белый цвет может быть метафорой чистого, самоценного творческого начала. Оно — хрупкое, незащищенное, гибнет при соприкосновении со «льдом» — символом бездушия, холодности жизни. Искусство и смерть взаимосвязаны. Стихотворение построено на внутренних соотношениях: Красота —Жизнь, Искусство-Жизнь, Искусство —Смерть. В нем значима каждая деталь, слово, ритм, пауза. Но истолкование каждого из этих элементов не должно подменить общего впечатления, которое создается как описанной картиной, так и трагической атмосферой стихотворения в целом. Поэтому многие образцы символистской, «новой» поэзии трудны для перевода и могут быть адекватно восприняты лишь при чтении оригинала.

Поздний Малларме. «Зашифрованность» поэтического текста, Сближение поэзии и прозы, их взаимопроникновение — приметы творчества Малларме последних лет. Такова его поэма «Бросок игральных костей никогда не упразднит случая» (1897). Это одно из наиболее туманных по смыслу сочинений Малларме, написанное не только без рифмы, ритма, но даже без знаков препинания, как единая фраза (что предвосхищает поэтику сюрреализма).