 |
Здешнее и нездешнее встречаются в человеке.
|
|
|
|
Эрнест Цветков
КЛИНИКА ЗЛА
(Психоанализ греха)
«Вверить себя Богу означает для человека, что он с этого момента не будет поглощен печалью о чем-либо или страхом перед чем-либо и не будет, опять же, мучим мыслью, подобно тому, кто думает, что никто не заботится о нем…
Ибо без веры не может приблизиться человек к свободе помыслов…
Свобода есть власть над помыслом…».
Преподобный Исаак Сирин.
«Берегись, чтобы не стать тебе неверующим… Ибо наказание следует сразу за неверием: сердце, которое не верует, осуждено. Что есть наказание? То, чтобы от этого впал ты в отчаяние из-за богооставленности от неверия твоего. Отчаяние же предаст тебя в руки уныния, а уныние передаст тебя расслабленности, последнее же уведет тебя от надежды твоей. Из того, что может случиться с тобой, нет ничего хуже».
Преподобный Исаак Сирин.
«Истина есть акт свободы».
С. Киркегор.
«Это человеческий Эрос, направленный к Божественному Эросу».
Св. Григорий Палама.
«Человек – это животное, которое получило повеление стать богом».
Василий Великий.
«Бог соединяется лишь с богами».
Преп. Симеон Новый Богослов.
«Я не обращаюсь к счастливцам, обладающим верой, но к тем многим людям, для которых свет погас, тайна поблекла, и Бог умер. Для большинства из них нет пути назад, и к тому же нет уверенности, что возвращение к прежней вере было бы для них благом. Если мы хотим понять религиозные проблемы, то остается, по всей видимости, единственный выход – психологический подход.
…Я пишу не для верующих, которые уже обладают истиной во всей ее полноте, а скорее для неверующих, но умных людей, которые хотят понять нечто важное…».
|
|
|
Карл Густав Юнг.
«Самая прекрасная эмоция, которую мы можем ощущать, - это мистическая эмоция».
Альберт Эйнштейн.
Данная книга посвящена психоаналитическому исследованию извечных тем, традиционно считавшихся богословскими – Бог, дьявол, грех, зло, вырождение… Все ее содержание показывает, что грех есть категория не нравственная, а, прежде всего, психопатологическая и потому клиническая. В психоаналитическом ключе рассмотрены и библейские заповеди.
Таким образом, книга может быть интересна психотерапевтам, психологам, психиатрам, философам, культурологам и самому широкомсу кругу интеллектуальных читателей, которые могут определить ее жанр как - «самоанализ для ищущего».
Использованные сокращения
Книги Ветхого Завета
Быт. – Первая книга Моисеева. Бытие
Исх. – Вторая книга Моисеева. Исход
Лев. – Третья книга Моисеева. Левит
Чис. – Четвертая книга Моисеева. Числа
Вт. - Пятая книга Моисеева. Второзаконие
1 Цар. – Первая книга Царств
Иов. – Книга Иова
Пс. – Псалтирь
Пр. – Книга притчей Соломоновых
Ис. – Книга пророка Исаии
Иер. – Книга пророка Иеремии
Иез. – Книга пророка Иезекииля
Ос. – Книга пророка Осии
Авв. – Книга пророка Аввакума
Книги Нового Завета
Мф. – Евангелие от Матфея
Мк. – Евангелие от Марка
Лк. – Евангелие от Луки
Соборные послания
1 Ин – Первое послание Иоанна
Послания Апостола Павла
Рим. – Послание к Римлянам
1 Кор. – Первое послание к Коринфянам
2 Кор. – Второе послание к коринфянам
Гал. – Послание к Галатам
Еф. – Послание к Ефесянам
1 Тим. – Первое послание к Тимофею
Евр. – послание к Евреям
Использованные знаки
Þ - следовательно
«- взаимопереход значений
Содержание.
Пролог на пороге клиники. Диагноз: Человек.
I. Приемное отделение.
1. Метапсихология здоровья.
2. Заражение злом.
|
|
|
3. Дьявол.
4. Учение о дегенерациях.
5. Важные вехи в развитии учения о дегенерациях.
6. Бог и зло.
II. История болезни.
0. Антропомистика. История о человеке.
III. Страсти по роддому.
1. Генетика грехопадения.
2. Психоанализ первородного греха.
IV. Амбулатория мятежного детства.
1. Свобода и помыслы.
2. Выбор.
V. Морг.
1. Путь смерти.
2. Грех как психопатология.
3. Стадии развития греха.
4. Психические вирусы.
VI. Кладбище жизни.
1. Психопатический круг. Базовые страсти.
2. Больничный некрополь.
3. Взаимообращаемость элементов некроидного круга.
VII. Отделение реанимации. Заповеди и психоанализ.
Эпилог. За пределами клиники?
Библиография
Пролог на пороге клиники.
Диагноз: человек.
Наиболее актуальным вопросом психотерапии остается: почему пациенты, освобождающиеся от актуальных симптомов, с которыми приходят на первый прием, все равно продолжают испытывать особого рода недомогание, проявляющееся в чувстве неудовлетворенности – собою, жизнью, отношениями? Ощущение некой неполноты постоянно заявляет о себе, и хотя формальных жалоб на свое состояние уже нет, можно ли в данном случае говорить об окончательном выздоровлении?
Первая радость оттого, что что-то перестает болеть, вскоре уходит, так как становится привычной. Ничто не проходит так быстро, как новизна. А после насыщения вновь дает знать о себе голод. Невольно над поверхностью смутных бытийных глубин зависает тревожный вопрос – а что же дальше?
Вот это самое «что же дальше» и инъецирует паралитическим смыслом организм всего существования личности и делает его нездоровым на фоне вроде бы относительного благополучия.
Матрица страдания остается, и, так или иначе, вся жизнь многих людей становится этаким единым и тоталитарным симптомокомплексом.
«- Каков же мой диагноз?
- Человек».
На торжествах и вечеринках желают здоровья друг другу и пьют за это самое здоровье. Спросить в эту минуту – а что оно, собственно, есть это здоровье? – и в ответ раздастся лишь неясное помыкивание.
Определимся с данным понятием.
I. Приемное отделение.
Метапсихология здоровья.
Здоровье. Основной темой, равно как и основной целью любой медицины является здоровье. Не смотря на чрезвычайную распространенность этого понятия, смысл его и по сей день представляется затемненным. На просьбу разъяснить, что такое норма, почтенные теоретики, да и практики тоже, либо разводят руками, либо пускаются в трудоемкие рассуждения, которые сами по себе требуют новых комментариев.
|
|
|
Особенно же насущно и актуально данная тема звучит в области, касающейся душевного состояния. Многие психиатры интуитивно обнаруживают тонкую грань между патологией и нормой, но определить последнюю, как таковую, все же затрудняются. Формулировки словарей выглядят столь же маловразумительными, сколь и абстрактными, отчужденными от насущной жизненности конкретной реальности. Как, например, воспринимать следующую дефиницию: здоровье – это «правильная, нормальная деятельность организма, его полное физическое и психическое благополучие»? Если с «деятельностью» и «организмом» картина того, о чем идет речь, более менее, ясна, то понятия «правильная», «нормальная», «благополучие» вызывают чувство некоторой неопределенности. В чем и чем именно проявляются эти значения? Каковы их признаки, свойства, критерии?
Говоря о предзаданности и предназначенности человеческого существования св. Григорий Нисский пишет: «Создатель предназначил нам оставаться не в виде зародышей. Равным образом, целью нашей природы не служит младенческая жизнь, а также следующие за ней возрасты, в которые мы последовательно облекаемся, изменяя с течением времени свой вид, и, наконец, не происходящее по причине смерти разрушения тела; но все это и подобное – часть того пути, которым мы идем». (16).
В приведенном фрагменте сочинений святителя четко и явственно прослеживается мысль о состоянии человеческого существа-существования как поступательного процесса развития – эволюции.
Стало быть, понятия «здоровье» и «норма» вполне могут соотноситься с темой эволюции. В реальной жизни так и происходит. Когда тридцатилетний субъект ведет себя как пятилетний ребенок, даже не вооруженные психологическим взглядом окружающие, подмечают, что с ним не все в порядке. В то же время для ребенка подобное поведение представляется вполне естественным – соответствующим уровню его развития.
|
|
|
Вместе с тем, эволюция есть процесс целе-сообразный и целе-направленный. Наличие же цели выражает наличие разума. Разум всегда проявляет себя через цель (telos) и, возможно, в этом проявляется его основное свойство.
Выдающийся психиатр Эмиль Крепелин замечает: «Под именем вырождения мы разумеем выступление унаследованных свойств, затрудняющих или делающих невозможным достижение общих жизненных целей». (9).
Св. Григорий Нисский: «Что же касается цели и предела такого путешествия, то им является восстановление в первобытное состояние». Буквально у Нисского – archeion apokatastasis. (16).
В психоаналитической терминологии существует аналогичное обозначение – «архаические состояния» – archaic states (18), типичным примером которого является «океаническое чувство», описанное Фрейду Роменом Ролланом. Характерным для такого состояния является переживание бесконечной, безграничной, неразрывной связи со всем сущим, возврата чего-то старого, хорошо знакомого и близкого, подъема творческой активности, наличия мистического источника благотворно действующей энергии. Его основные ощущения – «слияние» и «безвременность».
Таким образом, здоровье можно интерпретировать как состояние индивида, осознанно участвующего в осуществлении эволюционного процесса, обусловленного воздействием интегрирующей цели, в свою очередь являющейся выражением активности непрерывающегося и непрерываемого разума.
Разбив приведенное определение на фрагменты, получим смыслы простые и элементарные.
А. Здоровье – это эволюция.
Б. Оно представляет развитие к той цели, которая это развитие и обусловливает.
В. Эта цель является выражением активного и креативного (творческого) разума.
Тогда получается, что уклонение от такого развития и есть патология.
· Патология – это извращенная эволюция.
· Извращенная эволюция – это инволюция, то есть распад, некроз - смерть.
Если сотворяющий и целеполагающий разум определить через понятие «бог», то теологическая парадигма как нельзя точно впишется в контекст исследуемой нами темы. И в этом случае формулировка св. Гр. Нисского «для разумной природы истинную жизнь составляет общение с Богом, а уклонение от Него имеет название смерти» (16) приобретает характер антропологической формулы.
«Это есть болезненное уклонение от первоначального типа». – Писал психиатр Бенедикт Морель (9).
А что получится, если пойти дальше и задуматься над морелевским «первоначальным типом»? В Традиции ответ однозначен. Ссылаясь на св. Гр. Нисского, получаем столь же точное, сколь и выразительное пояснение: «Мы были образованы в начале, будучи созданы по образу Первообраза» (archetipon genomenoi) (16). Под Первообразом святитель понимает Божество. «Первоначальный тип» на греческом языке звучит как «архетип», он же – Первообраз. Смыслы смыкаются.
|
|
|
… В общем, история поворачивается таким образом, что понятия вроде бы специфически очерченные – клинические, вдруг, начинают соприкасаться с категориями, хотя и насущными, но относящимися к запредельному.
Здешнее и нездешнее встречаются в человеке.
Размытые смыслы добра и зла внезапно оказались сконцентрированными в конкретных реалиях актуальных состояний нашего существования. Прорыв вечности в повседневность осуществился.
С другой стороны, мы являемся свидетелями того, как в массовой форме тематика добра и зла муссируется моралью, построения которой, сочетаясь со статическим статистическим общественным мнением, утверждают свои вердикты, наивно призывая человека быть «хорошим» и «добропорядочным».
Однако, очевидность таких практик, как врачебная и психоаналитическая, показывает, что проблема зла выходит за рамки морали и никак в них не удерживается. Возможно, некоторые социологические объяснения по поводу окружающей среды, классового или политического неравенства, невежества и людской агрессивности в какой-то мере и способны акцентировать внимание на мысли о существовании зла как самостоятельного аспекта, внедренного в наше бытие, но мы и в этом случае остаемся перед лицом того неумолимого факта, что бездна простирается внутри нас самих. И вопрос остается открытым – почему в отношении нас совершается зло, и почему мы сами его совершаем? И, в конце концов, что, собственно, есть это самое зло и, главное, чем оно отличается от добра?
Наиболее распространенный ответ, который мне приходилось слышать от представителей публики, идентифицирующей себя с «интеллектуально подкованной», «философски осмысляющей», «мыслящей» частью населения, заключался в том, что между ними нет принципиальной разницы, что это две стороны одной и той же медали, что они диалектически относительны и так далее и в том же духе. Вместе с тем, мое предложение использовать подобные разъяснения в качестве помощи тем, кто оказался в ситуации страдания, и применить их к себе самим, своим детям и близким, почему-то успеха не возымело. Воодушевленная ретивость речей куда-то улетучилась, как только обозначилась конкретная возможность облегчить мучения тяжелого больного, жертвы насилия, униженного ребенка, или того, кто совсем недавно потерял близкого, напрямую обратившись к ним: «Полноте вам переживать, ведь, в сущности, то, что произошло с вами, на самом деле, есть выражение диалектической дуальности, в общем-то, ни плохого и ни хорошего проявления глобального космического порядка. Вытрите слезы, успокойтесь, подышите праной, напитайте свои каналы тонкими субстанциями и поймите, что все относительно».
Как только дело доходит до собственной личности, всякий интерес к теоретизированию пропадает. И любая трагедия, или драма, нашей конкретной жизни воспринимается как столь же конкретное зло.
Итак, зло конкретно и реально. И оно переживается также насущно, поражая существо вторжением в его существование. Остается только выяснить место его обитания.
И, поскольку речь заходит о человеческом, то где, как не в человеке искать его?
Задолго до эры экспериментальной психологии существовала своя практическая наука – подвижников духовного опыта, отмеченных харизмой мистической проницательности, особо чувствительных к безднам, скрывающим в себе заповеданные, но исповедимые тайны. Этот «голос пустыни» и есть живая, прикладная антропология, предоставившая прямые сведения о неизбывных глубинах нашего бытия. И его представители впервые высветили душу человеческую, тем самым, вырвав ее из мрака неведения. И они определили место человека в мире как «место богословское». По словам святителя Фотия, патриарха Константинопольского, «Бог в своем предвечном Совете решил вложить в человека логос, чтобы человек в самом своем строении встретился с загадкой богословия».
И, быть может, все наше современное душесловие есть ничто иное, как вариация на вечную тему богословскую.
Соотношения их смысловых построений, действительно, указывают на вполне определенную общность. Среди богословских постулатов немало находим таких, которые напрямую трактуются с позиций, говоря современным языком, клинических. Например, «грех есть болезнь души». С другой стороны, современная глубинная психология открыто декларирует себя областью ноотропной, то есть ориентированной на измерение духовное в условиях непосредственного человеческого существования. Психиатр К. Юнг напрямую говорил об опасности уклонения от «непосредственного опыта встречи с живым духом».
Дальнейшие сопоставление двух линий – богословия (теологии) и душесловия (психологии) – несомненно, подтверждали их единство в подходе к человеку. Имея в виду науку психологическую, подразумеваем те ее направления, которые проявили себя именно в практике непосредственного целительского опыта, уверенного погружения в ад и мрак человеческих страстей-страданий и оттуда поднявшихся до своих обобщений. На подобной действенности выпестовались психиатрия и психоанализ, которые, что называется, работают «у постели больного», будь эта постель традиционной кушеткой приемной психоаналитика, смертным одром отходящего в иной мир или ложем новорожденного. Потому в данной книге рассматриваются точки соединения Традиции духовного познания с названными дисциплинами, теории которых представляют, прежде всего, описания закономерностей, выявленных в гуще непосредственной практики.
Заражение злом.
«Человек злоязычный не утвердится на земле; зло увлечет притеснителя во гибель». (Пс. 139:12).
Этимологически слово «зло» восходит к праязыковому индоевропейскому корню g ’ hul – «изгибаться», «кривиться», «изворачиваться». В авестийском языке zbarэmna – «зло» означает также - «идти вкривь», в персидском зур – «ложь», в древнеиндийском hvalati – «сбивается с пути», «заблуждается». На древнеисландском «зло», синонимичное также таким понятиям как «вред», «бедствие», «несчастье» обозначено словом bol, в котором совсем нетрудно увидеть звучание «боль». И, поскольку речь идет об однокоренных соответствиях, понятие зла может вмещать в себе и объединять ряд значений: Зло – Ложь – Изгибаться – Кривиться – Изворачиваться – Сбиться с пути – Боль.
Сопоставляя первый и последний элементы обозначенного смыслового ряда, обнаруживаем четкое и явное соответствие, которое позволит нам избежать долгих метафизических дискуссий и нравственной риторики по поводу добра и зла. Зло – это боль, болезнь.
Интересно и то, что богословский подход интерпретирует данную проблему не как этическую, но как клиническую.
Если говорить относительно человека, то зло заложено на уровне инстинктов в самой его природе – как следствие грехопадения – катастасиса. Тем не менее, оно уживается в нем с позитивными и созидательными силами любви – в силу наличия первичного архетипа рая – стасиса.
При этом следует отметить, что такое явление как ненависть имеет свое предназначение – быть направленной на борьбу со злом в самом человеке, а не с другими людьми, и в этом заключается ее очистительный смысл (15). Извращение механизма регулирования деструктивных сил начинается тогда, когда они направляются на других людей. И тогда в конечном итоге получается, что личность в течение всей своей жизни занимается самоуничтожением.
Мы непрестанно сталкиваемся с одним из труднообъяснимых феноменов, который проявляется в склонности людей объединяться с деструктивными силами. А свидетельством тому является наполненность мира ненавистью, склоками, бессмысленными конфронтациями. Кстати, любопытная тенденция, подтверждающая сказанное, наблюдается и у пациентов – тех людей, чей уровень саморазрушения оказался уже критическим: нередко они вовсе и не стремятся к излечению. Откуда это парадоксальное и бессмысленное сопротивление?
Таким образом, инстинкты жизни и смерти пребывают в динамическом взаимодействии. Развитие же динамики этих отношений таково.
Рождение проявляется болезненным неприятием негативных реалий, что вызывает противоречие с субъективным восприятием внутриутробного развития.
Взросление подкрепляется убеждением, что путь удовольствия пролегает через неизбежные самоограничения и страдания.
Период младенчества вынуждает ребенка столкнуться с пассивной формой ограничения, например, когда он испытывает голод, будучи оторван от материнской груди.
Однако со временем приходит осознание того, что удовольствие неизменно сопряжено со страданием (голод сменяется насыщением и наоборот). И тогда самоограничение становится активным, что порождает сознательное принятие страдания.
Формы саморазрушения хорошо известны – это неудачи, травмы, болезни, жизненные невзгоды, так называемые несчастные случаи.
Теперь рассмотрим механизм развития личного зла.
С самого момента рождения, как уже выяснилось психоанализом, ребенок наполнен агрессивностью, направленной на внешний мир.
Любое ограничение вызывает даже у младенца неприятие и протест.
Первым же ущемлением комфорта является сам акт рождения, когда приходится покидать благоприятную среду материнской утробы.
Однако материнская ласка вскоре компенсирует подобную утрату. Объятие имитирует теплое чрево и тем самым обеспечивает чувство безопасности, а питающая грудь насыщает силой.
В этот момент любое обстоятельство, несущее угрозу лишения удовольствия, резко повышает агрессивность ребенка с целью уничтожить опасный объект.
Следовательно, подсознательная цель любой агрессии есть уничтожение угрожающего объекта, иными словами, его убийство.
Значит, побуждение убить обусловлено примитивным и конкретным мотивом самообороны.
В повседневной жизни добропорядочного субъекта эти порывы подавляются. Но, будучи подавленными, они не исчезают, а формируются в комплексы.
Подавление связано с возникновением вторичного страха – перед возможным возмездием. Отсюда и желание избавиться от объекта, вызывающего страх. При осознании невозможности его прямого уничтожения включается механизм косвенного, символического убийства, видами которого являются: устранение, уход, отторжение. Или же включается механизм подавления подобного импульса – во избежание возможного возмездия. Человеческое существо оказывается в двойном зажиме личного зла.
В Традиции проблема зла размещается в сердцевине концепта дьявола (22). Рассмотрим, насколько органично данное понятие вписывается в парадигму психиатрическую.
Дьявол.
«Легион имя мне, потому что нас много». (Мк. 5:9).
Слово «дьявол» в лингвистической интерпретации предстоит как понятие «двойная воля». Само по себе значение двойственности в контексте клинического понимания соотносимо со смыслом «болезненности», «расщепленности». Хорошо известное наименование страшного и тяжелого психического состояния – шизофрения – происходит как раз из значений schiso – расщепляю, fren – душа. Стало быть, «двойственность воли» и «расщепленность души» суть проявления одного и того же качества. И, следовательно, дьявол есть «расщепляющий душу» – «схизофренер».
Мы со своим человеческим мышлением и персональной логикой, разумеется, не способны познать измерения инобытийных пространств, которые постигаются лишь через озарения откровений, но мы можем узнать их проявления, опираясь на обширный и глубокий опыт Духовной Традиции, с которым, как сейчас выясняется все больше и достоверней, вполне согласуется строгая добросовестность научных отчетов.
Опытный врач по определенным признакам, нередко едва уловимым, может выявить то или иное заболевание, не заглядывая в микроскоп и не разрезая органы. Вооруженный же аппаратурой, он лишь подтверждает свой диагноз.
Хочу напомнить, что ориентация данной работы, прежде всего, прикладная психоаналитическая, нежели сугубо богословская, а потому с обозначенных позиций и продолжим наше исследование.
Итак, дьявол, по определению, «схизофренер», «раскалывающий душу». Это значит, что в своих проявлениях он (оно?) действует посредством любого фактора, которому присуще свойство психической деструктивности. Если вспомнить, что таких факторов «легион», то невольно напрашивается вывод о непосредственном здесь участии психических вирусов – паразитов сознания.
Кстати, среди научных теорий относительно шизофрении есть версия ее вирусного происхождения. Впрочем, сейчас в наши задачи не входит выяснение причин данного заболевания, по поводу которого специалисты до сих пор не пришли к единому мнению, ибо какую бы попытку, претендующую на обоснование этого крайне таинственного процесса, мы ни взяли, вряд ли ее можно определить как исчерпывающе доказательную.
Тем более, с крайней осторожностью, как мне кажется, следует квалифицировать шизофрению как состояние «демонической» одержимости, хотя, конечно, же, и подобный подход не лишен своих оснований и обоснований.
Дабы не заблудиться в лабиринтах затемненных смыслов, обратимся к параллели более явственной и исторически обозначенной.
Учение о дегенрациях.
В 1857 г. Бенедикт Морель (1809 – 1872), знаменитый французский психиатр издал научный труд под названием «Трактат о вырождениях», в котором определил это понятие.
Вырождение – «есть болезненное уклонение от первоначального типа. Как бы не было элементарно это уклонение на первых порах, оно обладает свойством передаваться по наследству, все более и более увеличиваясь. Таким образом, носители этих зародышей становятся все более и более неспособными выполнять свое назначение в человеческом обществе, а умственный прогресс, нарушенный в их лице, подвергается еще большей опасности в лице их дальнейшего потомства… Итак—вырождение и уклонение от нормального типа есть одно и то же» (9).
Вырождающийся носит на себе как бы роковую печать, клеймо – стигмат дегенерации.
Динамика дегенеративного развития, по Морелю, являет собой прямой и конкретный пример прогрессивного ухудшения расы. Проследив и проанализировав родовую линию нескольких поколений, он получил обобщающие результаты.
Первое поколение: наблюдается некоторое преобладание нервного темперамента, наклонность к мозговым приливам, проявляющимися раздражительностью, резкостью, необузданностью характера.
Второе поколение: происходит обострение указанных особенностей – кровоизлияния в мозг, эпилепсия, истерия, ипохондрия.
Третье поколение: совершаются поступки эксцентричные, беспорядочные, опасные.
Четвертое поколение: наступает глухота, врожденная слабость психики, раннее слабоумие (шизофрения); бесплодие, пониженная жизнеспособность детей, отсталость, идиотизм, кретинозное вырождение.
Важный пункт учения Мореля заключается в том, что вырождение связано не только с одной наследственностью, но и с целым рядом факторов внешней среды.
Этиологические факторы дегенерации таковы:
1. Вырождение от интоксикаций.
2. Вырождение, зависящее от социальной среды.
3. Вырождение от патологического темперамента.
4. Вырождение в связи с тяжелыми психическими переживаниями (mal moral).
5. Вырождение от врожденных или образовавшихся в детстве уродств.
6. Вырождение в связи с наследственными влияниями.
Морель выделяет как наиболее особенную, группу наследственных психозов, которая в свою очередь подразделяется на 4 класса.
1. Субъекты с неуравновешенной психикой, которые в усиленной степени представляют «нервный темперамент» их родителей. Люди эксцентричные, оригиналы с фиксированными идеями. Большая тенденция к самоубийству. Наклонность к странным, нередко опасным действиям. Импульсивность.
2. Люди со стойкими эмоциональными и интеллектуальными дефектами. «Мания при полном сознании» в терминологии Пинеля. Мономания убийства и самоубийства, клептомания, дипсомания (запойное пьянство), половые извращения.
3. Недоразвитые физически, умственно и морально. Склонные к бродяжничеству.
4. Типические формы врожденного слабоумия, идиотизма и кретинизма.
|
|
|
