Заповедь 5. «Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе». (Исх. 20, 12).

Психоаналитически данная заповедь может осмысливаться в тематике Эдипова комплекса, первые теоретические соображения о котором Фрейд сформулировал в 1896 г., через год после смерти отца.

Сущность описываемого явления заключается в том, что в период от 3 до 6 лет ребенок стремится к сексуальному единению с родителем противоположного пола и желает смерти либо исчезновения родителя своего пола. Фрейд назвал данный комплекс по аналогии с известным мифом, использованном Софоклом в драме «Царь Эдип», где рассказывается о фиванском царе Лае, которому оракул предсказал, что он будет убит своим сыном. Когда царица Иокаста родила от Лая мальчика, царь велел того бросить в горах, чтобы он погиб. Однако младенца нашел пастух и отнес его царю Полибосу, усыновившему мальчика. Когда Эдип стал юношей, случай свел его с Лаем на перекрестке дорог и в споре, кому пройти первым, убил своего отца. На своем дальнейшем пути он встречает Сфинкс, преграждавшую дорогу в город Фивы и требовавшую от всякого путника разгадать загадку. В случае неудачи путника ожидала смерть. Эдип разгадал загадку, и униженная Сфинкс умерла сама. Благодарные Фивы отдали Эдипу царский престол и сделали мужем Иокасты. Однако боги не смогли смириться с кровосмешением, даже неосознанным, и наслали на Фивы тяжелый мор. Согласно пророчеству оракула, для избавления от мора необходимо найти убийцу Лая. Эдип, поклявшийся раскрыть преступление и тем спасти город, узнает, что убийца – он сам и женился он на своей матери. В результате Иокаста вешается, а Эдип выкалывает себе глаза.

В некоторых ситуациях наблюдается, так называемый, негативный эдипов комплекс, когда ребенок желает сексуального единения с родителем своего пола и в связи с этим проявляет соперничество с родителем противоположного пола.

Со временем, в варианте нормального развития эдипов комплекс, будучи полностью вытеснен в бессознательное, подвергается внутренней переработке, разрядке, и эротическое влечение подрастающего индивида перенаправляется на адекватный объект из среды сверстников, являя собой основу естественного чувства влюбленности и нежной привязанности.

В случае семейных проблем, совпадающих во времени с порой эдиповой фазы (от 3 до 6 лет), у ребенка может сформироваться эдипов конфликт, который неизбежно проявит себя в его взрослой жизни. Мужчина, ведомый таким конфликтом, в каждой женщине, с которой устанавливает близкие отношения, бессознательно ищет собственную мать и, естественно, не находя таковой, испытывает острое разочарование в партнерше. Его семейное существование чаще всего не складывается или быстро завершается крахом в силу того, что символически оставаясь притязающим ребенком, он не вырастает в меру той мужественности, которая необходима для построения эффективного супружества. Аналогично и поведение женщины с подобной проблемой. Она психологически настолько регрессивно связана с отцом (или с матерью в случае латентной гомосексуальности, сформированной негативным эдиповом комплексом), что не способна стать женой, спиритуальный статус которой подразумевает максимальную реализацию женственности.

В обеих ситуациях в отношении родителей под видом крайней сыновней или дочерней привязанности испытывается не почтение к ним, а эротическое, инцестное (кровосмесительное) влечение.

Другим вариантом эдипова конфликта становится эдипов триумф. Эдипов триумф развивается, когда ребенок завоевывает большую часть любви и внимания родителя противоположного пола или переживает смерть родителя своего пола. Крайне выраженные, заостренные, дегенеративные черты состояние эдипова триумфа приобретает у фанатиков-революционеров, террористов, активных представителей экстремистских движений, органично сочетаясь у них с такими чертами, как некрофилия и садизм. Совсем не случайно в свое время царь именовался как «царь-батюшка», что подчеркивало на уровне стихийного бессознательного восприятия его родительскую, отцовскую функцию. Революционер, одержимый напряжением эдипового триумфа, покушается на царскую власть, как на приоритет отца, и в конце концов, убивает его, а затем насилует свою мать – «землю-матшку», «родину-мать».

Таким образом, непочтение к родителям в более мягких, «матовых» проявлениях среднестатистического обывателя можно интерпретировать как наличие у него скрытых некросадистских мотивов эдипова триумфа.

Данная заповедь при ее психоаналитическом осмыслении открывает еще один подспудный смысл, который может ускользнуть при буквальном прочтении. На глубинном психодинамическом уровне за счет интенсивного обмена идентификациями родители могут бессознательно воспринимать детей в качестве собственных родителей, и наоборот. Поэтому указанное предписание вполне уместно рассматривать и как относящееся к взрослым людям в отношении своих потомков.

Нарушения заповеди: Претензии и притязания. Материнская ревность. Родительский эгоизм. Оскорбление детей. Непочтение к начальству. Жестокость к подчиненным. Неуважение к старшим. Неблагодарность. Непочтение к наставникам. Бунтарство.

Заповедь 6. «Не убивай». (Исх. 20, 13).

Убивать можно не только физически, но и символически. Выражая данный тезис, мы исходим из текстов Священного Писания и психоаналитической парадигмы – мысль равнозначна поступку.

В Нагорной проповеди Иисус Христос так объяснял закон Божий: «Вы слышали, что сказано древним: не убивай, кто же убьет, подлежит суду. А я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду». (Мф. 5, 21-22). Исходя из сказанного, мы обнаруживаем, что убийство начинается с гнева, то есть с желания умертвить другого.

Таким образом, вполне становится ясным, что психическими эквивалентами убийства выступают проклятия, угрозы, оскорбления, ирония, сарказм, претензии, упреки, осуждение, устранение раздражающего объекта - например, изоляция ребенка, если он докучает, действия «в отместку», или «на зло», стремление к спорам и непременному отстаиванию собственной правоты, не прошеные советы, навязывание кому-либо своего мнения.

Перечисленные признаки интерпретируются с позиций психоисторического подхода.

Некогда, в незапамятные времена наш древний предок, щеголявший в звериных шкурах, в поисках лучших мест под солнцем не знал иного способа победы над врагом кроме как убить его. Тем самым утверждая и подтверждая свое выживание.

И если так, то конечно же, за свое место следует драться. Значит, другой становится врагом. Но враг побежден только тогда, когда он повержен, то есть уничтожен. Вместе с тем, в одиночку пробираться трудно и страшно - а вдруг собьешься с пути или попадешь в ловушку боле хитрого и коварного врага? Как быть? И тут более мудрые и прозорливые, а быть может, наделенные высшим, недоступным для остальных знанием, решают наложить вето на убийство ближнего своего. Нарушивший же табу, будет сам подвержен суровому наказанию, то есть убит. Однако право на регуляцию системы наказания – оправдания стало принадлежать не многим, а тем, кто обладал подобными полномочиями. Именно они, заручаясь поддержкой и авторитетом «богов», могли вершить последний суд и выносить окончательный приговор, облекая себя, тем самым, во власть распоряжаться полностью судьбой другого.

Получается, что власть – это, прежде всего, монополия на убийство.

Только «избранные» могут покарать или помиловать. Обычным же гражданам или соплеменникам этого не дано. Так появилась иерархия и организация - начало государственности в отношении людей. Теперь стало понятно, кто находится к Предвечному «ближе», а кто «дальше».

Но агрессивное побуждение при этом никуда не исчезло. Прямое уничтожение теперь невозможно, зато остается символическое. Страсть к убийству, опасаясь своего прямого физического проявления вследствие запрета под угрозой кары, запряталась в зону неосознаваемых импульсов поведенческих маневров и, конечно же, речи. И теперь человек человека может убивать, не опасаясь формального наказания.

Теперь нам остается лишь конкретизировать формы символических убийств и понаблюдать, как они происходят в обыденности нашей повседневности.

1. Речь. Символы убийства: проклятия, угрозы, злобные выпады, оскорбления.

2. Поведение. Символы убийства: претензии, упреки, провоцирование ссор, сарказм, заведомая ирония, осуждение, стратегия «Убить зверя», которая направлена на то, чтобы избавиться от чьего-либо нежелательного поведения или того, кто его совершает. Подобная стратегия может проявляться в самых различных вариациях: увольнение работника, развод супругов, изоляция ребенка, если он вмешивается в разговор со взрослыми.

Вышеперечисленные маневры являются символами убийства во всех ситуациях, в том числе и в тех, когда это касается семейных и родственных отношений. В последних реализация влечения к смерти не такое уж редкое явление, как это может показаться на первый раз.

Когда мать, например, заявляет своему отпрыску, что он тупица и ни на что не годен, пусть она и делает это «в сердцах», но в своей археопсихической глубине она проламывает камнем его череп. Быть может, в период своей беременности она испытывала бессознательные побуждения избавиться от того, что вынашивается в ее чреве.

Сюда же можно отнести и заявления типа:

«Ты не оправдываешь моих ожиданий», «я не думал(а), что ты у меня такой(ая)», «и в кого ты только уродился такой(ая)»?

Родительская власть, как и всякая другая, есть также монополия на убийство. И если она культивируется взрослыми, и последние вожделеют ее, используя по всякому поводу и без, то это свидетельствует не о педагогическом рвении, а о том, что дети в такой семье растут и развиваются под гнетом символических убийц.

О подобном гнете, кстати, можно говорить также, имея в виду и некоторых учителей. Это не значит, что они, будучи одержимы садистическими устремлениями, бродят из года в год по классам в поисках наслаждений от причинения страданий в общем-то бесправным ученикам. Нет, их страсть убивать может быть латентной, глубоко подавленной, недоступной их собственному осознанию и проявляющейся лишь в том деструктивном излучении, которое они несут в своих действиях и словах.

Э. Фромм (29) подобных людей называл некрофилами, то есть такими, которые одержимы неосознанным влечением к смерти и разрушению.

Некоторые случаи, однако, вынуждают нас проводить различения между сходными на первый взгляд, но на самом деле качественно отличными друг от друга аффектами. В быту, между тем, их нередко путают - агрессию и ненависть. А это вовсе не одно и тоже.

Агрессия представляет собой психическую энергию, реализующуюся в действиях, словах или представлениях и направляющуюся на другого человека с целью его убийства, явного или символического, осознанного или бессознательного.

Ненависть - эмоциональная сила, направленная на то, чтобы вытолкнуть из себя чуждое влияние, воздействие, а также само действие, осуществляющее это выталкивание. Целью ненависти является не убийство, а именно освобождение. Это чувство характерно для детей, находящихся под властью доминирующих или навязывающих свои установки или даже любовь, родителей. Оно вполне естественно, так как является защитной реакцией, не будь которой, организм подвергся бы деструкции.

По этой же самой причине так называемая бурная и страстная любовь неизбежно заканчивается отношениями, где люди, бывшие такими пламенными и пылкими возлюбленными, теперь начинают ненавидеть друг друга.

Распространенная поговорка о том, что «от любви до ненависти один шаг» заключает в себе интуитивную догадку этого смысла. Добавим только, что такой шаг уже совершается, как только вспыхивает страсть, которую нередко путают с любовью.

Истинная любовь не приводит ни к ненависти, ни к агрессии, потому что она изначально не содержит их в себе. Она ничего общего не имеет с теми невротическими проекциями, которые в обиходе за нее принимают. Напротив же, плодотворная любовь подразумевает в себе такие проявления как: забота, ответственность, уважение и знание (Э. Фромм). Под уважением понимаются принятие и уважение к автономии и свободе другого. В этом смысле любовь представляет собой мощное средство личностного роста в творческом содружестве двоих. В противнм случае это не любовь. Антитеза любви – убийство.

Мы только что рассмотрели символические формы убийства. Остается добавить, что исходя из универсальных механизмов идентификации и интроекции любое убийство так или иначе оборачивается само-убийством, скрытые формы которого также проявляют себя определенным набором признаков (см. самоубийство).

Скрытые формы убийства.

Осуждение. «Каким судом судите, таким будете судимы». (Мф. 7:2).

Осуждение – это скрытое убийство.

Здесь импульс уничтожения приобретает скрытую, символическую форму: проклятия, угрозы, оскорбления, ирония, сарказм, претензии, упреки, склонность подмечать, запоминать и указывать на чужие недостатки, стремление к спорам и непременному отстаиванию собственной правоты, непрошеные советы, навязывание кому-либо своего мнения. Вот что по этому поводу говорит святитель Иоанн Златоуст: «Гораздо хуже кусающихся те, которые делают зло словами. Первые кусают зубами тело, а последние угрызают словами душу, наносят рану доброй славе, и рану неисцельную. Посему он подвергается тем большему наказанию и мучению, чем тягчайшее причиняет угрызение совести».

Но в конечном итоге убийство, так или иначе, завершается самоубийством. Такое происходит из-за того, что подсознательное желание убить разворачивается от объекта к субъекту. Срабатывает универсальный механизм: любое отношение к другому человеку автоматически переносится и на себя самого. Данное явление называется идентификацией – воображаемой подменой собственной личности посторонним объектом. Нам хорошо известно, как родители разделяют чувства своих детей, и наоборот. К примеру, отец бессознательно переживает удовольствие сына от успехов в школе – он идентифицирует себя со своим ребенком.

Такое поведение подразумевает перенос эмоций на собственную персону, и последняя начинает восприниматься как внешний объект.

Следовательно, если речь идет о враждебных чувствах, то рано или поздно, они перенаправляются на собственную личность. И возмездие все равно наступает.

 Схема же довольно проста.

Любой человек, с которым мы общались или общаемся, находит свое место в нашей собственной душе. Очевидность данного положения доказать совсем несложно, если осознать, что даже в отсутствие объекта мы можем о нем помнить – на основании того, что несем его образ в себе. Такое свойство называется интроекцией – включением другого в структуру своей собственной психики.

Значит, всякая атака, адресуемая другому, в первую очередь находит этот адрес в душе атакующего. Удар приходится по себе самому. Следствие неизбежно.

Как уже выяснилось, всякая агрессия сводится к импульсу убийства. Убийство – преступление. Стало быть, раз убил – значит виновен.

Всякая вина ищет наказания.

Наказание – всегда боль.

Боль приходит в форме болезней, травм, несчастных случаев, катастроф – психических или ситуативных, «хронического невезения», неудач.

Равновесие восстанавливается.

Ведомство, ответственное за исполнение подобных функций имеет свое название – Совесть.

Когда же речь заходит о личностных так называемых «негативах», представляющихся не столь уж и «непростительными», например, такими как обида, или желание поспорить, в глубине своей они все равно восходят к базовым деструктивным влечениям.

Такими ли уж невинными на самом деле являются наши невинные проступки?

Проанализируем некоторые из них, уже располагая знаниями о том, как работает наша Психо-Логическая система.

Зависть – Ненависть - Обида – Ад. «А зависть – гниль для костей». (Пр. 14:30).   Корень vid. Старшее значение – «смотреть, засматриваться недоброжелательно, косо или зло», «видеть искаженно». Касательно корня vid имеем еще одно хорошо знакомое понятие – «ненависть».

Обида. «Вот я кричу: «обида!», - и никто не слушает». (Иов. 19:7).

 Древнерусское и старославянское слово обида, означающее «обида», «ссора», «вражда», происходит от корня vid и соотносится с общеславянским zavida, zavistь, zavideti – то есть «зависть», «завидовать».

Ненависть. «Кто говорит: «я люблю Бога», а брата своего ненавидит, тот лжец». (1 Ин. 4:20).

Ненависть по определению есть «чувство острой вражды, злобы к кому-либо или чему-либо». (31).

Сербскохорватское ненавидети – «ненавидеть» и «ревновать», «завидовать». Словенское nenavist – «зависть». С другой стороны сербскохорватское навидети се – «жить согласно, в дружбе». Чешское navideti – «быть терпимым», «любить», отсюда navist – «симпатия», «приязнь», «любовь».

Выходит совсем просто: если нависть – это любовь, то не-нависть значит не любовь.

Таким образом, на основании выявленной историко-этимологической взаимосвязанности рассматриваемых понятий, мы можем говорить об их несомненном корневом и смысловом единстве, с которым вполне согласуется и аспект психоаналитический.

Стало быть, мыслить чувство обиды как отдельное качество, элементарную реакцию, эмоциональный ответ на чей-либо выпад, мнимый или действительный, не имеет смысла, постольку поскольку оно прочно сцеплено в аффективной связке Обида –Зависть – Ненависть. И весь этот ряд относится к аффекту убийства. «Всякий ненавидящий брата своего, есть человекоубийца». (1 Ин. 3:15).

Если я на кого-то обижаюсь, значит, я его ненавижу и завидую ему.

Поскольку ненависть содержит в себе агрессивное побуждение, то ее окончательным импульсом становится стремление к уничтожению.

Кстати, на основе этимологического анализа, связанного с корнем vid-, можно обнаружить весьма интересную параллель с понятием «Ад».

Ад. «Надменный человек, как бродящее вино, не успокаивается, так что расширяет душу свою как ад». (Авв. 2:5). Греческая основа a-fid –«погруженный во мрак». Греческое Aides – «место, где уже ничего не видно».На санскрите id – корень глагола видеть, videre. А – частица отрицания. Семантическое поле: Ад - Смерть - Смрад – Боль – Скорбь – Колоть – Кусать – Жалить - Изнурять - Портиться - Гнить – Уничтожать - Мрак.

Теперь все встает на свои места, и на вопрос, что такое ад в прямом смысле, можно доказательно ответить: ад – это осуждение, зависть, ненависть, обида.

 

Предыдущая123456789101112131415Следующая

Поделиться: