Допрос с пристрастием и муштра

Допрос с пристрастием и муштра

Высшая школа Линкольна даже попала в документальный фильм «Paper Tigers». Директор убедительно доказал, как при помощи эмпатии можно изменить ситуацию в сфере образования. Чтобы попытка втиснуть факты и цифры в чей-то разум увенчалась успехом, необходимо, в первую очередь, желание самого ученика. Если говорить о когнитивном аспекте эмпатии, то учителям нужно научиться смотреть на ситуацию со стороны детей, понять внутреннюю модель их сознания – так они будут знать, что на уме у подопечных. Эмоциональная эмпатия со стороны учителя выражается в понимании рутины учеников, их чувств в отношении собственной жизни – причем анализировать нужно отношения в школе… Без эмпатической заботы об учениках вы рискуете потратить впустую время – и свое, и чужое.

Мои коллеги из сферы образования говорят, что среди преподавателей до сих пор распространена следующая практика: если ученик не может ответить на вопрос или не выполняет домашнюю работу, они пытаются опозорить его перед сверстниками. Преподаватели могут издеваться над учениками, вызывать их и забрасывать вопросами, практически не оставляя времени на ответ. Такие техники «допросов с пристрастием» связаны с чувством унижения, неловкости и тревожности. Педагоги, использующие подобные методы в своей работе, не обязательно окажутся бессердечными и бесчувственными людьми. Они могут искренне полагать, что стыд – лучший мотиватор. Позволю себе не согласиться, принимая во внимание некоторые научные данные, подтверждающие мою точку зрения.

Эмпирические исследования достаточно убедительно доказывают, что эмоции влияют на успеваемость. Если у студента хорошее настроение, он расслаблен – ему легче сосредоточиться на общей картине и, как правило, он лучше справляется с заданиями, требующими запоминания информации. Учащиеся, находящиеся в менее позитивном расположении духа, страдающие повышенной тревожностью или испытывающие стресс, склонны концентрироваться на мелких деталях и изо всех сил пытаются использовать по-новому уже имеющиеся знания.

Исследователи связывают хорошее настроение с творческим мышлением и умением справляться с разного рода задачами, а плохое – с «затуманиванием разума» и косностью мышления.

Ученик может долго помнить, как его унижали перед всем классом за то, что он не знал ответ на определенный вопрос, но велика вероятность, что он при этом забудет все остальное и не сможет перенести эти знания в новые ситуации. Зато чувство стыда, связанное с уроком, будет приходить ему на память постоянно.

Думаю, все согласятся, что если на ребенка кричат или выгоняют из класса, даже когда он действительно виноват, подобное «наказание» скорее вызовет раздражение, чем уважительное отношение. Хуже всего то, что неприятные воспоминания «застревают» в мозгу, как жвачка – негативный опыт, полученный за время обучения, будет приходить на ум и «проживаться» снова и снова в течение жизни. С нейробиологической точки зрения имеет смысл предложить поправки. Уважительное обращение и поддержка стимулируют мозг к выработке дофамина – «гормона удовольствия» и других нейрохимических веществ, вызывающих ощущение счастья и удовлетворения, тем самым способствуя оптимальному обучению.

Очевидно, что учеба – это не только призы, награды и похвалы. Разного рода «воспитательные меры» применяют не только в образовании, но и в семье, и в обществе в целом. Но «политика нулевой терпимости» наряду с жестким, карательным подходом к управлению поведением учащихся, душит учебный процесс, не позволяет создать благоприятную среду. Подобное обращение привносит в систему обучения цинизм. Возможно, драконовские меры помогут разрешить поведенческие проблемы в краткосрочной перспективе, но в долгосрочной – привнесут в отношения учителя и ученика страх и презрение. Когда учащимся не дают возможности практиковать конструктивное поведение, они начинают вести себя нежелательным образом. В ходе одного научного исследования, проходившего в Австралии, ученые выявили, что у обучающихся, которых неоднократно отстраняли от занятий, более чем в пять раз увеличивалась склонность к участию в антиобщественной и преступной деятельности.

Максимально эффективное использование социального разума

Для того чтобы обучение эмпатии было эффективным, оно должно выходить далеко за рамки модели поощрения и наказания. Восприятие перспективы – способность видеть мир с точки зрения ученика – имеет решающее значение для обучения. Детский мозг – не просто миниатюрная версия мозга взрослого человека. Современная нейронаука говорит, что мозг подростков продолжает развиваться, пока не достигнет полной зрелости в возрасте примерно двадцати пяти лет. Это означает, что на протяжении всех лет формального обучения мозг ребенка постоянно меняется – он формируется и адаптируется к новым стимулам. Вместо того чтобы увеличиваться в размерах, мозг выстраивает более прочные нейронные связи между областями, которые отвечают за базовые способности к обучению. Области, которые управляют эмоциями и обеспечивают исполнительные функции – рассуждение, принятие решений и самоконтроль, развиваются медленнее.

Области, отвечающие за социальные и родственные связи, сохраняют активность в любом возрасте, но в молодом и развивающемся мозге они задействуются особенно активно. Когда ребенок переходит в среднюю школу, группа сверстников, с которой он общается каждый день, становится для него важнее, чем любая другая, а взрослые обычно переходят в категорию «скучные, ничего не знающие субъекты». Согласно результатам исследований в состоянии покоя большинство детей склонны думать о социальных отношениях. Их ум будет занят мыслями о том, кто с кем дружит, кто что сказал, как их воспринимают друзья, примут их сверстники или отвергнут…

Эта насыщенная эмоциями стадия развития часто становилась предметом научных исследований и хорошо знакома родителям и учителям. Однажды команда из Калифорнийского университета Лос-Анджелеса изучила подборку результатов исследований, в которых сравнивались техники заучивания наизусть и методы обучения, «мотивированные обществом». Одно из таких исследований проводилось следующим образом: участники были подключены к сканерам функциональной магнитно-резонансной томографии. Им предлагали прочесть несколько параграфов, описывающих концепции новых телевизионных шоу, а затем пересказать их содержание своему гипотетическому начальнику. Ученые регистрировали активность областей мозга до и во время пересказа. В ходе эксперимента обнаружили высокую активность в «нейронной сети воспоминаний» – социальном центре мозга.

Ментализация – синоним термина «теория разума» – способность представлять мысли, чувства, намерения и желания других людей. Примечательно, что сама информация – описание пилотных версий телешоу – не имела прямого отношения к участникам. Однако, как показали результаты сканирования головного мозга, сюжетные линии поступали на обработку в область, которая позволяла воспроизвести их максимально точно с минимумом затрат энергии. Возможно, это связано с тем, что участники заранее знали – текст нужно будет пересказать. В обработке были задействованы те же области мозга, что и при проявлении когнитивной эмпатии. Данные других научных исследований подтверждают, что испытуемые, которых просят что-то запомнить и воспроизвести, не так интенсивно задействуют область мозга, ответственную за «зубрежку».

Традиционное обучение обычно ориентируется на «запоминающую» область мозга, но факторы социальной мотивации существенно влияют на мозг подростков. С моей точки зрения, это не дает им представить предмет в ином контексте, который позволил впитывать информацию при помощи эмпатических механизмов. По данным Национального центра статистики образования, к восемнадцати годам американский студент проведет в аудиториях и классах почти двадцать тысяч часов. В некоторых странах эта цифра еще выше.

Педагоги всего мира сделали ставку на обучение, основанное на фактах, но согласно данным научных исследований дети запоминают лишь небольшую часть того, что изучают в классе.

Не остается сомнений в том, что методы образования необходимо модернизировать.

Наш мозг ориентирован на общество – почему бы не воспользоваться этим? В некоторых образовательных подходах уже используются подобные методики, например – проектное обучение[13]. Этот метод обрел популярность во второй половине двадцатого века, хотя идеи практического обучения, лежащие в его основе, восходят к Аристотелю и Сократу. Среди давних сторонников метода можно выделить итальянского педагога Марию Монтессори; Жана Пиаже, знаменитого специалиста в области возрастной психологии, и Джона Дьюи[14], который выступал в роли «голоса теории образования» двадцатого века.

Проектное обучение основывается на следующей концепции – «мы изучаем тему, задавая вопросы, размышляя над идеями и взаимодействуя с другими людьми». Особенно такой вид занятий полезен для детей. В его основе лежит идея о том, что сложную задачу можно решить самому или при помощи группы. Студенты учатся и совместно работают над проектом, проходят анкетирование, развивают творческие способности. Такой подход выходит за рамки повторения, запоминания и сухих фактов, помогая развить критическое мышление и навыки общения. Дети учатся решать проблемы, с которыми сталкиваются в школе и за ее пределами. Исследования показывают, что «PBL» и подобные стили обучения повышают уровень владения предметом и улучшают отношение учащихся к урокам, помогают подготовиться к более глубокому изучению темы, развить навыки межличностного общения. Невозможно практиковать навыки общения, не осознавая роли эмпатии и общего интеллекта в обучении.

Рада сообщить вам, что такие курсы созданы и для взрослых. Мне самой посчастливилось обучаться по подобным программам, разработанным Элизабет Армстронг, директором Гарвардского института Мэйси. Мне довелось пройти несколько из них, включая курсы о лидерстве врачей в сфере образования и инновациях в области медицины. Ныне покойный декан Гарвардской медицинской школы, доктор Даниэль Тостесон, имел признание в научных кругах. Несколько десятилетий назад он пригласил к сотрудничеству Элизабет Армстронг как эксперта в сфере образования. Необходимо было преобразовать школьную программу, создать учебный подход, основанный на «методе кейсов»[15]. Оба полагали, что традиционные системы обучения, представляющие собой получение информации и повторение фактов, лишают студентов возможности развить навыки, необходимые для решения реальных проблем. Их цель состояла в том, чтобы изменить основы медицинского образования, внедрить в него «проблемное обучение»[16] и новые подходы, нацеленные на работу над собой. Они понимали важность этого метода как для осуществления правильного ухода за пациентами, так и для медицинской практики в целом. Метод проблемного обучения использовали многие медицинские учреждения, сегодня он лежит в основе концепции медицинского образования.

Как говорила мне сама Армстронг, она твердо убеждена в том, что зубрежка пойдет по пути динозавров: «Я считаю, что в современном мире важнее научиться исследовать, чем полагаться на классификации и заучивание. У людей должна быть мотивация задавать вопросы и решать задачи. Если мы требуем от студента запомнить и применить огромное количество информации, то не всегда сможем подготовить лучших специалистов, способных работать с эмоциями. В будущем медицина начнет больше полагаться на искусственный интеллект и «большие данные»[17]. Врачам нужно научиться находить эту информацию».

Вместо того чтобы заставлять студентов заучивать протоколы и процедуры, что практикуется во многих учебных заведениях, Армстронг рекомендует делать упор на случаи из практики, разбирать проблемы реальных пациентов, работать в группах и постоянно расширять свои знания. Мне понравились такие исследования – они позволяют студентам применить свои знания к реальным ситуациям, причем способами, о которых я раньше даже не подозревала. Студентам предлагается рассматривать пациента как живого человека, у которого есть социальные и эмоциональные проблемы, а не как набор клеток и болезней. При помощи данного подхода студенты учатся относиться к пациенту, как к своему ближнему. Так между пациентом и врачом появляется эмпатия и устанавливается понимание.