И. Г. Тажидинова. Отцовство фронтовиков великой отечественной войны

Постановка вопроса об осуществлении фронтовиками отцовских обязанностей представляется проблематичной в силу очевидности долговременного физического отсутствия мужчин в семьях. Обращаясь к документам личного происхождения, можно убедиться, что роль отцов–фронтовиков в жизни детей не была призрачной. Тяга к взаимодействию наблюдалась с обеих сторон, стили и формы осуществления отличались разнообразием.

Тема отцовства возникает в частной переписке фронтовиков с женами. Масштаб явления письменного общения военнослужащих Красной армии с детьми и его содержательную сторону предстоит оценить, т. к. публикации источников начинают появляться. Готовность подчинить личные интересы общественным – отличительная особенность советского образца мужественности. В годы войны она востребована максимально. Комбатант мог сохранять приверженность ценности семьи[421], но имел мало возможностей осуществлять роль кормильца и защитника.

И. Д. Гольдфедер, ушедший на фронт добровольцем, винился перед беременной женой[422]. В. В. Сырцылин, записавшийся в ополчение вопреки заключению медкомиссии, в письмах жене, оставленной с шестимесячным ребенком, пытался оправдать свое «преступление перед семьей»[423].

Подписи в письмах с фронта свидетельствуют, как важно для мужчины было ощущение роли родителя. В детях комбатанты видели «продолжение себя», что в условиях войны было значимо. Жизнь детей представлялась главной ценностью, поэтому жен заклинали сохранять здоровье.

Многие из комбатантов не были знакомы с детьми, родившимися после их ухода на фронт. Участие мужчин проявлялось в обсуждении имени будущего ребенка. Ввиду непредсказуемости жизненных обстоятельств потребность в обращении к собственным «незнакомым» детям была настолько сильной, что письма писались даже в адрес младенцев[424].

Пытаясь синхронизировать события своей жизни и жизни своих маленьких детей, фронтовики стремились быть в курсе их «жизненных успехов», представлять себе возрастные изменения в их внешнем виде и поведении. «Картинки» из жизни детей были источником положительных эмоции.

Переписка фронтовиков с женами – это наставления о воспитании детей и уходе за ними. Жен просили подыскивать работу, чтоб дети не росли «беспризорниками». Им напоминалось о необходимости беречь детей от инфекционных и простудных болезней, жары, холода, ожогов, падений. Предлагалось детей не баловать, но и не кричать на них, не бить. Важное значение придавалось чтению[425].

Общение с детьми выстраивалось сообразно их возрасту. Младшим детям рисовались картинки, писались стихи и сказки[426]. Более взрослых детей стремились поддержать советами, заинтересовать историями о фронтовой жизни. С. И. Лурье описывал сыну свой быт ополченца. Особой темой писем детям была учеба. Если семья находилась в эвакуации, фронтовиков тревожило устройство детей в школы. Школьники обычно призывались к самостоятельности. Письма к старшим детям содержали просьбы или требования помогать матерям с младшими. За помощь дети обязательно хвалились.

Фронтовики старались быть полезными детям в решении проблем. Сыну, заинтересованному в чтении, корреспондент фронтовой газеты М. М. Фуксман посылал книги, марки, одежду. Широкие возможности материальной поддержки семей открылись для советских военнослужащих на завершающем этапе войны. В посылки, которые они отправляли из Германии, для детей обычно вкладывались продукты (сахар, шоколад), одежда (готовая, ткани для пошива), обувь.

Непосредственный интерес к мельчайшим подробностям жизни детей с течением времени не ослабевал, но переживал естественные деформации[427]. На исходе войны депривированность обернулась «страхами», предчувствием проблем в налаживании взаимоотношений с детьми. В начале 1945 г. В. В. Сырцылин предполагал, что с дочкой, выросшей в его отсутствие, сладить будет непросто. «Она чистоганом «гражданская», а я военный человек, привыкший за эти годы к дисциплине и подчинению, к рамкам»[428].

В одной из работ И. С. Кон обращает внимание: «Чтобы понять психологию отцовства, его нужно представить не только в контексте семейных отношений, но и в системе мужской идентичности. Вопрос «зачем ребенку нужен отец? » превращается в вопрос “зачем отцовство нужно мужчине? »»[429]. Острая потребность фронтовиков в психологической близости с детьми вела к преодолению коммуникативных барьеров, которые выстраивала война. Будучи физически недоступными для своих семей, комбатанты Великой Отечественной, тем не менее, находили возможность быть учителями и наставниками для тех, кто крайне в них нуждался. Их частная переписка убеждает, что «сознательное отцовство» в сложных условиях военных лет выражалось, кроме всего прочего (забота о непосредственных нуждах семьи, сопереживание трудностям материнского труда), и в том, что отцы–фронтовики, по мере сил, участвовали в воспитании и образовании своих детей.