А. Е. Чирикова. Женщина в высшей иерархии российской власти: региональная проекция

А. Е. Чирикова

Москва, Институт социологии РАН

ЖЕНЩИНА В ВЫСШЕЙ ИЕРАРХИИ РОССИЙСКОЙ ВЛАСТИ: РЕГИОНАЛЬНАЯ ПРОЕКЦИЯ

По оценкам аналитиков, представительство женщин на руководящих постах в исполнительной власти в разных странах находится на уровне 8–10%[497]. В парламентах доля женщин выше, чем в исполнительной власти, варьируется от 21, 2% в странах Европы до 41, 4% в Скандинавии[498]. В России, согласно Реестру государственных должностей федеральных служащих, мужчины занимали 94% высших, 85% главных и 68% ведущих должностей, женщины находились на должностях, не предполагавших принятия решений. Группа «старших» работников, представленная начальниками несамостоятельных структурных подразделений, их заместителями, консультантами и советниками, состояла из женщин. За последнее десятилетие представительство женщин в структурах российской власти выросло. Женщины преобладают на нижних этажах власти, и их число уменьшается по мере продвижения по иерархической лестнице, пока преждевременно.

Модели попадания женщин на руководящие должности различны. Они являются следствием решения вышестоящего руководителя.

Личные истории попадания женщин на высшие руководящие позиции в исполнительной власти позволяют говорить о двух различных моделях карьерного продвижения. Первая модель – «модель постепенного роста». В ней опора при продвижении на опыт работы внутри структур исполнительной власти или аффилированных с ней структур. Претендентки остаются зависимыми от выбора лидера и не проявляют карьерного рвения. Инициация со стороны начальников не бывает случайной и заработана профессиональной деятельностью, что сами женщины хорошо осознают.

Вторая модель – «модель парашютирования», предполагает наличие у претенденток «развитого социального капитала, опыта управления и общественного признания». В основе – опыт общественной деятельности, управления социальными центрами и общественными фондами, что обеспечивает знание претендентки первыми руководителями региона или города. В России этот путь не востребован. Модель реализуется в единичных случаях.

В России трудно говорить о преобладании какой–то модели. В РФ модели попадания женщин во власть продолжают оставаться случайными и индивидуальными. Это делает процесс продвижения российских женщин во власти зависимым от персонального выбора первых лиц.

Мотивация достижений на вербальном уровне ярко выражена. Перечисляемые женщинами мотивы можно разбить на несколько групп. Первый и основной мотив – самореализация. Второй – мотивация достижения, желание доказать себе, что все задуманное получилось. Третий мотив – интерес к работе. Четвертый – доказать первому лицу, что его выбор правильный. Потом женщины упоминают о мотивах материального преуспевания и социального статуса.

В ходе диалога женщины–руководители пытались отделить мотивы, складывается впечатление, что выполнение функций руководства полимотивационна по структуре и внутренне подвижна, следовательно, разделение мотивов условно.

Лидирующие позиции в оценках женщин занимают мотивы самореализации и профессионального интереса. Власть представляет возможности для самореализации, которую трудно достичь, занимаясь бизнесом. Поддерживает профессиональный интерес у женщин не только чрезвычайная сложность решаемых задач, но и необходимость их креативного решения. Важное место среди женщины отводят мотивации достижения. Женщинам важна внутренняя оценка собственной успешности. Благодаря успешному решению поставленных задач, женщины начинают уважать себя и поддерживать уважение к себе близкого окружения.

Важную роль играет материальная мотивация. Среди инструментальных мотивов важное место занимают гарантии занятости, которые предоставляет государственная власть. Многие из женщин говорят о том, что гарантии очень важны для них, и они не хотели бы рисковать ими ни при каких условиях. Женщины–депутаты в законодательной власти региона и города особо подчеркивают возможность иной самореализации, чем на основном месте работы, например, в бизнесе. Особое значение для них имеет перспектива расширить свой социальный капитал – познакомиться с большим числом интересных людей. Дополнительным мотивом выступает возможность помочь нуждающимся людям. Как и в случае с исполнительной властью, мотивация участия женщин в законодательной власти носит полимотивационный характер и нацелена, по их оценкам, не на получение привилегий, а на помощь региону и городу в решении насущных проблем. В законодательной власти женщины часто «отодвинуты от игр» и занимаются социальными вопросами. Для них важна возможность реализовать обещания, сформулированные в ходе предвыборной кампании, а также стремление оказать помощь своим избирателям. Несмотря на акцентирование альтруистической мотивации, некоторые из депутатов–женщин все же признают: законодательная власть дает им возможности для реализации собственного бизнес–проекта. При этом они настаивают на том, что достижение прагматических целей – второстепенная, а не основная мотивация, поддерживающая интерес к работе во власти. Другим важным мотивом прихода женщин в законодательную власть служит желание помочь отрасли или учреждениям, которые они возглавляют. Ориентированность женщин на результат, высокая мотивация достижений свидетельствуют о том, что женщина как руководитель на высоких постах во властной иерархии имеет все необходимые личностные ресурсы для достижения поставленных целей.

Полученная в процессе анализа интервью картина мотивационной структуры женщин–руководителей в известной степени идеализирована. Скрытые мотивы, прежде всего связанные с материальными интересами или интересами продвижения собственного бизнеса, респондентками либо не озвучивались, либо озвучивались в усеченном варианте Но не следует думать, что во всех своих оценках женщины склонны к сознательному искажению внутренних мотивационных побудителей. Истина находится где–то посередине.

Таким образом, в целом, можно говорить о неком сложившемся внутреннем мотивационном балансе у женщин–руководителей, где ведущая роль самими женщинами отдается собственно профессиональным, а второстепенные позиции – инструментальным мотивам. В заключение подчеркнем: мы далеки от иллюзии, что описанные нами мотивы – единственно существующие и отдаем себе отчет, что смысл тех или иных из них нередко бывает скрыт не только для самих респондентов, но и для самых добросовестных исследователей.