 |
Глава 3. Прибытие в колонию.
|
|
|
|
В чужой монастырь со своим уставом не входят. Древняя как сами монастыри поговорка. До Революции на Руси были тысячи монастырей. И у каждого свой устав. Монахи, бродившие скопами по русской земле, разнесли эту поговорку по всему свету.
Монахи следовали уставу монастрыря, в котором находились. Если же переходили в другой монастырь, и приходилось заучивать новый устав. Любые попытки вновь прибывшего монаха внести изменения в устав из другого монастыря пресекались на корню.
Данная пословица осуждает и высмеивает тех, кто пытается в чужом коллективе жить и поступать по своим правилам. И она, как никогда актуальна для первохода в зоне.
Зона является своеобразным монастырём для любого зека. Многие сидельцы побывав в сотне централов и изучив правила (понятия) арестантского уклада (АУЕ), теряются прибывая впервые в лагерь, где многие из этих правил (понятий) уже не актуальны. А учитывая, что уклад зоны ещё и зависит от режима (поселение, общий, строгий, особый) и от масти (красный, чёрный), то заучить, где ты находишься и заранее предсказать, как себя здесь правильно вести бывает затруднительно даже для опытных зеков.
Борю предупредили заранее, что его повезли в красную колонию поселение. А значит диктовать свои условия будет администрация. Зеки, возможно, безуспешно будут шатать режим. Как это будет на деле? Как в Самарском ТПП? Или как во Владимирской «Копейке»? Понятно, что бутырского «будьте любезны» от Яваса ожидать не придётся.
Борю разбудил Ткач:
– Брюс, мы уже подъезжаем. Ты как так, проспал самое интересное. Возможно, такое уже не увидишь.
– Что поделаешь, дорога выматывает. Мы где, собственно?
– Только что свернули с трассы. Теперь движемся по мелкой дороге, Явас объехали по объездной. Вон, за теми полями, возможно, и наша зона.
|
|
|
Поля были вспаханы. Было видно, что здесь сажают не то картошку, не то морковку. Боря такое видел только в книжках, изданных в СССР, да и в паре советских фильмов. Вживую пашни его впечатлили гораздо больше. По тому факту, что поля пашут в ручную, а не на комбайнах, Боря предположил, что трудятся на них зеки, которым технику просто напросто не доверяют.
Автобус остановился и впереди виднелся деревянный забор с фонарями через каждые пятнадцать метров и кирпичное трёхэтажное здание, от которого этот забор и начинался. Рядом со зданием стояли ржавые железные ворота. Боря предположил, что через них заедет и УФСИН-овский автобус на территорию колонии.
Но просчитался. Зеков стали выводить по одному в сопровождении одного конвоира в маленькую дверцу рядом с воротами. Над дверью виднелась надпись КПП. Первым пошёл Анвар. Боря тоже хотел пойти одним из первых, но старшой назвал его фамилию ближе к концу. Ткач остался в автозеке.
– Пошли, пошли, Пахомов, – малодушно потребовал старшой, который ехал вместе с этим этапом.
Они подошли к КПП и Боря приготовился к досмотру. Сумку прошмонали на скорую руку. Даже ничего из неё не вытряхнув на продол. Самого Борю просто похлопали по всему телу, даже не заставив вытряхнуть карманы и показать их содержимого. Такой досмотр скорее напоминал выход на прогулку в Централе, чем прибытие на зону. Привыкший к тщательному досмотру на этапе, Боря слегка обомлел от того, как практически, халатно его досмотрели здесь.
Старшой передал борину карточку местному УФСИН-овцу и пошёл в автозек за следующим арестантом. Местный здоровяк, пожилой толстяк со звёздами майора на погонах указал Боре взять баул и встать в строй, где уже стояли прибывшие с ним этапники. В конце этого строя ближе к концу лужайки, практически на проезжей части стоял не слишком высокий зек, которого Боря ранее не видел. Но он был без баула и стоял более уверенно, что говорило о том, что он отбывает наказание именно здесь. Он был в тонкой футболке, поэтому даже сквозь неё было видно, что на теле практически нет живого места от татуировок. Это же касалось и его рук, которыми он без остановки крутил чётки.
|
|
|
Виталик захотел курить и потянулся в карман за сигаретой. Достав одну из пачки, он подпалил её спичками и засмолил. Всё это не ушло от внимательного взгляда того самого зека, что стоял и крутил чётки. На мгновение его рука остановилась. Он подался в сторону Виталика, и сжав руку с чётками в кулак врезал курящему под дых сбив его с ног прямо в траву.
– Здесь не курят. Читай правила.
Он указал на стену ведущую от КПП к воротам и на ней был нарисован белый знак с чёрной дымящейся сигаретой перечёркнутой красным запрещающим кругом. После чего он подал руку упавшему Виталику и помог ему подняться. И разъяснил на всякий случай:
– Здесь на зоне есть места для курения, там и покуришь. А здесь, на улице, тем более около «капэ» курить нельзя.
После этого диалога стояли молча. Дожидались остальных. И только когда все собрались двухметровый толстяк майор скомандовал:
– Илюха, веди. Это все.
– Хорошо, Алексей Константинович. – Тихо ответил тот самый зек, что попробовал проучить Виталика. И повысив голос, обратился к собравшимся: – Этаааап! Берём свои баулы и следуем за мной. Друг друга не обгонять, меня желательно тоже. Как только доберёмся до нарядки встанем около стены в очередь. За мной!
Илюха пошёл уверенной походкой. За ним засеменили этапники, еле таща свои баулы. Боря снял куртку и понёс её в руках. Жара стояла невыносимая. Но после душных столыпинских вагонов – он впервые шёл своей походкой без обязанности держать руки за спиной. Ему дышалось хорошо. И несмотря на суровость активиста, который их вёл, ему здесь начинало нравиться.
Остановились около деревянного одноэтажного здания. Оно было явно не достроено. Боря сообразил, что они только что минули библиотеку. И хотел заглянуть внутрь, но злить Илюху лишний раз не решился. Зато решился Виталик:
– Илья, ну а здесь-то можно закурить?
|
|
|
– Ты видишь, чтоб я курил? – парировал ему Илья. – В карантине есть прогулочный дворик, там курить можно. Сейчас нарядчик вас оформит и мы пойдём туда.
– А ты разве не нарядчик?
– Нет. Я завхоз карантина.
– А, понятно. Я просто вас – козлов – не отличаю друг от друга.
Боря приготовился, что за козла Илья вмажет снова Виталику, как тогда рядом с КПП. Но тот сдержался ответил почти с юмором:
– А это красная зона. И здесь всем рулят козлы. Привыкай. – И, переведя взгляд, на случайно проходящего мимо зека в спортивном костюме, добавил: – Вот, директор идёт, знакомься.
– Привет, Илюха! – отозвался «директор». – Это кто, этап что ли?
– А как ты догадался, Дир?
– Так у них на лицах написано: «Этап». Ну, что? Кто ко мне в сто шестую?
– Что такое сто шестая? – удивился Ткач. – Номер бригады что ли?
«Директор» рассмеялся:
– А ты смешной. Ладно, узнаешь потом. Я ещё заскочу.
– Чифир принеси с рандоликами. – Крикнул завхоз карантина вслед уходящему «директору». На что тот ответил жестом, мол «как я могу к тебе в карантин без чифира заходить? ».
Дверь открылась, и из неё вышел худощавый, весьма скромный молодой человек. Разговаривал он явно трескучим языком, от которого резало уши. Правда, чтоб сгладить дискомфорт говорил он тихо, не впример кричащему Илье-завхозу.
– Кто первый?
– Какая разница? – Устало парировал Ильюха. – Давай, кто ближе всех стоит к двери, тот и первый.
Ближе всех стоял Анвар, с него и начали. Через минут примерно десять он вышел, весь в негодовании:
– Везде есть раковина, чтоб руки помыть, я как теперь такими руками свой баул донесу?
– В карантине есть туалет, там и отмоешь. – Ответил ему Илья.
– Да, скорей бы уж добраться, что ли, до этого вашего карантина.
Одним из последних к нарядчику зашёл Боря. Его сфоткали фас, профиль. Нарядчик на компьютер записал его фамилию, имя, отчество. Начало срока…
– А я не помню! Примерно середина октября прошлого года.
– Усложняешь, – сказал ему нарядчик. – Лучше вспомни. Быстрее оформим, быстрее пойдёшь в барак, баланду кушать.
|
|
|
– Да, правда, не помню.
– Как так-то? – Нарядчик задумался. – Кличка есть?
– Клички только у собак бывают!
– Погремуха?
– Брюс.
– Вот что, Брюс. Мне сейчас придётся звонить дежурному на «капэ», чтоб он достал твою карточку. И очень хорошо, если она всё ещё там. А то ведь может быть её спецчасть забрала, и тогда мы с тобой до ночи здесь просидим.
– Звони, чё.
Нарядчик поднял трубку и не набирая ни одной цифры начал ждать, когда ему ответят. После того, как в трубке послышался голос, нарядчик сказал:
– Нарядка, Шмаров. – Боре послышалось «Наряд кошмаров», и он совершенно не понял, что означает это выражение и для чего его употребил нарядчик. А тот тем временем продолжил: – Тут это. Прибывший этапом, Пахомов, не помнит начало срока. Можете посмотреть.
К счастью для обоих, на КПП нашлась карточка Пахомова и дежурный старшой продиктовал точную дату ограбления «Макдоналдс». Набив на компе всё необходимое, нарядчик приступил к снятию отпечатков пальцев. Помыть руки, в нарядке и правда не было возможности, поэтому покинуть помещение пришлось с пальцами перепачканными в чернилах.
Пока ещё не прошедший процедуру снятия отпечатков пальцев, Ткач предложил Боре помощь. Он открыл борин баул и спрятал туда его куртку, чтоб не испачкать её. После чего сам Ткач пошёл в нарядку. Боря решился заговорить с Ильёй:
– А почему отпечатки пальцев снимает козёл, а не мусор?
– Здесь колония-поселение. Инспекторов на всех не хватает. Поэтому и козлов много, чтоб им помогать.
– На централе этим мусора занимались.
– УФСИНовцы ты хотел сказать. Ты в каком централе сидел?
– В Бутырке.
– В Москве?
– Да.
– А в Саранске был?
– На пересылке.
– А я родом оттуда.
– А что за беда у тебя?
– У меня уже четвёртая ходка. Сидеть в тюрьме – стало привычкой.
По татуировкам было видно, что Илья – бывалый зек. А вот по поведению, казалось, его заставили стать козлом, как неопытного первохода. Было непонятно зачем, такой бывалый уголовник подался в активисты. Неужели завязать захотел?
Последний этапник «отстрелялся» у нарядчика и Илюха в излюбленной манере начал командовать:
– Этап, строимся! Берём баулы. Чтоб не испачкать ручки можете вешать на кисть руки. Следуем за мной!
Чернила на руках Бори уже подсохли и не пачкали сумку. Но на всякий случай, он решил воспользоваться советом завхоза и повесил свой баул ручками на кисть. Илья их повёл не в карантин, а в баню. Там выдали матрас и постельное бельё. Занятых рук стало ещё больше и таким образом, еле как этапники доковыляли до карантинного отделения.
Боря так и шёл до карантина, держа на весу баул и стараясь не отставать от строя. Карантин разделялся на два отсека. За одной локалкой было видно женщин. Боря давно не видел представительниц прекрасного пола и тридцатилетние дамы ему показались миловидными молоденькими девушками. Естественно, все этапники зашли в правый отсек, для мужчин. Ткач поинтересовался у завхоза:
|
|
|
– Тут, что. Тёлки есть?
Илья заулыбался. Хотя лучше б он этого не делал. Стало видно, сколько зубов у него не хватает во рту.
– Ну, да. Бабы тоже здесь отбывают наказание. Сейчас в карантине их четверо. А в женском бараке – штук сорок, наверное.
Ткач блаженно улыбнулся. Эх, чего захотел извращенец старый. Неужели, ты думаешь, что на красной зоне тебе дадут с девчушками развлекаться?
Когда зашли в карантин, Илья моментально указал всем этапникам на каптёрку, она находилась в комнате для приёма пищи (питалке), там можно было сложить баул. После этого он указал на свободные шконки. Боря хотел было лечь на свою, как завхоз его предупредил:
– Вон там! Камера слежения. Если там увидят что ты лежишь на шконке, автоматически пять суток ШИЗО. Сейчас часы подъема. Отбой в десять вечера, тогда только можно занять шконку.
Боря заметил несколько зеков на нижней шконке в сидячем положение. Как оказалось завхоз им ничего не говорил, так как эта шконка находилась в «слепой зоне» видеокамеры. Боря вспомнил свой быт в штрафном изоляторе Самарского ТПП и подумал, что теперь и присесть нельзя. Что же делать-то теперь?
|
|
|
