Древнеримское общество: социальная структура и социальные антагонизмы

Напомним, что в Римской империи социальная структура общества была предельно упрощена, а имущественная поляризация общества достиг­ла крайней степени.

Поляризация общества просматривается как в масштабах всей Рим­ской империи, так и в отдельных ее частях. Бытовавшая в провинциях,¹ в центральной части Римского государства (Италийской области) она была выражена ярче всего.

На одном полюсе общества существовала небольшая кучка богатых и очень богатых людей: «всадников» (финансовых олигархов) и аристократии (землевладельцев). К богатой элите принадлежало несколько десятков ты­сяч человек при порядка 50 миллионах общей численности населения Рим­ской империи.

На другом полюсе общества Древнего Рима – миллионы рабов.

На ранних этапах развития Римского государства, как мы отмечали выше, рабовладение имело ограниченные масштабы и носило патриархаль­ный характер. Большое распространение имел личный труд в крестьянских хозяйствах, а также наемный труд плебеев в хозяйствах патрициев. Вспо­могательную роль играл также труд зависимых клиентов и должников. Од­нако в дальнейшем под влиянием двух основных взаимосвязанных факто­ров – расширения внешних завоеваний Рима и активизации борьбы плебеев за равные с патрициями права – началось все более широкое использование рабов в качестве рабочей силы. Преобладание рабского труда над свобод­ным стало наблюдаться в большинстве областей Апеннинского полуостро­ва только во II в. до н.э.

¹ О ь,, П; ш хш Е

Бóльшая часть рабов занималась тяжелым физическим трудом (сельское хозяйство, строительство, рудники)¹. Небольшая часть непосредственно об­служивала элиту – «домашние рабы». Совсем небольшая часть была даже задействована в государственном управлении: погруженная в процесс потре­бления и получения удовольствий элита со временем утратила и желание, и способность заниматься государственными делами, перепоручив их рабам. О сферах применения рабов мы можем прочитать у Моммзена: «Труд рабов применялся во всех отраслях деятельности: рабы исполняли ремесленные ра­боты, рабы вели обширные предприятия своих господ, управляли банковы­ми операциями, учили детей»².

Положение рабов было различно. Как отмечает К. Каутский, «если па­триархальное домашнее рабство является … самой мягкой формой эксплуа­тации, то трудно представить себе что­нибудь более ужасное, чем рабство для удовлетворения жажды прибыли»³. Каутский приводит в качестве при­мера использование рабов на испанских серебряных рудниках, где эксплуата­ция носила крайне жестокий характер в силу товарного характера производ­ства. Это такое сочетание капиталистического производства и рабовладения, которое можно назвать капиталистическим рабовладением ⁴.

Оно вновь в яркой и массовой форме проявилось в Соединенных Штатах в первой половине XIX века, прежде всего в южных штатах. К счастью для римских рабов, производств с ярко выраженной ориентацией на получение прибыли 2000 лет назад было не так много.

Была еще социальная «прослойка», состоящая из людей, которые с юридической точки зрения были свободными римскими гражданами, а с социально­экономической точки зрения были люмпен-пролетариями. Они сосредоточивались в Риме, где их число составляло, по разным оцен­кам, от 200 до 350 тыс человек. Были люмпен­пролетарии и в других горо­дах Италии.

Свободное крестьянство постепенно «вымывалось» из социальной структуры под натиском дешевой продукции, производимой с помощью рабского труда, а также дешевого импорта или поступлений из провинций

¹ Вк ь б Д Р б ьк х (х кх хх – х фх) Д: Д Г ь б ь к (х кх ш)

² Т М С 136 ³ К Кк С 65 ⁴ М ю, б Д Р (б

кк б II–I э) б, Д Г Д Вк П э ю э б ш б Д Р (х, хх х) М э, ь б ю к к

подати в натуральном виде (сельскохозяйственная продукция). Постепенно некогда цветущее сельское хозяйство Италии стало приходить в упадок. Дешевый хлеб был нужен для ублажения городской черни (политика «хле­ба и зрелищ»). В провинциях хлеба было много, он попадал в Рим в виде поземельного налога (десятины), реквизиций и с помощью других способов отчуждения (своеобразные «продразверстки»). Также импортировался де­шевый хлеб из Египта.

Римское государство, проводя свою «социальную» политику, сбывало откупщикам хлеб по низким ценам, а те – непосредственно населению го­родов. Хотя откупщики и «наваривали» деньги на своем бизнесе, но отпуск­ные цены были все равно низкими и разоряли местных крестьян. В этих условиях выживали крупные хозяйства, имевшие низкие издержки произ­водства – т.е. те, которые использовали в массовом порядке рабский труд. А земли крестьянства переходили в руки ростовщиков и крупных землев­ладельцев. Первые из них занимались земельными спекуляциями, вторые организовывали на присоединяемых землях фермерские хозяйства, ори­ентированные на экспорт (виноделие, оливки и оливковое масло, овцевод­ство). Со временем Италия уже перестала обеспечивать себя хлебом, «сев на иглу» зернового импорта.

Уничтожение мелкого крестьянского хозяйства подрывало социальную основу Римского государства. Моммзен писал о Риме эпохи поздней респу­блики: «Рим падал, потому что один из двух основных факторов, на которые издревле опиралось государство, был в корне разрушен: хозяйство мелких землевладельцев было теперь совершенно подавлено капиталом, который оперировал колоссально развитым невольничьим трудом»¹.

В уже упоминавшейся работе Питера Темина «Экономика Римской империи раннего периода» отмечается, что существовал еще некий про­межуточный класс, включающий торговцев и работников «сферы услуг», который обслуживал элиту тогдашнего общества. Тем не менее эта группа свободных граждан, по мнению Питера Темина, была настоль­ко незначительна, что говорить о наличии «среднего класса» в древнем Риме не приходится.

Этот промежуточный класс быстро сокращался, так как услуги элите все больше оказывали «домашние» рабы, а внутреннюю торговлю все больше «подбирали под себя» «всадники». Положение разоряющегося крестьянина и представителя «среднего класса» было незавидно: у него маячила перспекти­ва пополнить ряды люмпен­пролетариата.

Итак, в Древнем Риме были в достаточном количестве свободные граж­дане, лишившиеся земли или своего дела. С другой стороны, верхушка

¹ М С 136

сконцентрировала в своих руках значительные богатства. Т.е. потенциально было все необходимое для развития капитализма в его производительной (а не ростовщической) форме. Однако такой капитализм, как мы выше уже отмечали, в Древнем Риме не сложился. Скорее всего, потому, что был ме­нее «конкурентоспособен» по сравнению с товарным производством, осно­ванным на рабском труде.

Однако в некоторых масштабах наемный труд использовался, но не ре­гулярно, преимущественно для внутренних нужд богатых работодателей. О такой форме трудовых отношений, существовавших в Римской империи, мы узнаем из Нового Завета. Например, в Евангелии от Матфея есть притча о работниках, которых хозяин нанимал на работу в винограднике (первых в третьем часу, следующих в шестом, а последних в девятом часу) и всем запла­тил по одному динарию¹. Это типичный случай «разового», нерегулярного использования наемной рабочей силы в Римской империи². Тот пролетариат, который существовал в Англии и других европейских странах в XIX–XX вв., в Древнем Риме отсутствовал.

Некоторые «эмансипировавшиеся» от труда свободные граждане вместо перехода в ряды люмпен­пролетариев предпочитали другой выбор – попол­нить ряды разбойников, которые никогда не переводились в Италии.

Был, наконец, и вариант эмиграции. Многие свободные граждане внеш­не «благополучной» метрополии уезжали в провинции империи, где можно было заниматься денежным и торговым бизнесом. Об этом писал Момм­зен: «Чрезмерное развитие торговых и денежных операций было причиною того, что множество италийцев лучшие свои годы проводили в отдаленных провинциях»³. В целом изменения социальной структуры римского обще­ства, происходившие в эпоху поздней республики (II в. до н.э.) Моммзен обрисовал следующим образом: «Римское гражданство, прежде бывшее об­щиною свободных и равных людей, все заметнее и заметнее распадалось на два класса: господ и рабов – и в одном развивалось равнодушие к нижестоя­щим, в другом – ненависть и озлобление к стоящим в лучшем положении. Начинали таять духовные силы нации»⁴.

¹ Мф 20:1–16 ² Э ь, ью

б бью экк Э к бк ю ³ Т М С 178 К, ю М, э б,

к кь ь бьш Е Сь: Р ш б б З, к кш фк Е (179)

⁴ Т М С 118

Приведенные выше слова Моммзена относятся ко времени, отстояще­му от нас почти на 22 века. Но как похожа та ситуация на сегодняшнее положение в России! Еще четверть века назад жители Российской Феде­рации составляли общество «свободных и равных людей». «Равных» – не буквально. Конечно, в СССР были начальники и подчиненные, были более обеспеченные и менее обеспеченные и т.п. Но было «равенство» возможно­стей. Достаточно исправно функционировали так называемые «социальные лифты». Да и имущественное неравенство было минимальным на фоне того громадного разрыва между богатыми и бедными, который существовал на Западе и в развивающихся странах.

Сегодня мы живем при капитализме, причем очень похожем на капи­тализм Древнего Рима. Наше общество четко разделилось «на два класса: господ и рабов». По имущественной поляризации мы сегодня находимся на уровне многих развивающихся стран, и – по всем законам – в стране должен уже произойти социальный взрыв, а затем начаться перманентная гражданская война.

Каждый из нас, сталкиваясь с работодателями и государственным чи­новниками (класс «господ»), невольно начинает понимать, что он уже ни­какой не «средний класс», а именно класс «рабов». Каждый из нас ощущает шкурой исходящее от современных «господ» равнодушие к нижестоящим. Конечно, это наше чисто субъективное восприятие современного капита­лизма. Ниже мы еще будем рассматривать вопросы, касающиеся социаль­ной структуры современного капиталистического общества, и попытаем­ся наши субъективные ощущения дополнить трезвым анализом фактов и статистики.

Империя: что дальше?

Напомним, что после убийства Юлия Цезаря его наследники Антоний и Август сумели нанести энергичный ответный удар республиканцам. Рим стал императорским. Казалось, общество нашло такую форму государствен­ного устройства, которая обеспечивала ему устойчивость и процветание. Речь идет о тех десятилетиях, когда правили императоры Август (первый официальный император в истории Древнего Рима) и Тиберий. Те самые им­ператоры, при которых родился, рос и осуществлял Свое земное служение Иисус Христос. Они были одновременно и жестокими, и мудрыми власти­телями. Судя по их шагам в сфере государственного управления, они пони­мали риски, которые угрожали Римской империи, и пытались максимально их нейтрализовать. В частности, не допустить дальнейшего территориаль­ного расширения империи, понимая, что для этого уже не хватает военно­го и финансово­экономического потенциала; в качестве приоритетной они ставили задачу укрепления сложившихся внешних границ империи.

Кроме того, эти властители также проводили финансово­налоговую реформу, стремясь ослабить налоговый гнет провинций и исключить угро­зу раскачки империи изнутри. В I в. н.э. экономическая поляризация цен­тра и периферии считалась уже опасной. По оценкам Питера Темина, до­ходы римлян, живших в пределах современной Италии, были в среднем в два раза выше, чем во всей остальной империи. В те времена это вызывало протесты (которые порой выливались в восстания) со стороны жителей провинций. Тем более что жители метрополии (Италии) давно уже пере­стали платить налоги.

В рамках реформы при этих императорах были сделаны серьезные шаги по переходу от системы откупов сбора налогов к прямому их сбору с помощью римских чиновников на местах. Были проведены переписи на­селения и имущества с целью фиксации уровней налогов. Были ограничены аппетиты откупщиков по ограблению населения провинций, и налоговый пресс несколько снизился. Хотя, конечно, при этом расцвела коррупция римских чиновников в провинциях. Но и здесь императоры Август и Тибе­рий проявляли мудрость. Император Тиберий, когда его спросили, почему он оставляет наместников на должностях на длительные сроки, сравнивал их с мухами, которые сосут кровь из ран. Если их оставить в покое, – го­ворил император, – они насытятся и перестанут мучить жертву. Если же их спугнуть, налетят новые голодные мухи и пытка начнется снова. Наи­более «зарывавшихся» чиновников и олигархов отдавали под суд, а иму­щество конфисковали в пользу казны. При Тиберии несколько сократились бесплатные раздачи хлеба и было прекращено финансирование зрелищ из казны. К моменту его смерти в казне находилась баснословная сумма: по разным оценкам, от 2,3 млрд до 3,3 млрд. сестерциев.

С приходом следующих императоров деструктивные процессы в обще­стве возобновились. В частности, уже через четыре года после смерти Тибе­рия государственная казна – в силу резко активизировавшейся коррупции, как в центре, так и на местах, – оказалась пустой. Не только сенаторы и «всадники», но даже сами императоры стали смотреть на государство как на «дойную корову».

Вот что писал Каутский по поводу кризиса государственной власти в Римской империи: «Так, римское государство стало доменом, частным владе­нием отдельного лица, цезаря, или императора. Всякая политическая жизнь иссякла. Управление этой вотчиной стало частным делом его владельца … С прекращением политической жизни, сначала у низших классов, а затем и у высших, развивается не только индифферентизм к государству, но и нена­висть к нему и к его служителям, к его судьям, к его податным чиновникам, к его солдатам, наконец, к самому императору, которые никого уже не могут защитить, которые даже для владеющих классов стали бичом и защиты от которых приходилось искать у варваров»¹.

Именно такая «приватизация» государства небольшой олигархической кучкой происходит ныне во всех странах мира, в том числе и в главном капи­талистическом государстве – Соединенных Штатах, и в старушке­Европе, и в России, и в странах «третьего мира». В новой и новейшей истории Запада были свои «Августы» и «Тиберии», которые делали попытки остановить поглощение государства финансовой олигархией. Это американские пре­зиденты Авраам Линкольн и Джон Кеннеди, это и французский президент Шарль де Голль, и шведский премьер­министр Улоф Пальме, и некоторые другие. Но время таких смелых и самостоятельных государственных дея­телей уже позади.

Как и 2000 лет назад, сегодня наблюдается растущий «индифферен­тизм к государству», растущая «ненависть к нему и к его служителям, к его судьям, к его податным чиновникам, к его солдатам, наконец, к са­мому императору» (в наше время – к президенту, премьер­министру, кан­цлеру). Этот «индифферентизм» и эта «ненависть» в наше время одина­ково хорошо знакомы и американскому, и европейскому, и российскому обывателю. И этот «индифферентизм», и эту «ненависть» очень умело используют в своих интересах транснациональные корпорации и транс­национальные банки, которые преследуют цель демонтажа суверенных государств с целью установления своей глобальной власти под вывеской «мирового правительства».

Кризис политической власти развивался параллельно с кризисом эко­номическим. Уже во II в. н.э. Италия – метрополия Римской империи – утра­чивает свою роль экономического центра империи. Вина, оливковое мас­ло, ремесленные изделия не находят спроса на внешних рынках. Рим стал центром паразитического потребления. Громадные богатства, скопленные в метрополии, тратились непроизводительно. С III в. н.э. экономический кризис охватывает провинции империи (прежде всего в силу того, что их хозяйство подверглось постоянному ограблению со стороны метрополии). Ослабевают хозяйственные связи между отдельными районами Италии, сворачивается торговля между метрополией и провинциями, обозначается тенденция к снижению товарности римских латифундий и росту натура­лизации хозяйственной жизни, пустеют города, обесцениваются деньги, растут цены, полноценные деньги уходят из оборота в сокровищницы, уси­ливается прямой товарообмен. Как и на заре рабовладельческого общества,

¹ К Кк С 116–117

главной ценностью опять становится земля. В то же время колоны не в состоянии вносить плату за аренду участков и бегут с земли, обширные сельскохозяйственные угодья пустеют и зарастают бурьяном. Слабеет во­енная мощь Рима. Власть в Риме не в состоянии расширять пределы им­перии, выколачивать налоги в провинциях и даже обеспечивать защиту своих внешних границ от нашествия варваров. Она не может эффективно бороться с социальными выступлениями сначала в провинциях, а затем и у себя дома – в Италии. Римская империя в конце IV в. н.э. распадается на две части – западную (на территории которой остается город Рим) и восточную (с центром в Константинополе). Борьба между Римом и Кон­стантинополем за первенство и влияние на пространстве бывшей великой империи еще больше подтачивают силы Рима. Кончается все тем, что Рим был завоеван варварами в 476 г. н.э.

В этой сжатой картинке политического и экономического кризиса Рим­ской империи, который растянулся более чем на три века, можно увидеть многое из того, что переживает мир сегодня. И кое­что из того, что мир будет переживать завтра.

⇐ Предыдущая34353637383940414243Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: