Финансовая олигархия и первый римский монарх

Выше мы сказали, что капитализм в Древнем Риме выступал в форме государственного. Но постепенно происходило разрушение государства, его «приватизация». Поэтому капитализм Античности постепенно становился «анархическим», или «диким». На Западе в Новое время было наоборот: «ди­кий» («свободный») капитализм постепенно облагораживался благодаря уси­лению роли государства. Разговор о причинах усиления этой роли в XX веке вплоть до начала 1980­х гг. выходит за рамки нашего исследования.

Так называемые «рейганомика» в США и «тетчеризм» в Англии в конце прошлого века положили начало тотальному демонтажу государства в сфе­ре хозяйства. Фактически под флагом всеобщей либерализации происходило освобождение экономического пространства для бесконтрольного грабежа народов со стороны транснациональных корпораций и банков.

Проявлениями упомянутой выше анархии в римском обществе были «гражданские войны». На самом деле эти войны были совсем не граждански­ми, так как граждане в них активного участия вовсе не принимали. Это были войны между отдельными политиками, которые часто одновременно были полководцами и «жадными капиталистами» (по выражению Каутского).

Мы уже привели пример одной такой гражданской войны, которая ве­лась в Италии на излете республиканской эпохи и завершилась установлени­ем диктатуры Суллы. Но после недолгой стабилизации страны и наведения «внешнего» порядка Суллой войны возобновились с новой силой.

Речь идет о противостоянии трех политических лидеров в I в. до Р.Х. – Юлия Цезаря, Помпея и Красса, которые начинали свои карьеры как союз­ники в рамках триумвирата. Однако все они были не только политиками и военными начальниками, но также, выражаясь современным языком, – бизнесменами, которые не брезговали никакими средствами обогащения. Да и саму политическую власть они рассматривали лишь как эффективное средство обогащения. Такова была в то время духовно­нравственная ат­мосфера в верхах Рима.

В начале существования триумвирата наиболее известным был Гней Пом­пей (96–48 гг. до н.э.). Вот как рисует его Моммзен: «Помпей … был бесспорно честен в частной жизни, но не брезговал и такими способами наживы, от кото­рых отвернулся бы человек действительно нравственный, а если и не шел путя­ми очень кривыми и темными, то только потому, что был слишком богат»¹.

¹ Т М С 187

Среди упомянутой «троицы» своей хищной природой, неразборчиво­стью в выборе методов обогащения особенно выделялся Марк Красс. Мы уже выше упоминали это имя в связи с реформами Суллы: тогда Красс су­мел очень хорошо нажиться на том имуществе, которое конфисковалось у олигархов, занесенных в «черные» списки диктатора, а затем продавалось «с молотка» за несколько процентов от реальной цены.

Теодор Моммзен дает следующую характеристику Марка Красса: «Скупка поместий во время революции положила начало его богатству, но он не пренебрегал никаким промыслом. Он занимался строительным делом в Риме в огромном масштабе, хотя и осторожно; со своими вольноотпу­щенниками он принимал участие в самых разнообразных предприятиях, он играл роль банкира в самом Риме или вне его лично или через своих по­средников; он одалживал деньги своим коллегам в Сенате и брал на себя, за их счет, выполнение различных работ и подкуп судейских коллегий. Осо­бенной разборчивостью в погоне за прибылью он не отличался … Он не отказывался от наследства, хотя бы завещание, в котором стояло его имя, было заведомо подделано»¹.

Красса еще часто вспоминают историки в связи с тем, что во время свое­го военного похода против парфян он проходил через Иерусалим и «подчи­стую» ограбил храм. По данным Иосифа Флавия, он забрал из сокровищницы монет на 2000 талантов, золотой утвари на 8000 талантов и множество дру­гих ценностей. Для сравнения: по оценкам того же Флавия, в царствование Ирода Великого установленные Римом налоги с территорий, находящихся под управлением этого царя, составляли около 800 талантов в год.

Красс заметно отличался от других людей, вращающихся в сфере «большой политики»: политика для него была неким отвлеченным поняти­ем, но в то же время он как опытный торгаш умел очень эффективно «кон­вертировать» свое богатство в товар под названием «власть». Моммзен пи­сал в этой связи: «Красс уже вовсе не имел ни широты взгляда, ни энергии настоящего государственного человека: по натуре это был просто упорный и настойчивый торгаш, – он и влияния добился тем, что заискивал у толпы, был внимателен ко всякому, охотно помогал деньгами всем, кто имел хоть какое­нибудь влияние, и всякого опутывал дачею денег взаймы без росту, но до востребования»².

Каутский также развеивает миф о бескорыстии легендарного Юлия Цеза­ря. При этом он ссылается на авторитетного римского историка Светония (ок. 70 – ок. 140 н.э.), составившего многотомное сочинение «Жизнь двенадцати цезарей». Этот историк, в частности, писал: «Ни как полководец, ни как госу­

¹ Ц: Кк С 115 ² Т М С 187

дарственный деятель Цезарь не отличался бескорыстием. Как это несколько раз было засвидетельствовано, он, как проконсул в Испании, взял от союзни­ков деньги, которые он выпросил, чтобы уплатить долги, и разграбил многие города в Лузитании, точно они были вражескими, хотя они подчинялись его приказу и, сейчас же после его прибытия, окрыли ему свои ворота. В Галлии он ограбил все храмы и святилища, наполненные дарами. Города он отдавал на разграбление очень часто ради добычи, не за какое­нибудь преступление. Зато он имел золото в таком избытке, что он мог предлагать его в провинциях по 3000 сестерциев (600 марок) за фунт и продавал его по этой цене (это было примерно 75% от минимальной цены золота. – В. К.). Во время своего первого проконсульства он украл из Капитолия три тысячи фунтов золота и заменил его таким же количеством фунтов позолоченной меди. Союзы и царства он продавал за деньги. Так, у Птолемея (царя египетского) он забрал от своего имени и от имени Помпея почти 6000 талантов (30 миллионов марок). Позже он покрывал колоссальные расходы гражданских войн, триумфов и празд­неств путем самых грубых вымогательств и разграбления храмов»¹.

Светоний подробно описывает также военный поход Юлия Цезаря про­тив Галлии, который он совершил исключительно ради добычи. Эта добыча позволила Цезарю резко усилиться и разойтись со своим союзником Пом­пеем, который стал его единственным соперником (Красс к тому времени погиб в походе против парфян). Подавив выступление Помпея и еще более обогатившись в результате войны против своего соперника, Юлий Цезарь наконец достиг своей цели и стал единоличным правителем с титулом им­ператора. Награбленные богатства новоявленный император использовал для укрепления социальной базы своей власти (щедро тратил деньги на «прикормку» люмпен­пролетариев Рима), а также военной опоры власти (выдавал, в частности, крупные единовременные вознаграждения высшим, средним и низшим чинам).

Став полновластным монархом (но еще пока не императором), Цезарь начал предпринимать шаги по «завинчиванию гаек», т.е. ограничению алчных устремлений римской аристократии и римской олигархии («всад­ников»), ратовавших за восстановление республиканского строя. Богатств республиканцев было уже недостаточно, чтобы свергнуть Цезаря. Его оста­валось только убить с помощью «маньяка­одиночки» Брута.

Вспомним новую и новейшую историю США – метрополии нынешней империи. Там также периодически появлялись свои «Юлии Цезари», кото­рые приходили к власти, играя по «правилам» «системы», а потом пытались менять «правила» – не ради разрушения «системы», а ради ее сохранения. Но «олигархи» их не желали понимать. В результате появлялись «маньяки­

¹ С Жь (Ю Ць, 54)

одиночки»… Достаточно вспомнить американского президента Авраама Линкольна, убитого «маньяком­одиночкой» Бутом, или президента Джона Кеннеди, убитого «маньяком­одиночкой» Ли Освальдом. Как говорится, «ничто не ново под луной».

Таким образом, при ростовщическом капитализме основной инстру­мент борьбы за власть и ее укрепление – деньги. А там, где царят деньги, цена человеческой жизни оказывается ничтожной. Даже если это жизнь им­ператора или президента. Разница только в том, что в Древнем Риме ин­струментом убийства был кинжал, а в современной Америке – винтовка с оптическим прицелом.