Методологическое вступление

Иногда даже один автор умудряется использовать одинаковые тер­мины в самых разных и зачастую противоречивых смыслах. Например, для 3. Фрейда понятие «бессознательное» имеет не менее десятка раз­ных значений ¹. В частности, согласно Фрейду, бессознательное:

— выступает как проявление влечений организма (как ОНО в тер­
минологии Фрейда); но в то же время и как проявление выс­
ших социальных идеалов (т. е. как СВЕРХ-Я);

— как вытесненное из сознания порождается историей индиви­
дуального сознания, т. е. вторично по отношению к сознанию,
но одновременно является также первичным процессом, порож­
дающим само сознание и определяющим его становление в он­
тогенезе;

— как архаическое наследие, когда, как он пишет, «человек выхо­
дит за границы собственного переживания (т. е. за границы
собственного сознания) и переживает события глубокой древ­
ности». При таком понимании увеличивается неопределён­
ность, что же именно (сознание или бессознательное) являет­
ся причиной, а что — следствием. Действительно: как решить,
является ли нечто осознанно пережитое в архаическом про­
шлом бессознательным влиянием на нынешнее сознательное
или, наоборот, влиянием прошлого сознательного на нынеш­
нее бессознательное?

— противопоставляется сознанию как нечто принципиально от­
личное от него, но при этом рассматривается как единый энер­
гетический источник всей психической (а значит, и сознатель­
ной) жизни...

Вряд ли стоит этому удивляться. Если ключевое понятие — со­знание — плохо определено, то тем хуже будут определены любые другие базовые психологические понятия. Поэтому в психологии во­обще нет ясных и общепринятых определений практически всех важ­нейших терминов. Крайне загадочны определения психики, эмоций, памяти, интуиции, личности... Существующую психологическую тер­минологию не ругает только ленивый. Её критика весьма популярна и ведется с самых разных точек зрения². [окончание cтраницы 31]

________________________

¹Ср. Кнапп Г. Понятие бессознательного и его значение у Фрейда. // Энциклопе­дия глубинной психологии, 1. М., 1998, с. 285. Как замечает Кнапп, из-за множества неоднородных значений термин «бессознательное» чересчур перегружен и сбивает с толку.

²Ср., например, принципиально разные основания критики терминологии в кн.: Горбатенко А. С. Системная концепция психики и общей психологии. Ростов-на-Дону,; и ЛэнгР. Расколотое «Я». СПб, 1995, с. 8-9.

 

Раздел первый

Вот характерные цитаты по поводу ряда известных терминов: «для выделения отдельного «психического» процесса восприятия никаких ос­нований не существует»¹. Или ещё похлеще: «Понятие воли в современ­ной психологии в большей мере житейское, чем научное... Попытки по­нять волю наталкиваются на тот ведущий в тупик ответ, который не раз давался в разных науках. Ответ заключается в приписывании объекту (и субъекту) некоторой способности, призванной объяснить наблюдаемое явление. Так, утверждалось, что возможность дерева гореть определя­ется наличием флогистона; возможность человека видеть предметы оп­ределяется способностью восприятия; запоминает человек потому, что у него есть память, а направляет сознание на определенный предмет потому, что обладает вниманием... Вначале мы допускаем наличие осо­бых способностей или психических функций, а затем вынуждены при­знавать, что ни одна из них самостоятельно своих задач не решает... Такой особой реальности (как «воля») просто не существует»².

Рассмотрим разное употребление термина «внимание», которое встречается в психологических текстах. Итак, внимание — это:

— особый интерес к чему-либо;

— сосредоточенность на какой-либо информации;

— особый вид контроля за ходом психических процессов;

— фильтрация лишней информации;

— осознание информации, попавшей в «поле внимания» (количе­
ство одновременно осознаваемых объектов называется «объе­
мом внимания»);

— актуализация какой-то одной цели;

— создание программы сознательных действий по поводу чего-либо;

— состояние повышенной готовности;

— согласованность различных функций при выполнении одного

действия;

— способность быстро переключаться с одной деятельности на дру­
гую и т. д.

В итоге, как заметил ещё Э. Рубин, само слово «внимание» является

в большинстве случаев излишним и вредным³. А спустя почти 50 лет [окончание cтраницы 32]

_________________________________

¹ Швырков В. Б. Введение в объективную психологию. Нейрональные основы

психики. М., 1995, с. 31.

²Иванников В. А. Психологические механизмы волевой регуляции. М.,1991, с.121-122. Ирония Иванникова совпадает с иронией Мольера, который устами своего героя объяснял, что опиум вызывает сон, потому что обладает снотворным свойством.

³ Рубин Э. Несуществование внимания. // Хрестоматия по вниманию. М., 1976, с. 145. Легко заметить, что на том же основании можно назвать излишними и многие другие общепринятые психологические термины.

 

Методологическое вступление

А. Трейсман предложила «вместо напряжённых поисков подхода к не­кой таинственной сущности или способности, называемой вниманием, исследовать как таковое множество форм поведения, обычно определя­емых как связанных со вниманием»¹, т. е. рассматривать внимание исключительно как термин, объединяющий ряд эмпирических проявле­ний, а не как теоретическое понятие.

Все психологи признают, что психические процессы взаимосвя­заны друг с другом. Горы литературы доказывают, что память невоз­можна без восприятия, а восприятие — без памяти. Психотерапевты знают, что даже такие вроде бы разные вещи, как эмоции и мысли, плохо различимы. Вот, например, как об этом пишет А. Эллис: «Боль­шую часть того, что мы называем эмоциями, можно другими словами назвать просто-напросто мышлением... Мышление и эмоции иногда ста­новятся по сути одним и тем же — мысль превращается в эмоцию, а эмоция — в мысль»². В целом, как глубокомысленно сообщается во многих книгах, воспринимает и мыслит не восприятие и мышление, а личность. Без воспринимающей, запоминающей, чувствующей и мыс­лящей личности не бывает никаких психических процессов. И, тем не менее, все эти процессы обычно почему-то считаются реально суще­ствующими как нечто отдельное и самостоятельное. А следовательно, подразумевается, что они подлежат независимому изучению и подчи­няются своим собственным законам.

Но когда психологи на самом деле выделяют какой-либо теорети­ческий психический процесс, будь то вытеснение в психоанализе или вы­деление фигуры из фона в гештальт-психологии, то этот новый процесс всегда оказывается одновременно и перцептивным, и мнемическим, и мыс­лительным. А это значит, что стандартная классификация не привносит в теоретические рассуждения ничего нового. Как отмечают В. П. Зинченко и А. И. Назаров, из дидактического приема эта классификация преврати­ лась в теоретическую догму³. В итоге идущая от античности и средневе­ковья классификация психических процессов с помощью плохо определен­ных терминов (ощущение, восприятие, мышление и т. д.) имеет для совре­менной экспериментальной психологии в лучшем случае такой же теоре­тический смысл, как для современной химии — классификация способов добывания философского камня, созданная алхимиками. [окончание cтраницы 33]

_____________________

¹ Treisman A. Human attention. // New horizons in Psychology (ed.— B. Foss).
Harmohdsworth: Penguin Books, 1966, p. 99.

²Эволюция психотерапии, 2. M., 1998, с. 398.

³Зинченко В.П., Назаров А.И. Когнитивная психология в контексте психологии. Вступительная статья к кн. Солсо Р. Когнитивная психология. М., 1996, с. 12.

 

Раздел первый

Отказаться от существующих терминов уже нельзя — они сами стали психической реальностью, в них отражается уникальный опыт самосознания человечества, веками складывающееся в сознании лю­дей представление о психической жизни. Именно поэтому анализ встре­чающихся в словарях понятий, характеризующих человеческие каче­ства, позволил Р. Кеттеллу создать один из самых авторитетных лично­стных опросников. Поэтому же психологика не отказывается от при­вычной терминологии, но использует обычно употребляемые слова лишь как сложившуюся классификацию накопленного опыта психической жизни. Тем самым психологика рассматривает их как предназначенные для удобного описания эмпирических феноменов и соответствующих им экспериментальных процедур — но и только, т. е. как понятия эмпи­рические, операциональные, а не теоретические ¹.

Так, если в психологике употребляется слово «восприятие», то предполагается, что речь идет не о названии некоего пусть неведомого, но реального психического процесса, а об описании и анализе эмпири­ки — конкретных реакций субъекта vt нечто им увиденное или услы­шанное. (И в этом психологика солидаризируется с таким тонким пси­хологом, как К. Коффка. «Когда я говорю о восприятии, — писал Коф-фка в 1922 г., — я не имею в виду специфической психической функ­ции; всё, что я хочу обозначать этим термином, относится к той области опыта, которую мы не считаем воображаемой, представляемой или мыс­лимой» ²). Аналогично, если упоминается память, то это значит, что опи­сывается сообщение испытуемого о том, что именно он запомнил или как он запоминал. Если мы говорим, что испытуемый нечто осознаёт, то это обозначает как факт представленности субъекту картины мира и самого себя, так и выраженную в словах способность испытуемого от­давать себе отчет в том, что происходит.

Я готов (вслед за В. А. Иванниковым) утверждать, что такой пси­хической реальности, как воля, не существует. Но из этого не следует, [окончание cтраницы 34]

_________________________

¹Разделение понятий на операциональные и теоретические не ново для психоло­гии. Сходным образом поступает К. В. Бардин, когда объявляет порог как нижний предел чувствительности теоретическим понятием, а измеряемый в психофизичес­ких экспериментах порог чувствительности предлагает рассматривать как операцио­нальный термин — см. Бардин К. В. Проблема порогов чувствительности и психофизи­ческие методы. М, 1976. А немецкие психологи иногда даже применяют такой приём: английские слова (perception и т. п.) используют в качестве эмпирических терминов, а их немецкие эквиваленты (Wahrnehmung и т. д.) употребляют как термины теоретические.

²Kofflca К. Perception: an introduction to the Gestalt theory. // Classics in Psychology. N.Y., 1961, p. 1130.

 

Методологическое вступление

что от термина «воля» надо отказаться при описании психологических исследований. Ведь испытуемый способен понять задание: «Проявите всю свою волю и старайтесь как можно дольше удерживать груз на вы­тянутой руке». Он может даже прокомментировать: «Сегодня я какой-то безвольный, вряд ли у меня получится». Значит, существуют экспе­рименты, которые сам испытуемый отождествляет с измерением воли. Несколько методов (процедур) проведения этих экспериментов — за счёт прежде всего включенной в них составляющей субъективного пе­реживания волевого усилия — оказываются почти одинаковыми. Дабы избегать повторов в описании этих методов, в психологике вводится представление об экспериментальной парадигме как о совокупности единых методических приемов. Пусть, например, существует ряд экс­периментальных парадигм, название которых будет связано с измере­нием волевого усилия. Для описания исследования не столь существен­но, стоит ли за используемым термином что-нибудь, кроме совокупно­сти методических приемов. Поэтому-то и необходимо строго различать понятия, используемые лишь для удобства в описании опыта, и теорети­ческие понятия, претендующие на понимание логики психического.

Разумеется, эмпирические термины сами по себе проблем не реша­ют и остаются достаточно неопределенными. Например, эмпирическое опре­деление осознанного как того, о чём человек может дать словесный отчёт, не позволяет всегда однозначно интерпретировать наличие осознанности. Например, ребенок, с младенчества живущий в двуязычной среде, учится полнее и точнее свои мысли выражать сначала на одном языке, а затем уже на другом. Значит, осознанность, выраженная на одном языке, отличается от осознанности, выраженной на втором языке. Всё же, когда ребёнок на одном языке владеет падежными окончаниями и сообщает, что кла­дёт «куклу в ящик», а на другом говорит лишь «кукла ящик», то обыч­ но из этого делают вывод, что ребёнок лучше осознаёт пространствен­ные отношения, чем их произносит на втором языке '. При болезни Альцгеймера (форма старческого слабоумия) описан так называемый «синдром зеркала»: больной, увидев в зеркале свое изображение, при­нимает его за другого человека и вступает с ним в «беседу». Данное выше эмпирическое определение осознанности не позволяет однознач­но решить, находится ли этот разговаривающий сам с собой больной в сознании. Ведь больной отдает себе отчет, что видит в зеркале человека, выражает это понимание словами, но при этом, правда, не узнает сам себя... [окончание cтраницы 35]

_______________________

¹Пример заимствован из кн.: СлобинД. Когнитивные предпосылки развития грам­матики. // Психолингвистика. М., 1984, с. 152.

Раздел первый

Да и вообще, как это ни парадоксально, в любом языковом сообщении содержится информация, не передаваемая в явном виде единицами языка¹. На основе предложенной эмпирической характеристики осознан­ности нельзя решить, осознаётся такая информация или нет.

Психологика, в соответствии с требованиями естественнонауч- ной методологии, рассматривает в качестве разных теоретических по­нятий только такие, которые по-разному входят в описание законов. На­пример, пока не доказано, что психическое образование, именуемое «на­учная идея», подчиняется иным законам, чем психические образования, именуемые «след в памяти» или «чувство голода». Все эти образова­ния должны в теории пониматься как неразличимые и обозначаться одним и тем же термином. Соответственно, и новый закон должен вна­чале считаться справедливым для всех явлений до тех пор, пока не бу­дет доказана его ограниченность. Иначе говоря, зона применения зако­на не должна ограничиваться до тех пор, пока не будет обнаружено его принципиальное расхождение с опытом или не будет выявлено требу­ющее разрешения логическое противоречие. Психологика, тем самым, предлагает прежде всего искать универсальные законы психической дея­тельности, а не частные закономерности в какой-то специальной области (будь то ощущение, эмоции, личность или социальная перцепция).

Стандартные психологические термины даже при описании эмпи­рики не всегда однозначны, так как не бывает психических процессов, в которых бы не участвовали вместе восприятие, память, мышление, воля, эмоции, личность и т. д. Попробуем, например, разобраться, что такое узнавание. Это перцептивный или мнемический процесс? Как этот про­цесс переживается самим субъектом? Читаем в словаре: «Узнавание — опознание воспринимаемого объекта как такового, который уже извес­тен по прошлому опыту. Основой его является сличение наличного вос­приятия со следами, сохраняющимися в памяти». Читаем в том же сло­варе определение опознания: «Опознание — процесс отнесения предъяв­ляемого объекта к одному из нескольких заранее фиксированных клас­сов и категорий,...результат сравнения перцептивного описания объекта с хранящимися в памяти эталонами описания соответствующих классов или категорий»². При этом с узнаванием и опознанием иногда связывают [окончание cтраницы 36]

________________________

¹См., например, сб. Имплицитность в языке и речи. М., 1999. Не случайно ре­дакторы этого сборника Е. Г. Борисова и Ю. С. Мартемьянова начинают с признания (с. 7), что имплицитная информация в речи, призванной всё эксплицировать, — это почти оксюморон.

^гКраткий психологический словарь (под ред. А. В. Петровского и М. Г. Яро-шевского). М., 1985, с. 218, 365.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: