г) Влияние развивающихся капиталистических предприятий на отсталые формы производства.

       Мануфактуры возникали и развивались среди сложного сочетания разнообразных экономических форм. В городской обрабатывающей промышленности господствовала домашняя форма капиталистического производства, но сохранялись также значительные остатки мелко-буржуазного ремесленного строя со свойственными ему корпоративными организациями. В деревне количественно преобладали обломки натурального производства – мелкие земледельческие хозяйств с различными подсобными промыслами; торговый капитал стремился распространить на них свою организаторско-экслоататорскую деятельность; это в значительной мере удавалось ему, но не вполне, так как он встречал на своём пути немалые препятствия в виде много численных пережитков феодальных отношений. Процесс разложения и устранения отсталых форм, начатый силой торгового капитала, под влиянием капитала промышленного пошёл значительно быстрее, пролагая для себя кроме прежних, и новые пути.

       Вступая в конкуренцию с мелкой ремесленной формой производства, крупная мануфактура оказывается сильнее и вытесняет первую. Высокая производительность технически-разделённого труда в мануфактурах вела к такому сильному понижению стоимости, а следовательно, и цены продуктов, какого не в состоянии было выдержать ремесло. Поэтому ремесло быстро приходило в упадок в тех отраслях обрабатывающей промышленности, которые захватывались мануфактурой; а число таких отраслей непрерывно возрастало.

       Чтобы хотя временно удержаться в неравной конкуренции, цеховым мастерам приходилось, каким бы то ни было образом, увеличивать производительность труда или, по крайней мере, усиливать его эксплоатацию. Благодаря этому, с особенной силой выступают в эпоху мануфактур все те симптомы разложения старых ремесленных организаций, которые в меньшей степени обнаруживались ещё в предыдущую эпоху: развитие духа исключительности в среде мастеров, стремление их всячески препятствовать переходу подмастерьев в самостоятельные ремесленники, распадение прежней непосредственной связи мастеров с подмастерьями, жестокая классовая борьба между организациями первых организациями вторых, наконец, уменьшение сплочённости внутренней связи самих цехов, выражавшееся в стремлении отдельных мастеров обходить стеснительные для них, лично, установления цехов и эксплоатировать своих товарищей – других мастеров – по способам торгового капитала. Жизнеспособность цехов быстро понижалась.

       Подчиняясь закону, общему для всех отживающих форм, цеховые организации не только теряли при этом свою общественную полезность, но становились даже вредными, как задержка дальнейшего развития. Обладая монополией производства и отчасти монополией рынка в большинстве городов, цехи сильно стесняли развитие мануфактур. Между тем, масса «избыточного населения» искала кому продать свою рабочую силу, и существующие предприятия не могли всю её поглотить. Интересы большей части общества требовали дальнейшего развития мануфактур; а для этого необходима была свобода капитала, отмена цеховых стеснений и привилегий.

       Защищая свои узкие интересы, цехи с непримиримой враждой относились к техническому прогрессу, который угрожал гибелью мелким производителям. Пользуясь своим общественным значением, своим влиянием на государство, цехи всеми силами мешали введению в общественную технику новых изобретений, причём нередко достигали того, что изобретения эти погибали вместе с изобретателями. В таких фактах реакционная роль старых организаций обнаруживалась с особенной ясностью.

       Таким образом, в сознании растущих промышленных классов, как буржуазии, так и пролетариев, постепенно распространялась и укоренялась мысль о необходимости уничтожения цехового строя. Деятельность государства всё в большей степени направлялась против отживающих организаций.

       Утрачивая своё общественное значение, цехи начали понемногу разрушаться и формально. Прежде всего они лишались своей прежней независимости. Королевская власть присвоила себе право давать звание мастера и энергично пользовалась этим правом для увеличения доходов казны. В выдаче патентов на звание мастера открывался широкий простор произволу: патенты, выданные одним государем, следующий объявлял недействительными по той причине, что и ему нужны были деньги. Нередко вместо таких патентов продавались, как было указано, привилегии на обход цеховых ограничений; чаще всего делалось и то и другое одновременно.

       Такое отношение государства к цехам ускорило крушение их в Англии, где они исчезли раньше, чем в других странах. В Германии они просуществовали до начала нынешнего века. Во Франции отмена цехового устройства произошла сразу, революционным путём, в 1789 году. Но и там они в это время едва держались, совершенно стеснённые конкуренцией мануфактур и домашнего капиталистического производства.

       Во время крепостного права и в начале периода капитализма среди крестьянского населения были ещё повсюду распространены подсобные промыслы. Особенно важную роль между ними играло производство одежды – пряжа, ткачество, шитьё; затем производство многих необходимых в хозяйстве орудий.

       Продукты подсобных промыслов частью потреблялись в собственных хозяйства производителей, частью шли на продажу. С развитием денежных отношений, с превращением крестьянских повинностей, податей и налогов из натуральных в денежные, и особенно с выступлением на сцену торгового капитала, производство на продажу получает в подсобных промыслах решительное преобладание над производством для потребления. При этом, организация подсобных промыслов, становясь в зависимость от рынка, принимает формы домашней капиталистической промышленности.

       Переход к мануфактуре совершался в данной области весьма постепенно. Сама мануфактура в деревне, по большей части, надолго сохраняет следы «подсобного» характера тех промыслов, из которых возникала: её работники не являются исключительно её работниками – в летнее время они возвращаются к своим сельскохозяйственным работам; мануфактура же вполне или отчасти, бездействует. Нередко общая экономическая отсталость деревни приводит даже к тому, что мануфактура разлагается: предприниматель находит более выгодным, чтобы крестьяне выполняли работу в своих домах, занимаясь ею как подсобным промыслом. Дело в том, что при низком уровне потребностей крестьянина и при второстепенном для него, как земледельца, значении подсобного заработка, продукты домашнего производства могут продаваться очень дёшево, несмотря на отсталую технику.

       Однако, такое разложение мануфактуры, её рассеяние в пространстве, обратный переход промышленного капитала в торговый есть, во всяком случае, переходящее явление, устраняемое дальнейшим прогрессом техники. Развитие крупных предприятий с высокой производительностью труда понижает цены до такой степени, что они перестают вознаграждать труд крестьянина и его семейства. Затем сокращается и производство для непосредственного потребления. Мануфактура создаёт сильный спрос на сырые материалы, и крестьянин находит, что выгоднее их продать, чем обрабатывать. К тому же большое изящество произведений крупно-капиталистических предприятий при значительной дешевизне часто заставляет крестьян предпочитать их произведениям собственного труда.

       Так с прогрессом техники в крупном производстве совершается развитие общественного разделения труда: земледелие отделяется от обрабатывающей промышленности, крестьянин либо идёт на мануфактуру, либо ограничивается земледельческим трудом.

       При этом мелкое земледельческое производство теряет часть своей устойчивости, лишаясь той опоры, которую оно имело в подсобных промыслах, и сила его сопротивления вновь развивающимся экономическим формам понижается.

       Такова основная тенденция развития промышленного капитала. В эпоху мануфактур, первой стадии промышленного капитализма, она проявляется в сравнительно слабой степени, отчасти даже вполне маскируется возникновением в связи с мануфактурами некоторых новых и развитием некоторых прежних подсобных промыслов: поставка материалов для мануфактур становится выгодным делом, и крестьяне, частью самостоятельно, частью при помощи предпринимателей-капиталистов, беру на себя производство этих материалов, если только позволяет техника дела.

       В земледелии капитализм развивается, вообще, не так быстро и успешно, как в обрабатывающей промышленности.

       Техника дела сельского хозяйства не допускает того широкого разложения труда. Какое наблюдается в мануфактурах. Возможно ли, напр., разделить на составные части такую операцию, как паханье? К тому же различные земледельческие работы выполняются в различное время, что ещё более уменьшает значение технического разделения труда в данной области.

       Поэтому, даже в эпоху мануфактур, крупно-капиталистическое и мелко земледельческое производство мало различается по производительности труда, так что последнее довольно успешно выдерживает конкуренцию.

       Впрочем, крупные земледельческие предприятия уже с самого начала обладают известными техническими преимуществами, особенно в сфере доставки средств производства с рынка и готовых продуктов на рынок. Естественно, что и техника крупных предприятий развивается быстрее. И всё-таки мелкое хозяйство ещё долго продолжает удерживаться в конкуренции с крупным. Недостатки техники вознаграждаются весьма высокой напряжённостью труда мелкого земледельца. В этом существенный недостаток такого хозяйства. Только громадная затрата трудовой энергии даёт мелкому земледельцу возможность устоять в конкуренции, так что в общем труд вознаграждается плохо.

       Граница «живучести» мелкого крестьянского хозяйства лежит за пределами эпохи мануфактур, но его «жизнеспособность» уже тогда непрерывно понижается.

       (В главе о земельной ренте придётся несколько подробнее рассмотреть историю капиталистического земледелия).

д) Капитал торговый и промышленный.

       По мере того, как из торгового капитала выделяется промышленный, суживается сфера общественной роли самого торгового капитала. Он теряет своё непосредственно-организаторское значение в производстве, так как эта его функция переходит к промышленному капиталу.

       И для промышленного капитала торговый является посредником в деле покупки средств производства и продажи товаров, но из этого не возникает, вообще говоря, того подчинения промышленных предприятий торговым, какое наблюдается для мелких предприятий. В домашне-капиталистической системе. Отношение сил не то: если торговый капиталист пытается выйти из служебной роли посредника и занять привилегированное положение, т. е. не в меру понижая цены товаров, экслопатировать промышленного капиталиста, этот последний предпочитает обойтись без его услуг и завязывает непосредственные сношения с рынком.

       Однако, такое сокращение функций торгового капитала происходит лишь в той степени, в какой развиваются мануфактура; а она ещё долгое время – в Англии до начала XVIII века, в Германии ещё позже – занимает по своей распространённости довольно скромное место рядом с домашне-капиталистическим производством.

       Мало того, развитие мануфактуры во многих случаях пролагает путь для домашней капиталистической системы: конкуренция мануфактур, обессиливая самостоятельного мелкого производителя, прямо передаёт его в руки торгового и ростовщического капитала.

       Далее, предприниматель мануфактуры нередко сам является скупщиком по отношению к мелким производителям, которые доставляют ему материалы производства. Иногда на самой мануфактуре выполняются не все операции производства, а некоторые из них передаются мелким производителям, которые работают на дому – опять-таки домашняя система капиталистического производства.

       Вообще, следом за высшими формами капитализма и под их влиянием обыкновенно развиваются низшие, которые в своём дальнейшем развитии должны, в свою очередь, перейти в высшие.

       Что касается постепенной специализации форм капитала – отделение промышленного капитала от торгового, а также выделение капитала кредитного – то это представляет частный случай развивающегося разделения труда между предприятиями в капиталистическом обществе.