2.2 Ментальность и грамматический строй языка

Этническая ментальность ярко отражается не только в словарном составе языка, но и в его грамматическом строе. Англичане с подозрением относятся к эмоциям, в то время как русская ментальность считает вербальное выражение эмоций одной из основных функций человеческой речи.

Эмоциональность русских обусловила большое количество глаголов, называющих эмоции, – радоваться, тосковать, скучать, грустить, волноваться, беспокоиться, огорчаться, хандрить, унывать, гордиться, ужасаться, стыдиться, тревожиться, возмущаться, негодовать, томиться, нервничать, – которые, как считает А. Вежбицкая [5], почти не переводимы на английский язык, в котором эмоции называются прилагательными и словами типа sad, pleased, angry, offended, upset, disappointed, etc. Русские глаголы выражают эмоции более энергично, чем английские прилагательные. Частый в русских глаголах эмоций постфикс – ся создает впечатление, что эмоции возникают не под действием внешних причин, а сами по себе. Человек как бы попадает во власть эмоций: – Часто предается унынию. Не отдаваться чувству досады.

Русская грамматика изобилует конструкциями, в которых действительный мир предстает как противопоставленный человеческим желаниям и волевым устремлениям или как, по крайней мере, независимый от них. В английском языке таких единиц крайне мало, если вообще они есть. Зато в английской грамматике имеется большое число конструкций, где каузация положительно связана с человеческой волей [6, с. 70-71]. He succeeded «Он преуспел (в этом)». He failed «Он не преуспел (в этом)» – часть ответственности на субъекте. Ему это удалось. Ему это не удалось – субъект свободен от ответственности за конечный результат. Я должен – необходимость, признаваемая самим субъектом внутренне им осознаваемая. Мне нужно. Мне надо. Мне необходимо – необходимость, навязанная субъекту извне.

В русском языке частотны конструкции, в которых субъект выражен дательным падежом существительного: Он завидовал = Ему было завидно. Он мучился = Ему было мучительно… Дативная конструкция говорит о том, что данное чувство не находится под контролем человека и естественно довольно трудно перевести на английский язык.  

Как полагает А. Вежбицкая [6, с. 70], русские часто рассказывают о событиях своей ментальной жизни, подразумевая при этом, что события просто «случаются» в их умах и что они не несут за них ответственности: Мне сегодня не читается. По этой причине чрезвычайно частотен русский глагол хочется (его индекс 247 против английского desire – индекс 41). В английском языке нет точного соответствия выражению Мне ужасно хочется. Feels like неадекватно. Глагол хочется передает неопределенное желание чего-то как бы управляемого извне некоей силой: Сердцу хочется любви.

Обилие безличных предложений в русском языке – рефлекс иррациональности как элемента русской ментальности: Его переехало трамваем. Его убило молнией. Весьма конкретные трамвай и молния предстают как орудие какой-то неведомой силы, направленной против человека. Люди в этом случае не контролируют события и представляют их не полностью постижимыми [6, с. 75]. В английском языке можно сказать, что есть так называемые безличные предложения. Однако в них всегда присутствует подлежащее в виде безличного местоимения it, что и делает их безличными. Некоторые исследователи указывают, что английская конструкция безличного предложения типа It is cold («Холодно») или Меня тошнит (I’m sick) исторически ориентирована на архаическое языковое состояние, т. е. субъективность. Более того, считают, что она лишена того объективирования, абсолютизации, обобщения, которые составляют синтаксическую суть и придают маневренность соответствующей русской [7, с. 72].

В славянских языках вспомогательный глагол «есть» играет значительно меньшую роль, чем, например, в романских и германских. Это объясняется тем, что проблема существования, и в первую очередь проблема реальности, в славянских языках не выражена так остро, как в романских и германских [8, с. 556].

Особая роль в трансляции культурно-национального самосознания, в стереотипизации его мировоззрения проявляется в системах видо-временных форм глагола-сказуемого. Наличие Present Perfect в англоязычной лингвокультуре не только передает определенное отношение ко времени, но также несет на себе культурологическую нагрузку. Различия в восприятии времени в английском и русском языках проявляются в видовременных системах (перфектные и продолженные времена в английском, совершенный и несовершенный вид в русском). Так, например, анализируя предложения “I have been waiting for you since 2 o’clock” и «Я жду вас уже с двух часов», можно сделать следующий вывод, что время ситуации в этих двух способах выражения членится по-разному: прошедшее время, употребляемое по-английски, показывает, что с приходом адресата временные планы сменились – то, что было до прихода, само ожидание, относится уже к прошедшему, а приход адресата кладет начало новому времени – настоящему», а в русском языке настоящее время «свидетельствует, что время ситуации – до прихода адресата и в момент его прихода – одно и то же» [9, с. 178].  

Знакомство с видовременными системами разных языков дает понимание того, насколько многообразными могут быть способы представления категории времени в лингвокультурах.

В русской культуре настоящее в большей степени рассматривается в связи с прошлым, в то время как в англоязычной культуре превалирует восприятие настоящего как начала будущего и слабая связь с прошлым (отсюда Present Perfect, не имеющие аналога в русском языке) [10, с. 145]. Причем, ориентация представителей англоязычной лингвокультуры на будущее выражается в долгосрочном планировании действий и планировании на ближайшее будущее, этим и объясняется и наличие таких структур “I am going to…” “I am about…”, “I am on the point of…”

Такие полярные понятия, как «активная деятельность» и «пассивная созерцательность», «личная ответственность» и «покорность судьбе», не только проявляются в разном образе жизни русских, американцев и англичан, но глубоко вошли и в их культуры, и в языки. Они отчетливо проступают и в грамматических структурах этих языков. Английский язык изобилует конструкциями, в которых подчеркнуто выражен активный деятель, но беден неопределенно-личными и безличными выражениями: русский язык, напротив, богат последними. Так, например, с первого класса американцев учат употреблять в устной и письменной речи активный, а не пассивный залог. «Активные» элементы языка и культуры, реагируя друг с другом, формируют специфический американский менталитет.

Что касается русского языка, то сама его структура тяготеет к безличности и неопределенности, когда не субъект «делает» что-то по отношению к кому-то или чему-то, а напротив, «что-либо делается» по отношению к субъекту. Многочисленные русские конструкции с существительным / местоимением в дательном падеже («трудно»), модальными словами («нужно», «нельзя»), отрицательными инфинитивными конструкциями без модальных слов («не бывать», «не видать»), возвратными глаголами («не спится», «не работается»), односоставные безличные предложения («моросит», «погромыхивает») и многие другие могут выражать как действия, так и состояния, и подчеркивают инертность субъекта.

Большинство русских выражений с существительным / местоимением в дательном падеже и / или возвратным глаголом и / или инфинитивом +бы, например: «Мне холодно», «ей хорошо», «мне скучно», «ему спать хочется», «отдохнуть бы» – требуют при переводе на английский добавления активного субъекта: I’m cold / feeling cold. She’s fine /OK /doing well /all right. I’m bored. He’s sleepy / I’d like to relax / get some rest / take some time off.

Особенности языковой репрезентации в англоязычной ментальности находят свое выражение также в отрицательных конструкциях. Так, в русских предложениях с отрицательными конструкциями нередко используются две-три отрицательные частицы, а в английских, в связи с тем, что носитель англоязычной культуры, «мыслящий позитивно», в принципе предпочитает положительные конструкции, всегда одна. Например:

Нельзя не видеть сложности этой проблемы .

Неправильно: It is not possible not to see the complexity of the problem.

Возможные варианты: The complexity of the problem should not be overlooked / ignored. We cannot fail to see / ignore the complexity of the problem.

Но лучше всего сказать: The complexity of this problem must be taken into account / We must deal with / face / come to grips with / tackle the complexity of the problem /  the difficulties of this problem.